Счастье наяву

POV. Сэхун. Я сошёл с самолёта и сразу побежал через весь аэропорт на выход. Я бежал так быстро, как будто от этого зависела моя жизнь. Хотя, отчасти это так и было. Лухан-хён моя жизнь. Быстрее. Плевать на то, что фанбазы уже ждали меня в аэропорту, даже несмотря на то, что было раннее утро. Плевать, что они сделали кучу фото того, как айдол из EXO бежит так, как будто за ним погоня. Плевать. Они не важны. Важен тот, к кому я бегу сломя голову. Хочу к нему, хочу поскорее оказаться в его сильных объятиях, хочу снова почувствовать его тепло, такое родное. Хочу почувствовать его руки на своей талии, хочу почувствовать его губы на своих губах. Ловлю первое попавшееся такси и называю адрес, который выучил наизусть. Трясущимися пальцами набираю смс менеджеру, в котором прошу забрать мой багаж из аэропорта. У меня сейчас другие дела.

***

Такси останавливается на парковке многоэтажной высотки. Расплачиваюсь и, не теряя времени, бегу к лифту. Двадцать четвёртый этаж, семьдесят первая квартира. Не знаю, почему я так спешу. Лу-хён же не убежит. Ведь не убежит? Смотрю на зеркальную поверхность кабинки. Волосы растрёпаны и торчат в разные стороны, раскрасневшиеся щёки, помятая одежда. Быстро приглаживаю непослушные пряди, поправляю одежду. Ну вот, вроде теперь похож на человека. Лифт, как мне кажется, движется слишком медленно. Первый этаж, второй… Почему так долго? Отсчитываю каждую цифру и чем ближе я к заветному номеру, тем улыбка на моём лице становится шире. Двадцать три… Двадцать четыре! Наконец-то! Стоит только створкам лифта открыться, как я вылетаю из кабинки, спотыкаюсь и чуть было не лечу на пол, но чьи-то крепкие руки ловят меня буквально над полом. Такое… знакомое тепло. Меня ставят в вертикальное положение, и я чувствую на себе пристальный взгляд, но сам взглянуть не решаюсь, потому что итак знаю, кого увижу. Стою с опущенной головой и пялюсь на пол, как вдруг тёплая, грубая ладонь касается моей щеки. Вздрагиваю, а глаза начинают предательски щипать. До боли закусываю губу, чтобы не разреветься, но одна слезинка всё-таки скатывается по щеке. Её тут же стирают мягким прикосновением большого пальца руки. Пальцы скользят по скулам, спускаются на подбородок и приподнимают моё лицо. Отвожу взгляд. Смотрю куда угодно, только не на человека перед собой. — Посмотри на меня. Слёзы полились из глаз, закушенная губа начала кровоточить от того, что я её всё-таки прокусил. Этот голос. Так близко. Как давно я не слышал его так чётко. Он сказал это не громко, но для меня это прозвучало словно гром. Пожалуйста, скажи что-нибудь ещё… И как будто услышав меня, он произнёс: — Сэхунни, позволь мне посмотреть в твои прекрасные глаза. И я сдаюсь. Медленно перевожу взгляд со стены на него и… меня словно бьёт током. Он… так близко. Как же хочется протянуть руку и коснуться его лица. Но моё тело будто лишено всех чувств. Ноги становятся ватными и не желают меня слушать, поэтому я, точно марионетка, которой обрезали верёвочки, падаю. Но, вопреки всем моим опасениям, я падаю не на пол. Меня снова ловят всё те же сильные руки возлюбленного. — Поймал, — улыбается, так ярко. — Что-то ты сегодня так и мечтаешь поздороваться с полом, — хриплый смешок. Не отвечаю. Нет сил. Лишь смотрю на него влажными от слёз глазами, почти не моргая. Прихожу в себя, когда меня подхватывают под коленками и крепче обхватывают талию. От неожиданности обвиваю руки вокруг шеи Лу-хёна и утыкаюсь носом ему в шею. Он несёт меня до двери с номером семьдесят один, которая была от нас в двух шагах, открывает ту ногой и вносит меня в квартиру. Проходит мимо прихожей и вносит меня в просторную гостиную, опускает на диван и отходит на кухню, смежную с гостиной. Спустя мгновение возвращается уже со стаканом воды. Помогает мне принять сидячее положение и сделать пару глотков. Благодарно улыбаюсь. Он смотрит на меня с нежностью и, резко приблизившись к моему лицу, целует в лоб, задерживая губы на коже чуть дольше, отстраняется и выдаёт: — Температуры нет вроде. Удивлённо смотрю на хёна, а он лишь тепло улыбается, и от этой улыбки я готов расплавиться и растечься лужицей. Как сильно он на меня действует. Лоб адски жжёт после прикосновения его губ. — Прости, — неожиданно говорит Лухан-хён. В моём взгляде непонимание. За что он извиняется? — За что? — вопрос слетает с моих губ. Голос хриплый от долгого молчания. Сам удивляюсь, как смог сказать это. Лу смотрит на меня сверху вниз. — Я заставил тебя страдать. Даже сейчас, когда я рядом, ты не счастлив. — Нет, нет… Я счастлив, правда, — пытаюсь улыбнуться, но выходит лишь жалкое подобие улыбки. Сжимаю край своей футболки и снова смотрю на пол. — Ты боишься? — Ч-что? — Чего ты боишься? Ты напряжён. — Я… — чего я боюсь? Я боюсь довериться ему. Боюсь коснуться счастья, а завтра его потерять. Я боюсь, что он уедет и снова оставит меня. После каждого нашего расставания он обещает, что мы встретимся раньше, но в итоге наше расставание длится в два раза дольше, чем предыдущее. Меня это убивает. Медленно. Мучительно. Он смотрит на меня, ожидая ответа. А я как будто язык проглотил. Хочется сказать ему всё. Выдать всё, что на душе, но вслух я говорю лишь: — Я… Не могу без тебя. Не вижу его лица. Не смотрю, но точно знаю — он смотрит на меня. Чувствую. Пару секунд спустя он подходит ко мне, присаживается у моих ног и берёт мои руки в свои. Подносит к своим губами и, покрывая невесомыми поцелуями, шепчет: — Малыш, — по всему телу прошёлся разряд тока. — Маленький мой, знал бы ты, как я тебя люблю, — глаза снова намокают. — Нам придётся расстаться, это неизбежно, ты же знаешь, — в сердце больно кольнуло. Его голос дрожал. — Но… Мы же расстаёмся не навсегда, — он целует каждый пальчик на моей руке. Всё тело горит. — Я всё понимаю, малыш. Мне тоже тяжело без тебя. А хуже всего, когда мы находимся в одной стране, в одном городе, но я не могу увидеть тебя, — смотрит пристально, жадно, как будто старается запомнить каждую линию, каждую родинку на моём лице, каждый шрамик. — Прикоснуться к тебе, — его руки поглаживают мои, опускаются на бёдра. — Поцеловать тебя, — жарко шепчет мне прямо в губы, обхватывает лицо ладонями и вовлекает в поцелуй. Нежно проводит язычком по моим губам, раскрывая их, проникает в ротик, сталкивается с моим язычком и начинает его ласкать. Хорошо, что в тот момент я сидел, а то свалился бы без чувств или повис на Лу, как обезьянка. Так увлекаюсь, что забываю обо всём. Былая робость испаряется, становлюсь смелее и валю Лухана на пол, седлая его бёдра, наклоняюсь и целую его сам, терзаю его губы, показывая, кто здесь главный. Он не отстаёт, целует с напором и я, улыбаясь в поцелуй, прикусываю его губу. Он рычит, и наш поцелуй становится ещё глубже. Я сдаюсь его напору, признавая своё поражение. Одной рукой он поглаживает мою щёку, а второй яростно сжимает округлую половинку. Не успеваю опомниться, как оказываюсь лежащим на спине, а Лу сидит у моих раздвинутых ног. От этой картины у меня внизу живота разлилось тепло, а кончики пальцев стало покалывать от предвкушения того, что будет дальше. Но Лу-хён меня жёстко обломал. Легко чмокнув меня в губы, он быстро отстраняется и встаёт на ноги. Я так и остался лежать. — Я в шоке, — со смешком говорю я. — М, почему? — хитро улыбается. Гад такой. — Да так… — Не хочешь в душ? Я тебе ванну наберу. С пенкой, — с улыбкой спрашивает он, заглядывая в холодильник и что-то оттуда достаёт. — А я пока приготовлю поздний ужин. — Завтрак готовь уже, — говорю я, смотря на настенные часы. Почти шесть часов утра. — И да, я бы искупался. — Хорошо, сейчас наберу тебе ванну. Иди пока, возьми себе что-нибудь из моих вещей. Прямо и налево по коридору, — говорит он и скрывается за дверью ванной комнаты. Поднимаюсь с пола и иду туда, куда указал Лу-хён, по пути осматриваю квартиру. Довольно большая и светлая гостиная. Вся мебель выполнена в бежевых тонах, белые стены местами украшены витиеватыми чёрными рисунками, паркетный пол, а поверх белый и пушистый ковёр. Два окна, во всю стену, занавешены бежевыми занавесками. Кухня, смежная с гостиной, отделяется длинным обеденным столом. Тоже довольно светлая. Видно, что он недавно переехал. Минимум мебели, стены без единой картины, но квартирка всё равно выглядит довольно уютно. Дохожу до указанной комнаты и захожу. Комната Лу отличается от остального убранства квартиры. Тоже довольно большая, те же белые стены, паркетный пол, но ковёр и занавески тёмно-синего, почти чёрного цвета. Большая деревянная кровать, застеленная того же цвета покрывалом, стоит по центру комнаты. Рабочий стол с ноутбуком, заваленный бумагами. Большой шкаф в стене, почти сливается с ней. Подхожу к шкафу и выуживаю оттуда серые хлопковые шорты, белую футболку и чёрные боксёры Лу. — Ты долго? Вода остынет и будешь потом в холодной бултыхаться, — Лу стоит, прислонившись к двери, и с доброй усмешкой смотрит на меня. — Иду. — Подожди, — подходит ко мне и забирает выбранную мной футболку и бросает обратно в шкаф. Вместо неё достаёт серую майку и вручает мне. После открывает нижнюю выдвижную полку и достаёт тёплые махровые носочки. Розового цвета. Дую губки. Он с улыбкой передаёт их мне и, поцеловав в лоб, за руку ведёт в ванную. Ванная, отдельная от санузла, чуть меньше его комнаты, очень просторная. В бело-сине-жёлтых тонах. Большая ванна с пенкой, как хён и обещал, угловая полка с разными шампунями, гелями и прочими средствами гигиены, просторная душевая, шкафчик для полотенец, вешалка для полотенец, зеркало над раковиной и ванный коврик. В комнате было тепло и пахло малиной. — Проходи, Хунни, — сказал Хань и достал из шкафчика большое, пушистое полотенце синего цвета и передал мне. — Не торопись, расслабься хорошенько. — сказал хён и, оставив поцелуй на моих губах, ушёл. Улыбаюсь и прикасаюсь к губам кончиками пальцев. Губы приятно покалывает. Стягиваю с себя одежду и погружаюсь в пенную воду, пахнущую малиной. Кайф. Отмокаю в ванной минут сорок. Мою голову шампунем Лу-хёна (теперь я пахну им) и наконец выхожу. Вытираю тело и волосы полотенцем, одеваюсь. После того, как я одел майку, предложенную хёном, я понял, зачем он мне её предложил. Майка была мне велика на два размера. Она совсем не прикрывала грудь, а лямка постоянно спадала полностью, открывая молочное плечо, Лу-хён захотел поиграть, окей, я тоже с ним поиграю. Коварно улыбаюсь и покидаю ванную. Когда я зашёл на кухню, меня встретил полумрак. Кухню освещали лишь две свечи, стоявшие на столе. Стол был накрыт на двоих: две тарелки, по две пары столовых приборов, два бокала и бутылка вина. Романтик. Пока я пребываю в шоке, мою талию со спины обвивают сильные руки, прижимая к крепкой груди. Губы опаляют затылок горячим дыханием и легко целуют. — Лу, — с выдохом шепчу я. — Да, малыш. Тебе нравится? — шепчет хён. — Да, Лу-хён. Но… вино? Ты же сам меня ругал в прошлый раз и сказал больше не пить. — Ну, ты же со мной будешь пить, и много я тебе всё равно не налью, даже не надейся, — поцелуй в плечо. — А ругал я тебя не без причины. Ладно бы ты просто попробовал алкоголь, так нет же. Ты надрался, как алкаш. Джунмён мне потом мозг выносил. Кричал о том, что это моя вина. — На то были причины, — говорю я и скидываю руки хёна с талии, складываю руки на груди и в упор смотрю на него. — И да, это твоя вина, хён, — последнее я сказал с ехидством. — Это ведь ты меня бросил и сбежал. — Так, во-первых, я тебя не бросил, — его голос был серьёзным. — Во-вторых, я предупредил всех и в частности тебя, — интонацией он выделил последнее слово. — И наконец, в-третьих, я же к тебе возвращаюсь. И так будет всегда. Иди ко мне, малыш. Я, конечно, поломался для приличия, но уже через пару секунд нежился в родных объятиях. — Давай уже начнём наше свидание. — Свидание? Утром? — всё у нас не как у людей, Боже. Он лишь кивнул и, взяв меня за руку, повёл к столу. Отодвинул для меня стул, от чего я смущённо хихикнул. Только я посадил свою попу на стул, раздался звонок в дверь. — Подожди, я сейчас, — чмокнув меня в макушку, хён отошёл. Кто к нему может придти? Менеджер или кто-то из старых корейских друзей? Я прислушался. Тишина. Не прошло и минуты, как за спиной послышались шаги, а после я увидел перед собой букет нежно-белых лилий. Хён вручил мне цветы и нежно поцеловал щёчку. «Как на нашем первом свидании!» — пронеслось у меня в голове и, почувствовав, как краска заливает щёки, я поспешил спрятать лицо в душистых цветах. Но, взяв себя в руки и придав себе оскорблённый вид, я выдал: — Я тебе девчонка, что ли? — А парням разве не дарят цветы? — выгнул бровь Лу. — Я хотел тебе приятно сделать, но раз тебе не нравится… — его руки потянулись к цветам, собираясь забрать их у меня, но я прижал цветы к груди, показывая, что не отдам. Лу рассмеялся, а я не смог сдержать улыбки. — Давай уже поедим. — Да, давай есть, — согласился я. Только сейчас понял, насколько голоден. Ещё в Японии я отказался от ужина, да и в самолёте не поел. Но сейчас, когда так умопомрачительно пахнет стряпнёй Лу-хёна… Он раскладывает вкусно пахнущую еду по тарелкам и садится. — Приятного аппетита, Хунни. — Приятного аппетита, хён. Мы приступаем к еде. Едим мы молча. Нет, не потому, что нам нечего друг другу сказать. Наоборот, столько не сказанного ранее вертится на языке, но сейчас слова будут лишними. Просто еда слишком божественна. Всё время поглощения пищи я чувствую взгляд хёна на себе. Лямка от майки, спадающая с плеча, открывала не только плечо, но и грудь, поэтому хён мог хорошо разглядеть мой сосок. Вижу, как он сглатывает, не отрывая взгляда от меня и, замечая мой взгляд, поспешно осушает бокал. Съедаю всё до последней крошки. Это было чертовски вкусно. Я готовить не умею, поэтому раньше хён всегда готовил для меня. Воспоминания о тех временах отдают болью в сердце. Хмурюсь, что не остаётся незамеченным. — Ты чего? — в голосе волнение. Мотаю головой из стороны в сторону, как бы показывая, что не стоит волноваться, и улыбаюсь. — Доел? Ещё хочешь? — Нет-нет, я наелся. — Тогда я сейчас всё уберу и перейдём к самому главному, — «самому главному»? Смотрю на хёна, который убирает посуду, а потом спохватываюсь. — Я помогу, хён! — Да я уже почти всё, посиди пока на диване. Я сделал так, как велел Лу-хён. Сел на диван. Отлично. Отсюда я мог наблюдать за ним, пока он мыл посуду. Я видел, как движутся мышцы под его футболкой, и это заводило меня. Хён закончил мыть тарелки и повернулся ко мне лицом, заметив, что я всё это время сидел в таком положении и пялился на него, он усмехнулся. — Любуешься? — Любуюсь, — слетает с моего языка, и я даже не краснею и не отвожу взгляд. — Насмотришься ещё, — сказав это, он идёт в направлении спальни. — Ты куда? — говорю ему вслед. — Сейчас увидишь, — в голосе слышится улыбка. Хён возвращается через минуту. Когда он подходит ко мне и садится рядом, я замечаю у него в руке чёрную бархатную коробочку. В таких обычно украшения дарят. Что он задумал? Он протягивает её мне, взглядом прося открыть. Мнусь пару секунд, а после открываю. Ключ? Заливаюсь громким смехом, ведь ожидал совсем другого. — Что смешного? — не сдерживая улыбки и смешков, спрашивает Хань. — Просто я подумал, что ты мне предложение сделаешь, — смахивая выступившие от смеха слёзы, говорю я. — А ты бы хотел? — вдруг серьёзно спрашивает хён. — Чего? — Замуж. За меня, — в шоке смотрю на хёна. Он сейчас очень серьёзен. Я прислушиваюсь к себе. Да, я определённо вышел бы за него. — Да, — и в подтверждение киваю. — Расстроился, что я не оправдал твои ожидания? — Нет-нет, хён. Мне просто непонятно, что делать с этим ключом. А, этот ключ типа от твоего сердца? Ты романтик до мозга костей. — Нет, — прыскает со смеху. — Это ключ от этой квартиры. Когда я уеду, ты будешь приходить сюда, жить здесь. Это наша квартира, наше маленькое семейное гнёздышко. Я пока обустроил всё, основываясь на твоих предпочтениях, но если что-то не устраивает, можно сделать ремонт. Как смотришь на это? Сэ? Ты меня слышишь? — А, да, хён, слышу. Не надо ремонта, мне всё нравится. Спасибо… правда, — придвигаюсь к нему и обнимаю за шею, чувствуя, как руки Лу-хёна обвивают мою талию. — Я рад, что тебе понравилось, малыш. Ты будешь приходить сюда в моё отсутствие? Мы могли бы вечерами общаться по скайпу, рассказывать друг другу, как прошёл день, только мы, — отстраняясь и смотря мне в глаза, говорит хён. Слушаю его, а сердце в груди стучит так бешено, как будто желает вырваться из груди. Я сейчас действительно счастлив. — И никакие Чанёли не будут нам мешать своим нытьём после того, как поссорятся с Бэком, — издаю смешок. — Ты согласен переехать сюда? — Переехать на совсем - нет. Мне будет одиноко без тебя. Но я хочу приезжать сюда, чтобы говорить с тобой. В тишине. Да. — Конечно. Я не заставляю тебя сразу переезжать и жить здесь всегда. Просто знай, что у нас есть свой дом. И теперь я всегда буду возвращаться сюда, — я получаю поцелуй в лоб, нос, щёки, уголок губ, а после меня целуют в губы. Нежно, медленно, растягивая удовольствие. Я таю, словно шоколад на солнце. Не отрываясь от моих губ, он перетягивает меня к себе на колени. Обвиваю шею хёна руками и чувствую его ладони на своих ягодицах. Он нежно оглаживает половинки, слегка сжимая. Стон удовольствия срывается с моих губ и тонет в нашем поцелуе. Мы не отрывались друг от друга минут пять, но хён решил закончить эту сладкую пытку. В последний раз глубоко поцеловав меня, он прикусывает мою губу, оттягивая её, и завершает ласку. — Малыш, я так хочу тебя. Я больше не могу сдерживаться. Позволь мне, — шепчет мне в губы. — Сделай это, хён. Лу как будто только и ждал этих слов. Он резко подхватил меня под попу и понёс в нашу спальню. Как только мы оказываемся в комнате, меня осторожно опускают на шёлковые простыни. Он взбирается на кровать, разводит мои колени и садится между моих раздвинутых ног. Наклоняется к моим губам и снова целует. Тяну футболку хёна вверх, пытаясь стянуть с него, он отстраняется от моих губ и помогает мне. Передо мной предстаёт хён во всей своей красе. Крепкие мышцы, вздувшиеся вены на руках, рельефный пресс. Не удержавшись, касаюсь его пресса кончиками пальцев, а после, осмелев, провожу ладонями по груди и мышцам рук и слышу его шумный вздох. Приподнимаюсь на локтях и целую его губы, перехожу на шею. Дорожкой поцелуев добираюсь до плеча и кусаю, оставляя отпечаток зубов. Лу рычит, но не злится на меня. — Собственник, — добро ухмыляется. — Должен же я как-то заявить на тебя права, — говорю я и целую место укуса. — Я и так твой, малыш, — Лу приподнимает моё лицо за подбородок и мокро целует мои губы. Чувствую, как он подцепляет пальцами края майки и тянет вверх. Задираю руки, помогая ему раздеть меня. После он стягивает с меня шорты и замирает. На мне нет белья. В его глазах я вижу искорки восхищения и страсти, которая растёт с каждым его взглядом на моё обнажённое тело. По телу проходит приятная дрожь от осознания того, что я всё так же желанен. — Хочу тебя, — слетает с его губ жаркий шёпот. — Так бери же меня, хён, я весь твой.