Неравенство.

      Сладкую тишину полусонного леса, где редкие солнечные лучи прорывали туманную сизую дымку, распугивая фрей и всякого рода нечисть, разорвал парный топот копыт. По узким тропам, вытоптанным егерем и редкими оленями, неслись два разгоряченных жеребцах, неся на себе двух молодых наездников. Самым первым почти летел гнедой чистокровный жеребец с белыми гольфами, его сильные ноги, как пружины, отталкивались от земли, оставляя в неё вмятины, подлетая вверх. Жеребец был не слишком молод, но за годы научился идеально слушаться хозяина, беря любую высоту. Он был быстр и бесстрашен, но при том обладал очень непокорным нравом. Конь под стать хозяину — так поговаривали в поместье Ти Спирсов, когда молодой господин Уилл выезжал на Стреле, распугивая мелких зверьков во всей округе. Следом за ним бежал совсем молодой жеребец — двух лет отроду, рыжий ирландский гунтер. Гунтер не поспевал за своим чистокровным верховым товарищем, он ещё не умел хорошо брать высоту и лишь стремительно переставлял копыта в быстром галопе, отчаянно работая передними ногами. Пот струился по крупу и бокам гунтера, отчего его рыжая шерсть блестела на солнце и казалась бронзовой. Взмокшая грива подрагивала от встречного ветра, едва ли не путаясь между пальцами наездника. Огонёк был достаточно неопытен в вопросах скачек, как и Грелль, такой же взмокший и усталый, как его конь. Человек и жеребец выражали редкое единодушие в вопросах данного вида спорта, но оба не могли показать себя плохо, когда впереди во весь опор мчались Стрела и господин Уилл. — Ну, малыш, давай, — сдавленно прохрипел Грелль и слегка ударил Огонька по ребрам коленями, заставляя того бежать быстрее. — Мы уже почти выбрались из леса. — Не отставай, Грелль, — послышался голос Ти Спирса, что оглянулся назад, чтобы увидеть как далеко находится его противник.       Огонек возмущенно взвизгнул, когда наездник снова ударил его и припустил вперед, силясь догнать скаковую лошадь. Упорству гунтера было не занимать, а потому он отчаянно работая ногами, смог приблизиться к крупу Стрелы.       Грелль напряженно держал поводья, всем телом слушая тяжелое дыхание жеребца, уставшего от импровизированной гонки. Ноги крепко сжимали прижимались к бокам гунтера, ощущая как упругие мышцы скользят под кожей.       В молчании жеребцы выскочили из леса, где их ожидало последнее препятствие — огромное поваленное дерево. Стрела легко перепрыгнул его, Грелль же, увидев, что Огонёк несётся на препятствие запаниковал. Они плохо брали высоту и ирландец мог споткнуться. — Стой! Стой! — закричал рыжеволосый юноша, отчаянно тормозя коня, но тот уже достаточно разогнался. Грелль с ужасом смотрел на толстый ствол дерево, настолько широкого, что понадобилось бы два Сатклиффа, чтобы обхватить его. Не зная что делать, слуга чудом развернул коня и они немного пробежали вперёд, после чего Огонёк наконец остановился.       Грелль спрыгнул с жеребца, прислоняясь лбом к его взмыленному боку, у обоих сердце колотилось как бешеное. Конь устало заржал и посмотрел на Сатклиффа с каким-то осуждением. — Вот не надо, — устало выдохнул юноша, вернув взгляд другу, — я не умею брать высоту, а ты ещё не прыгал так высоко.       Конь тряхнул головой, то ли оспаривая слова хозяина, то ли выражая усталость и недовольство. Грелль взял Огонька под узду и повёл обратно к бревну, обходя его с другой стороны. Дерево было достаточно длинным, но недалеко от него походила небольшая тропа, позволяющая миновать препятствие. Ти Спирс ждал их чуть дальше, стоя на земле, рядом со Стрелой. — Однажды ты научишься брать барьеры, — мягко произнёс господин, похлопав подошедшего Грелля по плечу. — Немного практики и будешь отличным наездником. — Не всем быть такими же хорошими, как Вы, сэр, — устало произнёс Грелль, который не очень желал брать барьеры. — Ерунда, — заверил Ти Спирс. — Отличная поездка.       Сатклифф согласился. За последние годы слуга и господин сильно сдружились, как не полагается дружить двум молодым людям столь различного социального статуса, но если вначале Ти Спирса действительно беспокоило это различие, то после он смог полностью закрыть на него глаза. За последние три года, что прошли с момента поступления Уильяма в специальное учебное заведения, Грелль оказался единственным близким другом, в чьем преданности и любви аристократу никогда не приходилось сомневаться. Сатклифф был готов поддержать любую инициативу Ти Спирса, рискуя получить за это наказание от мрачного дворецкого, он проявлял себя как чудесный друг и всегда интересовался делами своего товарища. Но несмотря на крепкую дружбу и взаимную привязанность, социальные условности всё также разделяли их на слугу и господина, а потому встречи мальчиков были почти всегда тайными. Иногда они запирались в комнате Ти Спирса и обсуждали книги или учебу Уильяма, порой убегали в сад, прячась за высокими кустами роз, а иногда ранним утром брали жеребцов и скакали по лесу, устраивая небольшие гонки.       Грелль почти всегда брал Огонька — им занимался младший конюх, поэтому жеребец был достаточно натренирован, кроме того, у него был достаточно ласковый характер, а Сатклифф очень нравился жеребцу. Быть может, между ними было негласное правило взаимопомощи рыжих, но именно Огонек никогда не пытался навредить Греллю.       Ти Спирс повернулся к западу, где виднелись очертания поместья. Солнце было уже достаточно высоко, но сэр Ти Спирс вряд ли встал. До завтрака исчезновения отрока никто не заметит, что нельзя было сказать об исчезновении слуги. В последнее время Грелль всё чаще становился причиной немилости дворецкого — частые отлучки к хозяину, ранние поездки в лес заставляли его отрываться от работы, что, конечно, почти всегда замечал Блэк. За последние годы мужчина действительно озлобился и, если раньше, у него был мерзкий характер, то с почином миссис Лемм он стал отвратительным. — Сегодня мы задержались, — констатировал Ти Спирс и с беспокойством посмотрел на Грелля. Тот на пару мгновений задержал взгляд на лице господина дольше чем нужно, после чего кивнул. — Снова достанется от дворецкого? — поинтересовался господин.       Грелль неуверенно кивнул, думая о том, что ни одно наказание Блэка не смогло бы остановить его. Сатклифф старался не смотреть в лицо господину слишком часто. С тех пор, как страшная тайна собственного сердца открылась перед юношей, став пресловутым снегом в мае, слуга потерял покой и душевное равновесие.       Грелль Сатклифф был умным мальчиком, он прочитал достаточное количество книг, более того, он читал Шекспира, а потому быстро понял, какого рода привязанность поселилась в его сердце. Осознание, правда пришло поздно — всего месяц назад, когда господин вернулся домой после тяжелого учебного года. Грелль бы многое отдал, чтобы его сердечная тайна никогда не раскрывалась перед ним.       С тех пор, как слуга понял, что влюбился в господина, миновал месяц, принесший пятнадцатилетнему юноше столько страданий, что ему казалось, будто сердце не выдержит и разорвётся. Грелль был бы даже рад такому исходу — это была его первая любовь, мучительная и настоящая, а потому он был достаточно слеп и эгоистичен в своих чувствах. Но при всём своём эгоизме, при страхе, юноша боялся этих чувств. Он верил в Бога, читал библию, слушал проповеди в церкви и от старика Хадсона, а потому знал, что его чувства грешны и что где-то в Аду черти уже готовят для него огненную могилу, где он проведёт вечность после смерти. — Если бы я мог помочь тебе, — произнёс Ти Спирс и голос его вернул Грелля к реальности. — Ох, сэр, Вы и так много делаете, — виновато улыбнулся юноша рыжеволосый юноша. — Если бы Отец разрешил мне, — устало пробормотал аристократ.       Уильям никогда не говорил Греллю, что именно задумал, уверяя его в том, что если его затея удастся, то все будет хорошо и Сатклифф сам всё узнает, а если нет, то разочарование окажется слишком горьким. Грелль старался не думать об этом, хоть его раздирало от любопытства.       Лошади спокойно шли вперёд, а наездники молчали. Утренняя свежесть кружила голову и Ти Спирс вдыхал аромат леса, всё ещё окружающего их полной грудью. Грелль же иногда кидал на господина тайные взгляды, наслаждаясь редкими минутами тишины и спокойствия.       У ворот уже стояли негры — они знали про вылазки господина и слуги, а потому никогда ничего не говорили. Они не жили с остальными слугами и мало что знали о правилах, для Баако и Ндиди мальчики были двумя белыми господами, которые исчезали и появлялись вместе.       Заведя лошадей в конюшню, мальчики сняли с них экипировку, после чего черным ходом пробрались в поместье. Ти Спирс тихо прокрался в свою комнату, а Грелль налетел на Эмми, что посоветовала ему немедленно появиться в поле зрения дворецкого, потому что тот снова рвет и мечет.       Сатклифф тяжело вздохнул. Это уже становится традицией — получать жестокие нагоняи от Батлера. С каждым годом ненависть этого человека к Греллю увеличивалась с астрономической прогрессией и лишь чудом, именуемым Уильям Ти Спирс, Сатклифф ещё не потерял работу.       Дворецкий десять минут сыпал мальчишку проклятиями, несколько раз оттаскал за длинные слегка завивающиеся на концах волосы, отросшие до лопаток, после чего сказал, что Грелль не получит ужина до конца недели. Сатклифф кивнул и, получив разрешение работать, улизнул из кабинета Блэка, думая о том, что отделался малой кровью.       Причина по которой Блэк так сходил с ума была слишком ужасная, чтобы он мог допустить ей раскрыться. Щенок Сатклифф вырос и его детское лицо стало лицом юноши — красивого юноши. Запретная ярость и страсть, что поселились в душе дворецкого несколько лет назад, вновь пробудилась и это выводило мужчину из себя. Он смог забыть об этом, смог пересилить себя, но сейчас все стало ещё хуже. Мальчишка был так красив и так несносен, что хотелось выть.       Несколько дней пролетели тихо, Грелль совершал вылазки только по ночам, после чего был похож на оживший труп, но что такое сон, когда сердце переполняет любовь? На третий день наказания, Блэк вновь позвал Сатклиффа собой и велел тому ехать в город вместе с ним.       Грелль не знал по какой причине дворецкий стал брать с собой именно его, быть может, потому что считал, что так мальчишка точно никуда не убежит, но в целом, поездки в город были не такими ужасными. Блэк кричал на него всю дорогу и погонял, называя нерасторопным болваном, однако больше ничего страшного не происходило. Мужчина даже разрешал прикупить Сатклиффу кое-что для себя.       На этот раз поездка в город чуть не обернулась настоящей катастрофой. Грелль был красив, он знал это, ведь служанки постоянно щипали его за щёки и пророчили, что их мальчик разобьет целую кучу девичьих сердец, но одной вещи никто не говорил — с годам он становился всё более похожим на своего отца. Сходство было столь очевидным, что даже далекие от слухов и сплетен люди заподозрили бы что-то неладное.       Грелль сидел с Томом на козлах, разговаривая о работе, лошадях и плана. Том собирался жениться на Эмилии, чему Грелль был действительно рад — ему нравилась эта девушка, как нравился и старик Том, тем более хозяева не возбраняли браков, выдержанных по всем правилам.       Оставив Сатклиффа одного, конюх направился к небольшой лавке, желая купить подарок для своей избранницы, Грелль же стерёг лошадей. Толпы людей сновали перед ним, не вызывая не малейшего подозрения, но неожиданно кто-то больно ударил юношу по голове и он потерял сознание.       Очнулся Грелль в окружении толпы, рядом с ним стоял Том, а на его головой что-то колдовал доктор. Перед глазами юноши плыло и он совершенно не помнил, что произошло. Он смутно смотрел на толпу, Тома и дворецкого, беззвучно шевеля губами и снова падая в забытье. В полную ясность ум пришёл лишь в поместье, когда теплые руки Эмилии меняли на его лбу компресс. Несколько раз он просыпался в карете, обнаруживая свою голову на чьи-то худых коленях, обтянутых черной материей брюк и снова терял сознание. — На тебя напали, Грелль, — сказала девушка и пересказала юноше всё, что слышала.       Сатклифф не удивился. Он уже не первый раз за последние годы попадал в серьёзную передрягу — казалось, что он перешёл кому-то дорогу и этот кто-то поклялся извести юношу всеми доступными способами.       Грелль чувствовал себя действительно плохо, а потому быстро уснул, едва пообедав. Сон был туманным, как дымка и сквозь него ему слышался голос Ти Спирса и казалось, будто чья-то рука крепко сжимает его ладонь, такая горячая и надежная, что юноша невольно улыбнулся во сне.       Через сутки состояние Сатклиффа пришло в норму и мальчик приступил к своим трудовым обязанностям. Блэк, имевший разговор с господином по поводу происшедшего, не решился нагружать мальчишку первые дни, а потому Грелль быстро закончил с делами и тихонько проскользнул в библиотеку. — Господин Уилл, — позвал слуга, заглядывая внутрь. Ти Спирса там не оказалось, но Грелль решил немного подождать его здесь.       Уильям действительно вернулся через пятнадцать минут. Он выглядел крайне взволнованным и, увидев Сатклиффа, тут же схватил его за руку, уводя из библиотеки. — Господин Уилл! — вновь воскликнул слуга и Ти Спирс остановился. — После, Грелль, пошли, — тихо произнёс аристократ и слуга доверчиво кивнул, готовый следовать за ним хоть в Преисподнюю.       Молодой господин привёл Грелля к кабинету Отца и мальчику стало по-настоящему страшно. Он умоляюще посмотрел на друга, но тот лишь сдержанно кивнул, после чего вошёл в кабинет первый, приказав мальчику ждать за дверью.       Через пару минут Ти Спирс ввёл Сатклиффа в кабинет отца, оставив их одних. Дверь за юным аристократом скрипнула и Грелль с волнением смотрел на мистера Ти Спирса. Тот постарел — в темных смоляных волосах пробивалась седина, а очки стали постоянными спутниками мужчины. Он всё также выглядел сурово и гордо, внушая одним своим видом трепет. — Знаешь ли ты, слуга почему ты здесь? — холодным тоном спросил аристократ и Грелль едва сдержал дрожь в теле. — Нет, сэр, — громко ответил Сатклифф, наученный горьким опытом с дворецким, что блеяние только ухудшает ситуацию. Ти Спирс кивнул и на его лице на пару секунд проскользнуло удивление. — Хорошо, — сказал он. — Ты давно служишь в нашем поместье, не так ли? — Почти пять лет, сэр, — согласно кивнул Грелль, убедившись, что вопрос был не совсем риторическим. — И за это время ты не хотел найти более подходящее место? — продолжал допрос мужчина. — Нет, сэр. Ваш дом, сэр — самое подходящее место. — Объяснись, — потребовал Ти Спирс, для котого слова мальчишки звучали слишком льстиво. — Я попал к вам ещё мальчишкой и толком ничего не умел. Я был слаб и никому не нужен. Но это место подарило мне дом. Здесь, сэр, я встретил хороших людей, я нашел друзей, я люблю других слуг, люблю своих господ, потому что они щедры и я ни за что не хочу работать и жить в другом месте.       Ти Спирс кивнул, задумываясь над словами юноши. Тот говорил честно — смотря в глаза и аристократ, привыкший работать с людьми, видел, что слова этого человека — не лесть, нет он говорит искренне. — Дворецкий говорит, что ты плохо работаешь, — наконец сказал Ти Спирс.       Грелль виновато закусил губу, после чего вновь посмотрел в лицо господину: — Я не могу сказать, как я работаю. Могу лишь заметить, что мистер Блэк всегда недоволен работой любого слуги, на что, он, конечно, имеет полное право, — поспешил добавить Сатклифф.       Ти Спирс внимательно оглядел Грелля. Тот выглядел грязно и неряшливо, но сын предупреждал, что оторвал его от работы. Юноша был хорош — не слишком высокий, но жилистый, с правильными чертами лица и каким-то огоньком в глазах. Он производил приятное впечатление, что было немаловажно. Порода давала о себе знать. — Боишься ли ты лошадей? — спросил Ти Спирс. — Нет, сэр, — уверенно ответил Грелль, — я помогал конюху ухаживать за вашими лошадьми. Мне очень нравятся эти животные. — Читать, ты, конечно не умеешь, — сам себе кивнул аристократ. — Простите, сэр, — осторожно прервал его юноша. — Но я умею читать, сэр. И писать тоже. Я читал Евангелие и кое-что из других книг. Я их сам покупал, себе, сэр. — Какие же ты покупал книги? — холодно спросил Ти Спирс, явно считавший, что мальчик обманывает его. — Шекспира, сэр. Мне нравятся его пьесы. Я даже выучил монолог Гамлета. — Процитируй, — приказал Ти Спирс.       Грелль кивнул, после чего со всей выразительность, на которую был способен процитировал: — Быть или не быть, вот в чем вопрос. Достойно ль Смиряться под ударами судьбы, Иль надо оказать сопротивленье И в смертной схватке с целым морем бед Покончить с ними? Умереть. Забыться. И знать, что этим обрываешь цепь Сердечных мук и тысячи лишений, Присущих телу. Это ли не цель Желанная? Скончаться. Сном забыться. Уснуть… и видеть сны? Вот и ответ.       Ти Спирс удивленно посмотрел на юношу. Он действительно не верил, что мальчишка умел читать, но если он даже не поленился выучить монолог Гамлета, то ему стоило поверить. Тем более читал Грелль очень хорошо, слишком хорошо для простого мальчишки, который всю жизнь только занят тем, что чистит полы. — Что ещё ты умеешь? — поинтересовался Ти Спирс, решивший не делать поспешных выводов. — Немного знаю французский и правила этикета, но не все, — неуверенно произнёс Грелль. — Покойная Миссис Лемм учила меня всему этому.       Аристократ кивнул. Значит бывшая экономка занималась образованием мальчика, тем лучше. Ещё раз всё хорошо обдумав, мужчина сказал: — Мой сын уже давно просит чтобы ему подыскали личного слугу. Конечно, я считаю это неоправданной блажью, но ведь ему уже шестнадцать и скоро он станет вести дела, а потому ему пригодится помощник. Он настаивает, чтобы я взял тебя, но это вряд ли целесообразно. Однако, — Ти Спирс выждал паузу, — я думаю, что мог бы назначить тебя лакеем моего сына на время и если с этого выйдет толк, то так тому и быть.       Грелль оцепенел. Он не мог поверить, что уши не обманывали его. Он смотрел на господина глубоко пораженный и слезы благодарности подступили к его глазам. Грелль отчаянно заморгал, стараясь пересилить себя, Ти Спирсы не любили слёз. — Спасибо, сэр… я… — Не стоит, — холодно прервал его господин. — Заканчивай свои дела на сегодня, а после приведи себя в порядок. Мой сын достоин лучшего слуги. — Самого лучшего, сэр! — искренне произнёс Грелль и поклонился, после чего покинул кабинет господина.       Сердца мальчика стучало, наполняясь страхом, надеждой и любовью. Ему хотелось плакать и смеяться, натворить глупостей. Ему хотелось петь, творить, писать, делать что угодно, чтобы высказать миру как сильно он счастлив, но казалось, в целом мире нет таких слов, чтобы описать его настроение.       Найдя Уильяма, он молча упал перед ним на колени и зарыдал, шепча слова благодарности. Юноша растерялся, увидев Грелля в слезах, но улыбка, настоящая и теплая, что была на его губах, успокоила аристократа. — Теперь ты можешь никого не бояться, — почти ласково произнёс Ти Спирс, потрепав Грелля по волосам. — И ты больше не попадешь в немилость дворецкого, всё хорошо.       Сатклифф отчаянно всхлипывал, не зная как выразить все те чувства, что переполняли его душу и он, схватив руку господина, поцеловал костяшки пальцев, осторожно и искренне, чему сильно смутился. Ти Спирс пораженно уставился на него, но видя, в каком Грелль состоянии, решил ничего не говорить. Теперь их жизнь изменится, он знал это.