Я не боюсь мышей

Дорога, которую подсказал Тигр, оказалась значительно лучше той, которую обнаружил навигатор. Разноцветная пробка на встречке испускала жаркое марево, а из окон высовывались недовольные потные рожи. Наша полоса была практически пустой и стрелка спидометра смело приближалась к сотне. – И всё-таки: почему Колосса называют Тигром? – спросила я, надеясь услышать ответ. Рома засмеялся. – Ты серьезно не знаешь? И не догадываешься? Я покачала головой. – Спит он хорошо, – снова хохотнул мой друг. – В армии есть такой обычай. Если ночью кто-то храпит, дежурный дает команду «убить тигра», один поднимается и бьет подушкой того, кто мешает спать. Так вот храп у Колосса богатырский, и подушка приходила к нему не раз, но это не спасало. Поэтому заслужил почетное звание Тигра. – Да уж, – фыркнула я. – Не повезло Ане. – Привыкнет, – он немного помолчал. Пробка делалась все реже, встречные автомобили свободно везли своих беспечных владельцев к многокилометровой «колбасе». Я надеялась, что у нас впереди нет такого затора, стоять под палящим солнцем мне не хотелось. – А чего это ты за Ника вступилась? Аж глаза засверкали, - Рома бросил на меня красноречивый взгляд. Он все время подначивал меня на тему «тили-тили-тесто, жених да невеста», начиная с моих пятнадцати. Поначалу меня это очень смущало и я не знала как реагировать. Сейчас этого не было, хотя по привычке я ощущала укол стыдливости.       Я напустила на себя невозмутимый вид и убрала с лица челку. То, что было между мной и Ником можно было назвать дежурным повиливанием хвостиком. Еще один безумный лидер мне ни к чему.       А поцелуй был ничем иным, как вызовом Роме.       Это был удар по моему самолюбию, что ни говори. – Ты был не прав, Ром. Ты так не считаешь?       Он молчал. Едва заметно шевельнулись челюстные мышцы.       Считает. Только признавать не хочет. Я почти слышала, как в его голове мысли выстраиваются в конструкцию «Я прав, но…».       Кондиционер ощутимо дул в шею, и я выключила его. Магнитола тихо хрипела голосом Роба Зомби. Большой красный «Чероки» пересек сплошную и припарковался у придорожного ресторанчика.       Он извинится перед Никитой. Нужно только не дать конструкции достроиться. – Или ты не об этом? – Что? – Рома посмотрел на меня с недоумением. – Ты ревнуешь? – ехидно спросила я.       Атмосфера напряжения пропала. Она всегда незаметно возникала, если он чувствовал себя виноватым, но ее исчезновение делалось очень ощутимым. – Нет, – фыркнул парень. – Я хотел посмотреть, как ты покраснеешь. У тебя здорово получается. Я знаю, что тебя скорее тянет, – он бросил на меня насмешливый взгляд и с издевкой протянул: – к Кирюше!       Ненавижу, когда его так называют. Дурацкое сокращение. Оно не подходит даже для ребенка. И дело тут не в симпатии к Киру. Просто это чудовищное сокращение. – Почему? – А ты падкая на таких тряпичных мальчиков.       Выражение показалось мне странным. Вообще-то Рома хорошо относился к Кириллу и почти никогда с ним не ругался, что довольно тяжело учитывая вздорный характер моего друга. Одной из причин такого отношения было то, что Ник во многом прислушивался к брату, а близнецы занимались в хореографической студии. Я опустила взгляд и принялась разглядывать безупречный маникюр. На указательном пальце уже успел поселиться заусенец. – Знаешь что? Если бы кто-то не кидался на каждого моего ухажера, может, я бы и поменяла вкусы.       Рома расхохотался. – Ты мне до конца жизни это будешь вспоминать? – Спросил он. Около года назад за мной начал ухаживать довольно милый парень. Он оказался очень воспитанным, старался красиво ухаживать и показать себя с лучшей стороны. Мне это очень льстило. Звали его Юрой, он был немного постарше меня и учился на инженера в каком-то вузе. Нельзя сказать, что это была любовь с первого взгляда, но он был приятным молодым человеком, вежливым и галантным. Я увлеклась им, и всё было почти отлично, но тут в мой тихий и безмятежный мирок вторгся ураган «Рома». Моего кавалера он откровенно презирал и насмехался над ним с самого первого дня, когда Юра пришел встретить меня со студии вечером. В тот раз я чуть не сгорела со стыда, когда Рома назвал ухажера «пингвином», и ушел, не дожидаясь, пока пуля долетит до цели. В прочем, не только в тот. Три месяца я уповала на сдержанность Юры, а Рома ею с удовольствием пользовался, считая его мягкотелым и бесхарактерным. Закончилось все тем, что они развели грызню у меня за спиной, и мы, все трое, вконец разругались. Юра исчез. А Рома вернулся. Не с извинениями, но мириться. Подарил мне плюшевого пингвина, сказал что-то на тему «этот круче» и, видимо, сильно вырос в своих глазах. Честно говоря, я не сильно расстраивалась из-за расставания с парнем, – скорее, я убеждала себя, что должна расстраиваться. Потрясающая идеальность частенько нагоняла на меня тоску, но я тщательно скрывала эти мысли и гнала их прочь.       Благодарности к Роме я тоже не испытывала – он не должен был лезть в мои дела.       Пусть разберется со своими. – Тряпка он, а не мужик! – задорно заявил мой друг, сморщив нос. – Как ты этого не поймешь? Он был в два раза крупнее меня и так и не осмелился дать мне по морде, - в голосе зазвучала откровенная бравада. – А я старался, провоцировал как мог. Хотел посмотреть, как он… – СОБАКА!       Я не хотела кричать, но воздух вырвался из легких неожиданно громко. Я всегда очень боялась почувствовать этот тошнотворный толчок, когда колёса наезжают на живое тело. Момент был упущен – жёлтая дворняга уже перебежала половину полосы и должна была неминуемо попасть под машину. Вспышка страха, родившаяся где-то в солнечном сплетении, на миг оглушила меня. В панике я схватила за запястье Рому, который тут же попытался вырваться.       Вместе с рулем.       Форд выехал на встречку, и мое сердце ухнуло куда-то в желудок. Пальцы машинально обхватили ручку на двери, словно это чем-то могло помочь. Гудки негодующим воем послышались со всех сторон, взвизгнули тормоза, но не наши. Вместо этого двигатель издал уверенный рёв, и автомобиль ринулся дальше по траектории. Передний бампер вздернуло вверх – колеса наехали на бордюр.       Задние еще секунду ворошили гравий на обочине, затем тоже остановились.       Задумавшееся на миг сердце вновь взялось за работу. Мысли, словно трусливые мыши, начали вылезать из своих углов. Страх ослабил ледяную хватку, и я наконец смогла вдохнуть.       Мы чуть не попали под поток встречных машин, несущихся на сумасшедшей скорости. Мы чуть не спасли жизнь собаки ценой своей собственной.       Благородное ли это дело?       Возможно. Но крайне неразумное.       Я нашла в себе силы отлепиться от ручки и сделать пару глубоких вдохов. Дар речи еще не вернулся ко мне, и язык лежал во рту как дохлая рыба. Практически, сама смерть кидалась на нас с оскаленной пастью в лице встречных машин. И я не могла поверить, что это случилось со мной. Я обернулась на дорогу: автомобили неслись мимо, словно ничего и не случилось. На асфальте чернел тормозной след, но его хозяин давно исчез. Жёлтая дворняга безмятежно трусила по обочине, передумав переходить дорогу.       Я взглянула на Рому: он сидел, положив левую руку на руль и уткнувшись в неё лбом. Его плечи подрагивали от нервного напряжения. – Ну-ка марш отсюда, – безэмоциональным произнес он. От такого неожиданного заявления я даже не сразу поняла, о чем он говорит. – Что? – оторопело переспросила я. – На заднее сиденье! Быстро! Через секунду не будешь там – останешься на дороге! – Не ори на меня, – сказала я и отвернулась к окну, но собеседник тут же требовательно коснулся моей руки. Выражение его лица было таким, словно он объяснял мне какие-то крайне очевидные вещи, а я их отрицала. И его это жутко бесило. – Не орать? Рита, ты только что чуть не угробила себя, меня и еще нескольких человек. Просто потому, что ты испугалась собаки. – Ты чуть не задавил ее. Она же живая! – Твою мать, Рита, а ты не живая?! – Причем тут это. Ты не увидел собаку, потому что не следил за дорогой! – Это не повод хватать меня за руки, когда я держу руль. Да твоя чёртова собака успела бы перебежать и вернуться обратно! Ее можно было объехать, прогнать сигналом, в конце концов! – На ее месте мог бы оказаться ребенок. – Хватит искать себе оправдания! Иди назад. Сюда ты больше не сядешь. Я вышла из машины и со злостью хлопнула дверцей. Задняя оказалась закрытой, и мне пришлось ждать, пока Рома дотянется до кнопки. – И научись держать эмоции под контролем, – сказал он поучающим тоном, когда я плюхнулась на заднее сиденье. – Кто бы говорил.       Я сложила руки на груди и демонстративно уставилась в окно. Все-таки он не стал отрицать того, что был слишком занят своей бравадой, чтобы следить за дорогой. Но виноватой считал, похоже, меня.       Я отодвинула пляжную сумку, освобождая себе место. Терпеть не могу эту черту в людях – сбрасывать с себя очевидную ответственность. Глупая попытка обмануть самого себя и зарыться в пучину собственного самообмана. Ещё одно проявление слабости.