Crossover

|АУ по отношению к Рубиновой книге. Гвендолин не влюбляется в Гидеона, пугается графа и уматывает подальше| Когда Гвен бежит в прошлое – она не знает, куда, не знает, когда, - просто бежит. Бежит сломя голову, не оглядываясь – потому что безумный Граф потребовал её голову на блюдечке, и замкнуть Круг Крови Гвендолин явно не под силу. Но Гвен – не из тех, кто сдаётся, Гвен – из тех, кто борется до конца, поэтому она решает сбежать на время, прихватив с собой второй хронограф, как это сделали в своё время Пол и Люси. Когда Гвен чувствует лёгкий укол и наблюдает, как хронограф окрашивается в алый – цвет её камня – она не знает, куда её забросит, но запоздало думает о том, что у неё ещё есть шанс кончить лучше, чем Мария Стюарт – сегодняшний урок истории в школе, которую она непонятно зачем посещала не прошёл даром. Наверное, именно поэтому она оказывается на опушке рядом с королевским замком, когда открывает глаза. Наряд у Шеферд откровенно не в тему, а лучше сказать, не в эпоху: брюки цвета хаки и клетчатая рубашка едва ли могут сойти за изысканное платье какой-нибудь графини, так что путешественница, наткнувшись на какую-то фрейлину откровенно плохо врёт, болтая что-то о похищении. Однако девушка почему-то верит: Гвендолин с удивлением читает доверие в небесно-голубых глазах и успевает только рассеянно кивнуть на приветливое «Я – леди Эйли» и неловко присесть в реверансе, вспоминая уроки мадам Россини. Леди Эйли утаскивает её в какую-то из великого множества комнат поистине огромного замка и переодевает в нечто более подходящее ситуации, по-видимому, решив взять шефство над несчастной жертвой похищения. Гвендолин стыдно самую чуточку, но платьев у леди Эйли много, так что голос совести быстро утихает, заглушённый чисто женским любопытством и любовью к красивым вещам. Когда Гвен представляют наследному принцу и его бастарду короля, Шеферд на мгновение теряется, потому что оба смотрят на неё дружелюбно и заинтересованно, и от такого обилия позитивных эмоций в шестнадцатом веке у Гвендолин подкашиваются ноги. - Добро пожаловать, мадмуазель Гвендолин. Франциск улыбается так светло, так солнечно, что на секунду ослепляет, но Гвен находит силы несмело улыбнуться в ответ (будущий король, что и говорить) и делает книксен – теперь намного успешнее, у неё была возможность потренироваться. Дофин проводит экскурсии по замку и окрестностям, рассказывает ей смешные истории об обитателях и даже демонстрирует собственную мастерскую – Франциск, сам того не замечая, проводит с неизвестной толком мадмуазель больше времени, чем можно счесть благопристойным гостеприимством, и Шеферд читает ледяное недовольство в глазах Екатерины Медичи – Гвен не большой специалист в истории, но очень хорошо помнит, что злить эту мадам не стоит. Только Франциска недовольство матери, кажется, не заботит совершенно, он, кажется, слишком увлечён своей новой знакомой – она весела, любит смеяться, неплохо танцует и может поддержать почти любую тему разговора – только часто обрывает саму себя на полуслове и подолгу молчит, что-то обдумывая. Но принца это ни капли не трогает: такое странное поведение придаёт мадмуазель загадочности, а Франциск любит загадки. Гвендолин же отчаянно приказывает себе не влюбляться в бесконечно светлую улыбку и запах свежести, неизменно ассоциирующийся с дофином, только сердце предательски пускается вскачь, когда он одаривает её этой своей улыбкой и невзначай касается руки. Гвендолин понимает, как это неправильно и запретно: она не просто не принадлежит тому же сословию, она не принадлежит даже этому столетию, этой стране. Гвендолин понимает, как это неправильно и запретно, но от этого не менее сладко. И Франциск бороться отнюдь не помогает, когда невинно целует её в щёку в качестве пожелания спокойных снов. Наверное, Гвен бы долго боролась с чувствами и искала выход из сложной ситуации, не вернись во Францию та, о ком думала Шеферд перед тем, как исчезнуть из Лондона в двадцать первом веке. Последняя любовь Франциска Валуа. Мария Стюарт.