Кондитерская "Хоугиоку"

Утро было сырым во всех смыслах. Из так и не закрытой форточки дул сырой ветер, холодя ноги. Оттуда же слышался шелест дождя о крыши и дорогу, и было понятно, что без зонтика на улицу не выйти. Сырость висела в пространстве огромными каплями, оседала на теле, волосах, Ичиго чувствовал себя облитым из бочки. Скинув ногой одеяло на пол, парень сонно потянулся, пытаясь договориться с собственным телом. Оно никуда вставать не желало, требуя заслуженные часы отдыха вместо нудной работы. Не дело же всю ночь пялиться исступленно в маленький экранчик в ожидании ответа от человека, имени которого не знаешь, и даже не лица ни разу не видел. Неопределённый номер сбивал с толку – иначе можно было бы позвонить, услышать голос, как-то выяснить, что понадобилось неизвестному от Куросаки. Но вместо заветных цифр ехидно светились иероглифы «номер не опознан», убивая надежду на открытие тайны. А таинственность рыжик ненавидел всей своей честной душой. Ну не его это, не его! Позабавились, и хватит, скажи правду, не юли. Хотя сперва нужно узнать, от кого требовать ответа. Ичиго почесал шею, нахмурился и откинулся на спину. До будильника оставалось минуты три. Потом он зазвенит, гад такой, и отправит в путешествие до ванной, потом на кухню и прямо в сырой ад вне стен дома. Насмешка самой судьбы, не иначе. А объяснять Урахаре, почему не охота улыбаться всяким подозрительным личностям слишком напряжно. Вряд ли торговец примет это за аргумент и вообще… Пора вставать. Стандартные утренние процедуры выполнялись на автопилоте: мозг не отвлекался на привычные движения, вовсю вспоминая подробности ночной переписки. Нельзя сказать, что Ичиго никогда раньше не целовался – это было бы неправдой. С другой стороны те поцелуи ограничивались щекой или лбом, иногда школьник целовал девушкам руку (в основном то были дамочки бальзаковского возраста, которые приходили в больницу к отцу), и на этом прогресс замирал намертво. Не пройти, не объехать, а уж думать о чём-то большем, о чём думают все нормальные подростки мужского пола в пятнадцать лет – ни-ни! Так что «обучение» поцелуям не только оказалось полезным, но и несколько раскрепостило Ичиго, позволило рассказать про то, о чём он молчал в реальной жизни. В мире виртуальном прощается многое, за что на самом деле можно получить по шее. Неизвестный собеседник не скрывал своего пола, однако же мягко посоветовал не обращать «Куросаки-куну» на сей факт внимания. Какая разница, кто говорит, главное - что и как. Талант передаётся и через сообщения. Наверное. По крайней мере, рыжик отчаянно краснел на каждом слове и пытался унять участившееся сердцебиение, которое, видит Бог, ещё ни разу не набирало столь быстрого темпа. Советы действительно помогали – так утверждал собеседник – но намекнул, что практика намного лучше способствует закреплению теории. На ком практиковаться, он не уточнил. Зевнув, Ичиго мрачно покосился на своё отражение. Тресни зеркало от столь хмурого взгляда – никто не удивился бы, с такой-то кармой. Бессонная ночь не прошла даром, теперь предстояло делать бодрый вид и не засыпать на ходу. Киске рад не будет клюющему носом официанту. Плюс наверняка заявится кто-нибудь из «особых» посетителей, да и Нноитора наверняка проедется катком ехидства по хрупкому самомнению напарника… От скрипа зубов зеркало тоже не треснуло. Зато Кон спрятался за угол, полагая, что его куцего хвоста ну совсем-совсем не видно. Куросаки бросил бесполезное занятие – причинно-следственные цепочки не его конёк – оделся, перекусил на скорую руку завтраком, приготовленным Юзу, и выбежал на улицу. А там – дождь. Всякий нормальный человек вернулся бы домой и взял зонт. Но нет, рыжие не ищут лёгких путей! В тонкой байке поверх формы официанта парень упрямо шёл под слабым, но всё же дождём к месту работы, мало по малу обтекая и становясь ещё более злым и недовольным жизнью. В кедах хлюпало и чавкало, наглядно доказывая истину: обувь нужно чинить, или покупать новую. И тут Ичиго отличился, не сделав ни того, ни другого. Сам виноват, бурчал он себе под нос, тем не менее, с каждым шагом переполняясь ненавистью ко всему сущему – какое там недовольство, вы что! По дороге уже текли бодрые ручейки, они соединялись в ручьи, а потом в самые настоящие дождевые реки. Из слабой мороси и сырости создалась весомая непогода, и понятно, что вселять радость ни в кого такое положение дел не может. Рань несусветная, лишь офисный планктон плывёт на работу, или школьники на дополнительные занятия, которых лишён Куросаки. Или на подработку, которая у Куросаки есть, и парень завидовал всей душой счастливцам, сидящим дома. Но и в столь печальные минуты находится что-то хорошее. - Ты мокрый, как котёнок, выкинутый на улицу, - раздалось над головой неожиданное, и вдруг холодные капли прекратили течь по лицу, и стало теплее. Кто-то почти прижался к спине Ичиго, держа над собой зонтик. Голос был знакомым до дрожи и миграций мурашек. «Снова он!» - отчаяние смешалось в причудливый коктейль с благодарностью, облегчением и щепоткой недоверия. С чего бы это Айзену делиться зонтом? Солнечные бури нынче активизировались, что ли? - Уж извините, погода обязывает, - пожал плечами Куросаки, стараясь отодвинуться от мужчины, и одновременно не вылезти из-под защиты зонта. Манёвр не удался: горячая ладонь притянула школьника обратно чуть ли не за шкирку, а затем надёжно обосновалась на плече. Соске невинно улыбнулся: - В такую погоду обязателен зонт, а не хмурое выражение лица, - сказал он, заставляя мозг Куросаки в спешке придумывать достойный ответ. Как назло ничего не соображалось приличного кроме откровенных ругательств, а посылать клиента нехорошо и вредно для здоровья. - Я его забыл, - идти почти рядом, почти вместе слишком стыдно и вызывающе. Пусть никто ничего дурного не подумает, зато сам Ичиго вспоминал вчерашние прикосновения, отчего-то – ночной разговор – и волей-неволей краснел, злился и смущался. Пальцы Айзена не ведали покоя, мешая устояться ему же в душе рыжика: с плеча рука мужчины скользнула за ворот байки, по загорелой шее немного вниз, поглаживая так ненавязчиво и с видом ангельским и кротким, что заорать на всю улицу «Спасите, люди добрые, насилуют!» невозможно чисто технически. - В следующий раз будь внимательнее, - посоветовал Соске юноше, не прекращая своих ласк, при этом оба неспешно шли по направлению к «Хоугиоку». Куросаки поклялся, что теперь будет таскать с собой зонт ежедневно, даже в тридцатиградусную жару, и ещё молился, чтобы вывеска с готичными буквами быстрее выскочила навстречу. - Обязательно, - буркнул сын Ишшина, вжимая голову в плечи тем самым мешая пальцам Айзена творить свои тёмные дела. Хмыкнув, мужчина убрал руку, взъерошил и без того растрёпанные рыжие волосы и примостил конечность на всё том же многострадальном плече. Ичиго облегчённо вздохнул, однако радость его была недолгой – когда кафе призывно маячило перед глазами, подталкивая исполнять непосредственные обязанности, очкарик наклонился и шепнул парню на ушко тихо, с придыханием: - Пустишь переждать дождь?.. Застонать от отчаяния рыжику не дала лишь вовремя проснувшаяся гордость. В конце концов, рано или поздно извращенец уйдёт. Хотелось на это надеяться. *** Полумрак зала разорвался ярким светом ламп, мгновенно убив всю сонливость и желание упасть на пол и заснуть. Щёлкнув всеми выключателями, побегав по подсобным помещениям и даже вытянув из-за барной стойки бутылку ликёра для посетителя, Ичиго скрылся в недрах кухни. Нноитора ещё не явился, наверняка дрыхнет или только собирается выходить. Студенты люди не то чтобы ленивые, скорее умеющие распределять своё время так, чтобы оно не тратилось на работу. С Джируги станется завести будильник на шесть сорок, и поставить повтор через каждые пять минут до девяти включительно. Куросаки о таком мог лишь мечтать. Поиск хоть какой-нибудь еды занял около десяти минут – официант честно перерыл все полки, шкафчики и духовки, обнаружил записку «Нефиг есть то, что не твоё», явно авторства повара, и в холодильнике только нашлась шарлотка. Обыкновенный пирог с яблоками, холодный и не для гурманов. Рыжик сообщил о находке Айзену, который спокойно пил чай в зале для гостей, улыбался и наблюдал за метаниями юноши. Мужчина благосклонно кивнул, дескать, Владыке с утра и шарлотка – яство, тем более в приятной компании. Последнее озвучено не было, но подразумевалось по довольному изгибу губ кареглазого. Ичиго редко когда встречал у людей такие губы, особенно у мужчин – пухлые, без трещинок, будто их владелец бальзам использует или блеск, в этих штуках официант не разбирался, и, слава Богу, если его шальная мысль не верна. И в улыбке или усмешке губы эти выглядят очень эффектно, красиво и немного пугающе. Сколько Айзен провёл перед зеркалом, тренируясь, одному Киске, пожалуй, известно. Рыбак рыбака видит издалека, как говорят. Подогрев пирог в микроволновке, и разрезав на относительно ровные кусочки, Ичиго принёс завтрак на стол, присел напротив Соске, и попытался изобразить фикус. Не тут-то было – вкусив шарлотки и запив её чаем, Айзен начал говорить. О чём именно, Куросаки, честно говоря, не уловил. Гораздо важнее оказалось слушать голос мужчины, его интонации, перекаты отдельных звуков, тембр – бархатистый, ровный, изумительно чистый. И речь под стать, оратор из извращенца превосходный. Хочется слушать и слушать, не вдаваясь в смысл слов, не отвечая, а просто кивая с отстранённым видом. Похожее Ичиго видел только по телевизору, когда показывали шоу с известными гипнотизёрами. Понятно, что то всё фарс и инсценировка, и женщины бились в припадках не из-за силы каких-то там адептов святого Носка, а просто потому, что больны и верят в такую чушь. Здесь же, в небольшом уютном зале Хоугиоку, залитом искусственным светом, в тепле и странном трансе чудо показалось немного ближе. Айзен всё говорил и говорил, пил чай, облизывал пухлые губы языком, и парень ловил себя на мысли, что следит за этими движениями излишне внимательно. Гипноз чуточку спал, но не настолько, чтобы не продолжить сидеть и смотреть. А Соске лукаво улыбался, смотря на разомлевшего рыжика, мягко, вкрадчиво приближал ладонь к безвольной руке своей жертвы. Словно кот поймал невнимательную мышку – снова чуткие пальцы гладят запястье, Ичиго не отталкивает мужчину, погрузившего его в транс. Осталось совсем немного – осуществить на практике те советы, что давал ночью. - Почему бы тебе не поцеловать меня, Куросаки-кун? – искушает змей Адама, и Адам верит, вспоминая переписку с незнакомцем, доверчиво тянется к бледному лицу Айзена, с которого в воображении официанта исчезли очки, а волосы прекратили скрывать глаза-омуты. Не бывает у людей таких глаз. Только у Дьявола. - Я никогда не целовал мужчин, - нашлись силы возразить, засомневаться, и гипнотизёр едва заметно нахмурился. Он-то считал себя превосходным манипулятором, которому нет равных. Не раз и не два Айзен Соске использовал свой дар исключительно себе во благо, поскольку в обществе больше ценятся бездарные куклы, копии друг друга, а не личности с выдающимися способностями. Чарующим голосом и манящим взором талантливый кукловод получал то, что ему было нужно. Должность завуча не предел для него, но смысл идти дальше? Нужно получать удовольствие от жизни, власть его убивает… Интереснее играть с рыжим солнцем, которое само того не ведая привлекло ярким сиянием бабочку, скрытую в коконе. Главное не обжечь крылья. - Вспомни, чему я тебя учил, - говорит терпеливо, словно маленькому, гладит по руке, ожидая. - Не закрывать глаз, коснуться губ… - повторил Ичиго, парень поднялся со стула, оперся руками о столешницу, придвигая своё лицо к лицу Айзена. Мужчина ликовал, чувствуя тёплое неровное дыхание, толкающееся в губы, как вдруг всё исчезло. - Бля, чего тут так светло, мать вашу! – момент упущен, Куросаки вырвался из-под власти гипноза и ошарашено хлопал глазами, не понимая, что творил, и почему практически залез на стол. Соске же быстро убрал руку с ладони парня, отодвинулся, пользуясь возможностью, и оглянулся на бывшего ученика. Холод в глазах завуча был ужаснее льдов Арктики. Джируга, опоздавший из-за будильника, который добросердечный Тесла вырубил, дабы семпай выспался в дни каникул, злобно отфыркивался от воды, ругался на свет, что резанул ему глаза, и слишком поздно заметил, что кое-кому в кое-чем помешал. - Ох ты ж… - видеть Айзена в гневе Нноиторе приходилось частенько, всё же примерным учеником повар никогда не был и наверняка уже не будет. Потому масштабы бедствия он оценил быстро и здраво, не стал оправдываться и шустро рванул на кухню, захлопнув дверь за несколько замков. Из-за неё раздалось паническое: - Живым не дамся! Соске закатил глаза и подпёр щеку рукой. Как будто нерадивый хулиган был ему нужен в мёртвом виде. И так и так бесполезен и вечно мешает налаживать личную жизнь. Один Ичиго ничего не понимал, не думал, и лишь пытался вспомнить события последних нескольких минут. Память бастовала и отстреливалась головной болью. Со скрипом умудрившись выудить из её недр факт, что он, Куросаки, на работе, и нужно в скором времени ожидать ещё психов на разные части тела, школьник подорвался с места и стал изображать бурную деятельность. Айзен разочарованно проводил юношу взглядом, облизнулся, и без особого энтузиазма принялся доедать шарлотку. Утро прошло не совсем так, как он предполагал. *** Когда Соске ушёл, напоследок намекнув официанту, что зайдёт вечером за чем-нибудь посущественнее пирога, из кухни вылез Джируга и получил на орехи. Парни ругались громко, с упоением и применением аргументов в личное дело, поэтому не услышали зазвеневшего колокольчика. А зря, посетитель на этот раз попался не из простых. - Простите, могу ли я увидеть Урахару Киске? – миловидная японка склонилась в церемонном поклоне. Длинная коса тоже свесилась вниз, позволив оценить и волосы, и прочие достоинства неизвестной девушки. Первым опомнился Куросаки. - Его сейчас нет… Э, у него выходной, вот! – нашёлся он, на самом деле не имея ни малейшего понятия, где носить ушлого торгаша с утра пораньше. - Ага, - глубокомысленно добавил Нноитора и смылся от греха подальше опять в свою вотчину. – Я готовить, кто сунется – отравлю! Девушка равнодушно посмотрела студенту вслед, будто бы тот вообще ничего не значил в существующей системе мироздания. Отвернулась и тут же забыла, как если бы её память очистили от всего лишнего. - Когда я могу встретиться с господином Киске? – сохраняя отстранённо-официальный тон, спросила неизвестная, смотря куда-то поверх головы Ичиго. «Странная, - подумал парень, морщась. – А значит, будет с ней мороки». - Когда он придёт, тогда и встретитесь, - потеря куска воспоминаний не сделала Куросаки добрее, наоборот – официант махнул рукой в сторону свободных столиков и небрежно бросил: - Садитесь, и делайте заказ, если вам так нужно. - Нужно, - спорить девушка не стала и заняла стол у окна. Пригладила безупречно сидящее платье, поправила воротник рубашки, тряхнула чёлкой. Фальшиво улыбнулась и попросила: - Принесите воды, пожалуйста. - И всё, что ли? - Нужно что-то ещё? – удивилась незнакомка с поразительно безэмоциональными глазами. Лицо, губы, тело – живые, а в глазах жизни нет. Словно кукла, робот, исполняющий приказания создателя. - Еда как минимум, - пояснил Ичиго, медленно закипая. Голова всё ещё болела, да и странное поведение Айзена оставило после себя неприятный осадок. Несколько минут как в тумане, и парню казалось, будто он забыл нечто важное. Бесценное и необходимое. - Хорошо, - послушно кивнула Нему. – Принесите любой десерт на ваш выбор. - Принято, - официант ушёл подгонять Джиругу, скрывая под напускным раздражением смятение души и куда более ярую злобу. Повар огрызался и требовал уважения, рыжик тоже бесился и, в конце концов в него кинули меню, заявив, чтобы сам этой фифе сладости выбирал. Скривив рожицу спине Нноиторы, сын Ишшина мрачно воззрился на список десертов. Чего там только не было! И корзиночки с ягодами, и рогалики, и ватрушки, и различные пироженые, торты и щербеты. Глаза разбегались. Чтобы такого дать, ну вот совсем поражающего? - А фирменное у нас есть? – крикнул в сторону кока Ичиго, не надеясь на ответ. Но всё же услышал: - На последней странице глянь, лентяй! - От сони слышу! Там, куда Куросаки послали, находился один-единственный рецепт под незамысловатым названием «Хоугиоку». «Как скромно, - ухмыльнулся рыжик. – Чувствуется почерк Урахары!». - Давай фирменное! – заказ был выполнен не без осечек – студент долго ворчал и препирался, зато результат превзошёл все ожидания. Сложно сказать, из чего было сделано это, но на вид выглядело крайне аппетитно. Тарелка с лакомством приземлилась ровнёхонько перед Нему. Стакан с водой рядом, и послышалось злорадное: - Приятного аппетита! - И вам не чихать, - позволила себе сарказм девушка, без удовольствия беря маленькую ложечку. Есть ей совсем не хотелось, но официант стоял над душой, хоть попробовать стоит. Наверное, повар что-то подсыпал в еду. Вот первая мысль, посетившая дочь Куротсучи при вкусе десерта. Такого она ещё не пробовала. Нежнейший, сочный, слегка терпковатый из-за листиков мяты и кардамона, но сладость карамели возвращала приятное послевкусие. Ягоды малины и клубники добавляли кислоты, бисквит таял на языке, а воздушные взбитые сливки помимо воли оставались на губах. Только дети едят без всяческих манер, облизывая ложечку и раздумывая, не провести ли пальцем по тарелке, собирая остатки чудного лакомства. Нереально изумительная вещь, вернувшая девушку в детство, окрасившая его в тёплые тона солнца и лета, которых она была лишена со строгим отцом. Облизнув губы, девушка прикрыла глаза, отдаваясь воспоминаниям. Почему-то ей хотелось улыбаться, казалось, что всё вокруг прекрасно, а она сама в силах изменить то, что ранее было незыблемым. Нему не знала секрета «Хоугиоку» и тайны его создания, также как и истории вражды её отца с Урахарой, но одно ей было известно точно. Счастье можно найти в самом неожиданном месте. И кондитерская – одно из них.