Это: Slip Away — Josh Garrels на повтор
Дин в полной мере понял, насколько шатким было его спокойствие на протяжении всего дня. Сейчас он паниковал. Разум отключился, мыслей совсем не было, только критически не хватало воздуха. Дин не мог понять, задыхался ли он в самом деле, или же это просто была игра его разума. Казалось, прошла вечность и еще немного, прежде чем Дин отмер. Он отшатнулся от Кастиэля, как будто тот обжег его раскаленным железом. Дин не смотрел в синие глаза, он был уверен, что те наполнились растерянностью и непониманием. Он не смог бы выдержать еще и боль Каса вдобавок к своей, которая с каждым разом все сильнее и сильнее выбивала воздух из легких, лишала воли и терзала душу. Дин понял, что бежит со всех ног по направлению к дому. Ну надо же, он сбежал. Какой же трус. Дин сжал зубы, запрещая себе думать. Он как будто со стороны видел, как под ногами пролетает асфальт, ничего не чувствуя. Вот и хорошо, чувства уже достали. Машинально Дин забежал в дом и в следующий миг уже упал на свою холодную кровать. И тут его отпустило. Все оцепенение спало, и лавина из смертельной усталости и боли нахлынула, накрывая с головой. Дин застонал и схватился за голову, сжавшись в клубок. Этого просто не могло быть. Шутка. Боже! У Каса есть метка Родственной души! Метка! Осознание ударило неожиданно больно. Мысль о том, что на этой метке, возможно, проявится вскоре его собственное имя, Дин даже отдалённо не уловил. Нереально. Он ведь уже даже привык к этой пустоте… Боже, да какое привык, разве к такому привыкнешь! Он ненавидел это чувство под сердцем, всю свою жизнь старался заполнить эту пропасть чем-то, чем угодно: братом, работой, мыслями об отце, всем, что было. Эта пустота появилась со смертью матери, Дин только сейчас понял это. Сэм любил его, но это было не то, чем можно было бы заполнить эту пропасть. Дин так надеялся на Родственную душу, так сильно хотел наконец оказаться найденным кем-то, а не только отдавать всего себя платонической заботе о брате. Наверное, именно поэтому его Родственной душой оказался мужчина, в глубине души Дин всегда хотел находиться под чьей-то защитой. Это было неприятно признавать, поэтому Дин закрыл эту мысль на ключ вместе с остальными, неудобными и тайными, в самом отдаленном уголке памяти. Конечно, это не значило, что они смирно оставались там. Вовсе нет, но так у Дина была хоть какая-то иллюзия свободы действий в своей голове. Правда, с недавнего времени даже в ней мог зазвучать один знакомый голос… Чертова связь. Она делала только больнее. И сейчас, когда Дин знал, что у Каса может быть родственная душа, это еще хуже, потому что это явно не он. Судьба тоже ошибается. Но Дин не хотел сейчас размышлять обо всем этом, он хотел просто уснуть и попасть в пустой сон без сновидений. Как ни странно, ему это удалось.***
Первой мыслью только проснувшегося Дина было осознание своей никчемности. Единственное имя, крутившееся в голове, посылало многоликое эхо, что отдавалось в черепную коробку, умножая в несколько раз беззвучный шум. «КасКасКасКас». Хотелось, чтобы все заткнулось, но мысли невозможно заставить замолчать. Дин не знал, сколько так пролежал: неподвижно и смотря в никуда. Винчестер был наедине со своими мыслями, он с головой нырнул в себя, со сна еще было сложно этому противиться. Дин предал своего единственного друга. Не оказал поддержки. Зачем он тогда вообще нужен Кастиэлю? Никчемный. Дин отстраненно выключил будильник и поплелся собираться на работу. Утро выдалось солнечным и приветливым, но это казалось Дину насмешкой. Смотри, мол, глупый несчастный человек, на торжество природы, танец летних солнечных лучей, перешептывания листвы. Ты можешь только видеть это, но никогда не станешь частью Красоты. Дин выскользнул за дверь, ловя на себе тепло лучей восходящего солнца. Привычный рык мотора Импалы — и Дин почти на месте. До мастерской поездка всегда пролетала незаметно. Если бы Дина спросили о том, как прошел его день, он бы только неопределенно пожал плечами. Он не помнил. Руки знали свое дело, работали исправно, машины лишались изначальных поломок, но мастер не обращал внимания. Посторонний холодный наблюдатель мог бы обвинить парня в невнимательности, но, как только бы заглянул в пустые зеленые глаза, сразу бы замолчал на полуслове. От них веяло отчаянием, глубоко спрятанным, подавленным мастерски, почти с талантом, но все равно пробивающимся через толстую стену отчуждения. Смотреть в такие глаза было неприятно. К вечеру, когда Дин стоял у машины, он не спешил ехать домой. В мыслях совершенно ничего не было, просто не хотелось опять запирать себя в четырех стенах в одиночестве, особенно когда такой теплый и ласковый летний ветер треплет короткие волосы и обдувает кожу. Дин захотел слиться с ним, стать таким же, легким и приятным, а главное — не живым. Ветерок только кажется податливым и плавным, на самом деле он опасен, силен и неуправляем. И при появляющихся преградах на своем пути становится только свирепее. Но пока он просто легкий ветерок, сопровождающий очередной подошедший к своему логичному завершению летний день. Совершенно внезапно в голову пришла неожиданная в своей простоте мысль: пойти и напиться. В ближайший бар, который, Дин знал, был недалеко. Он уже зарекся пить однажды, но сейчас хотелось забыться, чтобы образ кое-кого вылетел из головы хотя бы на какое-то время. Бар встретил Дина шумом, удушливым запахом алкоголя и громкой музыкой. Конечно, Дину хотелось бы тишины в идеале, но совсем скоро ему станет наплевать. На все. Это не могло не радовать. Дину не хотелось думать про «завтра», о том, что ему наверняка придется взять отгул у Бобби. Но старик поймет, все же Дин брал отгулы крайне редко. Безликий, но вроде дружелюбный бармен спросил, что Дин будет пить. — Виски, — уверенно ответил тот, занимая место за стойкой. Рядом никто не сидел, хотя даже если бы и сидел, Дин наверняка не заметил бы. Все его мысли занимало собственное уничижение. Из-за него все пошло под откос. Из-за него Кас теперь, вероятно, чувствует то, чего не должен был по своей природе. Дин опрокинул пламенную жидкость, едва поморщившись. «Для тебя, мой милый друг. Я предал тебя, я сбежал опять. Теперь все оставшееся — это то, Что, возможно, у нас было. Пожалуйста, прости меня, Прежде чем мы дойдем до конца.» (Slip away — Josh Garrels) На пятой рюмке Дин сбился со счета и наконец забылся в веселящей дымке. Все стало предельно легко и ясно, а имя Кастиэля пусть и не покинуло мысли полностью, но хотя бы не стучалось в голову так яростно.***
— Эй, друг, тебе хватит, — до Дина долетела насмешливая фраза бармена, но он не обратил на нее внимания, не отрываясь смотря на пустую рюмку. Дин не помнил, сколько он уже тут просидел, но время явно было позднее. Если бы координация позволяла достать из кармана джинсов телефон, то он наверняка нашел бы там множество пропущенных от Сэма. Или от кое-кого еще… Дин даже попыток не предпринимал посмотреть. Сейчас его мысли были далеки от логических решений, поэтому пьяный мозг позволял эгоистичной части Дина порадоваться, что о нем кто-то волнуется. Пусть не ему одному будет плохо. Парень вздохнул и решил все-таки уходить, музыка раздражала, а бармен все равно больше не нальет. Кинув на стойку пару скомканных зеленых бумажек, Дин постарался не упасть, вставая. Конечности не слушались, Дин уже и забыл, каково это. Но каким-то образом, постоянно натыкаясь на людей, он добрался до выхода. Навалившись всем весом на тяжелую дверь, Дин почти выпал наружу. Район был тихий, музыка осталась позади, приглушенная и неразборчивая, и Дина окутала тишина. Он глубоко вдохнул и выдохнул, прикрывая глаза. Все вокруг воспринималось как-то нереально, как будто через толщу воды, и все насущные мысли отошли на второй план. Океан. Дин бы хотел оказаться на дне океана. Он слышал, что там нет света и почти никто не живет. Наверное, смерть похожа на океанское дно: тишина, темнота, холод и равнодушие. Дин усмехнулся от мысли о том, что люди как будто живут между двумя космосами. Океан такой же черный, холодный и безжизненный на своей глубине, как и космическое пространство. Люди же где-то посередине, на таком до ужаса маленьком, по сравнению со всем остальным, клочке материи. Такие жалкие. И проблемы их жалкие. — Да какого черта… — невнятно пробормотал Дин, принявшись покачиваясь шагать куда-то по улице. Какого черта тогда Дин так убивается, если все это настолько ничтожно?.. Почему не признается Кастиэлю? Это ведь так легко, всего пара слов. Всего пара слов. «Я тебя люблю»? «Ты моя Родственная Душа»? «Ты сводишь меня с ума»? «Мы связаны»? Что? Что сказать? Черт, слова такие сложные. Всего лишь слова! Но разве есть на свете что-нибудь реальнее и весомее слов? * Дин так задумался о том, что, возможно, скажет Кастиэлю когда-нибудь, что не заметил, как оказался на знакомой улице у мастерской. Тут где-то стояла Импала, но садиться за руль было бы крайне неразумно. Дин остановился, тупо соображая, как ему добраться домой. Внезапно мозг выдал откровенно пьяную идею, но Дину, в общем-то, было нечего поделать, кроме как подчиниться ей. Он непослушными руками достал телефон. Действительно, пропущенных много, но на них он сейчас не обращал внимания. Около пяти минут пытался разблокировать мобильник и еще пару искал в контактах нужный номер. Мимолетом он обратил внимание на время: почти два ночи. Гудки шли недолго. На том конце послышалось взволнованное «Дин?». Винчестер усмехнулся. — Отличная ночь, Кас! Ты видел эти звезды? — Дин посмотрел вверх. Пара слабых огоньков — вот и все звезды. — Эм, Дин? Ты пьян? — Голос из взволнованного превратился в недоверчивый. Дин опять засмеялся. — Как всегда не в глаз, а бровь, Кас. Или как там… Не в бровь, а в глаз, вот! — Дин что-то бормотал заплетающимся языком. — Так, Дин, ты где? Я приеду. — Конечно, Кас приедет. Кас приедет, и плевать, что сейчас два ночи, а завтра ему на работу. Дин тихонько рассмеялся опять. — О, ты такой душка. Я у мастерской, ты знаешь, где это, правда, сладкий? — Что он несет? Звонить Касу было плохой идеей. — Буду через двадцать минут. Жди меня. — И Кас повесил трубку. — О, я буду ждать тебя хоть до конца света, мой ангел… — Дин все еще держал телефон у уха, кривовато улыбаясь. Кас и вправду приехал совсем скоро. Дин вспомнил, что не так давно тот взял напрокат какую-то машину. Она не особо нравилась Винчестеру, он даже прозвал ее «сутенерской тачкой». Вспомнив об этом, Дин прыснул, сейчас шутка казалась самой искрометной на свете. Дин не хотел сейчас ехать домой, на улице было так хорошо. Кастиэль, слегка помятый и одевшийся явно на скорую руку, вышел из машины и направился к Дину. — Ка-ас! — Дин протянул сокращение, двигаясь навстречу, но явно забыв про свое состояние, поэтому в следующую секунду он понял, что сейчас упадет. Когда эта мысль с досадой пронеслась в голове, заглушенная алкогольным туманом, Дин приготовился поздороваться с асфальтом, но ничего не произошло. Парень с недоумением поднял голову и наткнулся на синие глаза совсем близко. Кас его поймал. Сердце забилось быстрее, а Дин ощутил уже знакомую вибрацию связи. Какое-то время они стояли вот так. Близко-близко, Кас поддерживал его, не отпуская взглядом. Дин прошелся языком по губам. Он мог бы сейчас податься вперед, совсем немного, и найти теплые губы напротив. О, Дин был уверен, что это будет лучший поцелуй в его жизни. Конечно, он наверняка будет длиться считанные миллисекунды, ведь Дин слишком испугается реакции, отпрянет, или же отпрянет сам Кас. Это был бы риск, самое запретное и желанное для Дина сейчас, и он мог бы решиться… Его с чудовищной силой тянуло к губам Каса, он почти ощущал покалывание в своих собственных. Но Кас отпустил его, отступая назад, неловко отводя взгляд и прочищая горло. — Кхм, садись, и поехали отсюда, — они не двинулись с места. Дин все еще находился в прострации, но через пару секунд кивнул и неуверенно направился к машине. Кастиэль последовал за ним. Черт, что это было? В салоне царило молчание, Крылатый завел мотор и поехал к их улице. Фонари проплывали над машиной, отбрасывая теплый и яркий свет на пассажиров. Ярко — и темно, и так раз за разом, это завораживало. Дин задумчиво следил глазами за оглаживающими все вокруг лучами искусственного освещения. Он взглянул на Кастиэля, сосредоточенно следящего за пустой дорогой. Вот очередная полоска оранжевого осветила его профиль, задержалась лучиками в глазах, запуталась в темных волосах, погладила слегка приоткрытые наверняка мягкие губы. Дину почти захотелось стать таким же лучом света. Тогда бы он смог постоянно касаться Каса. Дин отвернулся, слегка прикусывая щеку изнутри. Скоро действие алкоголя совсем сойдет на нет, но Дин не хотел этого, не хотел снова возвращаться в жестокий реальный мир. Мир, где Кас совсем скоро обретет свою истинную вторую половинку. Вспомнив о метке, Дин повернул голову к Касу, пытаясь разглядеть что-то на запястье. Не вышло — света было недостаточно, тени скрадывали все детали вокруг. Тогда Дин явственно понял, что это, возможно, последняя ночь перед проявлением метки. Отчаяние больно кольнуло под сердцем. — Кас, скажи мне, — Дин неожиданно для себя начал говорить, — кто это будет? Кастиэль недоуменно взглянул на него, тут же, впрочем, возвращаясь к дороге, как будто боялся смотреть Дину в глаза. Как будто в них было слишком много того, чего он боялся увидеть. Например, искренние чувства. Или пустая дорога требовала сосредоточенности. — О чем ты? Дин не хотел говорить этих слов, но они уж слишком часто крутились на языке, который алкоголь развязал. Мимо проплыли еще два фонаря. — На запястье. — Дин отвернулся к окну, как если бы разговор не интересовал его вообще. Но на самом деле было просто сложно видеть эмоции Каса. Кастиэль очень долго молчал. Дин уже подумал, что тот не ответит. Все-таки такие вопросы были сложными для ангела, Дин даже не представлял, что тот чувствует сейчас со всем этим. А это ведь из-за Дина. Очередная волна вины начала подниматься из низа живота, но Дин усилием оборвал ее. Когда они уже подъезжали к нужному району, Кас тихо проговорил: — Я не знаю, Дин. С чувствами всегда так сложно? Дин невесело хмыкнул, чувствуя, что глаза слипаются от непреодолимого желания спать. — Да, Кас… Всегда очень, черт возьми, сложно, — он не смог сдержать горечи. Дин зевнул, мерное движение машины успокаивало, а все еще ощущавшийся алкоголь вгонял в сон не хуже снотворного. Полоски света пролетали по коленям одна за другой. Вскоре впереди показались их дома. Тут Дин предложил внезапно, вероятно, очень глупую идею: — Можно, я у тебя останусь? Не хочу Сэма будить. Кастиэль взглянул него с сомнением в глазах. — Мне завтра на работу. И тебе, кстати, тоже, — прозвучало не без укора. Дин отмахнулся. — Вот и разбудишь. И я взял отгул. Мужчина задумчиво наклонил голову, впрочем, почти сразу сдаваясь. — Ладно, так и быть, можешь остаться у меня. Кажется, Дин вырубился сразу же, как только упал на небольшой диван. Маленькая подушка под головой пахла Касом, так что Дин практически сквозь сон вдохнул поглубже.***
— Дин, вставай. Дин с трудом разлепил глаза, сразу же находя ими склонившегося над ним Каса, уже одетого и гладко выбритого. Насладиться видом ему не дала головная боль. Похмелье не заставило себя ждать. Дин поморщился и с мученическим стоном упал обратно на подушку. С удивлением Дин обнаружил, что его накрыли пледом, пока он спал. Тепло от этого осознания против воли разлилось по всему телу. Кас тем временем отошел, что-то собирая в портфель. — Стакан воды и таблетка от головной боли на кухонном столе. Ты знаешь, где ключ, закроешь дом, как уйдешь. Дин слушал Каса вполуха, предпочитая держать глаза закрытыми: свет очень раздражал. Но в общем, Дин ожидал худшего. — И да, с добрым утром, пьяница. — Кас хмыкнул, сдергивая плед. — Отвали, — невнятно пробормотал Дин, с трудом принимая сидячее положение. Ему надо было поблагодарить Каса, но делать это в таком виде Дин не хотел, поэтому поднялся и направился в ванную, кинув по пути: — Никуда не уходи, я сейчас! Наскоро почистив зубы очередной одноразовой щеткой, которых у Кастиэля всегда было достаточно, Дин умылся и даже почувствовал себя лучше. Определенно, это похмелье — самое щадящее из всех, что у него были, а было их немало. Когда Дин снова появился в гостиной, Кас уже явно собирался выходить. — Мда, это самое легкое похмелье на моей памяти, определенно, — поделился Дин. И тут он подумал, что, возможно, этому посодействовал сам Кастиэль, он ведь исцелять может. — Кас, ты тут случайно ни при чем? Кас нервно передернул плечами, продолжив крайне сосредоточенно копаться в портфеле. Дина это позабавило, он подошел ближе. — Не надо меня исцелять от похмелья, Кас, это же всего лишь похмелье! Но спасибо. — Дин улыбнулся, заглядывая другу в глаза. Кас неловко потер шею ладонью. Дин уже и забыл это ощущение теплоты в груди от вот такого общения. Дин мысленно представил, что на самом деле они с Касом давно живут вместе и сейчас Дин провожает того на работу. Вот-вот подойдет ближе, поправит галстук и легко поцелует, как обычно. Если бы этому суждено было сбыться… Дин мотнул головой от непрошеных образов в нежелании портить себе настроение. Тут же пришла актуальная мысль. Кас всегда выходил очень рано на работу, так как предпочитал разбираться с документами в начале дня, а потом уже с чистой душой заниматься пациентами. Это значило, что сейчас перед началом рабочего дня есть время, чтобы быстро съездить за Деткой. Все же это по пути, и до больницы там недалеко. — Кас, ты уже очень мне помог, спасибо тебе за это, кстати, но я бы хотел попросить еще кое о чем, если тебе не будет сложно… — Дин выжидающе уставился на Каса. Тот согласно кивнул. — Можешь подбросить меня до мастерской? Мне бы Импалу забрать. Тебе вроде по пути, а мне потом весь день беспокоиться о ней не надо будет, — улыбнулся Винчестер. — Да, конечно, мне не сложно. — Кас пожал плечами, приглашающе кивая на улицу.***
У мастерской они остановились уже через двадцать минут. Импала стояла чуть поодаль. Было еще слишком рано для появления тут работников, так что вокруг не было ни души. Дин не хотел выходить из остановившейся машины Каса, что-то глубоко внутри подсказывало ему, что эта встреча очень важна. Он не знал, откуда взялось это чувство беспокойства, но с каждой секундой игнорировать его было все сложнее. Дин взглянул на Каса: тот сидел рядом и молча смотрел на него, он как будто понимал, что ощущает Дин. «Возможно, это так и есть…» — мысленно напомнил себе Дин, вспомнив о связи. Винчестер смотрел в такие родные синие озера, не понимая, отчего становилось грустно, ведь буквально только что настроение было отличным. Наверное, это происходило из-за того, что Дин понимал: это все лишь замена чему-то другому, более глубокому и чистому, чем они оба могли себе представить. «Ты красивый», — мысленно проговорил Дин, не отдавая себе отчета. И тут же понял свой промах. Связь отчетливо зазвенела, натягиваясь невидимой нитью между ними, волнуя чувства и передавая мысли. Кас недоуменно моргнул и слегка покраснел, тут же разрывая зрительный контакт. О боже. Дин захотел провалиться сквозь землю, сердцебиение зашлось в неровном ритме, красные пятна полезли на шею. Черт. — Я… — О нет, не говори ничего, пожалуйста, Кас. — Я думаю, нам надо поговорить об этом. Дина стала накрывать паника. — Ты должен ехать на работу, — промямлил Дин, пытаясь успокоиться. — Работа подождет. — Кас явно ловил его взгляд, но Дин всячески прятал его, боясь обнажить свои эмоции, хотя по связи наверняка Кас все чувствовал. — Что это такое? Дин замялся. Что же ему сказать, черт возьми? — Что? — Ты знаешь, о чем я. Мы общаемся. Мысленно. — Дин вздрогнул. Разговор принимал чудовищный оборот. — Не помню, чтобы у всех это было в порядке вещей. Это была попытка пошутить? Не в обиду Касу, но Дин сейчас готов был провалиться сквозь землю, лишь бы уйти от разговора. Он молчал, нервно заламывая пальцы и упорно не глядя на Кастиэля. — Дин, поговори со мной, — почти умоляюще протянул Кас. Дин обернулся и посмотрел на него. Глаза напортив были очень серьезны и самую чуточку отчаянны. Сердце неприятно кольнуло. Он не хотел видеть отчаяние в синеве этих глаз. Горло сдавило, но слова сами сорвались с губ: — Это моя вина, Кас, прости. Дин зажмурился, сильно сдавливая запястье с меткой. Мысли бешено крутились в голове, не давая сосредоточиться ни на одной. — За что, Дин? О чем ты говоришь? — Кас в волнении дотронулся до плеча Дина, побуждая посмотреть на себя. Дин взглянул в глаза ангелу, он не хотел ничего говорить, не хотел выдавливать из себя ни единого звука. Короткая передышка кончилась, пришло время новых страданий. Дин немного разозлился на себя за такие мысли, словно «страдающий» подросток, честное слово! Но эти мысли не могли сдержать болезненные ощущения, усиливающиеся с каждой минутой, будто кто-то сдавливал руку на горле. Медленно, и оттого так невыносимо, что хотелось закричать. — Дин! Объясни же, черт! Почему тебе так больно, что это чувствую я? Чт… Дин за пару секунд подорвался и выскочил из машины. Легкие сдавливало, хотелось на воздух. Кастиэль вышел следом, быстро оказываясь рядом. — Что происходит? — казалось, Кас должен был кричать, но он шептал. Шептал, черт его возьми. — Каково было ее целовать? — неожиданно даже для самого себя задал вопрос Дин, все так же не смотря на собеседника. — Что? Кого? — Недоумение быстро сменилось болезненной волной осознания, прокатившейся по связи. — Мэг? — Мэг? — Дин скривился, он уже ненавидел это имя. — Так как это было? Первый поцелуй, как я понимаю… Здорово, наверное. Дину впору было начать волноваться о своем психическом здоровье, так как на губах заиграла невеселая ухмылка. Ох, он сходил с ума, определенно. Дин бы посмеялся, если бы не было так больно и страшно. — О чем ты, Дин? При чем здесь Мэг и наш?.. Дин оборвал Каса, поймав его растерянный взгляд: — А каково тебе слышать меня в своей голове? — Шаг вперед. Дин начал мысленно слать фразы по связи. Он знал, что Кастиэль их услышит. «Я ведь…» — Скажи же, ангел. — Еще один. «…тебя…» — Пожалуйста… — вплотную. Дин замолчал, смотря в глаза, которые так близко еще никогда не видел, ловя на себе едва заметное теплое дыхание. Он мысленно послал все к черту и решился. Дин крепко зажмурился и накрыл чужие губы. «…люблю!» ____ *цитата из Дорина Грея, О. Уайльда.