На грани

День обещал быть чудесным. Впрочем, как и большинство предыдущих дней. Хочется, чтобы то недолгое время, отведённое ему, было таким же солнечным. У Вейстин на окнах причудливо вьётся полупрозрачное кружево. С гардин свисают занятные амулеты – различные полудрагоценные камни, прекрасные с минимальной обработкой, рунические письмена и маленькие ловцы снов. Всякая другая мелочь непонятного вида, но явно отпугивающая от дома всякое разное. По крайней мере, никто не запрещает Вей считать так, а Наксу всегда было интересно хотя бы поразглядывать эти безделушки, часть из которых она делала своими способными руками. Солнце бликует через стеклянные шарики и кварц с хрусталём, и радужные пятнышки скачут по бледной коже от малейшего дуновения ветра. – Когда ты здесь, тебя ничто не достанет. Даже рак, – не раз говорила возлюбленная с такой уверенностью, что Наксу и не оставалось ничего, кроме как поверить в её слова. А затем, по счастливой случайности, рост опухолей действительно прекратился. Похоже, его рыжий ангел и впрямь умел защищать от бед. Девушка сонно потягивается в горе расшитых подушек, и вот её тёплые после сна руки заключают гонщика в самый желанный на свете плен. – Доброе утро, милый, – сонно шепчет хозяйка, после чего целует его в шею. Два раза. – И вам тоже доброе утро. И всё это так славно, что сначала парень долго-долго целует её всю, а потом они дерутся подушками, совсем как дети, и болтают, пока греется завтрак. Это и впрямь отличное начало дня так что Накс кладёт ей голову на плечо, закрывая глаза и отгораживаясь от остального мира. – Я хочу провести с тобой всё оставшееся время, Вей… – Не говори так! Мы справимся. И проведём вместе столько времени, сколько захочешь ты, а не твои грёбанные прогнозы! * * * Благодаря слухам, подкинутым болезненным информатором, Макс смог сделать первый шаг к своей цели. Во время облавы его коллегам, в том числе Гусу, удалось поймать не только новичков трассы, но и парня, ставшего целью Рокатански. Несмотря на то, что гонщик, попавший в аварию под конец соревнования, был в относительном порядке и пытался слинять вместе со всеми, машину, в которую он сел, успели перехватить. И догадки Макса подтвердились – действительно, можно было найти уличных гонщиков с кокаином в карманах; оторвы Хумунгуса слишком безудержны, чтобы приезжать на заезд чистыми. А где наркотики, там и пушки, купленные чёрт знает где… Как и говорил Накс, возможно, те парни собирались устроить перестрелку на точке, в результате которой могли зацепить самого гонщика. Или Фуриосу… Теперь оставалось только выудить из арестованного признание. Ну, и заставить слить информацию о том, как выйти на босса – долбанутый на голову здоровяк давно волновал не только полицию штата, но и федералов. На допросе офицер светиться не стал, хотя хотелось лично перекинуться с ним парой слов. Не стоит забывать о том, что водитель мог видеть его среди толпы, поэтому лучше оставить дело напарнику и штатному психологу. – Этот малый слишком упрям, – сетовал Джим, яростно поглощая пончик. – Может, твой пацан ещё чего интересного подскажет? – Он и за эту новость мог хорошо огрести. Но я, наверное, свяжусь с ним. И всё же полицейского ужасно огорчало, что буквально под его носом творится всё это безобразие. Хоть он и выбрал эту работу, чтобы сделать город чище и безопасней, всё же мысли о паутине преступного мира иногда лишали его аппетита. Это усталость? Профессиональное эмоциональное выгорание? Возможно, стоило взять отпуск и скататься с женой на Золотое Побережье, вот только желание покидать город даже ненадолго совсем пропало. Как давно Рокатански перестал стремиться подальше от тяжёлого городского воздуха? Глупо было отрицать – что-то изменилось после самого безумного поступка в его жизни. Но что конкретно повлияло на его мировоззрение? Быть может, оказавшись на краю небытия, мужчина ощутил нечто, незнакомое доселе. Или же он так рьяно сражался за закон, потому что всё время подавлял в себе желание его нарушить? Или яростный нрав Того Парня оказался недостающими специями в его буднях? Найти ответ пока что не удавалось, ведь Макс не был силён в таких вещах, как философия или глубокая привязанность, а собственные теории казались ему глупыми. Так что полицейский принял решение забить и не размышлять об этом. Тем более что Фуриоса, его новый друг, умела перевести внимание полицейского на что-либо другое. Например, на гонки. Это произошло само по себе и казалось таким естественным, что Макс даже не стал сопротивляться, когда последовало ещё несколько приглашений на приятное, но незаконное времяпрепровождение. Хоть в большинстве случаев он был просто наблюдателем, одним из тех, кто скандирует «Фурия!» с безопасного расстояния, пока гонщица показывает высший пилотаж, это не мешало ему наслаждаться. – Я ведь и не умею ничего, кроме этих сраных гонок и того, что с ними связано. В моей жизни не было чего-то другого, а времени на изучение новой деятельности и вовсе нет. Теперь-то точно, – смеётся она с намёком, почёсывая офицера по затылку так, словно тот был котом. – А вообще я с шестнадцати лет работаю на приёмного отца. – Ты не пробовала сменить место работы? – Пробовала. Неудачно. Так что я просто занимаюсь тем, что умею лучше всего. – Побеждаешь? – улыбается Рокатански. В его голове не укладывалось, что собеседница могла придти к финишу хотя бы второй по счёту. – Типа того. Не помню, когда последний раз проигрывала, – словно прочитав, о чём он думает, поясняет Фуриоса. Порой казалось, что она разбирается в мыслях офицера лучше, чем он сам. – Иногда мне кажется, что если я не приду первой, то просто умру. Потому что как существовать после провала в деле всей жизни? Ох, Рокатански, как же многого ты не знаешь… * * * Белокурая Моника, знакомая не только гонщикам, но и просто здешним работягам, врывается в помещение, разъярённо хлопая дверями. – Я с этой стервой больше не разговариваю! – злобно бросает она в сторону Императора, лениво ковыряющей карбюратор. На что та лишь выразительно показывает средний палец, так и не обернувшись в её сторону. – Мы с тобой не ради разговоров встречались. Постоянный клиент Гаража, цокая языком, проносится мимо, прямиком к кассе. Да, случайного посетителя бы совершенно не насторожила картина: куча грязных мужиков среди разнообразия машин, и работник за кассовым аппаратом, не сильно отличавшийся от остальных. Обычный крупный автосервис, каких в Вуллонгонге около десятка. – Эй, здоровяк, мне нужно заправиться. Сегодня – в два раза больше обычного, – блондинка протягивает наличные, опираясь на стойку, пока готовят выписку на склад. – А что вообще произошло? – кассир протягивает ей бумаги. – Она назвала меня мужским именем! Меня, представляешь? – для убедительности встряхнув своей «четвёркой», девушка хватает записку, уносясь на склад под шуточки местных типа «может, ты забыла побриться?». Клиенты – это хорошо. Но наблюдать за тем, как люди осознанно приходят сюда за новой дозой всякой дури, было тяжёло даже спустя столько лет. Особенно угнетали знакомые лица у кассы, так что Фуриоса предпочитала лишний раз не поднимать взгляд. Одно радовало – в последнее время один из местных, парнишка, которого она долго тренировала, почти не отоваривался. Похоже, что девушка, которую он себе нашёл, всё же влияла на него лучше, чем его странный приятель. И в том, что гонщик вообще стал нечастым гостем в Гараже, тоже были свои плюсы: Накс умел подсесть на уши так, как никто другой, а отделаться от его восторженных разговоров было крайне сложно, если ты почти всё время проводишь на работе. Конечно, можно было и послушать эту радостную болтовню, но выносить это в таких масштабах не мог никто. Пару дней назад опять состоялся курьерский заезд – та самая причина, для которой Джо Муру вообще требовалась его приёмная дочь. Несколько местных криминальных авторитетов выставляли лучших гонщиков, натасканных не только на отличное вождение, но и на хитрые уловки и агрессивное поведение на соревнованиях. Им предстояло сойтись на трассе, и от скорости зависела стоимость товара. Первые получали не только солидную скидку для своих боссов, но и признание, и неплохие деньги – как правило, наркодельцам было выгодно пропиарить мероприятие в своих кругах. Подогретые азартом, клиенты скупали больше, не обращая внимания на наценку, а, значит, все оставались в выигрыше. Как и те, кто не смог выиграть заезд. Именно здесь можно было получить товар дешевле, пусть и не с максимальной скидкой. И именно для этого начальник когда-то лично натаскивал Императора, а та, в свою очередь, других бойцов. Наследие. Если быть, то быть лучшими. А если не лучшими, то можно и вовсе не быть – Несмертный оставался очень требовательным. «Продолжаешь семейное дело», – напоминает иногда он, заставляя Фуриосу возвращаться в тот день, когда дядя Джо пришёл к ним, отвлекая от какой-то занимательной игры с другом семьи, и сказал, что мама и папа ехали так круто, что попали в Страну Завтра. Что теперь он будет о ней заботиться, и у малышки появится новая семья. Хорошая семья, ничего не скажешь. Как и положено, в период буйства гормонов и юношеского максимализма, девушка не раз пыталась сбежать из дома. Однако люди приёмного отца успевали найти её до того, как она сможет убраться достаточно далеко. В последний раз старик лично притащил её к знакомому тату-мастеру, пометив беглянку фирменным «логотипом» и предупредив, что после следующего побега такой же знак окажется у неё на лбу. Перспектива не самая приятная, особенно когда носишь короткую стрижку. И сейчас Фуриоса задумчиво разглядывала запястье, то и дело переводя взгляд на сидящую рядом красавицу. Ангарад, одна из её приёмных матерей, а на деле просто новая рабыня в гареме пожилого безумца, упивающегося властью, яростно ругалась на своём странном северном языке. Из-под россыпи светлых ухоженных волос проглядывала свежая татуировка, такая же, как и у остальных женщин Джо. Как у лучших людей в Гараже. Как у собственного сына. – Эта мазь поможет, держи, – гонщица протягивает тюбик недоверчиво глядящей на неё чужестранке. Конечно, для неё здесь все – враги. Пока что. Бедная женщина, которой приходится терпеть присутствие Императора, не задумываясь о том, что они на одной стороне. – Почему никто не обращается в полицию? – Боюсь, тогда Джо пристрелит и нас, и вас. Не лучший расклад, да? Эйс работает в Гараже так долго, что прекрасно знает особенности некоторых людей. Например, Слит любит передёрнуть в туалете, Лис поёт машинам песни собственного сочинения, считая, что так приучает их к хорошей музыке, а Фуриоса часто забывает о себе. Вот и сейчас, во время ночного дежурства, он застаёт Императора спящей на мягкой лавке у автомата с газировкой. Чёрт его знает, сколько девушка уже здесь торчит, поэтому один из самых старых тружеников Джо накидывает на неё рабочую куртку. Столько лет прошло, а для него Фуриоса оставалась той же маленькой девочкой, узнавшей о гибели родителей у него на глазах. Возможно, воспоминания о собственном трагически закончившемся браке мотивировали его, но мужчина продолжал поддерживать её, даже когда та стала его непосредственным начальником. – А, это ты, Эйс… – сонно бормочет Император, потревоженная внезапной компанией. – Который час? – Уже очень поздно. Подбросить до дома? И они рассекают ночную тишину на его старом опеле в полном молчании, пока Фуриоса внезапно не подаёт голос: – Слушай, у меня серьёзные проблемы. – Что случилось?! – Кажется, я влюбилась. * * * Так же, как когда-то Рокатански, Джим бы ни за что не подумал, что когда-нибудь он пойдёт выпить пива с теми, кого должен штрафовать и арестовывать. Но ладно он! А вот ожидать такого от доблестного рыцаря дороги, от сэра Макса – о таком Гус никогда бы не подумал. И это удивляло его гораздо больше, чем собственные поступки. Что-то в поведении товарища изменилось, и Джиму только предстояло узнать, что к этому привело. А пока полицейский только и успевал, что удивляться очередному вечеру в баре или более близкому знакомству с информатором. Тот, кстати, оказался занятным малым, только шумный больно. К счастью, Рокатански чаще предпочитал компанию Того Парня, а с ней общий язык нашёлся на удивление быстро. И девушка оказалась не такой суровой, как могло показаться на первый взгляд. – У нас получается какой-то неправильный фильм об уличных гонках, – заметила как-то Фуриоса. – По закону жанра это копы должны переходить на другую сторону, а здесь получается наоборот. Джеймс, что за херня? – Вот отвечаю, на самом деле этот суровый офицер спит и видит, как обгоняет тебя на каком-нибудь новеньком спортивном авто! – А она хотела стать полицейским, ага, – отшутившись, умело увёл разговор от себя Рокатански. Да, похоже, в кино о стритрейсерах действительно есть доля правды – те вполне могут оказаться хорошими ребятами – как их новые знакомые. Но всё же подводные камни есть везде. Нет, Джим не был против внезапного желания друга посещать гонки и даже участвовать в них: слушать рассказы о заездах было увлекательно, тем более что мало о чём ещё Макс говорил так же живо и увлечённо. Как настоящий товарищ, прошедший с ним огонь, воду и самые долбанутые аресты, полицейский был готов выслушать и поддержать напарника почти в любых его начинаниях, которые случались крайне редко и потому были на вес золота. Всё же Макс оставался взрослым мужчиной с нормальным мышлением и с каждым годом явно не молодел. У каждого хоть раз была такая ситуация, после которой ужасно стыдно за чужие поступки, хотя ты здесь и вовсе не при чём. Так получилось и в этот раз. Может быть, он шёл до машины слишком тихо, или же друзья были слишком увлечены, но, когда Джим вернулся с бургерами, то застал этих двоих целующимися, и явно не по-дружески. А как вообще целуются по-дружески?! Внутренний голос тут же не упустил шанс укорить копа за стереотипное мышление, ведь он всегда думал, что Фуриоса играет за другую команду, и оттого не проявлял к ней излишнего внимания, чтобы ненароком не задеть. Да вот укорял он не только самого Джима, но и его женатого друга, кажется, позабывшего о своём браке. И почему очередь не могла сегодня ползти так же медленно, как обычно? – Не хотелось мешать вам… – испытывая ужасную неловкость от того, что он стал свидетелем этой сцены – чего явно никто не ожидал – Гус всё же постучал в окно, – но, дружище, я должен напомнить, что у тебя есть жена.