Crossover

Фей Чемберлен бесит Алека до зубного скрежета. Эта не та привычно-усталая неприязнь к малышке Фрэй, которое уже въелось в кору мозга, стало частью его натуры. Это почти ненависть - та самая, которая мигает красными всполохами перед глазами и обжигает, стоит её коснуться. У Фей неизменная жестокая усмешка на губах и дурная привычка взбираться на неустойчивые шпильки – не лучший наряд для сумеречного охотника. Фей плюёт на законы сумеречного мира (живёт в мире людей, в институте появляется крайне редко), не соблюдает нормы поведения (запросто грубит Мариз и демонстрирует отвратительное неуважения ко всем, кто вокруг) и не соглашается подчиняться. Но если Клэри прощают и грубость, и не подчинение, списывая на долгую жизнь в мире людей, то Чемберлен неизменно наказывают, пока она не сбегает в очередной раз. Фей - бунтарка. И если обычно это слово подразумевает положительное "идти против системы", то в отношении Чемберлен оно носит самый что ни на есть отрицательный оттенок. Именно потому Алек впервые в жизни спорит с матерью и пререкается с отцом, когда те – нет, не просят – требуют "заняться" Чемберлен. – Что ты имеешь против Фей? – тон у Мариз ледяной, без единой эмоции. Она знает чертовски хорошо, что именно Алек имеет против Фей, но эта игра ведётся по особым правилам - Лайтвуд ненавидит всю эту политическую муть с фиксированным временем на то, что бы посмотреть в глаза и холодно улыбнуться, но играет в неё на "отлично". – Мисс Чемберлен слишком своенравна, чтобы я смог совладать с её характером, – сообщает он. – Неужели есть что-то, с чем ты не можешь совладать? Насмешка. Мать знает чертовски хорошо, как болезненно он воспринимает каждую шпильку из её уст, но продолжает их отпускать, и Алек, поджав губы и осознав всю бессмысленность попыток отвертеться, покорно кивает головой. Фей ведёт себя именно так, как предполагал Алек. Фей закатывает глаза в ответ на каждую его попытку научить её хоть какому-нибудь приёму и фыркает на все его увещевания взять в руки сияющий клинок. - Знаешь, ты жалок, - сообщает она через месяц после их занятий. Лайтвуд считает до десяти и глубоко дышит, напрасно пытаясь успокоиться. - Нет, Чемберлен. Жалка ты. Ты демонстрируешь своё нежелание принадлежать этому миру, даже не пытаясь его узнать, и строишь из себя стерву без чувств и эмоций. А на самом деле ты просто маленькая девочка с комплексом неполноценности и страхом остаться нелюбимой всеми до конца жизни. Ты пустая, Чемберлен, и отчаянно пытаешься заполнить эту пустоту чем-то человеческим, только у тебя нихрена не выходит. Потому и ведёшь себя как бесчувственная сука. Алек не выдерживает. Элементарно не справляется с захлёстывающей его яростью и уходит, громко хлопнув дверью, даже не подозревая, что только что сделал с жестокой стервой, которая где-то в глубине и была той самой маленькой запуганной девочкой. Фей не запирается в своей комнате, совсем не думает о резких словах, бьющих по самому больному, и не плачет ночь напролёт. По крайней мере, наутро Алек не наблюдает никаких синяков или покрасневших глаз, а видит только совсем другую Чемберлен – в спортивной одежде, аккуратным конским хвостом вместо укладки и серьёзным настроем. Лайтвуд справляется с удивлением и просто приступает к обычному режиму их тренировок. - Тебе нужно больше тренироваться, - замечает Алек, когда раз за разом укладывает Фей на лопатки. - Куда больше? - стонет она, морщась от боли. - Намного больше, - усмехается Лайтвуд. Она всё ещё остаётся той же стервой, которую ненавидит Изабель и презирает Джейс. Только с Алеком она другая – и почему-то не вызывают больше раздражения ни каблуки, ни глупая манера постоянно хамить и отпускать жестокие шутки. Алек Фей больше не ненавидит, и это состояние ему отчего-то очень нравится.