На грани

– Кажется, нам нужно серьёзно поговорить. Сколько хороших разговоров в мире вообще начинались с этой фразы? Наверняка они существовали, но негативных примеров даже в жизни этих двоих – преобладающее количество. Так что офицер готовится к чистосердечному признанию, а Фуриоса – не к самой любимой истории из жизни. Обманывать приятеля совершенно не хочется, хотя она может сделать это убедительно. Да и Рокатански, кажется, до недавнего времени всё ещё подозревал её, так что сейчас появился шанс грамотно разложить всё по полочкам и заручиться доверием копа. Поэтому женщина присаживается на капот и переводит дыхание. Изменится ли отношение офицера после такой беседы? И почему это вообще её волнует? – Да, действительно, ты был прав – я участвую в гонках. Думаешь, инструкторы вождения получают хорошую зарплату? Отнюдь! Так что особого выбора у меня нет – или срубать деньги за пару-тройку заездов в месяц, или пойти работать кассиром в скидочный магазин, чтобы работать больше и заниматься нелюбимым утомительным делом. Я похожа на человека, способного выбрать второе? – Фуриоса хмурится, тщательно подбирает слова и следит за выражением лица собеседника. Ведь от того, что удастся там прочесть, зависит, что и как гонщица расскажет. – Но это опасно! Не говоря уже о том, что незаконно. И почему ты не работаешь по профессии? – удивительно, что именно риск озаботил полицейского больше всего. Разве так он должен был отреагировать? Не так ведь. Это сбивает с толку, как и отсутствие осуждения во взгляде копа, и от этого говорить становится проще. – Так получилось, что мой опекун… Гонщик со стажем, – да, не самая приятная тема. – Когда он решил, что вложил в меня слишком много, он определил мне судьбу стритрейсера. Я зависела от него, поэтому пришлось играть по его правилам. Выбор-то был небольшой. Можно сказать, его и не было… – вспоминая тот разговор, хозяйка искренне надеется, что Рокатански не станет задавать лишних вопросов хотя бы из тактичности. И дело даже не в тяжёлых воспоминаниях. Просто ответы его не порадуют. И, к счастью, тот не пытается копнуть глубже, чем нужно. – Опекун? – лишь переспрашивает он. – Приёмный отец. Я ношу не свою фамилию, – и Фуриоса рассказывает о том, что осталась сиротой ещё до школы. Как старый друг в память о родителях семьи спас её от взросления в приюте и обеспечил нормальное детство. О том, что эта машина – здесь она с любовью скользит ладонью по капоту – главное, что осталось от прошлой жизни, когда она была обычным ребёнком в счастливой семье. Вспоминает виды отца на этот додж и свои силы, вложенные в починку автомобиля. Несмотря на то, что с той поры прошло много времени, вот уже около двадцати лет, что-то неприятное шевелится в душе, и женщина мрачнеет, пусть и ненадолго. Похоже, что даже у стражников закона и порядка есть сердце, ведь легавый выглядит сочувствующе, хоть и молчит. – Так что, пока я катаюсь на этом красавце, меня никто не победит. А у тебя нет шансов и против другой тачки, – смеётся гонщица. Но коротко. – Теперь ты арестуешь меня, офицер? Конечно, опытный полицейский привык к различным историям со стороны подозреваемых, но чем-то слова его новой знакомой зацепили. Быть может, несмотря на собственные догадки, ему уже и не хотелось добираться до правды? – Но ты действительно гонялась с той парочкой, не так ли? И как к тебе попал лансер? – Да, Рокатански, было дело. Но я гонщик, а не убийца. Иногда люди ставят на кон не деньги, а машины, и иногда их противником оказываюсь я. Ещё ни одна выигранная тачка не понравилась мне больше, чем эта, – она кивает в сторону наследства, – так что порой я даже возвращаю идиотам их авто взамен за что-либо. Мне удалось предвосхитить вопрос «А как же лансер попал обратно?» – Угу, – кивает полицейский. – И я знаю, как они погибли. Мы все знаем. Вот только порядочные гонщики не употребляют, если собираются садиться за руль. Я даже пиво перед гонкой не пью. Ничем незаконным не балуюсь. И пристёгиваюсь, – добавляет инструктор под ну очень серьёзным и недовольным взглядом копа. Тот явно вспомнил её рискованное поведение на дороге. – Ты доволен? Был ли Рокатански удовлетворён ответом? Возможно. Кажется, идеальным вариантом было бы отрицание связи со всеми незаконными делишками. Но женщина решила быть честной с ним, и это казалось по-настоящему ценным. В любом случае, ему бы не хотелось услышать «Да, я замешана в их смерти», поскольку Тот Парень за время их общения стал ещё и хорошим приятелем. Не всё же только с Гусом отдыхать? Уже неделю назад их встречи перестали нести только оздоровительный характер. Оказалось, что помимо секса, в компании гонщицы можно неплохо провести время. Да и собеседником она оказалась интересным. Угукнув снова, он всерьёз задумался над тем, что не собирается заносить полученные данные в базу уличных гонщиков. Что им это даст, ведь челленджер всё равно, судя по всему, используется преимущественно для заездов. Да и те – пару-тройку раз в месяц? От размышлений его отвлекает голос собеседницы. – Кстати, офицер… Фуриоса. Улыбнувшись на удивление мило, она протягивает ему руку: – Просто если бы это было кино, по закону жанра мы должны познакомиться после трагичной истории. Полицейский усмехается и, подивившись силе рукопожатия, отзывается, так же улыбаясь: – Макс. Меня зовут Макс. * * * Несколькими днями ранее Наксу всё же удалось добиться встречи с полицейским. Макс почему-то стал слишком занят в последнее время, но оно и понятно – семья и серьёзная работа требуют много времени. Конечно, освободившееся время всегда можно потратить на Вейстин, чем он и занимался… Вот только в этот раз встретиться было более чем необходимо. В конце концов, дело принимало нешуточные обороты. И если то, о чём говорили ребята, подтвердится, то в следующие выходные дикие звери Хумунгуса могут выкинуть что-нибудь эдакое, из-за чего пострадать могут его друзья. Поэтому парень решается подкинуть копу информацию посерьёзнее. Они встречаются в любимой кофейне Рокатански. Макс – друг, и если ему удобнее постоянно собираться здесь, возражать смысла нет. Идей лучше у Накса не было. Не в гости же его тащить, тем более, что комната на отшибе выглядела ну совсем непрезентабельно, особенно если приглашаешь такого солидного человека. Полицейский приезжает с небольшим опозданием, и за это время худощавый бледный гонщик успевает привлечь к себе пристальное внимание работницы. Но, как и положено хорошему парню, Рокатански приходит на помощь сразу же. Увидев знакомого полицейского, новая сотрудница бросается к нему, испуганно шепча о том, что этот парнишка ужасно выглядит и ведёт себя подозрительно. – Он не наркоман. Просто у него рак, – разводит руками коп, заказывая кофе на двоих. Был ли этичным его ответ? – Между прочим, доктор сказал, что мои чуваки замедлили рост. Возможно, скоро отправят под нож, – восторженно делится Накс. Его собеседник выглядит уставшим, но не таким хмурым, как обычно, и это развязывает парнишке руки; к тому времени, как все свежие и не очень новости и впечатления пересказаны, напиток совершенно остывает. – А ближе к теме встречи можно? – напоминает легавый. Это возвращает гонщика на землю, и тот наклоняется ближе, переходя почти на шёпот: – Помнишь тех педиков, которые недавно откинулись? Они вроде как к одной местной банде примкнули… – здравый смысл подсказывает говорить намёками, так как откровенно прямая наводка могла сыграть с ним злую шутку. – А о тех ребятах ходят нехорошие слухи. Они гоняют как ополоумевшие, и наверняка употребляют чего перед гонкой. А теперь, когда их парни преставились, точно захотят отыграться. Возможно, что и на моих знакомых. Сам я из-за этого и не поеду. Вот только мне не сказали, где гонять будут… Макс, дружище, если вдруг узнаешь… Пришлось буквально зарыться в слегка влажную после дождя зелень придорожных кустов, чтобы не привлечь внимания. Ещё мгновение назад Слит собирался зайти в кафе и крайне удивлённо поздороваться с напарником, мол, Накс, какие люди, какая неожиданная встреча! Однако передумать его заставил следующий посетитель. Обычный такой мужик средних лет на ничем не примечательной тачке для среднестатистических взрослых состоявшихся в жизни мужчин – он просто взял и подсел к его другу, чем вызвал бурную радость со стороны Накса. Такую, какой он, Слит, уже давненько не видел в свой адрес. Теперь, когда все мысли лысого были заняты рыжей сучкой, чувак почти всё время где-то пропадал. Но предположить, что кофе распивать он будет явно не с этой… Как там её… В-... В общем, компания оказалась весьма неожиданная. За односторонней беседой прошло около получаса. И всё это время Слит уныло мок под моросящим дождём, не чувствуя прохлады. Собственное раздражение заставляло кровь кипеть. * * * – Слушай, Макс, а ты никогда не думал, почему в большинстве фильмов, где есть уличные гонщики и копы, полицейские сваливают в другой лагерь? Всё же с Фуриосой было интересно проводить время вместе. Можно было поболтать на далеко не женские темы или съесть что-нибудь вредное, не выслушивая жалобы о диетах. Хотя насчёт еды волноваться приходилось Рокатански. Пары незапланированных ночёвок хватило для того, чтобы, наконец, обменяться телефонами и поверить в то, что фраза «Если бы ты сказал, что приедешь, я бы заказала больше еды» – не шутка. Фуриоса дружила с кухней примерно так же, как стереотипный холостяк из анекдотов… И хоть в чём-то казалась беспомощной. Хорошо, когда есть жена, которой не нужно работать, и которая получает удовольствие от поддержания домашнего уюта. Эти… Обычные дела, которыми обычно занимаются жёны. И с которыми Макс, как хороший семьянин, всё же старался помогать. А в этом доме он однажды даже домработницу застал! И несколько раз готовил сам на скорую руку, пока хозяйка скачивала кино. Это место казалось ему чем-то, нарушающим привычные устои, но отказываться от визитов сюда пока не хотелось. Хотя стоило. – И почему же? – Потому что у нас интересней, – ухмыляется Фуриоса, останавливая фильм. – Знаешь, что? – Что? – А я ведь могу показать тебе другой мир, если пообещаешь вести себя хорошо. «Ты что, дура?» – захотелось поинтересоваться той части Макса, что отвечала за работу и здравый смысл. Он же, мать его, полицейский, а она пытается пригласить его на гонку. Или ему просто показалось? Хотя в том, что девушка именно это и сделает, он немного сомневался, так что переспросил, что та имела в виду. – Серьёзно, я же ничем не рискую! Для копа, работающего под прикрытием, ты недостаточно хорошо лжешь. Как же забавно, что именно о внедрении в группировку гонщиков Рокатански рассказывает жене. И, кажется, достаточно убедительно – Джесс ни разу не усомнилась в том, что он всю ночь пропадал с лихими ребятами. Не очень хорошо играть на доверчивости супруги, но останавливаться Максу пока что не хотелось. Уверенность в том, что можно прекратить всё в любой момент, была сильна настолько, что усыпляла бдительность. – Копы ведь не хуже наших знают, что место каждый раз меняется. И что большинство гонщиков без проблем свалят даже от перехватчиков. Тем более, что лучший из них, – на этих словах гонщица очень выразительно поглядывает на собеседника, – будет стоять как зритель. Если что-то пойдёт не так, я просто брошу тебя и крикну парням, что ты легавый. Не знаю, сможешь ли ты работать после такой взбучки… Хотелось бы обойти без этого. Согласен? Да, похоже, она была настроена серьёзно. Настолько, что Макс не сомневался – если он сейчас даст согласие, а потом нарушит слово, ему придётся столкнуться с разъярёнными гонщиками. Не угроза, а простая констатация факта. Стоит ли соглашаться? Представится ли ему другой шанс посмотреть на тусовку стритрейсеров не через лобовое стекло рабочего авто, если сейчас ответить отказом? «А теперь дурак здесь – ты», – возмущается внутренний голос, в красках расписывая, чем чреваты безрассудные решения. Но в глубине души офицер уже решил, что ни за что не упустит этот шанс. Поэтому он просто соглашается со всеми условиями, после чего снимает фильм с паузы. * * * – Дорогой, и всё же это слишком рискованная затея! – как и ожидалось, Джесс совершенно не разделяла энтузиазма мужа относительно всех этих опасных мероприятий, в которые тот периодически ввязывался. Иногда женщине хотелось, чтобы супруг больше не делился с ней планами, но доверие с его стороны безумно радовало. Да, с одной стороны, если Максу удастся подтвердить свои гипотезы, то это положительно отразится и на его заработке, и на статусе – может быть, одного этого будет достаточно для того, чтобы продвинуться дальше по государственной программе. Но, с другой стороны, он может серьёзно пострадать. К черту все эти заморочки, в первую очередь Джессика Рокатански была любящей спутницей жизни, а не карьеристкой какой, и её безумно огорчало то, как сильно супруг отдалился в последнее время. Да, работа офицера полиции накладывает определённый отпечаток на человека, но Макс, как ей казалось, начал меняться. А говорить об этом не хотел. Хоть бы он задумался над этим до того, как произойдёт что-то непредвиденное. – Всё в порядке. Я уже договорился с Джимом, он точно взял ночное дежурство и подстрахует меня в случае чего. И это было чистой правдой. В отличие от того, что прошлой ночью он якобы сидел с гонщиками в спортивном баре. Эх, Рокатански, что же ты делаешь со своей жизнью? «Я всегда смогу остановиться, если зайду слишком далеко», – напоминает он себе, зарываясь лицом в мягкие, пахнущие домом кудри жены. «Я знаю, что я делаю. И что я поступаю неправильно», – периодически, согревая Джесси в крепких объятьях, он борется с собственной совестью, невольно сравнивая нежность супруги и пылкий нрав гонщицы. Эти женщины настолько разные, насколько это вообще возможно. Отказаться от одной из них сейчас казалось безумием. «Всё это и правда поможет мне в расследовании. Рано или поздно, но она выведет меня на нужных людей», – лжёт себе полицейский, в очередной раз паркуясь рядом с домом Фуриосы. Вот только стоит снова заглянуть в эти зелёные глаза, чтобы понять – не за ответами ты сюда приехал, Макс. Не за ними. * * * Ночь с субботы на воскресение наступила слишком быстро. В этот раз Фуриоса не испытывала ни капли предвкушения, растущего азарта – только странное тянущее беспокойство. Подбить Рокатански отправиться с ней на такую гонку – это должно было ума хватить. А если кто узнает полицейского в толпе? Оставалось надеяться на то, что приятель оденется достаточно дерзко, избавившись от стандартного вида среднестатистического мужчины, и не выкинет глупостей. Теперь, высадив его за пару кварталов от места встречи, гонщица не волновалась, что его не примут за своего. Да и по части второго пункта можно было более-менее успокоиться: подстраховки ради телефон Макса остался у неё дома, а адрес мероприятия он узнал только перед высадкой. Стоило успокоиться и взять себя в руки. Попасть в аварию из-за эмоций было бы крайне глупо. В любом случае, приветствие фанатов и знакомых более-менее успокаивает. Под громогласное «И открывает встречу несокрушимая Фурия!» координатора гонщица подъезжает к сигнальной линии. Выходит из машины, ожидая соперника, крепко целует завсегдатая гонок – блондинку Монику, которая часто светит грудью, отмахивая старт, и приветствует публику, на самом деле выискивая Макса. Было бы спокойней знать, где он находится. Но в полумраке Района это сделать сложно, так что приходится заставить себя не думать об одной проблеме, чтобы переключить внимание на новую. Совсем скоро место рядом с ней занял один из лучших парней Хумунгуса, и нужно было готовиться ко всему. Так что Фуриоса заводит мотор и, ненадолго выглянув в окно, рычит гонщику: – Только попробуй поцарапать мне тачку, я тебе яйца оторву! В том, что происходящее было в равной степени и круто, и опасно, Макс убедился своими глазами. Ещё несколько минут назад он был настроен скептически, как и положено нормальному взрослому человеку. Но пожар предвкушения и азарта, разросшийся в толпе, похоже, умудрился и на него перекинуться. Поэтому офицер подобрался поближе к краю, чтобы лучше видеть старт. Две рычащие машины напоминали зверей, выжидающих лучший момент для прыжка, и, не успело отзвучать громкое «МАРШ», как гонщики стремительно рванули по импровизированной трассе. Действительно, было в их яростном противостоянии что-то, захватывающее дух. Рокатански уже успел присоединиться к той части зрителей, что скандировала имя своего фаворита. Словно оправдывая надежды, Фуриоса быстро набирает скорость, но, похоже, лишь для того, чтобы подрезать зазевавшегося оппонента и лишить его шанса обогнать додж на повороте. Затем эти двое скрылись, чтобы столкнуться на длинном маршруте, заставляя присутствующих вспомнить про ставки. Харизматичный молодой человек прошёлся по первым рядам, собирая деньги и фиксируя предположения, но в этом полицейский участвовать не стал. Не хватало ещё начать тратить деньги во время весьма незаконного времяпрепровождения. Тем более, что буквально через пару минут нарастающий рокот оповестил о финале заезда. Первым на улицу выныривает знакомый челленжер, и его водитель упрямо ведёт машину перед носом противника. Ещё пара секунд и под констатацию факта победы Фуриоса эффектно тормозит на финишной площадке, после чего её автомобиль теряется среди окруживших его людей. Макс предпочитает благоразумно переждать период ажиотажа, чтобы потом подойти к гонщице и потрясённо сообщить, что это было круто. Овации не длятся слишком долго, ведь в любой момент может нагрянуть полиция. На смену первой паре выходят новые соперники, но, если сравнивать оба заезда, то вторые гонки привлекали внимание не столько техникой и скоростью, сколько агрессивным стилем. Это бросалось в глаза настолько, что помимо победителя, ставки принимались ещё и на аварию. И, похоже, прозорливый координатор в этом деле собаку съел. Уже на финишной прямой лидирующий до этого порш самую малость поддаётся, провоцируя противника использовать нитро для увеличения отрыва. И стоит парню нагрузить движок, второй гонщик бортует машину так, что та теряет управление, лишь по счастливой случайности вылетая в противоположную от зрителей сторону. О таком Рокатански слышал ранее, но чтобы увидеть своими глазами… Вот только негативные впечатления на этом не заканчиваются. Не успели болельщики разойтись, как из машины выскакивает победитель – здоровенный бугай. Полицейский и задуматься не успел, почему водитель направился именно в их сторону, как они – здоровяк и Тот Парень – уже стоят друг напротив друга. К удивлению Макса, гонщик едва не поднимает Фуриосу в воздух, грубо схватив её за ворот рубашки. – Почему он выбрал тебя как первого представителя? – У отца и спроси, когда вернёшься. Руки убери. Стоило бы вмешаться, но яростный взгляд спутницы явно даёт понять: ему лучше не лезть. Эти двое, кажется, готовы вот-вот наброситься друг на друга, и напряжение в воздухе привлекает зевак, которым авария показалась слишком обыденной. Кто знает, чем бы всё закончилось, если бы какой-то парень не закричал в мегафон: – Копы! Сваливаем! Живо! Вы когда-нибудь бросали камень в очень рыбное место? Так же моментально, как напуганная рыба, гонщики и зрители бросаются врассыпную, скрываясь в пустых домах или заводя тачки. – Эй, нам валить пора, – как бы невзначай напоминает офицер, всё ещё борясь с желанием уложить здоровяка лицом в асфальт. Вот только здесь и могло закончиться его знакомство с миром стритрейсинга, если бы Макс не сдержался. Его вмешательство действует отрезвляюще, поэтому в следующее мгновение Фуриоса буквально забрасывает Макса на переднее сиденье. – Пристегнись. Нам нужно оторваться от легавых. И, пока победитель заводит авто, Рокатански успевает заметить, как его родной перехватчик подрезает ближайших гонщиков, приметивший задержавшихся нарушителей на додже.