Я не боюсь мышей

      Остаток пути мы проехали молча. Несколько раз я чувствовала, что на меня поглядывают в зеркало заднего вида, но избегала встречаться с другом глазами. Мне не было стыдно, просто тогда тишина сменилась бы неловкой паузой, которую сложнее разрушить.       Когда мы остановились на стоянке, я вышла из машины и, не дожидаясь друга, направилась к пляжу. За спиной раздался прощальный писк сигнализации и лёгкие шаги, затем мне на плечо опустилось запястье с кожаным ремешком.       Мои руки сами собой сложились на груди. Разговаривать мне не хотелось, но я чувствовала, что придётся. – Я на тебя не сержусь, – сказал Рома таким тоном, словно эти слова имели решающее значение в моей жизни. Я одарила ироническим взглядом обвешанное кольцами ухо – он не удосужился повернуться и сделал вид, что не заметил. – Тут не только ты виновата. Сцепление ушло в пол. Я до смерти перепугался, если честно, – он примирительно улыбнулся. – И все равно на меня наорал. – Потому что ты навела панику. Когда тихо-спокойно едешь по трассе, а на тебя вдруг с воплями начинают кидаться неуравновешенные девушки, тяжело сохранить самообладание. А хватать меня за руку совсем не стоило, – Рома огляделся и вдруг резко сменил тему разговора: – а куда это мы идем? Я посмотрела на него с недоумением. – Да у вас склероз, батенька! Мы собирались на пляж. Помнишь? Вход там, – я кивнула головой вперёд, где длинный забор прерывался воротами. – Платный? – А как же. – Смотри, – он указал пальцем на ограждение. Глаза заблестели мальчишеским азартом.       Забор был кирпичным, высотой в средний рост человека, но в том месте он был на полметра ниже. Причиной стала толстая ветка, которую поленились (или пожалели) срубить. Времени с того момента прошло немало и кора уже успела породниться с кирпичом.       Я поняла, куда он клонит, но затея мне совсем не нравилась. – Ты что, без денег? Я заплачу. – Моих денег хватит, что бы снять этот гадюшник на пару лет, – заявил парень. – Дело не в этом. Пошли.       Он подошел и примерился к забору, а затем ловко, как кот, вскарабкался на него. Судя по всему, стена была достаточно толстой, чтобы стоять на ней. – Ром, это почти воровство, – предупредила я, в первый раз глядя на него снизу вверх. Я всё-таки планировала зайти через ворота, а не этим варварским методом. – Глупости. Воровство – это плохо, потому что ты отнимаешь чужое. А здесь мы ни у кого ничего не отняли. Даже работу людям облегчили, – он оглядел противоположную сторону забора. – Залезай. – Ты с ума сошел? Я же не ты. Я по заборам лазить не собираюсь.       Для достижения своей цели Роме пришлось поднимать и спускать меня с забора собственными силами, но он был крайне доволен. Мы проболтались на берегу до обеда, и в этот день я радовалась своей природной смугловатости. Моя кожа хорошо переносила солнце, в то время как Рома покрылся красными пятнами и особенно пострадал лоб. Он не очень переживал по этому поводу.       В полдень мы сидели в пляжном кафе под навесом, где, кроме нас, было всего пару человек. Дурманящий запах мокрого песка и солёной воды тревожил мысли. Это запах самого настоящего лета, жаркого и безмятежного, знакомый с детства. Он мысленно связан со вкусом ванильного мороженого в вафельном стаканчике, ледяным компотом в бутылках, цветными полотенцами… и урчанием двигателя в автобусе. Он обладает волшебным свойством поглощать все проблемы, облекая тебя в кокон беззаботности, и, как морская вода лечит ранки на теле, так ее запах лечит душу. Что может случиться плохого, пока ты чувствуешь запах мокрого песка и соленой воды?       На фоне ультрамаринового неба на севере высился угрюмый холм, на юге – такой же, но чуть менее угрюмый. Деревья карабкались по отвесным склонам, и, казалось, почти полное отсутствие почвы ничуть их не смущало. Берег пестрел аляповатыми пятнами зонтов, ковриков, купальников, детских надувных игрушек на фоне тысяч человеческих тел. Ранним утром пляж убирали городские рабочие, а возле гостиниц и клубов можно было увидеть аккуратных дворников в фартуках с эмблемой работодателя. Но сейчас все было вновь загажено туристами и напоминало среднестатистическую свалку.       Маленькое кафе, на котором мы остановили свой выбор, имело вполне приятный вид, но на ценах это отразилось значительно. Рома скорчил гримасу и заявил, что на сдачу можно купить танк и разнести заведение к чертям.       Пока мы ждали заказ, к столу подскочил маленький босой цыганенок и залопотал что-то по-своему. Черные глаза-бусинки смотрели исподлобья, стремясь вызвать жалость, но в зрачках блестела хитрость. Мальчик скромно протянул согнутую в локте ручку и посмотрел на меня со щенячьим отчаянием. Маленький воришка, сколько же ты опустошил карманов. Но цыганёнка мне все равно стало жалко – что бы он ни делал, он все равно останется босоногим малышом. Я посмотрела на Рому и с удивлением заметила, что на ребёнка он смотрит с опаской и неприязнью. Так смотрят храбрящиеся арахнофобы на ползущего по стене паука. Кожаная барсетка лежала на столе, но мой друг даже не попытался отодвинуть её.       Официантка в полосатой униформе принесла наш заказ, поставила поднос на стол и сердито шикнула на мальчонку. Тот поджал губы и собрался ретироваться, но мой друг остановил его. Он взял с подноса блюдце с яблочным пирогом, отдал его просиявшему цыганёнку и махнул рукой: уходи. Ребёнок с нескрываемой радостью принял подарок и убежал, на ходу откусывая лакомство. – Молодой человек… – заворчала официантка. – Запишите как разбитую, – перебил ее Рома. Ни одна мышца на его лице не дрогнула.       Девушка уплыла обратно в помещение.       Я ткнула его ногой под столом. – Ты чего? – Что? – Это же ребёнок… Ты смотрел на него как на крокодила. Ты же любишь детей. – Он цыган. – Ну и что? – Ничего. Ешь, остынет.       Объяснений я так и не дождалась. Странное дело: он вроде бы открыт мне, иной раз его доверие казалось чрезмерным, но в то же время постоянно скрывает какие-то малозначимые детали. Прячет их в тёмный потайной чуланчик, который я интуитивно ощущала.       Такие чуланчики есть у каждого. У некоторых даже не один. Если натолкать туда слишком много секретов и недоговоренностей они полезут изо всех щелей, как каша из кастрюли. У меня тоже такой есть… только вот прятать там особо нечего. Не знаю, хорошо это или плохо.