На берегу реки села я и заплакала...

Теперь его звали Майклом Джексоном. Синекожий Бог не возражал – он уже усвоил нехитрые правила игры. Вот только подначил Курьера изобразить «лунную походку». И Курьер легко с этим справился, удивив даже самого себя – амнезия вообще наполняет жизнь сюрпризами. Майклом Джексоном он представился новому знакомцу. Тот ответил примерно той же монетой, поименовавшись Бобом Марли. Музицировать он не умел, но запас «травы» имел при себе преизрядный. Боб Марли был здоровенный медведеподобный мужик, состоявший, казалось, из дреддов, бороды, обжаренного солнцем до киноварной красноты носа, хитрых серых глаз и басистого рыка. Вряд ли он рассказал о себе стопроцентную правду, но, если ему верить, он был наемником из старателей. Некто весьма щедрый нанял его разминировать поля-ловушки вдоль девяносто третьей трассы. Разумеется, нанимателя своего Боб не выдавал категорически. Во-первых, неэтично, во-вторых, попросту опасно для здоровья – могут незапланированных отверстий в организме наделать. Бог, Курьер и их случайный знакомый расположились на ночлег на старой ферме к северу от Вегаса. Костер, крепкий косячок «по кругу», неспешная беседа – что еще нужно для счастья? Боб как-то сразу «прижился», хотя Курьер не прошел с ним огонь и воду Сьерра-Мадре, не штурмовал Нельсон, набитый легионерами Цезаря, что стручок – горошинами. Курьер привык доверять интуиции, и пока она его не подводила. Интуиция подсказывала, что Боб – отличный мужик. - Джексон, а кто ты на самом деле? – глубоко затянувшись, спросил Боб. Косяк перешел к Богу. - Курьер, - ответил Курьер просто. - Тот самый? – недоверчиво покосился на него Боб. - Смотря, что ты имеешь в виду под «тот самый», - пожал плечами Курьер. - Карьер у Слоуна, битва с подрывниками в Гудспрингс. Примм не ты в порядок привел? - Неа, то не я был, - помотал головой Курьер. Трава хоть и ударила в голову, но соображалка пока еще работала: а ну, как этот Боб сам из подрывников? Да видно, недостаточно хорошо работала хваленая Курьерова соображалка… - Заливай, парень, - широко улыбнулся Боб, - По всей Мохаве семь курьеров работало. Я вашим «Мохавским экспрессом» часто пользовался: что-нибудь горячее сам себе слал. Лучший способ контрабанды, кстати! Шестеро тапки в угол задвинули. А седьмой пошел посылку искать. Так что методом исключений… - У меня другая компания, - соврал Курьер. - Опять мимо, - настаивал Боб, - Других нет. Я бы точно знал. Так что не скромничай. - Я быстро стреляю, - предупредил Курьер. Марихуановая паранойя, что называется, подняла свою змеиную голову, - И метко. - Наслышан, - захохотал Боб, - Не бойся: я из хороших парней. Хотя по мне и не скажешь, верно? - Верно, - согласился Курьер. - А я тебя сразу раскусил. Ты, парень, смени репертуар. В Примме – Джон Леннон. В Гудспрингсе – вообще Элвис Пресли. А как ты во Фрисайде назвался? Сообразил, чудила! Элтон Джон, ммать! Боб грохотал смехом ничуть не тише Бога. - У них рояль нашелся. «Стейнвей», между прочим. Ну, и навеяло… Попытка оправдаться вышла вялой: и впрямь, глупо получилось. - А я, главное, прихожу к этим, - Боб толкнул Бога локтем в бок, - Ну, там такие чудики есть, забесплатно залатать могут. Да не то, что даже залатать – нужно будет, и из мертвых поднимут. Как бишь их? - Последователи Апокалипсиса, - машинально подсказал Курьер. - Вот-вот, Адепты Крандеца, короче, - продолжал прикалываться Боб, - А у них там врач есть, ну, из этих… Тоже Элтон Джон, в общем. Врубаешься, синий? - Ага-а-а, - медленно покивал Бог. Странно: вот ни яды, ни радиация на него не действуют, а трава – пожалуйста! - Так вот: и начинает мне врач, меня подштопывая, про этого вот типа рассказывать. Ну, к слову, я-то давно знаю, что он больше склонен «дымоходы чистить», чем с девками-то… Вот он со мной, как с исповедником. Всем делится понемногу, пока скальпелем машет. Махать долго, а он разговорчивый, да все кривотолками. А мне-то что? Я послушать люблю. - Боб, давай лучше про себя что-нибудь? – чуть ли не молебно попросил Курьер. Он догадывался, о чем речь. - Не-е-е, - злорадно ответил Боб Марли, сволочь и провокатор, но при этом странным образом – отличный мужик. Или это все от травы? – Сперва дорасскажу, парень. Считай, компенсация за испуг. - Какой испуг? – затянувшись, выдохнул с дымом Курьер и потряс головой. - Ну, гранату-то не я в себя швырял, да? А я, знаешь, в штаны-то подпустил немного, хотя и яйца у меня, по слухам, из танковой брони. Так вот, синь, слушай дальше… - Ага-а-а, - с блаженной улыбкой произнес Бог. - Во-о-от, - Боб многозначительно воздел палец в зенит, аккурат в Бетельгейзе. А может, и в Антарес. Не, в Бетельгейзе: Курьер склонился к самой руке Боба, и вокруг Бобова пальца через дыру в крыше увидел легко узнаваемую «бабочку» Ориона, - Так, значит, доктор-то и рассказывает…- Боб достал еще один заранее заготовленный косяк, раскурил, закашлялся, - Приходит к нему пациент. То есть, как приходит – форменно приползает. Да и как приползает? Короли от самых Ван Граффов его на куске брезента волокли. - Зато я их всех-всех убил, - глупо захихикал Курьер. - Туда им и дорога, по правде, - покивал дреддами Боб, - Но дело не в том. Кладет, стало быть, док этого типчика на операционный стол, начинает ожоги обрабатывать. Заодно и спрашивает, как, мол, тебя зовут? А он возьми да и ляпни: Элтон Джон, мол. А у людей, слышь, есть фишка такая: когда чересчур больно, ну, или там нерв какой не тот заденешь, так у них стояк случается. Да такой, что хоть гирю на конец подвешивай! Вот у него и случился. А док на свой счет воспринял. Одно к другому прикинул: Элтон Джон да стояк. Ну, и начал потихоньку ласты приклеивать. Грешным делом, даже во время операции хотел пристроиться, пока наш сэр Элтон надежно зафиксирован. Но пациент не промах: отматерил дока распоследними словами, да и в отключку, от греха, так сказать… - Не так все было! – пискнул Курьер. Хотел пророкотать, ан нет – пискнул! Трава… - Док и расстроился поначалу, - словно не замечая, продолжал Боб, - К утру, когда наш герой не моего романа… - тут Боб и Бог переглянулись и хором прыснули – вот укурки! – Вот, когда он очнулся, тут ему от дока и кофеек, и яишенка с беконом. Док вроде как подумал, что пользоваться ситуацией просто нехорошо. Ну, палку он перегнул, понятное дело. Вот и заглаживать полез. А наш-то Элтон все в желудок покидал, - тут Боб вновь воздел перст к звездам, - И на дальнейшее поползновение в сторону близких контактов шестого рода заявил, что любит баб, причем, исключительно. Хотя, мол, док, парень симпатичный, и неплохо было бы остаться просто друзьями. Доку до смерти тогда яешни с беконом жалко было, аж до обиды. Он и сам бы вточил с удовольствием. Боб с Богом снова заржали, оглашая сонную пустошь раскатами басовитого гогота. А вот Курьер обиделся. Правда, ненадолго – обида была ниже его достоинства: как сказал в незапамятные времена господин Карл Густав Юнг, обида – примитивнейший способ повлиять на неприемлемую ситуацию. А до примитива скатываться не хотелось. Так что обида мелькнула – и погасла, будто искра от костра. Да, если честно, ничего не хотелось – вообще. Курить бы да пялиться на языки пламени в костре. И больше ничего не нужно. - А ты взаправду Боб Марли? – невпопад спросил Курьер, затянувшись глубоко и крепко: дыхание перехватило. - Не поверишь, парень, - широко улыбнулся Боб, - Урожденный Роберт Неста Марли. Готов на Библии присягнуть. Тут уж не твои игрушки с именами, а глубокий замысел предков, земля им пухом. - А что с предками? - Другого бы к чертям послал – тебе скажу, - Боб смачно сплюнул, - Ну нравишься ты мне, парень! Да еще такая знаменитость! В общем, предков моих Цезарь на арене собакам скормил. Мама минут пять держалась. Папаня – полчаса. Голыми руками гладиаторов душил, усекаешь? Курьер окинул Боба взглядом. - Наследственность. - Чего? – вскинул Боб бровь. - Наследственность, говорю, - пояснил Курьер, - Понятно, в кого ты такой. - В папашу, ага, - заулыбался Боб, - Он у меня из фермеров, но себя в обиду никому не давал. И маманю тоже. Помню, набежали на ферму легионеры, так он их лопатой так отходил – мама, не горюй! Простой лопатой, слышь? Одному – так прямиком голову снес! А как один в дом забежал – так маманя ему в рожу кипятка ведро. Тут уж никакой шлем ихний выпендрежный не спасет! А второго сковородой встретила, ну, и я, хоть и малолетка, а сгодился, по ногам молотком добавил. Бац! Бац! И колена, как и не было. Так-то, Джексон… - Да кто бы сомневался, - пробормотал Курьер. - Я тот еще сорванец был – вся Аризона стонала! – похвастал Боб. - Как же ты жив еще и не в Легионе? – спросил вдруг Бог, - Нескладно как-то. - А чего нескладного, синюха?! – взвился Боб, - Сам-то ты весь складный, а?! - Я про себя ничего не утверждаю, - пожал плечищами Бог. - А я из Легиона лося дал через неделю, - пояснил Боб, - Прямиком в пустыню. Только на дорожку из инструктора кровушки напился – тут вам и вода, и соли, и белки. Надолго хватило, аж до самого Кингмана, а это было, почитай, миль шестьдесят на запад. Там к старателям прибился. А клеймо легионное до сих пор – вот, - тут он скинул пыльник, разгрузку, задрал рукав. На плече красовалась бычья голова в круге – выжженная железом. - Ага, - только и сказал Курьер. - Ты-то, парень, и впрямь ни черта не помнишь, нэ? - Вспомнишь тут, - ответил Курьер, машинально потерев пальцем шрам на лбу, - Вон, видишь, я как Гарри Поттер, очкарик, который выжил. - Читал, читал, - покивал Боб, - И впрямь похоже. - Где это ты читал?! – возмутился Курьер. Марихуана «дурила» его все сильнее, но он почитал за достоинство, что хотя бы ощущает свое «одурение». - Да в Могильнике, братец, в Могильнике, - ответил Боб Марли, - Он до войны Лос-Анджелес был, или я вру? - Точно, Лос-Анджелес, - согласился Курьер. - Так именно я раскопал «Саймон и Шустер», приятель! – похвастал, воздев бороду, Боб, - Добрая половина книг в Мохаве – от моих щедрот. Так-то, приятель. - Наварился? – вдруг подал голос Бог. - Какое там! – всплеснул руками Боб, - Все прибрали парни из НКР. Как прослышали, так и прискакали на своих винтокрылах. Они своего не упустят. Знание – сила, синь. Не помню только, кто сказал. - Френсис Бэкон, - невозмутимо пояснил Бог. - Талантище! – удивился Боб. - А то! – с гордостью произнес Курьер, словно его самого похвалили, - Ты в шахматы с ним не садись – до трусов разденет. Сущий волчара! - Эта обезьяна?! – не сдержался Боб, и тут же получил увесистую затрещину от Бога – чуть свои коленки не поцеловал. - Прости, синий мудрец, - пробормотал он. Синяя ладонь взметнулась вновь. - Ладно, пошутили – и хватит, - заторопился Боб, - Нет, большой, не обижайся. Это ж я так, в порядке дежурного прикола. Ладонь Бога медленно опустилась. - Извинения приняты, гомо недосапиенс, - криво усмехнувшись, ответил Бобу Бог. В это самое время Курьер заметил, что созвездия, что маячили через дыру в крыше, странным образом изменились. Стали чересчур правильными, что ли? Звезды, если их можно так называть, забегали по концентрическим кругам. - Глядите! – сдавленно произнес он, ткнув пальцем в небо. Бог с Бобом бросили перепалку и уставились на необъяснимое астрономическое явление. Боб с недоверием посмотрел на косяк-самокрутку и опасливо отбросил его в сторону. Бог по своему обыкновению засмеялся, но теперь уже тихо, сдавленно, несколько истерически. В центре звездных кругов вдруг зажегся ослепительный белый свет, будто кто-то посветил мощным фонариком прямо в глаза. И – в дверь фермы постучали. Постучали! Вежливо так, будто гости, приглашенные на чай. - Шикарный приход, - промямлил растерянный Боб, - Трава, что надо. Бог не сказал ничего – лишь подобрал из костра подходящее полено. А Курьер вцепился в свои револьверы, будто утопающий в спасательный круг. Может, это и галюны – но не у всех же сразу, а? Стук в дверь повторился. Боб, Бог и Курьер растерянно переглянулись. - Кто идет открывать? – спросил Боб. - Спичку потянем, - предложил Бог. - Я пойду, - выдохнул Курьер. Небесный свет – белый и чертовски яркий – не давал подробно разглядеть ничего, что было над фермой. Курьер подошел к двери, подпертой для пущего спокойствия толстым деревянным брусом, повозился с полминуты, открыл – и тут же отскочил назад: выработанная привычка. За порогом стояли трое. Твари еще те. Хорошо, что на пустошах Курьер повидал всякого и разучился удивляться сверх меры – иначе обморока ему не миновать. Тощие, головастые, болотно-зеленые. И глаза! Взглянуть в эти маслянисто-черные буркала, и навек заикой остаться можно. Тут уж уберегла крепкая трава Боба Марли. - Я сейчас ссыкну, - пожаловался Боб, - Меня в детстве папаня такими пугал… - Не земляне, - заключил Бог весомо. - Весьма проницательно, - заметил Курьер. Из головы стремительно выветривались остатки «дури». Он сложил пальцы в «межпланетном» приветствии – видел в каком-то старинном фильме. Два пальца влево, два вправо, отставленный большой. Спок-хэнд, кажется. - Может, и не тронут, - пояснил он и без того удивленному Бобу Марли. - Я слышал, они большие любители в аналио зонды запихивать, - простонал Боб, - Не пора ли лося давать отсюда? Окно я вынесу, а там огородами уйдем. - Подожди, может они пришли с миром, - шепнул Курьер. Он повторил «спок-хэнд». В ответ гуманоиды защелкали, затрещали на своем непонятном наречии. - Слава Империи! – вдруг ляпнул невпопад Бог, воздев в приветственном жесте горящую головню, - Почувствуй силу, Люк! Пришельцы защелкали еще громче, но через порог шагать не спешили. В руках у них появились какие-то приспособления устрашающего вида – оружие, не иначе. - Ходить мне с зондом, - вздохнул Боб тоскливо и извлек на свет Божий ухватистый дробовичок-обрез. Ситуацию разрядил – к лучшему, к худшему ли – Бог. Он размахнулся – и зарядил головней ближнему пришельцу прямиком в физиономию. Тот выронил свою жуткую приблуду и, шатаясь, исчез в ночной темени. - Ну вот, - вздохнул Курьер и принялся нашпиговывать свинцом второго гуманоида из двух стволов по очереди. Боб тоже не растерялся. Едва сверкнул супер-пупер-бластер в руке третьего, срезав кусок стены за спиной Боба, как дробовик грохнул дважды, и космический гость усвистал в темноту, распустив по воздуху что-то, похожее на кишки. - Добивай тварей! – завопил Боб, кидаясь к двери. Дробовик грохнул еще трижды. Белый небесный свет погас. - Кажись, все, - заключил Курьер. - Мы, часом, космическую войну не спровоцировали? – задал уместный, но запоздалый вопрос Бог, - Вторжение какое-нибудь? - Да уж, памятника нам за это в бронзе не отольют, - покивал Курьер. - Насчет бронзы не знаю, - дрожащим голосом произнес Боб, - А отлить – это самое оно. И, расстегнув ширинку, помочился в темноту. - А ты популярен, парень, - хохотнул он «в процессе», - За тобой, вишь, с Альфа Центавра зондер-команды присылают. Курьер устало опустился на плотно упакованный рюкзак, перезарядил револьверы. Над головой снова было самое обыкновенное звездное небо, но теперь для него коперниковский вопрос об обитаемости Вселенной был решен окончательно. Наглядное доказательство валялось за порогом фермы. - Мистер Марли, - вздохнул он, - А не найдется ли у вас еще немного марихуаны? - А как же! – обрадовался Боб.