Предательство
Imagine Dragons — Monster
В тайне происхождение Леи держалось лишь частично. Принцесса, как утверждал Бейл, знала все. То есть, говоря проще, ровно то, что считала нужным ее мать. Настоящая мать, потому что Бреха никогда не распространялась на эту тему. Впрочем, про родство принцессы Органы и Дорме Исис стало известно только после смерти королевы. Удивительно, однако Лея, будучи маленькой восьмилетней девочкой, с поразительным спокойствием выслушала то, что говорила ей Дорме. Наверное, со стороны это смотрелось довольно глупо: Исис доступно пыталась объяснить малышке, что она ее настоящая мать, а девочка, когда Дорме закончила, с ледяным взрослым спокойствием ответила: — Наверное, я знала это. А потом, порывисто обняв наставницу, улыбнулась, уткнувшись носом в ее ворот. Дорме, глядя на растерянного Бейла, подхватила девочку на руки и поцеловала в макушку. Одним камнем меньше, подумалось ей тогда. Единственное, что расстроило женщину в тот день, — вопрос смышленой принцессы перед сном, когда Дорме в очередной раз сидела возле ее кровати и рассказывала очередную красивую историю. Лея в ту ночь не могла долго заснуть, и от долгих разговоров в горле у женщины пересохло. — Дорме, а папа... настоящий, он где? — большие карие глаза девочки были широко распахнуты, а сосредоточенное выражение лица говорило о том, что Лея и правда слишком много думала о дневном разговоре. Заметив, как замялась наставница, чуть ли не впервые в жизни, отметила принцесса, девочка села на постели, сжимая в руках плюшевую игрушку. — С чего ты решила, что Бейл тебе не родной? — Чувствую, — вдруг нахмурилась девочка. — Я его люблю, очень люблю, но все равно хочу узнать, кто мой настоящий папа. Дорме и правда не знала, что можно ответить. Сказать правду она не могла — Вейдера Лея боялась после того случая трехлетней давности, когда она едва не наткнулась на Лорда и Айсарда в коридоре замка. В ее глазах человек в черных доспехах и, как она неоднократно говорила, маске смерти стал олицетворением всего зла, которое только могло быть в Галактике. И теперь признаться в том, кто ее отец, было сродни жестокому удару ножом в самое сердце. Больно, страшно и жестоко. Но и врать она не могла: и так слишком много обмана в ее жизни. Поэтому Дорме, помолчав с минуту, опустила глаза. — Твой папа был прекрасным человеком. Джедаем. — Ух ты! — воскликнула девочка и внезапно села на постели, поджимая под себя ноги. — Настоящий джедай! А разве они... «Был», да? Он погиб? — В день, когда Империя объявила охоту на джедаев, — кивнула Дорме, и воспоминания нескончаемым потоком проносились перед глазами. Лея поджала губы и положила маленькую ладошку на руку Дорме в успокаивающем жесте. Так, словно она все понимала и знала гораздо больше, нежели говорила. Исис подумала тогда, что ее дочь слишком взрослая, мудрая для своих восьми лет. И пусть у нее были карие глаза, взгляд все-таки принадлежал одному светлому и рано повзрослевшему мальчику, с которым Дорме — Падме — была знакома и которого все еще крепко любила. — Твой папа был героем, Лея. Девочка вновь легла на большие подушки и натянула одеяло практически до самого носа. Она словно переживала смерть своего отца и запоздало скорбела. Дорме совершенно не знала, о чем думала дочь, но легкий оттенок грусти на детском личике женщине совершенно не нравился. Принцесса молчала уже несколько минут, и на мгновение Дорме показалось, словно та уснула. Уже собираясь уходить из покоев принцессы, Исис услышала тихий шепот, который вполне мог бы раствориться в воздухе, будь открыто окно: — Мама, — Лея впервые назвала ее так, и кровь, казалось, застыла, а сердце остановилось. Проглотив колючий ком, вставший в горле, женщина повернулась к девочке. — Расскажи мне немножко о папе. Пожалуйста. — Я даже не знаю, с чего начать, — растерялась Дорме. Или Падме, которая вновь просыпалась в черствой Исис, оказываясь рядом с маленькой дочерью. — Его звали Энакин Скайуокер, и это был самый смелый и безрассудный человек, которого я только знала...***
Лететь с Ханом оказалось куда сложнее, чем принцесса Органа могла предположить. Дерзкий, слегка хамоватый и своевольный Соло на фоне доброго и, на удивление, чуть ли не внимательного к девушке Чуи казался просто невыносимым. И не то чтобы ее сильно задевали подобные типы — совсем нет, за годы помощи отцу и работы в Сенате всякое удалось повидать — однако почему-то именно Соло принцессу раздражал. То ли своим поведением, то ли манерой вечно все сводить к глупым шуточкам, но факт оставался фактом — когда «Сокол» прибыл на Шелконва, принцесса облегченно вздохнула и мгновенно покинула судно, едва люк открылся. На самом деле, Лея собиралась серьезно поговорить с Дорме по прибытии на базу повстанцев, ведь если вылазки с капитаном Соло станут регулярными, то очень скоро Лее придется начать прием успокоительного. В порту ее встречал Вилим Дизра собственной персоной. На самом деле, принцесса изначально была против заключения каких бы то ни было договоров с этим скользким типом: пару раз она слышала от знакомых сенаторов, имевших дело с Дизрой, что это удивительно непредсказуемый и временами чересчур жестокий человек. Убедиться в этом ей позволил всего лишь один взгляд на мужчину. Хоть он и приветливо ей улыбался, но что-то в тяжелом взгляде щелочек-глаз пугало и отталкивало принцессу до такой степени, что хотелось прямо сейчас, не открывая рот и не протягивая руку для приветствия, развернуться и убежать. Субординация, конечно, не позволяла, да и союз с ним мог быть весьма выгодным для Альянса. Оставалось надеяться, что многоуважаемый Дизра не задумал какую-либо аферу, направленную против повстанцев. Во всяком случае, Мон была убеждена в чистоте и искренности порывов Вилима, лишь выдававшего себя, по мнению Леи, за диссидента. Мужчина был в возрасте, и об этом свидетельствовали глубокие морщины, избороздившие лицо с некогда острыми чертами лица, губы его были настолько тонки и бледны, что совершенно сливались с сероватой кожей, а острый нос был больше похож на клюв кореллианской банши. В общем, Вилим был неприятен даже внешне, чего уж и говорить о внутреннем мире и характере... Однако Лея вздохнула и, склонив в приветственном кивке голову, натянуто улыбнулась чиновнику в ответ на его озаренное пугающим счастьем морщинистое лицо. — Ваше Высочество! Добро пожаловать на Шелконва. Как Вы добрались? Не устали? — шквал вопросов на несколько секунд выбил Лею из колеи, несколько озадачив принцессу: такое дружелюбное поведение было совершенно не свойственно людям, с которыми встречаешься в первый раз. В конце концов, они даже еще не были официально друг другу представлены, и поэтому подозрение, закравшееся в сознание Леи, только усилилось. — Благодарю, господин Дизра, без происшествий. — Прошу Вас, миледи, прошу, — все так же услужливо протянул Вилим. Лея, кивнув, опустила глаза и заметила, что чиновник нервно сжимает в руках маленький комлинк, нетерпеливо дергая свободной рукой свой имперский китель. Тот факт, к слову, что Дизра работал на Империю, пусть и заявлял Мон и Дорме, что является отступником и сыном Демократической Республики, доверия не внушал. Ну, хотя бы потому, что он был тесно связан с Империей. Принцесса проследовала за Вилимом и рукой махнула Соло, чтобы тот шел рядом. Капитан, несколько глупо ухмыльнувшись, с важным видом и высоко поднятой головой прошел мимо безмолвных мужчин, облаченных в такие же имперские кители, что Дизра. Они были похожи на каменные статуи, но их взгляды были устремлены куда-то в сторону горизонта. Словно кого-то ждут, подумал Хан и поспешил за Леей. Вилим вел себя довольно подозрительно: он постоянно пытался отойти в сторону, нервно поглядывал на Хана, стоящего прямо за спиной принцессы, перекладывал из одной руки в другую комлинк и иногда белоснежным платком вытирал пот с блестящего лба. Конечно, все эти действия не остались незамеченными, поэтому Лея попыталась как можно быстрее закончить едва начавшиеся переговоры. — Альянс предложил Вам, господин Дизра, подписать союз. Вы, кажется, утверждали, что противитесь Империи и жаждете восстановления Республики. У Вас есть прекрасная возможность доказать это. — А? Да-да, конечно, Ваше Высочество. Республика, демократия. Не сомневайтесь в моей верности, — он постукивал пальцем по стеклянному столу и часто-часто дышал. — Так, кхм. На каких условиях мы подпишем союз? — Во-первых, — начала Лея, однако ее прервал широко улыбающийся Соло, с подозрением косящийся на многострадальный комлинк чиновника. — Прошу прощения, — Хан потянул девушку за локоть и она, сжимая зубы, соскочила с кресла. — Я должен передать принцессе важную информацию. Только вспомнил, представляете? Ваше Альдераанское Сиятельство, прошу отойти. Лея, сощурившись, отошла на приличное расстояние, в другой конец переговорной, и, сложив руки на груди, сверкнула глазами. Хан закатил глаза и оперся рукой на стену, нависая над девушкой, которая, казалось, сейчас взорвется от ярости. Соло понял, что она не любила, когда ее прерывали. Что же, признаться честно, его это несильно волновало. — Что ты себе позволяешь? — прошипела девушка. — Это важные переговоры, от них зависит возможность существенного пополнения в наших рядах. — Вашество, ты ведь умная девочка. Пораскинь-ка мозгами и скажи, не кажется ли тебе, что это все, — он сделал паузу и посмотрел на нервного, сидящего словно на иглах Дизру, — похоже на ловушку? По-моему, он чего-то ждет. — Вот именно, Соло. Поэтому мы должны как можно быстрее закончить переговоры, желательно отказом Дизры, и смыться отсюда, ясно? А ты меня отвлекаешь. — Я тут за жизнь твою, между прочим волнуюсь, неужели непонятно? — А по-моему, ты волнуешься исключительно за себя, – хмыкнула Органа и вернулась к Вилиму. Тот, натянув улыбку, посмотрел на девушку и собирался что-то сказать, но его комлинк, который, на удивление, не сломался, протяжно запищал, что заставило чиновника подскочить. Он заметно расслабился и, едва поклонившись, прошел к двери. — Миледи, я прошу меня извинить. Отлучусь буквально на минуту, не успеете и соскучиться. Девушка посмотрела на Хана, когда Дизра покинул переговорную. Соло, конечно, был прав насчет засады, и сомнений в этом практически не оставалось. А ведь она сразу знала, что идея привлечь Вилима к делам восстания провальная. Наверное, и Дорме это знала. Тогда почему она не отговорила Мон от этой затеи? Лея тяжело вздохнула и поднялась со своего кресла, вытягивая из высокого сапога бластер и закладывая его за пояс. Она кивнула Хану и встала чуть впереди него, готовая либо атаковать, либо бежать. Что-то тяжелое, гораздо тяжелее обычного дурного предчувствия, сдавило ее грудь, и принцесса нервно заломила пальцы. Ее словно обдало потоком горячего спертого воздуха, и она дернула плечом. Быстро достав комлинк, она попыталась связаться с Дорме. Слава Силе, мать ответила незамедлительно. — Слушаю? — Переговоры закончились, толком и не успев начаться. Мы полагаем, что Дизра вызвал кого-то из Имперских. Поэтому, чувствую, выбраться будет сложно. — Вам отправить подкрепление? — голос Дорме не дрогнул, но Лея знала, что она уже перебрала в голове все возможные варианты спасения нерадивой дочери с Шелконва. — Лея? — Мы пока еще не знаем, кто прибыл. Если какой-нибудь капитан, то, – Лея вдруг замолчала, когда увидела, как открывается механическая дверь. Вместо низкорослого Вилима на пороге стояла громадная фигура, для которой переговорная казалась слишком тесной. Лея едва подавила стон, рвущийся наружу. Она и правда хотела верить, что он умер. Девушка опустила комлинк, пытаясь спрятать. Но она не отключала его, зная, что Дорме слышала. — Давно не виделись с Вами, Лорд Вейдер.