Неравенство.

      Противостоять любви — сложно, но делать это в молодом возрасте, когда всё вокруг только и говорит о ней — невозможно. Ти Спирс отчаянно пытался взяться за учёбу, но в мыслях то и дело проскальзывал образ рыжеволосого юноши с прекрасными зелёными глазами. И как в насмешку над Уильямом, солнце полностью завладело небосводом, обеспечивая лёгкую, тёплую погоду, воздух пах цветущими деревьями, а на душе появлялась странная воздушность, какая случается только по весне.       Ти Спирс часто писал Греллю письма, многие из которых после сгорали в камине — отослать их слуге он не смог бы и под страхом смерти. Юноше с какой-то тоской подумалось о том, что даже Великий Шекспир не смог бы найти нужных слов для того, чтобы описать всё творившееся в его душе безобразие. Тема любви сильно занимала Уильяма, но ещё сильнее его начала занимать проснувшаяся страсть. Это было стыдное чувство, но мало какое чувство могло бы соперничать с этим. Страсть Ти Спирса не появилась сама по себе, она стала следствием любви, а именно такая форма этого чувства была опаснее всех других. Единственное, что хоть как-то успокаивало Уильяма — перешептывания о непристойном среди других юношей. Хоть Ти Спирс и считал подобные разговоры недопустимыми, осознание того, что не он один страдает от подобного недуга — приободряло. В конце концов, все они просто люди и найдется ли среди них хоть кто-то, достойных кинуть первый камень?       Учебный год тянулся ужасающе медленно, но Ти Спирс держал себя в руках, не позволяя хоть кому-нибудь кинуть на него подозрение, учителя всё также были довольны его результатами, а однокурсники только и думали о том, как бы незаметно согрешить. К концу семестра вновь поползли слухи об очередной парочке юношей, что смогли найти утешение своей страсти в объятиях друг друга. Слухи ещё сильнее раззадорили любопытство Уильяма, хоть его благородная душа и пыталась противостоять такому любопытству. Ти Спирс слабо представлял себе какого это — познать женщину и уж тем более для него было совершенно непонятным — познать мужчину.       Однажды любопытство Ти Списа было удовлетворено, что, конечно же, вышло случайно, ибо такой благородный молодой человек, как Уильям, ни за что не стал бы намеренным участником любовной сцены. Засидевшись допоздна (Ти Спирс был назначен старостой, поэтому периодически помогал старому куратору с работой), юноша услышал в одном из пустых кабинетов приглушенный шум, это показалось молодому человеку странным, ведь больше часа назад все воспитанники колледжа были предупреждены об отбое ударом колокола. Как староста, Ти Спирсу надлежало поддерживать порядок, а потому он осторожно заглянул внутрь, испытывая досаду, несмотря на свой статус, Уильям не любил оказывать на других людей чрезмерное давление. Увиденное глубоко поразило Ти Спирса, лишив покоя на многие недели. Он увидел двух юношей, вцепившихся друг в друга в порыве страсти — их фигуры сливались в поцелуе, а стоящий полумрак, нарушаемый лишь лунным светом, льющимся из окон, придавал им таинственные и какие-то фантастические очертания.       Ти Спирс словно прирос к месту в тот момент, он хотел как можно скорее покинуть это место, но не мог, глаза его жадно впивались в целующихся юношей, что не замечали ничего вокруг. От увиденного по телу прошла дрожь и на пару мгновений Уильяму показалось, будто это он сам страстно целует Грелля в пустой комнате. Очнувшись от странного наваждения, староста поспешил скрыться, он не хотел, чтобы его обнаружили — встревоженного и смущенного.       Увиденная сцена долго снилась молодому человеку, делая его страсть и без того болезненную — более яркой и голодной. Уильям хотел обладать Греллем и никакие молитвы и строгие выговоры самому себе не помогали. Единственное, что действительно приводило юношу в чувство — воспоминание о семье и боязнь причинить тому, кого он любит — вред. Впрочем, с последним всё было куда более запутанным — двойственная природа страсти всегда заключалась в том, чтобы брать (даже если это происходит силой) и одаривать.       А меж тем близилось лето и до заветной встречи оставались считанные дни. Ти Спирс как всегда хорошо сдал экзамены, чем порадовал отца, написав тому в письме. Переписка с отцом велась редко — Вильсон считал письма признаком сентиментальности, которую не полагалось иметь уважающему себя мужчине, но в тоже время требовал от сына ежемесячный отчёт об успеваемости и финансовых тратах. Отец всегда считал, что в отношениях с сыном следует быть строгим, но справедливым.       Пока Ти Спирс боролся с любовной лихорадкой через постижение знаний, Грелль мучился от тех же недугов, только в его случае всё было намного сложнее. Если Уильям никогда не сталкивался с вопросами страсти, то Сатклифф, выросший на улицах, прекрасно понимал с чем имеет дело и глубоко осуждал подобные вещи, да и случай с нападением дворецкого не прибавил в глазах юноши этому чувству чего-то хорошего. В желании обладать, Грелль видел что-то горькое и невероятно постыдное, а потому отчаянно корил и наказывал себя всякий раз, когда в его теле возникал любовный жар. В похоти ему виделась грязь и больше всего на свете Сатклифф боялся запятнать этой грязью образ своего возлюбленного господина.       Был и ещё один человек, которого желание обладать доводило до крайности и этим человеком был Джеймс Блэк. Мужчина так и не смог смириться с тем, что наглый мальчишка отказал ему, пригрозив рассказать обо всём хозяевам. Джеймс был не дурак, он знал, что очень многие слуги не любят его, видел то, что Уильям обожает своего маленького слугу, а потому понимал, что Грелль действительно может предоставить ему ворох проблем, но почему-то даже осознавая это, дворецкий никак не мог избавиться от своего наваждения. Блэк даже начал всерьез задумываться о браке, что было ему не свойственно.       Промучившись долгое время, Блэк пришёл к выводу, что с мальчишкой нужно что-то делать. Грелль хорошо запоминал то, что ему говорили и делал определённые успехи в своем деле, но болтаясь под ногами, он постоянно выводил дворецкого из себя. Пронаблюдав за Сатклиффом достаточное время, мужчина понял, что мальчишка ни за что не покинет поместье добровольно — тот был слишком привязан к своему молодому господину и бегал за ним по пятам, как собачка.       Блэк понимал, что задуманная им идея относится к разряду весьма сомнительных предприятий, но в тоже время он прекрасно осознавал, что если не станет действовать решительно, то рано или поздно сорвётся и к чему это всё приведет — одному Богу известно. Мужчина знал, что проблема не в мальчишке, а именно в его чувствах к Греллю, но до появления мальчишки в доме у него всё было хорошо! Конечно, обладай Джеймс Блэк большей наблюдательностью и привычкой оценивать все свои действия и мысли, он бы заметил, что Грелль был не причиной, а лишь катализатором проблемы. С самого юношества Джеймс ненавидел отпрысков богатых родителей, а через них и всех остальных детей. Блэка лишили детства, заставляя работать ради куска хлеба, у него не было ничего, в то время как у других мальчишек было многое, это внушало ему презрение и ярость. В Грелле же Джеймс видел нечто странное — он видел существо, понёсшее наказание (вполне оправданное по мнению дворецкого), но в тоже время что-то в Сатклиффе напоминало ему себя и это напоминание причиняло мужчине глубокие страдания, которые тот выражал через гнев и раздражение.       Вечером пятницы в поместье Ти Спирса прибыл невысокий человек сорока двух лет. Он был одет небогато, но одежда была достаточно аккуратной, чтобы предположить, что сей джентльмен не испытывает финансовых затруднений. Голова его была покрыта сединой у висков и кое-где даже поредели волосы. Это был мистер Дебор. Блэк встретил гостя вечером у черного входа, держа в руках тяжелый канделябр с тремя свечами, освещающими его усталое, но сосредоточенное лицо. — Проходите, — тихо произнес дворецкий, указывая гостю жестом следовать за ним. Мистер Дебор молчаливо подчинился.       Мужчины прибыли в комнату мистера Блэка, подготовленная к визиту гостя: на столе стояли свечи, освещающие комнату, рядом красовалась бутылка вина, сыр и куски холодной баранины, два бокала и несколько ломтей хлеба. Гость приободрился, увидев угощение — это был хороший тон. — Присаживайтесь, — пригласил дворецкий, занимая место за столом, как его хозяин. Мистер Дебор спокойно сел напротив, устремив взгляд на баранину — путь до поместья Ти Спирсов был весьма длительным, чтобы успеть проголодаться. — Угощайтесь, — усмехнулся Джеймс, подвигая гостю тарелку. — Премного благодарен, сэр, — ответил мистер Дебор, кивнул. — Однако, сначала мне бы хотелось обсудить с Вами дело, Вы и сами понимаете, что заинтересованное лицо не любит ждать. — Всенепременно, — улыбнулся Блэк. — Какие у Вас планы на мальчишку? — Весьма богоугодные, — расплылся в улыбке мистер Дебор. — Этот молодой человек уже достаточно примелькался в сопровождении Леди Корнелии, а уж если говорить про эту болтливую перечницу, — гость скривился. — Понятно, — кивнул Джеймс, что-то такое он предполагал с самого начала. После того, как Грелль произвёл впечатление на Леди Роуз было глупо надеяться, что она не разнесет молву всем своим кумушкам, а уж те — известное дело, небось уже и в министерстве слухи ходят. — Конечно, Вы понимаете, что мальчик долго служит этому дому и я весьма обеспокоен его судьбой, — напомнил Блэк. — Всенепременно, уважаемый. Его милость и сам… весьма обеспокоен судьбой этого бастарда. Ему подберут место на юге Франции, провинция — чудесное место.       Джеймс Блэк кивнул. Несмотря на то, что дворецкий весьма уверенно держался, он чувствовал себя весьма шатко — ему хотелось сплавить Сатклиффа подальше, но в тоже время что-то жадное и алчное в нём отчаянно хотело удержать юношу на месте. Сомнения усиливались — стоит ли отдавать Грелля? — Как же Вы планируете его уговорить? Мальчишка не намерен идти на контакт, здесь ему слишком привольно. — Деньги, сэр, — усмехнулся визитёр. — Разве есть в мире человек, который откажется от приличной суммы за такую ерунду — как покинуть пост слуги? У него будет достаточно средств для того, чтобы вести тот образ жизни, какой полагается вести молодым людям его возраста.       Блэк неуверенно кивнул. Да, хорошая сумма вряд ли оставит мальчика равнодушным, но можно ли было верить маркизу? В голову дворецкого пришла страшная картина — мёртвый Грелль, смотрящий своими изумительными пустыми глазами в небо, ничего не видя и не понимая. От увиденного, мужчина вздрогнул. Он, конечно, во многом виноват перед господом, но брать на себя грех убийства — это уж слишком. — Будучи его наставником и ответственным лицом, — начал дворецкий, — я бы хотел иметь возможность связаться письмом с этим молодым человеком, дабы оставить ему отцовские наставления. — Конечно, — приторно улыбнулся мистер Дебор, — Вам тоже причитается, можете не сомневаться. Но от связи через корреспонденцию я настоятельно советую отказаться, Вы ведь понимаете — это очень деликатное дело.       Дворецкий кивнул ещё более неуверенный, чем раньше. Его гость же, воспользовавшись воцарившейся тишиной, накинулся на баранину. — Когда же Вы сможете доставить мальчишку в город? — спросил Дебор. — Не раньше, чем через три недели, я не так часто покидаю пределы поместья. — Хорошо, к тому времени можно всё подготовить.       Мужчины выпили. Блэк специально подливал гостю побольше вина, а когда бутылка закончилась, перешёл к более крепкому напитку. Ему было важно узнать о намерениях маркиза, хоть он и понимал, что вряд ли кто-то вроде Дебора слишком посвящен в этот вопрос. Джеймс ощущал злость и досаду на себя — он торговался Греллем, как поросёнком, но если же так мальчишке будет только лучше, а ему самому — спокойнее, почему бы и не заключить выгодную сделку? — Говорят, — произнес немного захмелевший гость, — что у Лорда Сатклиффа большие проблемы. Супруга его занемогла, а репутация у маркиза такая, что ни одна приличная девушка из общества за него не пойдет, особенно, если вскроется его отцовство. Слухи — слухами, а мальчишка вот он. — И что же он действительно хочет сделать с мальчишкой? — напряженно спросил Блэк. — Да чёрт его знает, но вряд ли ему бы хотелось, чтобы хоть одна живая душа знала о том, что произошло. Но Вам-то, любезный, за молчание хорошо заплатят.       Блэк зачертыхался. Конечно, Грелль его раздражал, выводил из себя и лишал покоя, но отправить его на верную гибель — это было слишком даже для злопамятного дворецкого. По своей природе Джеймс не был чистым злом, он был ворчливым, раздражительным и властным тираном, но отнюдь не безумцем. — Предпочитаю не разменивать свою душу на звонкие монеты, — холодно ответил дворецкий. — Если мне не смогут гарантировать, что мальчишка будет в безопасности и в довольстве, сделка — отменяется. — Э, мистер, мы так не договаривались, — возмутился гость. — Вы не сможете его вытащить без моей помощи, я сказал своё слово, а теперь, мистер Дебор, прошу на выход.       Проводив посредника, Блэк задумался о том, что же ему делать дальше. Он злился на себя за собственную слабость, хотелось кричать и кусаться от досады, но в тоже время в нём жило какое-то странное довольство — ведь мальчишка останется рядом. В голове дворецкого возник новый план. ___       Ти Спирс вернулся домой на летние каникулы ещё более посвежевшим, чем весной. Его плечи стали шире, руки сильнее, а лицо немного вытянулось и уже принадлежало не подростку, а молодому мужчине. Леди Корнели, встретив своего сына таким повзрослевшим, едва смогла сдержать слез — какое горе, что её мальчик растёт вдали от неё. Отец же, наоборот, выглядел крайне довольным, ведь его отпрыск наконец становится мужчиной, которому можно будет доверить своё дело. Грелль за это время тоже немного изменился — юноша чуть вытянулся в росте, но всё ещё был на голову ниже Уильяма. Волосы Сатклиффа тоже немного отрасли и теперь были перевязаны лентой в конский хвост, струясь до самых лопаток. Из-за природной хрупкости, тонкой талии и бледной кожи, Грелль во многом походил на девушку и это открытие сильнее смутило Ти Спирса. Между юношами возникла сильная неловкость, но оба сделали вид, что ничего не заметили, впереди было лето, полностью изменившее их судьбу.