Фалькрам
James Arthur — Impossible
Осторожно! Столбы огня вновь взрывались подле нее, и Лея, закрывая оголенными руками голову, зажимала язык зубами, чтобы не закричать от страха. Этот сон — про мир огня, где существовали лишь нестерпимый жар, обрывки воспоминаний и она сама, испуганная и потерянная, — повторялся: Лея определенно уже видела скалистые пейзажи тогда, на Звезде Смерти, когда потеряла сознание после пыток Вейдера. Отличие, правда, состояло только в том, что теперь ее огненная ловушка приобретала очертания гораздо более четкие, чем прежде, но все равно недостаточно ясные. Неизменными по-прежнему были отзвуки знакомых ей голосов. Отец, его голос рядом с ней был. Это ведь точно что-то говорил Бейл, да? Наставлял, кажется, рассказывая о том, как должна вести себя Лея во дворце Палпатина, представ непосредственно перед Великим Императором. Держи спину прямо и, в случае чего, ни за что не показывай, что тебе страшно — он почувствует и воспользуется этим. Как Палпатин мог воспользоваться испугом пятнадцатилетней девчушки, Лея не понимала до сих пор, но знала точно, что в тот раз с задачей справилась. Осанку она сохранила неестественно ровную, а страх, что вызывал дрожь в каждой клеточке тела и ежесекундные рвотные позывы, сумела не показывать все те семнадцать минут, что находилась в тронном зале. Зато стоило только переступить порог собственных покоев, отведенных им с отцом, как гостям Императора, и под правое колено словно металлический острый обломок загнали: юная принцесса, сдавленно захрипев, осела на излишне дорогие ковры, внезапно ослепшая от плотной пелены нескончаемых слез. Органа и сейчас позорно и непростительно рыдала, вспоминая все те ощущения, — страхи и опасения, если уж точнее, — что всколыхнулись в ее душе при одном только взгляде в глаза Палпатина. Это все дурной сон, ты слышишь? Не смотри на него. Император и сейчас будто бы вновь на нее глядел, исподлобья, с кривой ухмылкой, которая, словно еще одна морщина, уродовала его старое дряхлое лицо. Лея видела в фантомно возникшем золоте его расплывчатой, мутной радужки улыбающуюся Дорме, только без единой морщинки вокруг шоколадных глаз, которая тянула руки к кому-то впереди. Платье из синего бархата струилось вниз и, натягиваясь от резкого движения вперед, очерчивало круглый живот матери. Принцесса знала, что улыбка ее — измученная, такая, что, продержись она еще с минуту, непременно можно разрыдаться. И Дорме почти упала в чьи-то руки, спустя жалкое мгновение. Руки крепкие, надежные, единственно-важные — отчего-то Лея чувствовала это не меньше, чем ее мать. Всполох огня вновь заставил Лею зажмуриться. Она так и не разглядела того, кто так рьяно кинулся навстречу к беременной Дорме, едва не рыдающей от переполнивших ее чувств. Лея, просыпайся. Сморгнув испепеленное наваждение, Органа, уже и не пытаясь успокоиться, теперь вынужденно смотрела на загибающуюся от боли мать, мечтая проснуться. Только бы не видеть искаженное в гримасе родное лицо, только бы не чувствовать, как сердце Дорме рвется-рвется-рвется, а слова, обращенные к незнакомцу за спиной Леи, застревают в горле битыми стеклами, царапая его до крови, до кашля. Дорме, рыдая, задыхалась. Лея металась в немой истерике, силясь обернуться назад. Только бы посмотреть ему в глаза. Незнакомцу, которому она — Дорме или Лея? — верила. Секунду назад, две, три, вечность, до рокового, едва слышного из-за бурлящих голосов вокруг «лгунья». Принцесса, глядя на обессиленно рухнувшую мать, обернулась и упала. Открой глаза, ну же. Вставай. Иди на голос. Я рядом. Голову поднять тяжело было, но она, сквозь ломоту в позвонках и ребрах, посмотрела на него, ужасаясь в первые секунды. Отчего-то увидев в незнакомце Люка, принцесса закричала, но голос ее утонул в общем гомоне, разрывающем ее сон. Ее мысли. Девушка протянула руку, стараясь уцепиться за черные ткани его одежд, но трясущаяся, как при тяжелой лихорадке, ладошка, прошла сквозь видение, рассеивая его, оставляя только горящую спасительным холодом синеву его глаз. Лея, задыхаясь от сотрясающих тело рыданий, вдруг закричала, вторя одному из голосов в ее голове. Слово — одно-единственное имя, знакомое лишь из рассказов и учебников истории — сорвалось с языка раз, другой, третий. Принцесса, слыша крик матери, вторящей имя предателя, тоже срывала голос и звала его. Энакин. Энакин. Энакин! Лея! Дарт Вейдер, не сумев дотянуться до сознания Органы, тяжело поднял голову, оглядываясь назад. Контрабандист, скрестив руки на груди, вполголоса разговаривал с вуки, иногда посматривая на принцессу, что, заснув у него на плече, дергалась во сне. Она сжимала пальцами ткань своей мешковатой рубахи, свободной рукой цеплялась за предплечье Хана, — и что-то Вейдеру подсказывало, будто именно это Соло непременно припомнит девушке — сдавленно кашляла и приоткрывала рот в попытке заговорить. Но ни звука не сорвалось со знакомо очерченных губ принцессы, потому как ничто не прервало идеально сложившегося диалога: Соло что-то объяснял своему напарнику, а тот в ответ кивал и лишь иногда недовольно рычал. В шаттле вообще было относительно тихо, но Темный Лорд готов был поклясться, что слышал отчаянный, терзающий нестабильный сон-крик Леи, которая упорно не хотела просыпаться. Кошмар, в котором она почти растворилась, накрепко привязал ее сознание к размытым образам прошлого. Вейдер не мог точно сказать, что видела юная принцесса, но он, как никто другой, чувствовал сильнейшие волнения ее души. И не менее мощные колебания в Силе. Еще один громкий крик, оглушивший Вейдера, прозвучал во сне девчонки, и она, наконец, открыла покрасневшие глаза, сморгнув остатки сна. Принцесса задумчиво огляделась по сторонам и нахмурилась, обнаружив, что сжимает руку Соло. Ладони, правда, отдернуть не спешила, как, впрочем, и сам Соло не торопился отстраниться и по-прежнему сдерживался, чтобы не отпустить очередную колкость в адрес едва разомкнувшей глаза Органы. Девушка расправила затекшие плечи и посмотрела на контрабандиста. — Долго я спала? — Меньше, чем хотелось бы. Я даже с Чуи не успел спокойно поговорить без чужого вмешательства, — и он все-таки сделал это. Ладонь Леи, покоившаяся до этого на предплечье Хана, звонко шлепнула его по руке. — Да ладно тебе, Высочество. Я же по-дружески. Ты вовремя проснулась, мы, вроде как, почти добрались. Лея кивнула и, оправив рубашку, села прямо. Соло, помолчав несколько секунд, хлопнул ладошками по своим коленям и прочистил горло, тем самым привлекая внимание принцессы. Она вздернула брови и посмотрела на Хана, собирающегося с мыслями. — Ну так… как спалось? — Соло, что тебе нужно? — Я пытаюсь быть дружелюбным, принцесса, плачевно, что ты не замечаешь этого, — фыркнул Хан, закатив глаза. Лея поджала губы в попытке скрыть улыбку. — Мне показалось, что тебе снилось что-то… впечатляющее. Судя по тому, как ты сжимала мою руку. — Не желаю я тебе видеть такого «впечатляющего», — хмуро отозвалась девушка, заправляя за уши волосы, выбившиеся из туго зачесанной косицы. — Главное, чтобы сны не пророческие были, а? — заметил Соло, подтолкнув ее локтем. Закатив глаза, принцесса вдруг поймала себя на мысли, что чувствует себя гораздо старше Хана, который в свои неполные тридцать вел себя, подобно ребенку. Как же ее только угораздило связаться ним. — А то Малыш мне успел рассказать, что бывает такое. Знаешь, когда сны сбываются. — Знаю, — кивнула девушка, улыбаясь при мысли о Люке. Воспринимать Скайуокера как родного человека было еще непривычно, однако особых душевных противоречий их кровная связь не вызывала — будто бы это было чем-то правильным. Чем-то, само собой разумеющимся. — Его бы помощь пригодилась. — Эй, Вашество, полегче с, — Хан мотнул головой в сторону Вейдера, — громкими заявлениями. Органа, поразмыслив несколько секунд, кивнула, и в тот же миг будто бы услышала, — почувствовала, Великая Сила, — как усмехнулась Тьма перед ними. Это не то что ее сильно удивило — это повергло ее в сильнейший шок, и Лея пару секунд смотрела на возвышающуюся впереди фигуру Лорда, не моргая. Подобное замечалось за ним уже не раз самой Органой, но ее удивляло, отчего другие никак не слышали презрительных смешков. Или это она с ума сходила? Девушка покачала головой, прижимая холодную ладошку ко лбу. Находясь на одной территории с Вейдером, Лея, как правило, задавалась бесчисленным количеством вопросов, и это мешало ей сосредоточиться на важном: поиске Дорме. Глянув на Лорда еще раз, принцесса хмыкнула. Судя по всему, чересчур громко, потому что на нее тут же, как по команде, уставились и Хан, и Чуи. А Лорд Вейлер лишь слегка развернулся корпусом к вынужденным союзникам. — Вы, принцесса, так и не собираетесь посвящать меня в детали своего плана? — учтиво поинтересовался Вейдер, и Органа почувствовала фальшь в его голосе, искаженном вокодером. Принцесса, склонив набок голову, скривила губы в не менее учтивой улыбке, стараясь отплатить Дарту Вейдеру той же монетой. Хотелось, правда, не отвечать вообще, однако игнорировать кого-либо, пусть даже одного из самых раздражающих людей в Галактике, было невежливо. — Я всего-то говорю довериться мне. Неужели я многого прошу? — искренне удивилась принцесса Лея. — Неисполнимого, — кивнул Главнокомандующий и сложил руки за спиной. Девушка пожала плечами и принялась рассматривать носки своих сапог, всем своим видом демонстрируя отсутствие желания продолжать разговор. — Вы мятежница и предательница, каких бы еще поискать. Таким, как Вы, веры нет. — Прошу заметить, что я, прежде всего, дочь человека, который Вам интересен. И, если следовать Вашей логике, то я ровно то же самое могу сказать о каждом подданном Империи: таким, как Вы, веры нет, — отозвалась девушка. Считая свой ответ достаточно обоснованным и логичным. — И, Лорд Вейдер, разве Вы меня посвятили в свои планы? Возможно, Вы ищете Дорме только затем, чтобы убить ее. — Не исключено, — отозвался ситх, а Хан, сидящий рядом с Леей, округлил глаза и приоткрыл рот, ладонью указывая в сторону собеседника принцессы. На его лице, вместе с тем, ясно читалось превосходство: мол, вот, глупенькая, я же предупреждал. Органа нетерпеливо отмахнулась от Соло, поднимаясь на ноги и подходя к неподвижной фигуре, что была на добрых полметра выше ее. — Но Вы верите мне. — Это очень глупо с моей стороны, — заметила принцесса, понизив голос. Она подняла голову и посмотрела на черную непроницаемую маску, что всегда напоминала ей череп. — Но ведь и Вы мне верите. — Вам бы слух проверить: минутой ранее я говорил о том, что Вам невозможно доверять. — Поговаривают, что для Лорда Вейдера не существует ничего невозможного. Это было нечто на уровне подсознания. Лея не могла объяснить причину своей уверенности: она просто знала, что Вейдер не предаст. Не в этот раз, не в деле, что касалось Дорме. Принцесса, хоть и корила себя за чрезмерное, практически слепое следование интуиции, продолжала действовать по намеченному плану. И Лорд Главнокомандующий в нем был неплохим подспорьем — лучшим, если уж начистоту. И не то чтобы принцесса так внезапно изменила мнение о ситхе, нет. Он по-прежнему оставался в ее глазах чудовищем, бездушным убийцей и безжалостным карательным мечом Палпатина. Да только вот теперь отчего-то хотелось непременно найти объяснение всем его действиям. Лея, в конце концов, всегда была нестерпимой идеалисткой, которая извечно старалась добраться до правды. Это касалось ее жизни. Жизни матери. Отца. А теперь еще и Вейдера.***
Нижние уровни Имперского Центра насквозь пропахли дешевой выпивкой, густым выхлопом и сладковатым дурманом легких наркотиков. Мир этот многие тысячелетия не видел солнца, даже самого тонкого, невесомого его лучика, и освещался исключительно неоновыми вывесками. Впрочем, их было даже чересчур много: серые дороги и дома никогда не принимали прежний оттенок, постоянно переливаясь всеми вообразимыми цветами. Несмотря на излишнюю яркость, состояние улиц оставалось ужасно плачевным: обитатели Имперской столицы, называющие себя так только потому, что проживали на территории экуменополиса, судя по всему, в каждом квартале чувствовали себя, как дома. Именно поэтому могли, наверное, себе позволить лечь посреди дороги или начать горланить песни так, что уши закладывало. Словом, Нижние уровни отличались собственным, не вполне приятным и здравым колоритом. Однако здесь, среди переплетений самых злачных мест, между толпами существ, что душу свою давно продали за порцию выпивки, она научилась прятаться за прошедшие несколько лет. Прятаться и, что важнее, встречаться с работодателями. Когда Восстание ее похоронило, то она здраво решила, что лучше бы пока повременить с возрождением и возобновлением своей основной деятельности — хватит с нее и того, что вездесущая Мать Альянса держала руку на пульсе и была осведомлена о стабильном состоянии одного из важнейших помощников. После роковой битвы на Малакоре, которую она предпочла бы забыть, пришлось взять еще одно новое имя, Ойра Верик, и заняться совершенно неприятной работой: наемным убийцей она хоть и не стала, но с поиском информации и, что важнее, информаторов, справлялась успешно. Не без помощи Великой, разумеется. Зачастую случалось работать на Альянс, вернее на Дорме Исис. И то через посредников: Мон Мотму, Бейла Органу или его дочь, принцессу Лею Органу, как правило. Она не знала точно, отчего глава повстанческого движения доверяла больше всех именно девочке, импульсивной, временами неделикатной и требовательной, это в свои-то девятнадцать лет. Вместе с тем, Ойре принцесса казалась напористой, решительной и, по большей части, великодушной девушкой, которой бы, поумерь она свою спесь, удалось бы многого добиться. В общем и целом, Ойра могла сказать, что относилась к Лее хорошо, как-то, возможно, по-сестрински опекала ее, как только появлялась возможность, но причину таких пугающе-теплых чувств объяснить не могла. В юной Органе было нечто родное и теплое, будто бы когда-то давно — в прошлой жизни еще, задолго до Гражданской войны, — они были… семьей? Ойра, поправив капюшон из плотной коричневой ткани, зашла в бар, к которому уже должна была подобраться юная Органа. На самом деле, несмотря на густую населенность районов, Нижние уровни столицы были самым безопасным местом встречи. Здесь и не такие безобидные задания обсуждались, как повстанческие. Поговаривали, что Боба Фетт, один из самых известных охотников за наживой, также неоднократно встречался со своими работодателями на нейтральной территории Нижних уровней. Потому что все, что произошло в чертогах этого царства вечно-искусственного света, оставалось на тысячелетия здесь. Тонуло в общем нескончаемом гвалте. Женщина-тогрута, опустившись на скользкий диван в углу бара «Абизмо», сложила руки с тонкими пальцами на мутной поверхности столешницы. Привычка держать голову прямо сказывалась на ее состоянии: шею ломало сильно, а спину тянуло, оттого она постоянно разминала плечи, глядя при этом на руки, не поднимая глаз. Незаметность, конечно, была гарантирована, однако о безопасности забывать все равно не стоило. Того же самого мнения была, судя по всему, и фигура, что подсела к Ойре через пару минут. Женщина улыбнулась и наконец подняла глаза. — Здравствуй, Ли-Ли, — девушка, услышав обращение, хмыкнула. — Мне не пять лет, — она замялась, не зная, как назвать старую знакомую в данной ситуации; с языка едва не сорвалось ее настоящее имя, — как ты? — Работаю, чем еще заниматься? Восстановиться удалось уже через пару месяцев, так что… во многом Дорме помогла, конечно. Я удивлена была, когда она появилась лично. — Ты видела ее? То есть… лицо? — Да, — склонила голову Ойра. — Выпьешь? — Нет-нет, ты ведь знаешь, что я не позволяю себе, — нетерпеливо вскинула руку Лея, качая головой. — И ты теперь знаешь, как она выглядит? Ойра кивнула. Что-то определенно напугало принцессу, и, скорее всего, дело касалось именно неприкосновенности личности Дорме Исис как Матери Альянса. Верик считала это глупым: скрываются только трусы. А Дорме, насколько знала она еще со времен Войн Клонов, трусихой не слыла. Исис, разве что, порой чрезмерно осторожничала, но может… Ойра сжала челюсти: мотивы у Дорме были определенно, если учесть то, что ее саму под настоящим именем похоронили очень давно. — Мы с ней были знакомы задолго до Гражданской войны, находились, в общем-то, в довольно доверительных отношениях, и я, будучи еще «Фалкрамом», догадывалась, кто именно отдавал приказы от имени главы повстанцев. А иначе, думаешь, я бы присоединилась к Восстанию? — Уж не знаю, какие мотивы тобой двигали, однако для Альянса ты сделала немало. Но, раз мы затронули тему, касающуюся Дорме, то именно в этом мне нужна помощь, — Лея подняла глаза и наклонилась чуть вперед, ближе к Ойре. Та внимательно посмотрела на принцессу, чувствуя отголоски страха в общей атмосфере напряжения. — Должно быть, ты знаешь и настоящее имя Дорме, как и то, с чем была связана ее деятельность. — Разумеется. К чему ты клонишь? — Недавно я покинула базу по приказу Дорме и на планете Шелконва и попала в ловушку: Вилим Дизра притворился сочувствующим Альянсу, но, естественно, соврал. Сообщил Империи, и те прислали лучшего своего охотника за ключевыми фигурами Восстания. Лорда Вейдера, — Лея почувствовала, что ее собеседница ощутимо напряглась. — Сама понимаешь, чем закончилась наша встреча. — Тогда каким образом ты сейчас сидишь здесь? Живая и вполне, — женщина окинула Лею взглядом, — здоровая? — Представь себе, что важные точки соприкосновения могут заставить сотрудничать даже заклятых врагов. — Ты же не имеешь в виду… Ох, Сила, Ли-ли, быть того не может, — пораженно выдохнула тогрута, качая головой. — Ты ведь девочка умная. Я надеюсь, ты не решила, что можно доверять Вейдеру и, к тому же, вести с ним общие дела? — Я бы и хотела заверить тебя в том, что в жизни с Вейдером не буду и переговоры вести, но не могу. Прежде дослушай меня. Когда я сидела в камере на «Исполнителе», то с Лордом связался Фетт и сообщил, что Исис у него. Естественно, что для похищения его нанял кто-то, но вопрос так и остался без ответа. Мы не знаем ничего: где она, долго ли там пробудет и в каком она состоянии. — «Мы», — констатировала женщина, тяжело вздохнув. — Ты хочешь, чтобы я помогла тебе и — вдумайся! — Вейдеру найти главу Альянса, верно я поняла? А ты думала о последствиях? Какие гарантии, что Вейдер потом не убьет ее и тебя одним ударом? Или, например, что он не пронзит мечом меня, стоит нам только взяться за поиски? Ему нельзя доверять, милая, и… — Их что-то связывало с Дорме, а иначе Фетт не сообщил бы лично Вейдеру, — Лея стремительно ухватила тогруту за руку и сжала ее ледяными пальцами. — Можешь считать, что я спятила, и будешь практически права. Кроме того, Вейдер, он… я уверена, он очень много знает о моем отце. И, как только мы спасем Дорме, я чувствую, появятся ответы на многие мои вопросы о нем. — О Бейле? Дорогая, о нем все знают… — Нет, — покачала головой Лея и принялась растирать пальцами виски. Что-то ее съедало изнутри, что-то медленно убивало: Ойра готова была поклясться в этом. Раньше чувства Органы не так легко было узнать, но теперь нечто внутри принцессы изменилось, и ее рисунок в Силе стал гораздо ярче, отчетливее. Будто бы потенциал, что скрывался в ней многие годы, теперь все больше высвобождался. Будто бы она начинала пользоваться Силой так, как это делала она сама. Ойра почувствовала, как быстро забилось ее сердце, и нервно поджала губы. Почему-то она знала: все, что сейчас скажет принцесса, несомненно повлияет как на ее решение, так и на жизнь. — Мои биологические родители не Бейл и Бреха Органа. Ты, должно быть, прекрасно это знаешь, как и многие в Империи, но пора бы узнать и еще кое-что. Моя мать — усопшая сенатор от сектора Чоммелл, планеты Набу Падме Амидала Наберри. А отец… — Я поняла. Поняла, — кивнула тогрута, крепко зажмурившись. Конечно, как она могла так просчитаться? Лея ведь была так похожа на Падме в своем дипломатичном подходе к решению проблем, своей уместной хитрости и ловкости, изворотливости. В трезвости, рассудительности и незаурядном уме. Вот почему Дорме так верила Лее. Словно самой себе. — Помоги мне, пожалуйста. Мне нужен рядом кто-то, кому я могла бы доверять. Тогрута подняла взгляд и посмотрела на Лею. Ее глаза — точная копия Амидалы — со взглядом решительным, собранным и не по годам мудрым. Со взглядом, который она знала прекрасно. И если Лея Органа на самом деле была дочерью Энакина Скайуокера, то это, вкупе с известием о Дорме-Падме, возможно, было той самой гарантией их безопасности, которая так нужна была Асоке Тано. — Я ведь не прощу себе, если не помогу старым друзьям. К тому же, я в долгу перед Дорме.