Неравенство.

      Холодная зима медленно отступала, таща за собой разводы грязи. Весеннее солнце нежно проводило своими теплыми ладонями по земле, играя мягким золотистым светом на поверхности луж. Первые лучи солнца пугливо пробирались сквозь ещё сонные голые ветви деревьев и воздух был поразительно свежим и прохладным.       Зима в поместье пролетела быстро и стремительно, хоть порой, казалось, что мрачное уныние, сковавшее родовое гнездо Ти Спирсов, уже никогда не отступит. Леди Корнелия часто гостила у родни, ей было тяжело жить одной в большом доме. Из всех слуг ей нравилась только её горничная и потому, вынужденная проводить большую часть времени в одиночестве, благородная Леди стремилась как можно чаще бывать у друзей. Раньше она никогда не думала о том, как тяжело оказаться в родных стенах одной. С ней всегда был её любимый мальчик, а теперь, он учился далеко отсюда, а прекрасный супруг ещё не вернулся из колоний. Думать об этом было действительно тяжело.       Пустота дома также сказывалась и на слугах, в особенности на юном Грелле, чья тоска по господину Уиллу не знала никаких границ. Порой слуга писал своему хозяину, хоть ему никогда не приходили ответы. Грелль понимал, что попади письмо не в те руки, им не сдобровать, ведь у благородных господ не в чести водить знакомства с простым людом. Однако, Сатклифф был благодарен и простой возможности писать человеку, чье мнение для него так много значило.       Слуга много и часто читал Библию. Он многое не понимал, поэтому не редко появлялся у старика Хадсона, который ругаясь, объяснял ему сложные слова и непонятные моменты. Частое чтение трех книг — единственных книг Грелля, подаренных ему хозяином, привело к тому, что мальчик стал сносно писать на английском, допуская совсем немного ошибок.       Жизнь в поместье стала более сносной. По крайней мере для Грелля, дворецкий перестал так часто его цеплять, очевидно решив, что мальчишка завёл себе покровителя в лице Ти Спирса младшего. Это ещё сильнее злило Блека, но он старался держать себя в руках. Он и сам понимал, что перегнул в прошлый раз, но если бы только это отродье исчезло с его глаз — как бы хорошо стало жить!       О покушении Грелль почти не вспоминал. Он не знал, зачем его попытался украсть тот человек, но слышал от доброго доктора, что в городе порой воруют детей и делают из них воров и прочую мерзость. Тогда Сатклифф был невероятно благодарен, что всё обошлось. Он знал, какая жизнь могла ожидать его там.       Весна крепла. Солнце становилось всё более теплым и жарким, голая земля стала покрываться зеленым пушком травы, а почки на деревьях набухли и уже готовились потихоньку выпускать свои первые крохотные листочки. Сатклифф ждал весны, потому что знал, что его Господин вернётся в поместье на Воскресенье. О, какой чудесный и светлый праздник — Воскресение! Все слуги пойдут в церковь и он тоже, потому что служанки пообещали взять его с собой. Правда, новость о том, что юноша пойдет в церковь разозлила Хадсона — рядом была низкая* церковь, в то время, как старик принадлежал даже не к Высокой, а к католической. Он долго ругался на мальчика, убеждая его в неправильности такого поступка, но после махнул на него рукой, решив, что Сатклифф и сам со всем разберется.       В церкви Греллю было странно — он не был глубоко религиозным ребенком, хоть и читал священное писание, но он было сложным, запутанным и непонятным, а еще немного пугающим. Сатклифф слушал службу, крестился, когда Клара и Эмилия начинали это делать, пытался разобрать слова псалмов, но он не испытывал глубоко трепета, какой должен был ощутить в таком месте. Атмосфера церкви была торжественной, но мысли мальчика зацепились за что-то другое и вот он уже думал не о том, что говорит старый викарий, обращающийся к прихожанам, он думал о том, что скоро появится его господин.       Грелль не знал, что ожидать от Уильяма. Он писал ему письма, но не получал ответа — слуга даже не знал, доходили ли они до адресата, но надеялся, что доходили и господин не отвечал ему, потому что это было слишком опасно. Ведь никто и никогда не писал Греллю, да и кто мог про него знать?       Уильям Ти Спирс приехал за три дня до Воскресения. В поместье уже неделю творилось самое настоящее сумасшествие — господин Ти Спирс возвращался из Америки, его сын из университета, а Леди Корнелия пригласила в гости родню, чтобы всей семьей отметить Пасху. От слуг это всё требовало слишком много времени и сил — нужно было вычистить гостевые комнаты, наготовить на дюжину ртов, позаботиться о внешнем виде поместья. Грелль бегал из угла в угол, выполняя различные поручения, как обезумившая мышь, но тяжелая работа не могла отвлечь его от одной единственной радостной мысли, которая заполняла всё его крохотное существо — господин Уилл вот-вот приедет сюда.       Корабль из Америки опаздывал, вызывая ненужное волнение, но почтовая карета не подвела и молодой господин уже сходил вниз, устало смотря в лицо матери. Леди Корнелия подурнела — она много переживала и часто ощущала себя совершенно несчастной и разбитой, что отразилось на её лице. Сын нежно обнял мать и позволил ей увести себя в дом. Он и сам невероятно скучал по родным стенам.       Почти весь день молодой господин отдыхал, изредка встречаясь с матерью. Грелль отчаянно работал, стараясь думать о том, что быть может, завтра они смогут встретиться. Сгорая от нетерпения, Сатклифф часто пропускал что-то мимо ушей, что доводил нервного дворецкого до приступов самого настоящего бешенства.       Засыпая ночью в кровати, Грелль лелеял надежду недолго поговорить со своим господином.       С утра работы не убавилось и лишь к обеду мальчик немного освободился. Слуги трапезничали после хозяев, поэтому Грелль решил пропустить обед, чтобы выбраться на второй этаж и поискать господина. Юноша очень надеялся, что Ти Спирс найдется где-нибудь в библиотеке, но, кажется, господин находился в своей спальне.       Обыскав все места, где мог бы находится аристократ, слуга расстроившись, поплёлся вниз, думая о том, что у него ещё есть шанс встретиться с господином потом. Кто-то тихо окликнул его и Грелль, обернувшись, увидел Уильяма. Лицо рыжеволосого мальчишки как будто бы озарилось светом и на губах появилась робкая, но очень добрая, ласковая улыбка. — Здравствуйте, — чуть ли не с трепетом произнёс мальчик, подходя к господину Уильяму. Конечно, не будь его собеседник столь далек и высок, Грелль бы вряд ли так волновался, но мальчик никогда не мог забыть вбитые обществом условности. Он никогда не мог и не сможет рассматривать Ти Спирса как друга, только как наставника, как человека, чье мнение намного выше его собственного и человека, которого он уважает, вниманием которого дорожит. — Здравствуй, Грелль, — нейтральным тоном произнёс аристократ, вглядываясь в лицо слуги. В прошлый раз Сатклифф был болен и выглядел действительно нехорошо, но сейчас, здоровье мальчика не представляло никакой угрозы и лицо его выглядело весьма приятно — бледное, с легкими нарождающимися веснушками. — Рад видеть Вас, сэр, — склонив голову, произнёс Сатклифф, ощущая себя невероятно счастливым. — Взаимно, — вежливо ответил Ти Спирс. — Больше не болеешь? — Нет, сэр, — пробормотал слуга, тронутый такой заботой. Конечно, это всё были только правила приличия — ничего большего, но как приятно было знать, что кто-то столь важный и дорогой интересуется его здоровьем. — А Вы, сэр? Узнали много интересного? — с искренним любопытством, поинтересовался Грелль. — Вполне, — отозвался Уильям. — Здорово! — с восторгом сказал слуга. — Жаль, что я не могу где-нибудь учиться. Знаете, сэр, мне так нравились Ваши рассказы про историю и географию и стихи. — Ты читаешь Библию? — спросил аристократ. — Да, сэр! Я даже был в церкви.       Ти Спирс кивнул. Леди Корнелия с колыбели приучала сына уважать Бога и почитать его законы. И хоть многие вещи юноши были до сих пор непонятны, он помнил, как важна эта книга, а потому был обязан подарить её Греллю. Долг каждого христианина состоял в том, чтобы помочь блуждающей душе, а мальчик, не знавший слово Божие, как раз мог считаться таковым. Кроме того, Уильям был действительно расстроен, даже напуган, когда обнаружил умирающего слугу. — Это хорошо, — заметил аристократ, кивнув собственным мыслям. — Ты пойдешь на Воскресную службу? — Да, сэр, — кивнул слуга, думая о том, что он не хотел туда идти, слишком скучными показались псалмы и непонятны проповеди, но если господин сказал, что это хорошо, значит он будет ходить в церковь столько, сколько нужно.       Ти Спирс замолчал, закусив губу. Грелль выжидающе смотрел на него, так как не мог уйти первым, тем самым продемонстрировав своё неуважение к господину. — Завтра приедет сэр Ти Спирс, — наконец произнёс аристократ, решив кое-что для себя, — а после наши родственники. Они пробудут здесь два дня и после… я мог бы поделиться кое-какими знаниями, которые приобрел. — П-правда, сэр? — взволнованно спросил Грелль, ощущая себя самым счастливым слугой на свете. — Конечно, — несколько раздраженно выпалил Уильям и тут же себя одернул, заметив, как напрягся его собеседник. — Только будь осторожен и не попадайся на глаза остальным. — Да, сэр! — с готовностью выдал Сатклифф. — Я могу идти, сэр? — Иди, — кивнул Ти Спирс, услышав голос дворецкого.       На следующее утро действительно вернулся глава семейства, чье появление слуги встретили с облегчением. Дворецкий не решался больше показывать свой крутой нрав, зная, что его господа порой отличаются чрезмерным, по его мнению, человеколюбием. Сатклифф с удовольствием съел добротную порцию каши, думая о том, что его жизнь стала действительно налаживаться. И всё, что он вытерпел — голод, наказания, страх, всё это стоило того, чтобы сидеть за столом для слуг, есть кашу на завтрак и ждать встречи с господином. Грелль не был дураком, а потому понимал, что лишь обитатели этого поместья не дали ему погибнуть.       На следующий день появились Чайлдфилды и Леди Роуз со своей малышкой, которая уже подросла и активно ходила за ручку, под возгласы и вздохи матери. Грелль снова был поставлен в качестве мальчика на побегушках, но на этот раз он не покидал взрослых, помнят неприятную историю на Рождество. Дети Чайлдфилдов смотрели на него неприятно, было видно, что они не забыли того случая и мальчик не хотел давать им дополнительного повода для издевательств.       Грелль не задавал вопросы о том, как можно быть таким жестоким, он видел настоящую жестокость в детстве, и рядом с ней выходки двух избалованных детей были слишком глупыми. Только слуге всё равно было невероятно обидно. Может быть, у него нет много денег, вообще почти ничего нет, но ведь он такой же человек, как и остальные. И разве Иисус не был таким же?       И всё же, Воскресение оказалось не таким ужасным. Грелль стоически отстоял всю службу, даже испытал глубокую радость во время неё. Его детское сердце было восприимчиво к любви, а разве есть что-то выше, чище и сильнее, чем любовь Спасителя, что пожертвовал собой во имя целого мира? Конечно, мальчик верил не так, как было принято верить, в конце-концов, он просто ребенок, но его Вера проистекала из чувств, а потому была чистой.       После завершения поста, слуги, по велению Леди Корнелии, получили прекрасные мясные пироги и Грелль ел их с благодарностью, думая о том, что его госпожа — настоящий образец христианки. Он действительно любил её, как может любить только ребенок. Нет, он никогда не забывал своей матери, но ему бы так хотелось, чтобы у каждого живого существа была мать или наставница, похожая на Леди Корнелию.       Гости пробыли два дня, за которые Сатклифф набегался по поручениям так, что ощущал себя выжатым лимоном. Должность лакея оказалась на удивление сложной и тяжелой. Казалось бы — ничего серьёзного, принеси одно, унеси другого, но такая работа выматывала сильнее, чем двухчасовая стирка белья.       Следующий день, после того, как Чайлдфилды покинули поместье работы было достаточно много, но тяжелые деньки заканчивались. Грелль старательно работал, надеясь, что успеет выполнить основной пласт работы, чтобы побездельничать завтра, находясь рядом с господином.       Уильям с самого утра ждал маленького слугу в библиотеке. Он уже второй день думал о том, что расскажет мальчику, чтобы ему было действительно интересно. Перспектива разговора с Греллем волновала и радовала аристократа, хоть себе он в этом не признавался. Семестр вдали от дома сделал его более замкнутым и мрачным — надежды найти друзей среди детей дворян не получилось, а некоторые преподаватели оказались крайне неприятными личностями, которых не хотелось бы видеть слишком часто. Несколько раз Ти Спирса даже наказывали, но не слишком строго, поэтому отец ничего не знал о небольших неудачах своего отпрыска.       Дверь в библиотеку приоткрылась и туда прошмыгнул слуга. Заметив господина, мальчик улыбнулся и его красивые зелёные глаза как будто засверкали особым светом. Ти Спирс уже отвык от такого простого и лёгкого проявления эмоций, что невольно задержал взгляд на лице мальчика дольше, чем это было нужно. — Здравствуй, Грелль, — почти ласково произнёс юноша, жестом приглашая вошедшего подойти ближе. — Ты закончил с работой?       Грелль неуверенно кивнул. Ти Спирс никогда не интересовался его работой, чему на самом деле мальчик был благодарен, ведь он занимался таким низким и неинтересным делом, но заботы, звучавшая в голосе господина, заставила его робко улыбнуться. — Да, сэр. Я позаботился об этом, — тихо пробормотал Грелль.       Ти Спирс ощутил некоторую неловкость. Конечно, теперь он и сам не был бездельником, отдавая многие силы на усиленное изучение учебников, но труд Сатклиффа был более тяжелым. Нет, это было вполне справедливо — не каждому дано управлять страной, а вот с управлением швабры может справиться каждый, но только… быть может, в Уильяме говорила привязанность, но он считал, что мальчишка с такими красивыми рыжими волосами, отросшими до плеч и завязанными тесьмой в хвост, мог бы занимать более выгодное и высокое положение, сложись бы его жизнь и судьба как-то иначе. — Расскажи мне, как твои успехи, Грелль, — поинтересовался господин, не зная с чего начать. Ему не хотелось поучать мальчишку, а просто приятно разговаривать, но юноша никогда не был мастером разговоров, а потому ощущал ужасающую неловкость, что только усилилась за время его обучения.       Грелль рассказал о том, как читал Библию, как выписывал вечерами отдельные фразы из книги, как ему нравится Шекспир, которого мальчик время от времени перечитывает, как пробовал писать что-то красивое сам, но пока ничего не получается. Сатклифф говорил открыто и честно, он не утаивал и его яркие зеленые глаза были такими правдивыми, что Ти Спирсу казалось, ни один человек не может говорить так чисто и честно.       Слуга спросил как дела господина и Ти Спирс уже не мог молчать. Он говорил и говорил — всё, что никогда и никому не рассказывал, то, что вообще не хотел: о том, как его не приняли другие, как ограничены оказались некоторые преподаватели, на которых он возлагал надежды, как глупы правила, придуманные в стенах учебного заведения. Потом Уильям говорил о хорошем, заметив, как расстроился его маленький друг — о том, что узнал из книг и слов профессора по географии, как едва не попал в историю в начале осени, как было тяжело жить самостоятельно.       Грелль жадно ловил каждое слово господина, лицо его было открытым и эмоциональным: рыжие брови хмурились, поднимались в удивлении, глаза распахивались, а рот приоткрывался. По лицу мальчика можно было читать, как по книге и это безумно нравилось Ти Спирсу, который так и не научился взаимодействовать с окружающими людьми.       Несколько оставшихся дней до отъезда, Грелль приходил к господину и они снова говорили до бесконечности. Казалось, что невозможно им, двумя мальчиками из разных миров так много говорить о чём-то, но между ними как будто не было никакой преграды. Как будто они были обычными детьми, которые проводили дни напролет, играя в прятки и догонялки. Рядом с красноволосым мальчиком, Уильям ощущал себя таким настоящим и живым, что готов был вцепиться в него руками и никуда не отпускать. Только обретя друга в лице слуги, он понял как всё это время ему было одиноко.       Сидя вечером в спальне господина, куда никто не мог бы проникнуть без его разрешения, Грелль думал о том, что не задумываясь бы умер ради этого человека. А Ти Спирс, что выглядывал звезды в окнах и показывал их слуге, думал, что у него не было и никогда не будет такого прекрасного друга, как этот мальчик, с рыжими, чуть завивающимися на концах, волосами и сияющими зелеными глазами.       Уезжая обратно, Ти Спирс думал о том, что не позволит мальчику забыть про него, не позволит испортиться и стать таким же неприятным, как люди того круга, которым он принадлежит. Аристократ решил, что проведет с Греллем всё лето, научит некоторым важным вещам, которые могу ему пригодиться, он понял, что не готов потерять Сатклиффа.       А Грелль со слезами тоски смотрел, как карета исчезает на горизонте. Зеленые глаза были полны горести, но горе быстро сменилось надеждой, когда на кровати в своей комнате Сатклифф нашёл перевязанную пачку писем — ответы на каждое письмо, которое Грелль присылал своему господину. _____ (Так, дорогие, с этого момента я сделаю перенос и со следующей главы наши мальчики будут намного старше. Всех люблю)