Кондитерская "Хоугиоку"

Спустя три дня... Человеческая природа всегда неизменна: обо всём нужно рассказать друзьям и дальним знакомым, случайным встречным, поделиться впечатлениями, и в итоге будет оказана медвежья услуга одной кондитерской. Ни для кого не секрет, посетители для «Хоугиоку» - залог долгого существования, зарплаты официанту и повару, а также просто приятная штука. Ведь Ичиго слишком сильно себя уважал, чтобы тратить время, сидя в пустом кафе. Но пустоты не случилось – кто-то что-то кому-то сказал, возможно, даже говорливый Нноитора, оказавшийся «душой компании», и на чай с пирожными стали заходить весьма экстравагантные личности. Некоторые из них, к слову, абсолютно не были похожи на студентов… - Мне пирожное «Домашнее», будьте любезны, - восхитительным слегка хрипловатым голосом мурлыкала дама крайне неоднозначного вида. Её можно описать одним словом «сексуальная», но будет ли это правильным и завершённым образом? Куросаки часто говорили, что он пытается увидеть содержание там, где его нет и в помине, но парень ясно чувствовал – это не такой случай. – И скажите, вы свободны сегодня вечером? Щёки официанта заалели, как маков цвет, однако он стойко выдержал пытку красотой – девушка уж очень томно стреляла глазками и облизывала пухлые губы. Хорошо хоть ложечку не посасывала – бездыханное тело давно бы утащили куда-нибудь в подсобку, чтобы не мешало перемещению. Ичиго нахмурился, по привычке сведя брови у переносицы – Тацки всегда ругала его за эту привычку, но ничего поделать рыжик не мог. - Подождите несколько минут, уважаемая, - церемонно, почти без неуклюжести и скованности в движениях сказал Куросаки. – Наш повар исполнит заказ, - отвернувшись от кудрявой бестии, что кокетливо поправляла блузку, порываясь расстегнуть пуговичку для лучшего обзора и без того пышной груди, официант крикнул: - Одно «Домашнее» и чай, живее! Из кухни послышалось в ответ неразборчивое ворчание и слово, смутно напомнившее «Шас!». - Вы не ответили на второй вопрос, молодой человек, - напомнила о себе Рангику, улыбаясь мило и чуточку насмешливо. Смущать парня ей очень нравилось, забава, не более, ни к чему не обязывает, а потом будет повод заставить одного вечного занятого Лиса ревновать. Мацумото тихонько вздохнула, откидывая прочь печальные мысли, и вновь взглянула на Ичиго, накручивая витой локон на палец в якобы задумчивости. Сын Ишшина вздрогнул, он-то надеялся случайно «забыть» про неугодное окончание фразы посетительницы, однако стерва - Судьба распорядилась иначе. И не только она. Кто сказал, что в кафе они были только вдвоём? - Он занят вечером, - бархатный в прямом смысле баритон пробирал до костей своим мягким «р-р-р», да, такое бывает и в реальной жизни. Мужчина за соседним от девушки столиком выглядел бы серо и незаметно, но есть одно «но». Глаза – зеркала души? Так у этого человека в глазах плескался сам мир, если говорить поэтически и возвышенно. Куросаки-младший не знал ни его имени, ни фамилии, ни рода занятий даже – хотя Владыка Мира ему подошло определённо – а когда тот приходил, старался попадаться на глаза не чаще двух раз. Почему парню становилось совсем не по себе рядом с неприметным, тихим и спокойным мужчиной в смешных очках-квадратах – загадка. Правда сейчас именно эта загадка выручила Ичиго в, казалось бы, безвыходной ситуации. - Откуда вы знаете? – вскинулась Муцумото не без интереса. По официанту было невооруженным взглядом видно, что он один как перст и девушку подпускал себе лишь в виде приятеля. Никакой личной жизни, проще говоря. Что этот незнакомец вообще себе позволяет?.. - А Куросаки-кун вечером идёт ко мне домой, - ласково улыбнулся Айзен, отпивая глоток изумительного чая с жасмином из огромной кружки. – Мы будем заниматься математикой, - пояснил он на невысказанный вопрос рыжей кокетки. Так прикусила губу, чтобы не прыснуть со смеха – поражённый до глубины души рыжик и величаво-спокойный очкарик составляли вместе исключительно уморительное зрелище. - Только ли математикой? – решила подколоть «соперника» Рангику, впрочем, не особо усердно – в сумочке, висевшей на спинке резного стула, завибрировал мобильный телефон, наигрывая знакомую до боли мелодию. Девушка отвлеклась и спешно стала рыться в закромах родины, и родина её не разочаровала – оказывается, Гин звонил уже пятый раз, а она не слышала! - Ой, - гневные, сочащиеся ядом сообщения не придавали энтузиазма. Хлопнув себя по лбу, рыжая вскочила, и, махнув Ичиго рукой, крикнула: - Мне пора, извините за беспокойство! – заплатить за заказ она, естественно, не успевала, посему совершенно невинно упорхнула прочь, не успел официант ни слова сказать. Из кухни выглянул Джируга, услышав звон колокольчика. - Вот шельма! – ругнулся брюнет, кривя губы. – А кто платить за работу будет? - Я заплачу, - успокоил повара Соске, положил на стол купюру и приглашающее указал Куросаки на соседний стул. – Прошу, сядьте со мной и разделите трапезу. - Но я… Мне нельзя… - заволновался парень, здраво опасаясь приближаться к таинственному типу, который с первого своего визита отчего-то всегда внушал животный страх и одновременно притягивал. Магнетизм какой-то. - Не стоит отказываться, других посетителей всё равно нет, - повторил свою просьбу-приказ Айзен, и глаза из-за очков блеснули властно, не принимая отказа. Нноитора шыкнул на официанта, дескать, иди уже, не ломайся, как красная девица, вручил ему не дождавшиеся Мацумото пирожное и чай, и снабдил для скорости увесистым пинком. Сам повар скрылся в недрах кухни, ругаясь на всяких извращенцев, что не знают, чего хотят. По скромному мнению Джируги, если завуч одной из богатейших школ «Эспада» - где кулинар в своё время учился благодаря связям родителей, интересуется простым рыжим недоразумением с вечно хмурым лицом, то это что-то да значит. А ещё – Айзен Соске непременно добьётся своего. Учеников он добивал без проблем… Ичиго понуро уселся напротив посетителя, кидая страдальческие взгляды на дверь. Вдруг кто-нибудь зайдёт и удастся улизнуть к другой странной личности? Удача явно была не расположена слышать мольбы Куросаки, и несчастный остался один на один с шатеном, который неспешно пил чай и смотрел то на эклер, то на парня. Неизвестно, что казалось мужчине интереснее, однако плотоядный блеск относился явно не к сладкому лакомству с заварным кремом. - Ты боишься меня? – спросил Соске, пододвигая свою тарелочку с эклером к Ичиго. - Да, - признался, не подумав, школьник, и мурашки по его коже пробежали от усмешки собеседника. – Зачем вы это спрашиваете? - Знаешь, бывает так, что видишь человека и понимаешь, что он – то, что нужно тебе, своеобразная мечта, осколки которой соединились в нечто прекрасное… - Как-то туманно изрёк Айзен, погрузив рыжика в прострацию. Парень искренне пытался понять смысл сказанного, но в голове всё плавало в зыбком мареве, будто кто-то смешал все чувства, мысли, полуощущения и образы. Рядом со странным чувствуешь себя ещё страннее. - Не понимаю вас, - эклер не вызвал желания его съесть, тем более что «Домашнее» пирожное Рангику призывно маячило в радиусе бокового зрения. Юноша, по правде сказать, с детства не любил сладкое. Мама перекормила, а всё, что связано с мамой – приторно-сладкое, любимое, но болезненное. Настоящее чудо совершил Ишшин, уговорив сына работать в кондитерской. - И не нужно, - покачал головой Айзен, смотря вроде бы прямо на парня, и одновременно сквозь него, видя всю подноготную, все порывы сильной и временами сомневающейся души. Тонкий психолог, чуткий манипулятор, завуч «Эспады» с первого дня открытия заинтересовался новым кафе, слухи про которое разнеслись в мгновение ока. Бывший ученик там повар? Не повод ли это заглянуть на огонёк, посмотреть на владельца и официанток? Официанта. – Мысли вслух, ничего более. Когда-нибудь, - многозначительная пауза, во время которой в чашке Соске закончился чай и он поставил её на стол, чтобы Ичиго мог исполнить свои прямые обязанности – налить ещё порцию из дымящегося, горячего чайничка с узором из цветущей сакуры. – Ты обязательно поймёшь меня, Куросаки-кун. Чайничек возвращён на место и рыжик, повинуясь рефлексу, хотел было пододвинуть чашку посетителю, но не учёл одного – Айзен ненавидит, когда к его вещам, пусть и временным, прикасаются. Длинные пальцы мужчины легли на тёплую ладонь кареглазого, погладили её самыми подушечками, кротко и невесомо, ласкающее провели до запястья и мягко отодвинули, на прощание сжав чуть крепче, чем следовало. Ичиго задрожал, ему вдруг стало душно, хотя кондиционер за три дня не мог сломаться чисто технически. Тесный контакт никогда не практиковался в окружении парня. Максимум, чего можно было ожидать – обнимания Кейго по утрам, от которых объект любви отбивался просто и ясно – кулаками. Бить человека, который платит деньги – дурной тон, об этом почти сразу заявил Урахара своему работнику. Но и молча стерпеть непозволительную ласку официант не мог, слишком уж интимно, слишком неожиданно, слишком довольно смеются глаза наглеца и… Слишком приятно было руке от этих вкрадчивых прикосновений. Тут, словно боги вняли зову, обращённому к ним, со стороны входа раздался мелодичный звон. - Deus ex machina*, - задумчиво произнёс Соске, вытер губы салфеткой и поднялся из-за стола. – Ну что ж, я зайду в другой раз. Благодарю за приятно проведённое время, - кивнув Ичиго словно ни в чём не бывало, мужчина направился к дверям, где его без слов выпустили на улицу. Как только колокольчик прекратил звенеть, Бьякуя холодно поинтересовался: - На вас лица нет. Что случилось? Куросаки поморщился, повторив уже, наверное, в десятый раз: - Мы перешли на «ты», к чему официоз, Бьякуя? – устало покачнувшись, парень опал на ближайший стул, унимая дрожь в теле и приказывая сердцу колотиться хотя бы на несколько ударов медленнее. А то создавалось впечатление, что для него что-то значат визиты чудаковатого очкарика. Кучики сурово поджал губы. - В приличном обществе не принято… - Да, да, знаю, - отмахнулся от него рыжик, не находя в себе сил для этикета и прочих условностей. – Ты по делу, или просто поесть? - По делу, - кивнул аристократ, огляделся по сторонам, подмечая оставленную на столе чашку и два нетронутых кондитерских произведения искусства. – Он снова ничего не ел, лишь обращал на тебя… внимание? – лезть в чужую жизнь тоже не принято, но вид у официанта был настолько угрюмый и разбитый, что брат Рукии просто не мог не спросить, отринув впитавшиеся в кровь правила поведения. - Если можно так назвать его взгляды, - фыркает Ичиго. – Та девица с большими «глазами», - продемонстрировав размер этих «глаз», школьник несколько истерично хихикнул, – и то настолько откровенно меня не домогалась. Брюнет скупо улыбнулся в попытке приободрить нового знакомого, а затем, обнаружив панамку, любопытно выглядывающую из-за барной стойки, решительно направился в ту сторону, оставив жертву приставаний разбираться со всем самостоятельно. Куросаки мог бы порефлексировать в своё удовольствие, принеси то малюсенькую пользу, но раз толку от сей затеи ноль целых ноль десятых, то куда лёгче выбраться на свежий воздух, где и солнышко в кои-то веки светит, и дождя нет, и даже Ренджи снова со своим алым монстром возится. Идиллия. - Привет! - подкрасться к Абараю со спины не составило труда. То ли водитель, то ли секретарь, то ли просто мальчик на побегушках не успел среагировать и смачно ударился головой о поднятый капот. – Как твоё «ничего»? - Да иди ты! – рыкнул в ответ парень, потирая ушибленный затылок. – Нельзя же к людям так подходить, ну! - Мне можно, мне душевную травму нанесли, - мрачно буркнул Ичиго, и Ренджи тут же прекратил сквернословить сквозь зубы. - Снова тот тип? – про Айзена чуть ли притчи не ходили, притом женская часть завсегдатаев кафе (контингент образовался удивительно быстро) единогласно называли шатена «душкой». А мужская молча завидовала. – Пошли его на три весёлых буквы. - Что он забыл на Боа? – картинка Соске в гавайской рубашке, шортах и без очков почему-то взбудоражила воображение, и Куросаки замотал головой, прогоняя непрошеный плод больной фантазии. Чая, что ли, перепил? – Не, пока нормально, а вот если начнёт откровенно лезть, тогда и отправлю восвояси. В конце концов, он исправно платит, - пожал плечами несчастный официант, и рассказал приятелю о Мацумото, чтобы разрядить обстановку. Абарай девицу оценил и даже сподобился просветить рыжика о том, кто сия особа на самом деле. Оказывается, журналисты – страшные люди, пролезут везде и всегда, а также вечно находят повод приставать к деловым людям. Кучики Бьякуя человек не просто деловой, а ещё в кубе, квадрате и чёрт знает какой степени, и вокруг него часто кто-то да бегает. Самого Ренджи в расчёт не берём, работа такая. И вот, Рангику Мацумото, репортёр одного из телеканалов Каракуры, не раз перебегала дорожку аристократу и бизнесмену в одном флаконе, при этом карьеру последнему отнюдь не портила, наоборот – помогала. Каким именно образом, и как с этим связан редактор популярной нынче газеты по прозвищу Лис и ещё несколько творчески контуженных личностей – неизвестно. Но история занятная, болтая и рассуждая о причинах и следствиях, парни едва не пропустили нового посетителя. Этот тоже был постоянным, и стоило Ренджи его увидеть – сразу нырнул в салон машины с самым испуганным видом из всех возможных. Понимающе закатив глаза, Ичиго проводил взглядом розовый блик волос и вечный планшет в руках, дзинькнул колокольчик и всё стихло. Пора выполнять работу, за безделье Киске не заплатит. Помахав выбравшемуся из своего убежища красноволосому, Куросаки оправил форму официанта и быстро вернулся в «Хоугиоку». Подчинённый Бьякуи же облегчённо перевёл дух, покосился на вывеску кондитерской, ухмыльнулся и опять полез во внутренности автомобиля, громко приказывая: - Ну, реви ты, зараза, реви! Реви, Забимару, я кому сказал!.. ___________ *Бог из машины