Ничего не дано – просто пейте вино И забудьте на время про боль! © Канцлер Ги. Адмирал.
Сегодня был день, когда никто не смел беспокоить Оби-Вана. Никаких занятий с юнлингами, никаких миссий, никаких уроков с падаваном. Даже Совет не трогал Кеноби в этот день. Годовщина смерти Квай-Гона. Он не выходил из комнаты целый день. Сидел один, в тишине, в темноте. Пил терпкое вино и бездумно смотрел в пространстве. И именно в этот день Энакина угораздило подраться. Падаван топтался возле закрытой двери, не решаясь войти. Ему нужно было осторожно пробраться мимо общей с Оби-Ваном гостиной, неслышно добраться до своей комнаты и спрятаться там. Не хотелось заставлять наставника читать лекцию идиоту-падавану в такой день. Собрав всю свою храбрость и призвав на помощь Силу, он открыл дверь и ужом скользнул внутрь. Оби-Ван сделал очередной глоток и чуть повернул голову, уловив крадущиеся шаги. Что-то не так. – Энакин! Строгий оклик заставил падавана втянуть голову в плечи и робко пролепетать в ответ: – Да, учитель? – до спасительной комнаты оставалось каких-то пару шагов. В дверях гостиной появился Оби-Ван. Эни даже не отважился поднять на него глаза. – Что случилось? – Ничего. Сделав шаг вперед, наставник заставил Эни поднять голову, взяв его за подбородок. Разбитая губа, фиолетово-синий синяк под глазом, пара царапин. Кеноби скрестил руки на груди, привалился плечом в косяку. – Ну, и что скажешь? От голоса наставника по коже побежали мурашки. Никакого удивления, осуждения, недовольства, раздражения – ничего не прозвучало в голосе. Он был бесцветным. А взгляд был таким пустым и далеким, что сердце Эни защемило от жалости к учителю. Он боялся его сейчас… и хотел обнять. – Я подрался. – Я понял. С кем? – С падаваном… – собрав остатки смелости, он выдал. – Мейса Винду. – Вот как, - Оби-Ван поднял брови, но больше ничего не изменилось. Он был таким же… опустошенным. – Простите меня, наставник, - пробормотал Энакин, потирая затылок, на котором появилась огромная шишка. Спасибо Йоде, разнявшему дерущихся с помощью Силы. Падаваны разлетелись в разные стороны и нехило приложились о стены. – Завтра поговорим. Иди. – Учитель, – тихо, опасливо позвал Эни. – Расскажите мне о… Квай-Гоне. Оби-Ван, уже собиравшийся вернуться к своему вину в темноту гостиной, замер. Вдруг закрыл глаза и лбом прижался к холодной стене. Юному падавану не понять, какую боль доставляют воспоминания. Даже его имя кинжалом пронзает сердце. Тихо убивает. Медленно уничтожает. Это боль убила бы его, не запирай он ее где-то в глубине себя на целый год и выпуская только на один день. – Хорошо, – он имеет право знать. Квай-Гон хотел сделать его своим учеником. Квай-Гон нашел его и освободил. – Возьми себе что-нибудь поесть и приходи ко мне в гостиную. Кеноби ушел в темноту комнаты. Он упал в свое кресло, схватил бокал с вином и залпом осушил его. Снова наполнил. Вино заглушало боль. Падаван вернулся, сел прямо на пол, поставив рядом тарелку и стакан сока. Не смотря на него, наставник начал рассказ. – Если бы не он, меня бы здесь не было… Начав говорить, он уже не мог остановиться. Когда доходил до особенно болезненных воспоминаний – пил вино. Он много пил, но не чувствовал себя пьяным. Остановился он только глубокой ночью, заметив, что его падаван изо всех сил борется со сном.***
Утром состоялся тяжелый разговор с Мэйсом Винду. Тот был недоволен поведением Скайуокера. – Он напал на моего ученика. Бой был даже не на мечах! Что вы на это скажете?! Оби-Ван, все еще не отошедший от ночи воспоминай, представил Квай-Гона в подобной ситуации. Грустно улыбнувшись, он ответил так, как ответил бы его учитель: – Кек.*