Защити меня от желаний

Все пребывало в каком-то оцепенении. После того разговора с Кастиэлем прошло несколько дней, которые для Дина сливались между собой в один. Он смутно помнил, как тогда молча обнял ангела и сказал нечто вроде «Твоей вины тут нет». Конечно, ничто не способно было убедить в этом самого Каса, тот с завидной упорностью продолжал винить себя в смерти родного человека — это было видно в опустевших лазурных глазах. Дин понимал его как никто другой и не пытался лезть в душу: со временем боль притупится, отойдет на второй план перед насущными проблемами. Дин сам пережил это, дважды. Смерть матери он помнил плохо, ему было всего пять лет, хотя в памяти хорошо отпечатался тот убитый вид отца, которому позвонили ночью и сообщили, что его жена по дороге домой с работы попала под машину. До сих пор Дин с внутренней дрожью вспоминал оглушающую тишину в доме и совершенно мертвый взгляд отца. Но воспоминания быстро ускользали, куда более хорошо он помнил смерть самого Джона. В тот злополучный четверг шесть лет назад они хорошо повздорили. Отец со смерти Мэри совсем сломался, от чего-то непоправимого его удерживали только двое маленьких детей на руках. Он честно старался воспитать сыновей, особенно пока те были совсем малы. Иногда его все равно настигал срыв, и он бросал Дина и Сэма на Бобби, уезжал на службу, которую мог бросить потом через пару месяцев или лет, возвращаясь к тому, что осталось от некогда счастливой семьи. Почему его каждый раз брали на флот и как это вообще работало, Дин не знал, да и не горел желанием узнать, на его плечах была забота о младшем брате. Бобби не был образцовым опекуном, хотя старался и по-настоящему прикипел к братьям. Что самое странное, тогда Дин все еще свято верил в мифическое возвращение отца навсегда к ним, в то, что в один прекрасный день они купят новый дом и будут жить как нормальные люди. Дин был ребенком, он считал дни до каждого возвращения отца, хватался за любую ниточку надежды с наивным блеском в больших детских глазах. И тем сложнее ему было после очередного отъезда отца объяснять все Сэмми, а потом душить рыдания ночью. Шесть лет назад Дин окончательно перестал быть ребенком. Он сказал вернувшемуся после двух лет службы отцу все, что не давало ему дышать свободно все его детство, забрал одиннадцатилетнего Сэма с собой на одну ночь в самом дешевом мотеле, на который смог накопить, работая не один месяц после школы. Наутро Джона нашли мертвым в их доме. Дин ненавидел об этом вспоминать. Потому что был виноват. По-настоящему, совершенно точно это он довел до смерти своего отца. И его не оправдывало то, что тот бросал их на протяжении всей жизни снова и снова, убегая от обязанностей, но в то же время пытался наставлять Дина, учить его правильной жизни, жизни солдата. Бог свидетель, Дин любил отца даже после всего этого, но молчать больше просто не мог. И сколько бы Сэм ни убеждал его в невиновности, в правоте, сколько бы ни поддерживал, в глубине души Дин все равно ненавидел себя за это. Даже самому себе бы не признался, но сейчас всеми трудностями он наказывал себя. Черт, до того, как он встретил Кастиэля, он даже не думал о том, что ему по-настоящему нужен кто-то, кто поддержал бы и позаботился о нем, укрыл бы ото всех бед, которые скоро сведут Дина с ума. Но сейчас этому кому-то нужна была его помощь, его участие и защита, пусть даже как друга. И тут Дин понял кое-что. Как он мог раньше не обратить на это внимание, как мог не заметить при том, что старался быть как можно ближе и давать опору. Он же упустил самый главный факт! Кастиэлю было плохо, он страдал, но на что это указывало, Дин понял только сейчас. Кастиэль чувствовал, он любил своего брата! И это совсем не вяжется с тем образом, которому учили в школе, который описывали, говоря о Крылатых людях. Все люди знали, что те не способны любить, а сейчас этот нехитрый факт трещал по швам от осознания Дином глубинного смысла чувств Каса. Дает ли это осознание Дину надежду, он пока не решался предположить, но личность синеглазой Родственной души казалась ему еще более загадочной.

***

Дин, как обычно, подошел к двери дома напротив и привычно постучал больше для формальности, чем из необходимости. Он так делал уже не первую неделю. Каждый вечер, возвращаясь с работы, он заходил к Касу домой, они пили чай или смотрели какой-то фильм до поздней ночи. Дин много говорил. Про то, как провел день, что было на работе, как с Сэмом и многое другое. Его не смущало молчание Каса, он знал, что тот его внимательно слушает, просто не отвечает. Иногда Кас одаривал Дина почти незаметной улыбкой и теплым благодарным взглядом во время особенно пылкого монолога о чем бы то ни было. Дин тогда запинался на полуслове, терялась нить повествования, запинаясь о подобный взгляд. Правда, это не длилось больше нескольких секунд, Кас, будто спохватившись, отводил глаза, а Дин прокашливался и начинал снова свой насыщенный рассказ. Потом сердце еще долго билось слегка не в такт, упиваясь этим едва заметным, но таким приятным теплом. Из дома послышалось негромкое «Входи, Дин», на что Винчестер мимолетно улыбнулся, распахивая незапертую дверь. Его обдало вкусным запахом ужина. Дин пока не понял, что именно так вкусно пахнет, но его рот уже наполнился голодной слюной — он даже не обедал сегодня. Быстро разувшись, он поспешил к кухне, про себя удивляясь, насколько привык вот так приходить в чужой дом на легкий ужин и уютный разговор. — Что готовишь, Кас? Пахнет потрясающе! — Впрочем, Дин не надеялся на ответ, сам заглядывая за плечо Кастиэлю, стоящему у плиты. Тот обернулся и слегка смущенно приподнял уголки губ, что служило приветствием. В глубокой сковороде готовилась паста с мясной подливкой, блюдо выглядело крайне аппетитно, и живот Дина мгновенно отозвался голодным урчанием. — Ммм, с утра ничего не ел, — оправдался зачем-то Дин, мечтательно глядя на ужин. Кас с упреком взглянул на него, вернувшись к помешиванию еды. Он тихо и кротко произнес: — Садись. Дин все же сначала достал пару тарелок и устроил их на обеденном столе друг напротив друга, после чего привычно сел на деревянный стул, откидываясь на высокую спинку. По привычке он начал рассказывать про свой день. В душе парень никак не мог понять, в какой момент их вечера стали так похожи на обычный супружеский день, когда жена с горячим ужином встречает мужа после работы. Странное чувство. Дин быстро смел с тарелки все содержимое, не скупясь при этом на невнятные, но щедрые похвалы повару. Кас ел гораздо медленнее, на каждую похвалу смущенно пряча взгляд за веером черных ресниц и пожимая плечами, мол, ничего особенного. — Да ты шутишь, приятель, я ничего вкуснее в жизни не ел! Кстати, можно немного домой взять, Сэмми угощу? — Мысль о том, что Дин совсем почти не появляется в собственном доме по вечерам, оставаясь у Каса, так и осталась невысказанной, но ее услышал каждый. — Дин… — Винчестер даже немного задержал дыхание от неожиданности, во все глаза глядя на Кастиэля, который немного нахмурился. — Я думаю, тебе следует больше времени проводить дома с братом, а не со мной. Я в порядке и не нуждаюсь в столь активной опеке. Кажется, эта фраза была длиннее всего, что Кас сказал за последнюю неделю. Дин даже немного завис, обрабатывая слова ангела. Он в порядке? Ой ли! Дин все равно хотел остаться здесь, с Касом, даже когда тот оклемается не только на словах. Едва ли он сам успел понять эту мысль — это скорее было нечто инстинктивное: потребность находиться рядом, пусть хотя бы по вечерам. Дин и не понимал в полной мере, как ему самому это нужно, патологическое желание кого-то оберегать брало верх над разумными доводами. Сэм уже не нуждался в каждодневном надзоре, он сам каждый вечер проводил в компании Джессики, с которой Дин был еще не знаком. Старший Винчестер не хотел мешать брату, тем более что Родственная душа — это важно. Черт, это же можно сказать и в его ситуации, жаль только, что Касу так не скажешь! — Сэм взрослый мальчик, Кас, а ты мой друг, который не в порядке, — тоном, не терпящим возражений, сказал Дин, глядя прямо в синие глаза напротив. — Поэтому я останусь здесь. Пусть и ненадолго. На мгновение Дину даже показалась мелькнувшая против воли благодарность в глазах Кастиэля, неуловимое почти облегчение, будто он втайне от себя надеялся на такой ответ. Но в итоге он просто молча отвел глаза, возвращаясь к еде. — Какой фильм сегодня посмотрим, кстати? Мне же завтра не надо на работу, гулять так гулять! — весело предложил Дин, откидываясь на стуле и расслабляясь полностью. В конечном счете они устроились на мягком новом диване перед телевизором, на экране которого разворачивался какой-то фильм про магию. Кас всегда позволял Дину выбрать фильм, но сегодня он сам молча протянул диск. Дин не видел этого фильма, но магия есть магия, поэтому он не стал возражать. Кажется, прошла половина фильма, тот был довольно интересным, но Дин устал к концу недели, поэтому пытался бороться с сонливостью. Было так уютно сидеть, почти соприкасаясь плечами с Касом. Дин поймал себя на отчетливом желании положить голову на плечо ангелу. Он зевнул, на что Кас понимающе скосил на него глаза, в полумраке кажущиеся очень темными. Дин опять попытался сконцентрировать внимание на мерцающем экране. До конца оставалось еще минут двадцать, когда Дин ощутил, что не может противостоять желанию прикрыть глаза и откинуть на что-нибудь голову. Он забрался с ногами на диван и неожиданно для самого себя опустил голову на плечо друга. Он хотел уже отдернуться, ожидая небрежного жеста со стороны Кастиэля, который бы значил, что Дин вышел за последние рамки. Но ничего такого не случилось, Кас не передернул плечами в попытке сбросить неудобство, не фыркнул, он просто замер на несколько секунд и сразу же расслабился. Дин решил, что в этом всем нет ничего страшного и ему вполне разрешено немного полежать во так. Последним, что Дин успел понять до того, как провалиться в сон, был какой-то слезливый момент в фильме и то, как Кас аккуратно повел одним крылом, накрывая им плечи Дина. Уютно.

***

Дин вынырнул из сна от ощущения, что вся правая сторона тела затекла и лежать было крайне неудобно. Ну, как лежать, полусидеть по сути. Экран телевизора неярко освещал гостиную, снова и снова проигрывая меню фильма. Дин не сразу понял, что его удобно обнял Кастиэль, всем весом навалившись на Винчестера и сладко посапывая. Дин даже опешил от такой картины. Его укрывали всклокоченные черные крылья, перышки которых щекотали кожу на шее и предплечьях. Краем сознания Дин уловил до одури приятный запах от крыльев, но даже если бы кто-то спросил, на что этот запах похож, он бы не ответил, просто это нельзя было как-то описать. Пахло уютом, домом, счастьем. Кастиэль слегка поморщился оттого, что Дин отстранился, разглядывая его, и легко выдохнул, прижавшись ближе и спрятав лицо где-то у шеи Дина. У Винчестера невольно защемило сердце. Сейчас в кровь будто искусственно вводили ударную дозу эндорфинов, гормонов счастья. Потому что больше нечем было объяснить такие чувства. Именно на это похоже счастье с Родственной душой? На полет и одновременно — свободное падение? На эйфорию, словно от ударной дозы наркотика, и на горечь от понимания того, что руки придется разжать рано или поздно, отпуская? На сон? На… это? Но это наваждение пропало так же быстро, как и появилось, оставляя после себя отчаяние и грусть. Они же просто друзья. Кас не сможет полюбить такого, как Дин, даже если он вообще на такое способен. Дин не тот человек, который достоин подобного чувства от ангела. Он не достоин быть исключением. Сердце больно сжалось, как будто желая спрятаться ото всех тех мыслей, которые осаждали голову Дина. Он пожалел, что проснулся. Все мышцы начало покалывать от неудобства позы. Как бы ни хотелось Дину никогда не выпутываться из этих нечаянных объятий, если он этого не сделает, то наутро рискует вообще не встать с этого дивана. Дин мысленно разочаровано вздохнул, уже занеся более-менее свободную руку над плечом Каса, чтобы растормошить его, но на полпути остановился. Он пару секунд боролся с соблазном и все-таки поддался ему, очень медленно и нерешительно перемещая ладонь к шапке растрепанных черных волос и даже пугливо касаясь их. Дин невольно перестал дышать, боясь спугнуть мгновение, но когда ничего не произошло, увереннее погладил волосы. Они были очень мягкими и приятными на ощупь, хотелось запустить в них всю пятерню и ласково пропустить между пальцами. Одно крыло Каса едва уловимым жестом дрогнуло и прижалось ближе. Странно, но все, чего Дин хотел в этот момент, — это обнять ангела и нежно разбудить поцелуем. Но он просто убрал ладонь от макушки Кастиэля и потряс его несильно за плечо. Ох, Винчестер, не к добру все это. Ловя непонимающий и мутный ото сна взгляд кобальтовых глаз, Дин с сожалением ощутил, как порывисто и стыдливо отскакивает от него Кас. Не к добру.