Кондитерская "Хоугиоку"

Дома Ичиго ждал сюрприз, даже два. Ишшин громогласно хохотал над своей же шуткой, Юзу крутилась у плиты, что-то жаря, а за столом сидели... - Добрый вечер, - степенно поприветствовал парня Бьякуя Кучики, отпивая чай из большой кружки с ромашкой. Любимая чашка младшей сестры - знак того, что отстраненный в общении мужчина чем-то да покорил девчушку. Понять ее логику Куросаки не смог, как не старался. - Йо, - более раскрепощено улыбнулся Ренджи, уминая без стеснения мясную кулебяку. Запах стоял отменный, душистый и крайне вкусный - живот мгновенно откликнулся на дразнящий аромат урчанием. - Чего так поздно-то? Где задержался? - А тебе как будто есть дело, - скривился Ичиго, тоже садясь за стол. Отец привычно попытался познакомить лицо сына со столешницей, но рыжик был начеку. Ишшин сам благополучно улетел отдыхать к стеночке по идеальной траектории - параболе - на что Абарай уважительно присвистнул. - Братик работает в кафе Урахары-сана, - пояснила Юзу, мило улыбаясь. - Поэтому часто задерживается... - девочка поставила тарелку с еще дымящимся горячим блюдом, иным, чем у красноволосого помощника бизнесмена, но тоже из мяса. – Как прошёл день сегодня? – теперь вопрос относился к Ичиго. Парень почесал в затылке, прикидывая, вываливать ли всё сразу, или сперва поесть. - Фигово, - Бьякуя поморщился от сленга и общей тональности разговора, но смолчал, цедя чай с видом великомученика. – Торгашу нужны официанты и повар. Завтра проверка нагрянет, нужно быстро укомплектовывать персонал. Куросаки вздохнул и заел горе мясом – готовила Юзу восхитительно, еда была не чета дешёвым забегаловкам. Если быть беспристрастным, то и «Хоугиоку» во многом проигрывало домашней стряпне, но на то она и домашняя, чтобы нравится всем. Абарай закатил глаза, дескать, всё вам, детишкам, нужно разъяснять и протягивать руку помощи. О том, что он сам ненамного старше рыжика, Ренджи предпочитал не задумываться. - Что, слабо поймать кого-нибудь на улице? – подколол, вернее надеялся подколоть официанта парень, но не на того напал! - А ты выйди, - ласково, как душевнобольному, ответил Куросаки. – На улицу, подойди к кому-нибудь и скажи: «Пошли ко мне в кафе работать!». Знаешь, что после этого с тобой сделают? - Пошлют в кафе? - Хуже, - прикончив половину ужина, Ичиго стал немного добрее – на ноль целых пять десятых градуса Цельсия. – Ты узнаешь много нового о себе и жизни, поверь. Искать официанта на улице уже не захочется. - И что ты предлагаешь тогда? – откинулся на спинку стула Ренджи, чувствуя себя счастливым. Почти счастливым, если бы Ишшин не изображал где-то из стенки смертельно раненого, Кучики не угнетал равнодушным выражением лица, а рыжик… От рыжика владелец Забимару ожидал чего угодно вплоть до конца света. Сын Ишшина нахмурился, оглядываясь по сторонам. Найти людей нужно было кровь из носа, а лучше без таких радикальных мер. И решение, как оно обычно и бывает, пришло внезапно. Как конец света. - Ты будешь вторым официантом! – хлопнул себя по лбу парень, улыбаясь искренне и очень широко. Жертва обстоятельств же восторга школьника не разделяла и закономерно возразила, эмоционально жестикулируя. - Не могу – работа! – в качестве подтверждения своих слов Ренджи безапелляционно ткнул пальцем в плечо рядом сидящего аристократа. Бьякуя покачал головой, выказывая таким образом отношение к происходящему, и Абарай палец убрал во избежание. – Блин, почему всегда я?! - Смирись, - холодно, правда, с лёгким, едва уловимым оттенком иронии, произнёс брюнет, допивая чай. Юзу он попросил налить ещё, поблагодарив вынужденную хозяйку дома о добавке вкусного напитка, а подчинённому заметил в весьма категоричном тоне: - Это приказ. За этим я, собственно, и пришёл, но раз всё само разрешилось, то не смею больше поднимать эту тему. – Завидев непонимание на лицах обоих братьев по несчастью, мужчина пояснил: - Урахара попросил меня тоже помочь с набором персонала. Так что не удивляйтесь завтра ничему. - Вы о чём? – Ичиго показалось, что татуированный хотел добавить к обращению нечто ещё – то ли титул, то ли звание. Подобные штуки намертво впечатывают в память, на автомате – написанному в учебнике биологии Куросаки предпочёл верить. – Я опять не в курсе, да? - Да, - односложно ответил бизнесмен, медленно, но верно допивая и вторую кружку чая. Как бы не лопнул, да не судьба. – Спасибо за приятный вечер. Извините, что потревожили в столь поздний час. - Ничего страшного, - попрощалась с гостями Юзу, провожая их до дверей. Ишшин пришёл в себя, тоже попрощался. Ичиго доел ужин, пытаясь собрать в кучку разбежавшиеся по черепной коробке мысли. Это что, значит, получается? Панамкоголовый даёт неразрешимую задачу, а ему, Куросаки, расхлёбывай? Плюс брат Рукии явно не договаривает всего, чего знает, а знает он много, по умным глазам видно. Ренджи в общую лодку затащили, теперь не сбежит, но кого же выбрать на роль несчастного третьего официанта?.. Хлопнула дверь. Парочка ушла восвояси, неизвестно, пешком ли пойдут, будут ждать автобуса или у них там Забимару в кустах припаркован. По сути, рыжего это нисколечко не волновало. Он махнул рукой сестре, а также кивнул Карин, которая всё это время, похоже, сидела в своей комнате за уроками. Отца парень привычно проигнорировал, с душой, полной тревог, поднимаясь по лестнице. Проклятый Кон снова сунулся под ноги, но получил лишь сдавленное шипение в ответ и шлепок по мягкому месту. Пёс обиженно заскулил и благоразумно скрылся из виду, а школьник, приняв душ, решительно вознамерился спать. Да куда ж там. Мобильник в кармане «рабочих» джинс мерзко завибрировал. Ичиго, ощущая странное чувство дежа вю, достал аппарат и взглянул на экран – болезненно-приятно знакомый номер. - И что мне с тобой делать? – риторически спросил у телефона юноша, падая на кровать. Мобильник благовоспитанно высвечивал: «Одно непрочитанное сообщение». Прочитать жутко хотелось – а вдруг это Тацки интересуется, жив ли там её милый сердцу друг? – но мозг гадко шептал, что желание общаться с педофилами – уже признак ненормальности. К тому же Ичиго не смог вспомнить, что произошло утром в кафе. Избирательный склероз обрушился на него весьма не вовремя – как говорил один попугай «На самом интересном месте!». Теперь же приходилось мучиться, метаться меж двух огней, прекрасно сознавая неизбежность выбора. «Доброго вечера, Куросаки-кун». «Доброго, - лицо парня помимо воли озарила улыбка. – Снова будете меня учить?» «Есть желание?» - можно было лишь догадаться о том, какое предвкушение сейчас охватило мужчину на том конце связи. «А если и так!» – покраснел Куросаки, отводя глаза. «На чём мы остановились?» – иероглифы так и сочились томлением, которого школьник ранее не испытывал, и даже не предполагал, что обычные слова на экране мобильника вызывают столько эмоций. Щёки словно горели. А руки вспотели, заставляя вытирать их то и дело о ткань рубашки. Было жарко. Неужели он забыл открыть окно? Нет, всё распахнуто… Чёрт. Это уже не смешно. Он получает удовольствие от подобных разговоров. Хуже самого страшного наркотика. Невозможно остановиться, не перейти грань. «На том, что делать после поцелуя…» - отчаянно смущаясь, ответил Ичиго. В горле стоял комок, и трудно дышать, и слишком приятно, чтобы быть правдой. Следующее сообщение от неизвестного поклонника оказалось вызывающим, откровенным, непристойным. И Куросаки, выдохнув воздух сквозь плотно сжатые зубы, проверил, закрыта ли дверь на ключ. Его снова ждала бессонная ночь. *** Куроцучи Маюри довольно потёр руки. Сегодня будет его самый удачливый день во всех отношениях. Его триумф. Долгожданная победа над заклятым врагом и соперником в одном лице. Как долго он этого ждал, вынашивал план изощрённой мести! А теперь, договорившись с кое-какими влиятельными людьми, он сможет оттолкнуть «Хоугиоку» на периферию мира, Вселенной, стоит найти всего один недочёт в кондитерской. Не стоит сомневаться, что недочёт будет найден, любезно назван и не менее любезно вписан в отчёт самопровозглашённого ревизора. Дело времени, сущих часов, чтобы кафе было закрыто, а работники его получили множество «приятных» минут. Маюри улыбнулся, растянул бледные губы в скользкой, лживой усмешке – так податливая змея выгибается под ласкающей рукой в ожидании удобного момента для укуса. Куроцучи опасен, и никогда не прощает обид – жёлтые глаза маниакально, безумно сверкают, отражая в зрачках острые готичные буквы. Мужчина поправил галстук и решительно толкнул дверь в «Хоугиоку». И задохнулся от царивших там ароматов. Первый же порыв разрушить атмосферу кондитерской завял на корню. Маюри смолчал, оглядывая добротно освещённый зал: ухмылка его вяла с каждым вдохом. Запахи дразнили и одновременно ублажали обоняние, вызывали непроизвольное желание откушать чего-нибудь. Неважно чего – организм жаждал предаться греху, и остановить его становилось всё тяжелее. А ревизор мрачнел, смотря, как категорично рыжий подросток, ладный и крепкий, умело разносит напитки и салаты посетителям, искренне улыбаясь. Ни тени фальши, ни капли заученности или автоматизма в движениях. Только мягкость и плавность, та элегантная небрежность, свойственная профессионалам своего дела. Неподалёку кружил с подносом второй молодой человек, отчего-то смутно знакомый учёному. Ярко-алые, как кровь волосы, собраны в высокий хвост и его конец легко скользит то в одну, то в другую сторону, не мешая работе. Татуировки над бровями подчёркивают высокие скулы и резкие, хищные черты лица. Форма официанта сидела на парне точно вторая кожа. Ни пятнышка, ни грязного фартука, даже туфли начищены. Куроцучи с разочарованием перевёл взгляд на третьего официанта и едва сдержал порыв неэстетично распахнуть рот в изумлении. Кучики Бьякуя, потомок и наследник одного из аристократических родов, бизнесмен и просто влиятельный человек – и работает тут? Немыслимо! Маюри замер на входе, не веря себе и своему зрению. А брюнет с выражением сдержанного величия на благородном лице наливал чай в кружки посетителям, аккуратно менял приборы и блюда, улыбался истинно по-джентельменски ненавязчиво, и женщины смотрели на него с обожанием. И не только женщины. Куроцучи прекрасно знал законы бизнеса и рынка. Знал методы достижения успеха, привлечения внимания. Эпатаж, игра на публику – не самые плохие помощники в благом деле наживы, но в конкретном случае по Бьякуе было видно невооружённым глазом: ему нравится то, что он делает. Явно для большей популярности кондитерской Урахара выбрал в официанты писаных красавцев, как на подбор. Каждый чем-то выделяется, привлекает, заставляет наведываться в кафе снова и снова. Намёки же неприкрытые, на грани фола – когда Кучики и красноволосый, вроде его же подчинённый, случайно касались рук друг друга при обслуживании клиентов, когда передавали блюда или просто взглядами говорили яснее любых слов – это завораживало. И не обвинишь же! Дамы в благоговении перед официантами, мужчины благосклонно прощают мелкие недостатки. Тем более что и посетители непростые. Маюри узнал своего старого врага – Гранца, который сидел за дальним столиком в компании подозрительных криминальных личностей. Один из них – блондин, неуловимо схожий чертами с Заэлем, видимо, брат родной, Ильфорте. Спортсмен, красавец, но не комсомолец, а правая рука грозы района, дебошира и преступника. Последний, к слову, вальяжно развалился там же, ноги закинуты на столешницу, смеётся развязно и что-то говорит шестёркам. Голубые волосы выделяются среди изысканных нарядов и обыденных вещей. «Хоугиоку» привлекло не только врагов, но и нейтралов, ставших неприятелями – светило науки и медицины, женщина, слухи о которой порой страшнее любых статей о маньяках-убийцах. Унохана Рецу ласково улыбалась Ичиго, подхватывала ложечкой из пиалы крем-брюле, украшенный карамелью, и выглядела вполне счастливой. Зараки Кенпачи, Койот Старк, даже Мацумото Рангику – все эти люди походили на тяжёлую артиллерию в войне, которую Маюри желал развязать и завершить одной бумажкой. Теперь же так не выйдет, просто не дадут. Чёртов Киске!.. - Что вам угодно? – тут как тут, в панамке и веером, обмахивается, словно ни в чём не бывало. Жёлтые очи учёного в гневе сузились до едва заметных щёлок – хотелось закатить истерику прямо здесь, не отходя от кассы, но опасность быть выставленным вон несколько присмирила негодование мужчины. - Ты сам как будто не знаешь, - голос больше похож на шипение подколодной змеи, гадюки или кобры. – Я утоплю тебя и твоих работничков. Отдай рецепт, если не хочешь проблем. - Не-а, - беззаботно улыбнулся в ответ Киске, призывая Маюри идти за собой. Учёный покорно двинулся следом, лавируя между столиков. Гости не оглядывались, но их смешки казались золотоглазаму искусно скрытой насмешкой над его достоинством. Проклятье! Они все здесь заодно! - Смотри, - на кухне, заполненной паром от огромных котлов с разнообразными супами и горячими блюдами, сновали двое людей: высокий, нескладный, похожий на прямоходящего богомола парень. Волосы завязаны в небрежный хвост, и можно было за одно это влепить замечание – несоблюдение гигиены. Но второй парень отвлекал от недочёта куда эффективнее – короткие светлые пшеничные волосы ничем не прикрыты, глаз один скрыт повязкой, а руки безо всяких перчаток мнут тесто для какой-то выпечки. – Это мои повара. Лучшие, каких только можно найти. - И что с того? – насмешливо изогнул бровь Куроцучи, с пренебрежением разглядывая Теслу. Тот коротко кивнул хозяину, еле заметно усмехнулся при виде ревизора. Нноитора, судя по всему, не заметил вторженцев вообще, увлечённо кроша капусту для супа. – Они нарушают санитарные нормы! Я сейчас всё здесь проверю, и ты у меня попляшешь! Урахара пожал плечами – дескать, проверяй на здоровье, но помни, что потом приду к тебе в магазин химикатов. И вряд ли там будет один стиральный порошок. Маюри это понял без слов, буквально шестым чувством. Скрипнул зубами и отправился изучать духовку, где пёкся пирог с малиной – заказ Айзена, который не пропустил столь знаменательного события. Ичиго в форме, да такой прилежный – мечта, а не реальность. Желанная иллюзия. Линдокруз заправил несколько прядей, прилипших от жары ко лбу за аккуратное, слегка розовое ушко, оглянулся на владельца кондитерской. Одобрение ему было не к чему, скорее молчаливое содействие. Тесла сдерживал рвущийся наружу смех, прятал за привычным подобострастием и маской милого мальчика. В кармане штанов у повара завибрировал телефон, сообщая об смс. Прочитав его, любовник Джируги расплылся в нежнейшем оскале – так только волки улыбаются при виде раненого оленя. - Извините, ревизор-сан! – перекрикивая шум плиты, бульканья яств и ругани Нноиторы, окликнул Маюри Линдокруз, невинно хлопая белёсыми ресницами. Куроцучи недоверчиво оглянулся на кока, не внушавшего вот совсем-совсем ни грамма доверия. Чего нужно этому юнцу? Подозрительный он какой-то, непонятно, откуда вообще вылез. – Я смею попросить вас покинуть кухню. - Что за наглость! – предчувствуя дурное, но всё же пребывая в плену мести и ослиного упрямства, Маюри возразил оппоненту запальчиво: - Да с чего бы мне уходить? - Простите, - виновато вздохнул Тесла, отводя взгляд ясных голубых очей в сторону, чтобы учёный не увидел в них чертей, пляшущих джигу. – Но если вы не покинете кухню, Афанасий расстроится. - Какой ещё Афанасий? – изумлённо переспросил желтоглазый. Ему было жарко и душно, к тому же интуиция, ранее не подводившая мужчину, сейчас кричала об опасности. - Ну, Афанасий, - как само собой разумеющееся повторил Линдокруз. Джируга остановился рядом с любовником, прислушиваясь к разговору. Ни о каких странных личностях со странными именами студент и слыхом не слыхивал, и даже в глаз не видел, но благоразумно молчал, посчитав, что всему у Теслы есть разумное объяснение. Или хитрый план. Или всё вместе. – Мой талисман. Понимаете, я не могу без него работать, а час назад тарантул сбежал и где-то тут ползает, так что я хотел предупредить… Куроцучи мигом спал с лица. Его глаза забегали в панике по кухне, ища нечто восьмилапое, волосатое и до одури страшное. Сглотнув и вытерев рукавом взопревший лоб, мужчина медленно попятился, пытаясь унять старую фобию, и при этом окончательно не опозориться. Но паника перед пауками взяла своё – затравлено оглянувшись на Урахару, который, видит Бог, всё предусмотрел и подстроил, чертяга! – понимающе усмехался, беззлобно как-то, снисходительно, Маюри скомкано пробормотал, что «не имеет никаких претензий к кафе, и вообще пришлёт отчёт по электронной почте», сбежал прочь с кухни. В спину ему не толкнулся издевательский смех, и шуток тоже не последовало. Слабости других стоит уважать и ценить их, даже если это враги, желавшие только зла. Учёный покинул «Хоугиоку», шумно выдохнул сквозь зубы, унимая сердцебиение. У машины ждала Нему, которая при виде отца потеряла половину невозмутимости. Девушка кинулась к родителю, помогла добраться до автомобиля. Из-за экспериментов здоровье Маюри сильно подорвалось, к тому же фобия добавляла неприятностей в размеренную жизнь. Но Нему не жаловалась, по-своему любя вздорного родителя. И сейчас, услышав рваное «Поехали! Я ему потом припомню…» лишь кивнула, вдавливая педаль газа до упора. Стоило дать отцу таблетки и проследить, чтобы в ближайшие несколько дней ему на глаза не попадались пауки. А рецепт и Урахара… Да пусть живут. В конце концов, поражение нужно принимать с гордо поднятой головой. *** - Афанасий, значит? – пробовал на вкус необычное имя Нноитора, барабаня тонкими пальцами по столешнице. В другой руке у брюнета, что примечательно, находился остро наточенный нож, что придавало сцене оттенок угрозы. – И почему я про него ничего не знаю? - Потому что его нет, - терпеливо пояснил ревнивому любовнику Тесла, мягко отбирая оружие от греха подальше. – Никогда не было. Просто нужен был повод, чтобы отпугнуть этого ревизора от кондитерской. Урахара молча кивнул – он был доволен, а ещё под шумок жевал нагло украденное с подноса пироженное. За веером произвола не было заметно, потому блондин старательно изображал статую имени себя, любимого. - А откуда ты узнал, что он боится пауков? – подозрительно уточнил Джируга, сжимая ладонь Линдокруза чуточку сильнее, чем того требовали приличия. Парень поморщился от боли, но, привстав на цыпочки, подсунул повару под нос телефон. Сообщение на экране гласило, что «Арахнофобия, милый Тесла, является серьёзным недугом. И подвержены ему люди достойные… В том числе и наш ревизор! Так что придумай что-нибудь =)». Номер студенту был не знаком, закономерно вызвав шквал новых предположений. Закатив глаз, студент филологического института Каракуры заткнул любовника поцелуем и добавил: - Можешь быть спокоен, с Заэлем я тебе не изменяю. И вообще, Афанасий – хорошее имя! Может, заведём… тарантула с таким? Джируга опешил от такого заявления и пропустил момент, когда поцелуй прервался вежливым покашливанием – Киске доел пироженное и спешил восстановить работоспособность подчинённых. - Давайте не переходить границы дозволенного, ребята, - точно кот Леопольд, вещал панамкоголовый, несильно стукая веером горе-поваров. Для наказания «богомола» пришлось встать на табуретку, однако это того стоило. – Марш за работу, ещё только начало дня! Спорить никто не стал, и официанты, объявившие временный перерыв, вновь смогли радовать посетителей своими блюдами. Ичиго косился на столик Уноханы с плохо скрываемым отчаянием. Женщина использовала его во всех смыслах, гоняя за десертами и ведя умные беседы. То ли дело в материнском инстинкте, то ли врождённой вредности, но спустя полчаса работы «мальчиком на побегушках», терпение школьника дало основательную трещину. Ему хотелось быть таким же недосягаемым, как Бьякуя с Ренджи. Те имели фееричный успех у дам благодаря голубым замашкам, и Куросаки подозревал, что это не просто игра на публику. Заставить глаза сверкать, пальцы переплетаться, а тела прижиматься друг другу непозволительно близко может не всякий профессиональный актёр. Так что не зря Урахара выбрал именно их. К слову, увидев утром Кучики в костюме официанта, рыжик впал в состояние когнитивного диссонанса, из которого его вывел лишь звонок колокольчика, оповещающий о первом клиенте. - Юноша, - мягким грудным голосом вопросила Рецу, словно назло медленно помешивая ложечкой в чашке с кофе. – Принесите мне тарталетки и фруктовые колобки. Они диво как хороши. - Сию минуту, - возрадовавшись, что хоть ненадолго спасётся от проницательного взгляда тёмных глаз, парень рванул к кухне, как вдруг натолкнулся на кого-то. Из-за усталости уже нет сил следить за чистотой пути. Но Ичиго поддержали знакомые сильные руки, обдав ароматом ванили и корицы – видно, любимый шампунь или гель для душа. - Будь осторожен, - толкнулись в ухо бархатные, шелковистые слова. – Ты чуть не упал. - Не упал же, - буркнул, смутившись, Куросаки, высвобождаясь из объятий Айзена. – Простите. Свободных столиков нет. - Как это нет? – делано изумился Соске, указывая рукой в сторону одного из столов, где никого не было. – Вот же один. Я жду тебя, Куросаки-кун. «Чёрт! Ну почему никто не занял этот проклятый столик? Как не вёзет-то!» Официант рванул к кухне с удвоенной прытью, схватил лакомства для Уноханы и меню для очкастого обольстителя. Отнеся заказ, он извинился перед женщиной, которая отчего-то так по-доброму понимающе посмотрела на него, и предстал пред Айзеном. Мужчина выглядел как-то непривычно празднично: в костюме свободного покроя, белом-белом, как первый снег. Бордовый галстук, запонки, волосы зачёсаны назад и, - этого Ичиго не заметил во время столкновения – очков-то нет. Линзы, не иначе. Но эффект потрясающий. - У вас сегодня свидание? – неожиданно сам для себя брякнул Куросаки, подавая Соске меню. Пальцы их соприкоснулись в интимно-тайном жесте и мгновенно расстались. Рука задрожала от непривычной пустоты, и школьник спрятал её за спину. Причину желания прикасаться к этому человеку он ещё не определил и, если честно, боялся. Айзен прищурился, разглядывая аккуратные строчки меню и нарочито дразня официанта ожиданием ответа. Ичиго поймал себя на мысли, что помимо воли пытается представить себе избранницу Айзена - статную роковую даму умопомрачительной красоты, или наоборот тихую и робкую девчушку, которая души не чает в мужчине своей мечты. Эдакий рыцарь в белом костюме. Не хватает лишь кабриолета и кольца в бархатной коробочке. - Да, ты прав, - мурлыкнул, наконец, мужчина. Куросаки вздрогнул, отпустил взгляд и, словно кто-то управлял им, спросил: - Кто она? - О, - брови Айзена поползли вверх, благодаря изменившейся причёске не скрывшись за волосами, отчего лицо приобрело милое и немного растерянное выражение. – Тебе интересно, Куросаки-кун? Рыжик скованно кивнул. Щёки пылали от стыда. Что же он делает?! - Вообще-то, - начал Соске, растягивая удовольствие от разговора. – Я не встречаюсь с девушками. Но одна из них меня преследует, - в этот момент две эмоции вспыхнули на лицах беседующих: неудовольствие – у Айзена, и шальная радость – у Ичиго. – Поэтому я сбежал сюда под видом свидания. С тобой, - окончание фразы потонуло в гомоне посетителей, но сын Ишшина расслышал. И покраснел, как маков цвет, и попытался куда-нибудь уйти под благовидным предлогом, но не смог – сильная рука удержала, не дав и с места сдвинуться. – Ты не рад? - Почему я? – вместо ответа прошептал Ичиго, хмуря брови. Протест всегда был у него в крови, и даже когда сердце уже приняло решение, разум сопротивлялся всеми силами. Безнадёжно сопротивлялся. – Как?.. Иллюзионист улыбнулся, усадил юношу рядом с собой на стул. Скользнул в свой карман и вытащил телефон – такой же белый и роскошный, как и его обладатель. Куросаки хотел было спросить, при чём здесь мобильник, но карие глаза ухватили строчки на экране сотового. «На чём мы остановились, Куросаки-кун?» Неужели?.. - Это… вы были? – потрясённо выдохнул рыжик, вглядываясь в лицо Айзена. - Я, - кивнул Соске. – Повторим в реальности? – вопрос с намёком, такой откровенный и в тоже время ласково-ожидающий. Ичиго сжал руки в кулаки от волнения – ответ готов был сорваться с языка, но остановился на полпути, когда колокольчик на входе снова мелодично зазвенел. Официант обернулся на звук и увидел двоих мужчин: один не очень высокий, немного сутулый и неуверенный в себе – следует точь-в-точь за спутником у правого плеча. Как белокурый ангел с виноватым выражением лица. На шее висит профессиональный фотоаппарат, одежда удобная и не сковывает движения. Второй – того удивительнее. Альбинос. Улыбается. И от него веет опасностью даже больше, чем желанием насолить ближнему своему. - Анка-на, - произнёс вошедший весело, оглядывая с поисках кого-то зал. – А мне бы Ран-тян на минуточку, поговорить надо~ Среди гостей послышались тихие смешки – похоже, они знали, о ком идёт речь. Куросаки попытался вскочить с места, но Айзен его остановил: рука на плече не дала уйти, оставив вопрос без ответа. Тем временем рыжая красавица, та самая, от которой несколько дней назад Соске спас Ичиго, встала, прижимая сумочку к груди. Она невинно улыбалась, хлопая глазами, однако поза говорила о готовности сражаться за свою честь до последнего. А альбинос вкрадчиво спросил: - Милая, ты помнишь, какой сегодня день? - Пора собирать хурму? – робко предположила девушка, бочком пробираясь в сторону чёрного выхода. Ичимару бдил и махнул рукой Кире – тот перекрыл пути отступления своим щуплым телом, красноречиво изображая знак «кирпич» - не пройти, не проехать. Рангику знала на личном опыте, что Изуру точно не пропустит. Потому бросила бессмысленную попытку побега, и, выпятив вперёд грудь, стала ожидать ответа Гина. - Нет, попробуй ещё раз. – Лицо редактора приобрело выражение крайнего довольства: на публике он обожал эпатаж. - М… День рождения твоего хомячка? - Мимо~ - Срок сдачи номера подошёл, - печально заключила Мацумото, накручивая локон на палец. – И я не написала статью… То есть нет, всё почти готово! – спохватилась она, молящее всматриваясь в глаза начальства. Начальство глаза не открывало, демонстрируя полнейшую невозмутимость, которую портила, впрочем, приклеенная усмешка. – Понимаешь, это кафе такое… такое… Ну, такое! – жестикулируя, передавал впечатления девушка, стараясь отсрочить момент наказания, на которые друг детства был горазд. – Здесь столько вкусностей, и персонал отличный, и вообще – ты мне тройное свидание обещал! Кира со своего места недовольно хмыкнул, дескать, наглость – первое счастье у некоторых особ, и вообще, свидания только для двоих. Рангику обернулась и показала фотографу язык, не со зла, просто дань привычке. Встревать в отношения Изуру и Лиса она никогда бы не рискнула – опасно для нервов. Ичимару задумчиво покрутил головой, оценивая обстановку. Про «Хоугиоку» он слышал много, причём хорошего. Знакомые лица лишь убедили мужчину в том, что поздний завтрак, переходящий в обед – идея гениальная и достойная воплощения в жизнь. Но поломаться для вида стоило, и Гин ещё несколько минут мучил рыжую в своё удовольствие. К счастью, вредность имеет свойство рано или поздно заканчиваться, и все три творческих личности заняли один из столиков. Ичиго, наблюдавший за разборками с недоумением, покосился на Айзена в молчаливом вопросе. - Иди, - подбодрил парня Соске, откидываясь на спинку стула. – Я буду ждать, сколько потребуется. Куросаки подошёл к Мацумото, кивнул редактору и фотографу, который поднял фотоаппарат и «шёлкнул» рыжика самым наглым образом. Школьник возмутился: - Я не давал разрешения на это! - Первая полоса, - чуточку виновато пояснил блондин, разглядывая получившийся снимок. – Не волнуйся, ты фотогеничен. - Да не в этом дело! - Не ссорьтесь, - улыбнулся примирительно Гин, изучая меню с видом настоящего Лиса. – Ран-тян ведь напишет статью про это чудное кафе? – рыженькая поспешно закивала; рядом с альбиносом она выглядела сущей девочкой, нежной и ранимой. – Тогда принесите мне запеканку с хурмой, шоколад и лазанью. - С хурмой? – недоверчиво переспросил Ичиго. - С хурмой, – кивнул Ичимару счастливо. Больше вопросов официант не задавал, требуемое появилось на столике быстро и, как всегда лучшего качества. – Спасибо! Как хорошо, что мы сюда зашли! - Верно, - Изуру вскинул голову и его глаза оказались нежно-голубыми, обрамлёнными светлыми ресницами. Тонкая линия губ слегка искривилась в слабой, но доброй улыбке. – Как хорошо, что все мы здесь сегодня собрались! Когда же Ичиго вернулся ко столу Айзена Соске, там его ждала записка: « Сегодня вечером встречаемся у фонтана в парке. За мной кольцо, а ответ твой мне и так известен, Куросаки-кун». Официант сжал в кулаке записку, хмурясь. Но морщинка меж бровей быстро разгладилась, и он неожиданно осознал, что действительно привязался к этому необычному человеку. Иногда для обретения счастья достаточно просто удачно зайти в кондитерскую.