Счастье наяву

Pov. Лухан Проснувшись и ещё толком не открыв глаза, я не почувствовал на себе приятной тяжести тела Сэхуна. Резко открываю глаза, начиная осматривать кровать и комнату. Его нет. — Нет. Нет! НЕТ! — шепчу, словно мантру, вскоре срываясь на крик. Вскакиваю с постели и бегу осматривать дом. Он же не мог уйти? Облегчённо выдыхаю, когда обнаруживаю пропажу в гостиной у большого окна. Привычные шторы раздвинуты, поэтому в неосвещённую лампами комнату попадают лучи заходящего солнца. Сэхун стоит ко мне спиной, чуть боком, даже не замечая моего присутствия. Его руки убраны в карманы домашних штанов, взгляд устремлён вдаль. Лучи путаются в его волосах, придавая каштановым прядям золотистый цвет. Профиль лица очерчен золотым контуром. И я готов поклясться, что вижу улыбку на его губах. Осторожно, чтобы не издать и шороха, прислоняюсь к стене, складывая руки на груди, решая понаблюдать за ним ещё немного. Он сейчас такой умиротворённый, каким он бывает только во сне. В голове всплывают его вчерашние слова. Морщусь. Я действительно заставляю его страдать? Он не счастлив со мной? Нужно ли мне оставить его в покое? Не сделаю ли больнее ему? Как мне сделать так, чтобы эта улыбка никогда не сходила с его лица? Решаю больше не прятаться, отталкиваюсь от стены и тихо подхожу к нему. Он вздрагивает, когда я обнимаю его со спины, но не вырывается. Легко целую его шею и утыкаюсь лбом в плечо. — Ты меня напугал. — Прости. Но и ты меня тоже напугал. Думал, поседею. — Что? — выпутывается из объятий и поворачивается ко мне лицом. Снова этот напряжённый взгляд и складка между бровей. Кладу руки ему на талию. — Я думал, ты ушёл, пока я спал. — Я сегодня утром погорячился, хён. Я бы не смог уйти. А если бы ушёл, то обязательно вернулся бы. — Ты вчера был так решительно настроен порвать со мной и я подумал, что если не остановлю тебя, то навсегда потеряю. Я не мог такого допустить. Сэ, когда дело доходит до тебя, до наших и так не простых отношений, я становлюсь эгоистом. Я понимаю, что тебе это причиняет боль, понимаю, как ты страдаешь. Но я не думаю, что смогу отпустить тебя. Не могу тебя отпустить. Не хочу. Прости. — И не отпускай, — просто отвечает он и тянется за поцелуем, прижимаясь своими губами к моим, проталкивает язычок в мой рот. Наши языки сталкиваются. Делаю пару шагов вперёд и прижимаю Сэ спиной к толстому стеклу, продолжая целовать. Не знаю, сколько мы так стояли и самозабвенно целовались, но когда мы нехотя отстранились, за окном уже стемнело и перед нами открылся вид на город, горящий тысячью огнями. Город, в котором я обрёл своё счастье. — Этот день я хотел полностью посвятить тебе. Прости, что всё вышло так, — обхватываю его лицо ладонями, большими пальцами поглаживая щёки. — Всё в порядке. Я сам виноват. Поздно сообразил, что… в общем, я опять психанул. Но Хань, всё-таки, почему ты до последнего тянул с тем, чтобы сказать мне об этом? — Я не знал как. Не мог решиться. Боялся сломать тебя, но похоже сделал только хуже. — Да уж, — горько усмехнулся он. — Почему каждый раз мне приходится оставлять тебя? — Хён, мы оба знаем почему. — Хун-а, давай уедем? А? Куда захочешь! Только мы вдвоём! И никто не узнает! — его глаза расширяются в удивлении, и он скидывает мои руки с своего лица. — С ума сошёл? — отворачивается к окну, складывая руки на груди. Но в отражении видно, как появляется улыбка на его губах. — Не говори больше такие вещи. — Почему? — упираюсь руками в стекло по обе стороны от его головы. Сэ медленно поворачивается ко мне лицом. — Потому. Мы оба знаем, что это невозможно. Не поднимай больше эту тему. — Как скажешь, но моё предложение всё ещё в силе, если передумаешь, — подмигиваю ему. Сэ закатывает глаза к потолку. — Пойдём ужинать. Что ты хочешь? — Мяса. У тебя есть мясо? — У нас, — исправляю его. - Да, есть. — Да, точно, у нас, — сказал он совсем тихо, опуская голову и пряча улыбку. Мы ели в тишине. Напряжение между нами было настолько сильным, что его можно было ощутить, лишь протянув руку. Хоть Сэхун и сказал, что он всё понимает и не станет больше устраивать истерик насчёт моего отъезда, это лишь вопрос времени. Да, не так я собирался провести этот день. — Хён, пойдёшь в душ? — Иди первым, я пока помою посуду. — Ладно. Когда дверь в ванную комнату захлопывается, у меня что-то щёлкает в голове и, кинув тарелки в раковину, я иду следом за Сэхуном. Посуда подождёт. Открываю дверь в ванную и передо мной открывается вид на оголяющуюся попку младшего. Он медленно стягивает с себя боксеры и кидает в корзину для белья. Замираю в дверях на некоторое время, но голос Сэ выводит меня из оцепенения. — Заходи и закрывай дверь. Холодно. — Прости, — поспешно закрываю дверь и снова встаю у двери, как вкопанный. — Ты раздеваться собираешься или просто так пришёл, на меня полюбоваться? — говорит он, направляясь к душевой кабинке и призывно качая бёдрами. Заходя в душевую кабинку, он сразу регулирует воду и выжидающе смотрит на меня. — Долго ты там стоять собрался? Опомнившись, я, под смешки Сэ, которые он прячет в кулачок, со скоростью света стаскиваю с себя одежду и встаю с ним под тёплые струи. Сэ сразу приступает к делу, выдавливает на руку немного шампуня и начинает намыливать мои волосы. Делаю то же с его волосами. По кабинке разносятся приглушённые смешки. — Ай, хён, — возмущённо восклицает он, когда пена попадает в глаза. — Прости. Смываю пену с его лица и волос, а затем и со своих. Сэ стоит, повернувшись ко мне спиной, ожидая дальнейших действий. Беру в руки мочалку и, выдавив на неё гель для душа, начинаю мягко водить ей по молочной спине моего мальчика. Он опирается руками о стеклянную поверхность кабинки и прогибается в спине. Не удержавшись, провожу мочалкой по упругим ягодицам. Прижимаюсь к нему вплотную и упираюсь членом ему между ягодиц. Сэ стонет, запрокидывая голову, и ещё сильнее прогибается в спине. Беру в руку его член и делаю пару резких движений. Его звонкий стон эхом отражается от кафельной стенки. — Х-хён! Возьми… меня, — прижимаясь лбом к стеклу, тяжело дыша, говорит, оттопырив попку. — Сэ, не сейчас. Потерпи, — шепчу ему в покрасневшее ушко. Он резко вдыхает и я чувствую, как напрягается его спина. Отстраняюсь для того, чтобы снять душ и смыть с нас остатки пены. Закончив, обматываю полотенце на своих бёдрах, а Сэхуна заворачиваю в большое полотенце, беру на руки и несу, как принцессу, в спальню. — Я и сам бы дошёл, не стоило утруждать себя, — утыкаясь носом мне в шею, шепчет он. — Мне не сложно, малыш, — целую его в мокрую макушку. Захожу в темноту комнаты и опускаю босого Сэ на тёплый ковёр у зашторенного окна. Срываю с младшего полотенце и отправляю в полёт. То же случается и с моим. — Холодно, — поёжился он, а его кожа покрылась мурашками из-за контраста прохладного воздуха и разгорячённой после душа кожи. — Сейчас тебе будет очень жарко. С этими словами я распахиваю задёрнутые шторы, открывая перед нами вид на ночной Сеул, горящий огнями. Абсолютно обнажённые, мы стоим друг перед другом. Наши тела освещает лишь полная луна. Беру руки Сэ в свои и жадно смотрю на его лицо. Идеален. — Не знаю, когда смогу снова взглянуть на тебя в следующий раз, поэтому хочу запомнить твой взгляд, — останавливаю взгляд на его глазах. — Мягкость твоих губ, — очерчиваю большим пальцем контур пухлых губ. — Шелковистость твоей кожи, — притягиваю его за талию и провожу ладонью по стройным бокам. — Ты идеален и сводишь меня с ума, ты знаешь? Конечно знаешь, — говорю это и смотрю ему в глаза, которые блестят от подступающих слёз. — Не плачь, маленький, всё будет хорошо. Наклоняюсь к нему и целую сладкие губы. Целую со всей нежностью, на которую способен. Ощущаю солёный привкус и, не отрываясь от губ Сэхуна, стираю с его щёк мокрые дорожки. Из нежного наш поцелуй становится страстным. Он обнимает меня за шею, а я устраиваю руки на его ягодицах, чуть сжимая в ладонях, за что получаю в ответ громкий стон, который тонет в нашем поцелуе. Толкаю его к оконному стеклу спиной, не отрываясь от губ. Он шипит в поцелуй от соприкосновения с охлаждённой поверхностью. Принимаюсь жадно исследовать руками его тело, стараясь на ощупь запомнить каждый изгиб, каждую выпирающую косточку. Когда я кончиками пальцев касаюсь возбуждения Сэ, из его горла вырывается громкий стон. Он на пределе. Как и я. — Не мучай, хён, — хнычет он. Больше не в силах терпеть, разворачиваю его лицом к стеклу. Он опирается о него ладонями. Он жарко дышит на стекло, от чего оно запотевает. Целую шею. Провожу ладонью от шеи по выпирающим позвонкам к ягодицам, просовывая её между ними, пальцем касаясь колечка мышц. Встаю на колени и поочерёдно целую ягодицы, оставляя на них влажные следы. Раздвигаю половинки руками, открывая вид на сжавшийся анус, и провожу языком от копчика до промежности, не касаясь напряжённого входа. Сэ дёргается и пытается отстраниться. — Хань, не надо… это… слишком. — Тебе понравится, обещаю. — Не в этом дело. Это же… не унижайся так. — Молчи, а? — усмехаюсь и шлёпаю его по попке. — Хён, стой… аххх…! Не желая его слушать, провожу языком между ягодиц, касаясь ануса, но не проникая. — Хён, прошу, остановись, — его возражения никак не вяжутся со стонами, время от времени срывающимися с его губ. Не отвечаю, лишь начинаю жадно водить языком по дырочке, проникая кончиком языка. Стоны становятся громче, но он напряжён. — Расслабься, Сэхунни. Я не делаю ничего страшного. Всё в порядке, — поглаживая его бока, шепчу я. Он слушается меня, и его напряжение сходит. Снова приникаю языком к дырочке, продолжая кружить у входа, после проникаю в него. Мой малыш протяжно стонет, его тело дрожит. Он долго не продержится. Начинаю обильно смачивать его вход слюной, проталкивая язык глубже. Отстраняюсь и ввожу сразу два пальца, торопливо растягиваю влажный вход. — Быстрее… хён… умоляююю! Вставь мне! — Прости… будет больно, — вынимаю пальцы и встаю. Целую его шею и приставляю сочащуюся смазкой головку ко всё ещё узкому входу и осторожно начинаю входить, но Сэ резко подаётся назад, полностью насаживаясь и крича от боли. Чувствую, как он плотно обволакивает мой член. Слишком узкий. — Маленький, зачем? — Сэ поворачивает голову и смотрит на меня через плечо мокрыми от только что выступивших слёз глазами. От переизбытка чувств нежно приникаю к его губам. — Мне нужно это. Так я могу почувствовать, что это не сон и ты не исчезнешь. Потому, что всё кажется настолько нереальным, и только физическая боль может доказать обратное. Не задавай сейчас вопросов. Двигайся, прошу. — Хорошо, малыш. Я выхожу из него наполовину и снова резко вхожу. Стон наслаждения срывается с его губ. Я попал по простате. Кладу руки поверх его ладоней, переплетая пальцы, и продолжаю быстро входить в него под тем же углом, целуя его шею и оставляя алые отметины. Через пару минут чувствую, как сильно он, с громким стоном, сжимает моё возбуждение и кончает, пачкая стекло и ковёр под ногами. Пару раз толкаюсь в обмякшее тело и кончаю следом. Подхватываю оседающего на пол Сэхуна на руки, и на трясущихся от недавнего оргазма ногах иду к кровати. Аккуратно укладываю его на простыни и замечаю, что у него снова встал. Впрочем, у меня дела обстояли не лучше. Мой мальчик улыбается так хитро и нежно одновременно. — Ты же не думал, что мне хватит одного раза? Хочу быть затраханным до смерти. — Ненасытный, — беззлобно усмехаюсь. — Только потом не жалуйся, когда не сможешь ходить неделю. — Всего неделю? — надул губки Сэ. — Ну держись. Забираюсь на кровать и сажусь между его бёдер, которые Сэ так любезно раздвинул для меня, и вхожу одним толчком. С его губ срывается удивлённое «ох». Я сразу начинаю двигаться в быстром темпе, наслаждаясь его стонами. Нахожу его руку и переплетаю наши пальцы, продолжая с каждым толчком задевать чувствительную простату, заставляя Сэ кричать от удовольствия. Не прекращая двигаться, наклоняюсь к нему и глубоко целую. Отстраняюсь от его губ и припадаю к молочной коже на шее, оставляя множество меток. В порыве страсти кусаю нежную кожу. Его ноги скрещены на моей пояснице, руки исследуют спину, ногтями изредка рисуя на ней кровавые линии. Эта боль такая приятная, что я начинаю рычать от удовольствия и грубее вбиваться в Сэ, почти втрахивая его в кровать. Его стоны и крики удовольствия уже заполнили всю комнату. Чувствую, что я почти на пределе, поэтому под протестующий вскрик Сэ покидаю его тело и тут же, не давая ему опомниться, резко переворачиваю его на живот, заставляю приподнять попу и снова вхожу на всю длину. Немного меняю угол проникновения, и теперь головка члена бьёт по простате при каждом проникновении. Сэ при каждом толчке до хруста прогибается в спине, а его пальцы сжимают простыни так сильно, что костяшки становятся ещё белее, чем есть на самом деле. Его колени постоянно разъезжаются, что делает его позу ещё развратней, а стоны, что он издаёт, такие громкие и мелодичные, что я готов кончить, просто слушая их. Сильно сжимаю его ягодицы в руках и, звонко шлёпая каждую, продолжаю двигаться. Его болезненный вскрик смешивается со стоном удовольствия. Чувствую, что разрядка близко, поэтому беру член Сэ в руку и начинаю быстро водить по нему и, совершив ещё несколько толчков, вхожу глубоко в его тело и с громким протяжным стоном кончаю. Тело Сэ содрогается, спина до хруста прогибается уже, наверное, в сотый раз, а растянутый вход туго сжимается вокруг моей плоти. Он хрипло кричит и бурно кончает мне в руку, падая без сознания. Слышу размеренное дыхание. Вытираю выпачканную в сперме руку о простынь. Пофиг, всё равно менять надо. Осторожно выхожу из него и укладываю бессознательное тело на бок. Вытягиваю из-под него испачканную простынь и кидаю на пол. Ложусь рядом и легко целую его припухшие губки. Бросаю взгляд на часы. 01:32. Надо бы поспать перед отлётом, но как я могу спать, когда рядом лежит самый дорогой для меня человек, с которым утром мы расстанемся на неопределённый срок? Слишком мало времени для нас. Мне мало тех дней, что мы провели вместе. И слишком больно от того, что нам снова придётся жить порознь. Это меня убивает. Но я не могу с этим что-то сделать. Не хочу ломать карьеру Сэхуна, которую он строил так долго, и не могу оставить своё дело, ведь многие люди на меня надеятся. Но мне, если честно, наплевать на них. Для меня важен только Сэхун. Но мне что-то не даёт бросить всё и быть с ним. Это и разрывает меня на части. Разглядываю его спящего. Лицо спокойное, умиротворённое, губы красные и пухлые, щёки розоватые. Заправляю ему за ухо мокрую от пота прядь, от чего он медленно открывает глаза, понемногу приходя в себя. — Как ты себя чувствуешь? — глажу его щёку костяшками пальцев. От этой незначительной ласки он улыбается и льнёт к руке, желая получить ещё, словно котёнок. — Потрясающе. Спасибо, Хань. Притягиваю своего мальчика ближе, обнимая. Чувствую его жаркое дыхание на своей груди, а руки на талии. Ногу он закидывает мне на бедро. Утыкаясь носом ему в макушку, вдыхаю его запах. Сбившимся в угол кровати одеялом накрываю наши обнажённые тела и, устроившись поудобней, пытаюсь заснуть. — Хён…, — слышу я и открываю глаза. — Ммм? — Не буди меня утром… когда будешь уходить. Не хочу видеть, как ты уходишь. Я его понимаю. Думаю, так будет лучше для него. Не будет лишних слёз и нервов, и мы не разругаемся, как это обычно бывает. — Хорошо, — просто отвечаю я, целуя его лоб. — Спокойной ночи, Сэхунни. — Спокойной ночи, Хань. Буквально пары минут Сэ хватило на то, чтобы уснуть. Видимо, сильно я его умотал. А вот ко мне, напротив, сон не шёл, упорно обходя моё сознание стороной. Я пролежал неподвижно часа два, боясь пошевелиться и потревожить Сэ. Ближе к пяти часам он выпутался из моих объятий и, перевернувшись на живот, снова засопел. Я проворочался до шести утра. Пытаться спать уже не было смысла, поэтому, аккуратно встав с кровати и бросив ещё один взгляд на спящего Сэ, я побрёл в душ. Мне хватило пятнадцати минут, чтобы привести себя в порядок. Сбрив двухдневную щетину и высушив волосы, я стал немного походить на человека. И только синие тени под глазами портили всю картину. И так сойдёт. Возвращаюсь в спальню. Сэ спит. Стараясь не шуметь, подбираю с пола свою давно забытую сумку, которую даже не разбирал. Проверяю на наличие паспорта с билетом и бумажника. Убедившись, что ничего не забыл, начинаю одеваться. Стараюсь вести себя как можно тише. Подхожу к спящему Сэ. Он лежит на животе, одну руку засунул под подушку, а вторая безвольно лежит вдоль его тела. Тонкое одеяло мало того, что не прикрывало его спину, так ещё открывало ягодицы. Самая прекрасная картина утром. Не хочу оставлять его, но ещё больше не хочу делать ему больно прощанием и пустыми обещаниями. Невесомо провожу рукой по его волосам, щеке, легко целую плечо. Натягиваю одеяло выше, накрывая его почти с головой и, оглядев его в последний раз, скрываюсь за дверью. Нахожу время для того, чтобы приготовить ему на завтрак тостов и свежевыжатый апельсиновый сок. Самому в горло и кусок не лезет. Ставлю на стол тарелку с тостами, баночку с джемом и стакан сока с прикреплённым на нём стикером (небольшое послание для моего мальчика) и накрываю всё это салфеткой. В кармане вибрирует телефон. Достаю его, проводя пальцем по экрану, снимаю блокировку и нажимаю на иконку сообщения. От менеджера. Пишет, что уже подъехал и ждёт меня на парковке. Пора. Иду в прихожую, натягиваю кеды, долго зашнуровываю их, тяну время, как могу. Медленно надеваю куртку, закидываю сумку на плечо. Подавляю в себе желание пойти в спальню, чтобы зацеловать Сэ, чтобы хватило на долго, хотя сам знаю, что его поцелуев мне всегда будет мало. Разворачиваюсь лицом к двери, щёлкаю замком и тяну ручку вниз. И словно спасательный круг посреди океана, я слышу его голос. — Хён! Оборачиваюсь и наблюдаю самую трогательную картину. Мой Сэ, спотыкаясь о края одеяла, в которое завернулся, направляется ко мне. Щёки горят алым, а глаза блестят от подступающих слёз. Когда между нами остаётся меньше метра, скидываю сумку с плеча на пол и делаю шаг вперёд, и он оказывается зажат в моих объятиях, а его губы попадают в плен моих. Я теряю счёт времени. Слишком сладкий, слишком нежный, слишком желанный. Хочу целовать его вечно. — Успел, — выдыхает он, когда отстраняется. — Я так боялся, что ты уже ушёл. — Я до последнего надеялся, что ты выйдешь. — Я не мог тебя просто так отпустить. Я бы себе такого не простил. Вибрация мобильного прерывает нас. — Прости, Сэ, я… — Не извиняйся, — получаю поцелуй с привкусом его слёз. - Иди. Я в порядке. Правда. И звони хоть иногда, а не как в прошлый раз, — он улыбается, но на дне его глаз плещется боль. — Обязательно. Люблю тебя, Сэ! Я так люблю тебя, — обхватываю его лицо ладонями, целую в последний раз и, отстранившись, заключаю в объятия. — Не плачь больше. — Не буду, — всхлипывает он. — И я люблю тебя, хён! Вытираю слёзы с его щёк. Кожа в этих местах уже покраснела и опухла от солёной жидкости. — Иди уже! — ворчит он. — Если задержишься ещё немного, больше не сможешь уйти. Я не отпущу. Усмехаюсь. — До встречи, малыш, — чмокаю Сэ в носик, хватаю сумку с пола и быстро выскальзываю за дверь. Боюсь, что сорвусь к нему, пока лифт доедет, поэтому игнорирую его и бегу вниз по лестнице. Адреналин плещется в крови. Стоит мне только решиться вернуться обратно, уверен, я с лёгкостью преодолею два десятка этажей бегом. Но пока я сдерживаю себя. Интересно, надолго ли меня хватит? Запыхавшись, забегаю на парковку и сразу прыгаю в ожидавшую меня машину. — Газуй! Быстрее, пока я не передумал! — менеджер в шоке, но вопросов не задаёт. Заводит машину и выезжает с парковки. Закидываю сумку на заднее сидение и расслабляюсь, когда в зеркало заднего вида вижу многоэтажный жилой дом. А там, на двадцать четвёртом этаже, в семьдесят первой квартире, возможно, сейчас льёт горькие слёзы мой любимый человек. Я ещё могу вернуться, но… Всегда это «но». Если я сейчас вернусь, мы с Сэ будем вместе. Если я сейчас вернусь, мы будем вместе и Сэ бросит всё, чего добивался, ради меня, в этом я уверен. А я не хочу такого для него. Пусть мы страдаем друг без друга, но зато Сэхун будет заниматься тем, чем всегда хотел. Но даже моё нежелание рушить его карьеру не помешает нам хоть иногда быть вместе, наслаждаясь каждой минутой, проведённой друг с другом. Просто в этой истории замешаны самые чистые и искренние чувства, и самая крепкая и настоящая любовь.