***
Не иду завтракать, вместо этого мою лицо холодной водой, чтобы взбодриться после бессонной ночи. Проболтал с хёном до трёх утра, а потом не смог уснуть. Ворочался до рассвета, а после не помню, как уснул. Выхожу из общаги, поднимаюсь на крышу многоэтажки. Здесь меня никто не станет трогать. Хёны считают, что таким образом я привожу мысли в порядок. Пусть думают, что хотят. Достаю из кармана широких домашних штанов начатую пачку сигарет, достаю одну и, закурив, затягиваюсь, пуская в лёгкие едкий дым. Гадость редкостная, но зато теперь мне хорошо, но это ненадолго. Скоро никотин испарится из лёгких, оставляя после себя пустоту в душе. Я начал курить после того, как Хань сказал, что решил уйти из группы и собирается уехать из Кореи в Китай. Странно, что никто пока даже не подозревает, что я курю. Даже Лу-хён. Я стараюсь не оставлять запах табака: постоянно стираю одежду, жую жвачку. И всё хорошо. Хёны не догадываются, мне хорошо. Никакой головной боли для них и для меня заодно. Выкурив три сигареты, я иду обратно в общагу. Хёны уже завтракают на кухне, поэтому мне не составляет труда сходить до комнаты и, взяв вещи, незамеченным пройти в ванную. Сразу закидываю пропахшие табаком вещи в стиралку и запускаю. Тщательно намыливаю тело и волосы, чищу зубы раз пять и чистенький и вкусно пахнущий возвращаюсь в комнату. Одеваюсь и выхожу в прихожую. Там стоят только Чанёль и Бэкхён-хёны. Точнее, стоит Бэкки-хён, а Ёль-хён сидит, оперевшись на одно колено, и завязывает тому шнурки кроссовок, а Бэкки-хён с любовью смотрит на него. Идиллия. Мрачной тенью прохожу мимо них, обуваюсь и, натянув толстовку Ханя, почти выбегаю за дверь, громко хлопнув ей.***
Снова аэропорт, вспышки фотокамер, восторженные крики фанатов. Машу им рукой, приветствую и натягиваю дружелюбную улыбку, но кто бы знал, как же меня всё бесит. И эти орущие девочки-школьницы, и нуны фансайтов, которые тычут своими камерами чуть ли не в лицо, и менеджер, постоянно подгоняющий нас. Как же всё достало. Произошла посадка на самолёт. Я сел на своё место и увидел надвигающегося на меня Сухо-хёна, явно жаждущего побеседовать со мной на тему моего поведения. Опять. Воткнув в уши наушники, я натянул козырёк кепки на глаза. У меня нет желания выслушивать всё, что он думает по этому поводу. Кепка резко пропадает, а наушник нагло выдёргивают из уха. Перевожу скучающий взгляд на хёна. — Говори, что хотел, или не мешай мне. Я спать хочу! — чем быстрее он всё выскажет, тем быстрее отвалит. — Я не собираюсь тебе ничего говорить. Лучше ты скажи, — Господи, нет, это надолго. Выдыхаю и ровным голосом спрашиваю. — И что тебе хочется услышать? — Что тебя беспокоит? Ты же знаешь, что можешь прийти к любому из нас и выговориться! Не держи всё в себе, — я мысленно закатываю глаза. — Ни-че-го. Меня ничего не беспокоит. У меня всё хорошо. — Сэхун, пойми, мы все переживаем за тебя, мы ведь не слепые. Мы как старшие видим намного больше, чем ты и … — Я понял, ага. Если что, так сразу приду плакаться. А пока что дай мне поспать! — Сэх, послушай! — Это ты послушай! — немного повышаю голос. — Я уже сказал: у меня всё хорошо! Не нужно каждый раз тыкать мне в то, что я мелкий и несмышлёный! Вам кажется, что я ещё маленький и глупый только потому, что я самый младший. Но это не так! Я уже не ребёнок. Я знаю и понимаю намного больше, чем вы! Так что не стоит меня поучать. Я взрослый и в состоянии сам решить свои проблемы. А теперь, будь добр, скройся! — Ладно, решай сам. Но если что, у тебя есть куда поплакаться. И, пожалуйста, на концерте постарайся не показывать своей кислой мины. — Не переживай на счёт этого, я же профессионал, — с издевательской усмешкой говорю я и, вновь натянув кепку на лицо, втыкаю наушники в уши. Все дают советы мне, но сами по уши погрязли в своих собственных проблемах. Они думают, что я не замечаю, считают меня глупым. Но я-то вижу, как тот же Сухо-хён ходит по общежитию темнее тучи, потому что Исин-хён, который находится на съёмках в Китае, не берёт трубку. Он ужасно боится, что однажды Исин-хён позвонит ему и скажет, что больше не вернётся. И меня ужасно бесит эта его фальшивая улыбка, за которой он скрывает боль. Никто не видит, а я вижу. Ему бы самому не мешало выговориться кому-нибудь, может даже поплакать. Но он так не сделает, потому что он — Лидер. Он наша опора, мемберы равняются на него. «Лидер не должен показывать свои слабости!» — так говорит сам Сухо-хён, но все мы имеем слабости, все мы люди. Какими бы сильными мы ни были, всем нам нужна поддержка. Я нахожу поддержку в сигаретах и в голосе Лухана-хёна. Возможно, я бы смог выговориться кому-нибудь из старших, но… Но не хочу добавлять к их проблемам ещё и свои. Если братья и выглядят счастливыми, если они улыбаются, всё это полностью пропитано фальшью. Но не все. Чанни и Бэкки хёны, например, хоть и ругаются иногда, но быстро мирятся и они самые счастливые. Их постоянная забота друг о друге и влюблённые улыбки доказывают это. Даже когда их никто не видит, они так же тепло улыбаются друг другу. Полностью противоположны им Чонин и Кёнсу-хён. Раньше они были как Ёль и Бэк хёны, но недавно в их отношениях появилась трещина и она продолжает надламываться. Они даже сейчас сели на расстоянии друг от друга, чтобы не поругаться из-за какой-нибудь мелочи. Сюмин и Чондэ хёны, ха! У них немного странные отношения. Они всегда вместе тусуются, понимают друг друга без слов, словно пожилая супружеская пара. Они не ревнуют друг друга, не имеют права, потому что они не пара. Их связывает секс без обязательств, вот какие у них отношения. Так вышло, что эти двое единственные натуралы в нашей голубятне, но нам запрещено заводить отношения на стороне, профессия не позволяет, девушек в группе нет, а трахаться-то хочется! Поэтому они нашли такой способ снимать напряжение. Долбят друг друга в зад и гордо заявляют: мы не геи! Хороша парочка. Дебилы. Хотя я думаю, что тут что-то большее, чем просто способ расслабиться. Я не вижу того, что происходит, когда они остаются наедине, но между ними явно ощущается особая химия. Если два парня-натурала занимаются сексом друг с другом — это ли не значит, что им это не так уж и противно, возможно им даже нравится. Возможно, они нравятся друг другу. И вообще, кто сказал, что из натурала нельзя сделать гея? Поживём, увидим. Кажется, я спать собирался, но сна как назло ни в одном глазу. Снимаю блокировку с экрана телефона и нажимаю на значок сообщения. Открываю последний диалог и набираю лишь одно слово: «Люблю» И спустя минуту получаю ответ на китайском: «Wo ai ni» А большего мне сейчас и не надо.***
Самолёт совершил посадку в Далласе. Город, в котором мы будем давать первый концерт нашего Северо-Американского тура. В аэропорту нас встречают американские фанаты с множеством приветственных баннеров и вспышками фотокамер, которые слепят глаза. Несмотря на это, мы улыбаемся в ответ на их гостеприимство, хотя ой как хочется плюнуть на всё и всех и поехать наконец в гостиницу, завалиться в номер и проспать до концерта. Наконец, пробираемся к машинам сквозь толпу. Стоит мне оказаться в машине, как фальшивая улыбка исчезает и ей на замену приходит ухмылка. Надоело. Как и в самолёте, натягиваю козырёк кепки на глаза и, воткнув наушники в уши, засыпаю.***
Меня будит менеджер, когда мы уже прибываем на место. В машине только я. Потягиваюсь, разминая затёкшие мышцы, и выпрыгиваю из машины. Как только получаю ключ от своего номера, заваливаюсь туда, надеясь на то, что мне удастся поспать. Но мои планы рушат счастливые Чанёль и Бэкхён хёны. Они нагло врываются в моё личное пространство и оккупируют мою кровать. — Что вам надо, дорогие мои хёны? — Мы так давно не говорили по душам, Сэхунни! Мы соскучились, — милым голоском проговорил Ёль-хён. — Вас Сухо-хён послал? — Нееет, — хором пропели они. Вруны. — Выметайтесь! Я устал! — Эй, мелкий, забыл, с кем разговариваешь? — резко поменявшись в лице, грозно спросил Чанёль. — Нет, не забыл! Но вам лучше не злить меня. Я не посмотрю на то, что вы старше, и кулаком проедусь пару раз по вашим смазливым личикам, — договариваю последнее слово и чувствую, как в скулу не слабо прилетает от Чанёль-хёна. Ого, похоже я всё же выбесил его. Потеряв равновесие, падаю на кровать и через секунду заливаюсь истерическим смехом. Замечаю недоумённые взгляды хёнов, я их знатно шокировал. — Сэхун, ты чего? — Пошли нахуй, оба! — вижу, как Ёль-хён двигается в мою сторону, но Бэкхён-хён останавливает его движением руки. — Да ты псих, мелкий! — голос Бэкхён-хёна насквозь пропитан издевательством и презрением. — Совсем с катушек слетел. И из-за кого? Из-за ублюдка Лухана, — его слова разбивают моё терпение вдребезги. Подлетаю к нему и, зажмурив глаза, замахиваюсь ему в лицо, но мою руку хватают, не давая достичь цели, и сильно, до хруста сжимают. — Сука! Отпусти! — пытаюсь вырвать руку из стальной хватки Чанёль-хёна, но бесполезно. Он зол, ведь я перегнул палку. Но они тоже виноваты. Ударил бы я кого-нибудь из них? Да, думаю да. — Успокойся! — кричит он и, схватив меня за грудки, яростно встряхивает. — Чанни, отпусти его, он же ребёнок… — Нихуя подобного! Он не ребёнок и понимает, что за дерьмо только что сделал! Я из него сейчас всю дурь вытрясу! — Чанёль, прекрати! — Ты мелкий сучёнок! — обращаясь уже ко мне, говорит он. — Думаешь, если ты умело изображаешь великого страдальца, все должны вокруг тебя бегать, жалеть тебя и во всём тебе потакать? Да нихуя! Никто из нас не виноват в твоей затянувшейся депрессии. Твоё состояние полностью вина ублюдка Лухана. — Никогда не произноси его имя своим грязным ртом! Ты, — указываю на Пака. — Да и вы все и ногтя его не стоите! Он лучше всех вас в сто…нет! Двести раз! Не смейте говорить о нём плохо! Не смейте! — я и не заметил, как по щекам текли горячие слёзы. — И я никого не прошу бегать за мной, а в вашей жалости я тем более не нуждаюсь! Просто…оставьте меня в покое! В покое… Неужели я так много прошу? Хватка ослабевает, и я валюсь на пол, потому что ноги отказываются держать. Не хочется показывать свою слабость перед старшими, но я уже не выдерживаю. Утыкаюсь лицом в колени и плачу навзрыд. Надеюсь, они уйдут. Просто уйдут, не сказав ни слова, не станут жалеть, но это же хёны со своей заботой. — Сэхун, — чувствую, как к моему плечу прикасается чужая рука, и сразу скидываю. — Не трогай меня! Вы оба, не трогайте меня! — кричу. — Послушай, Сэх, нам жаль и… — Заткнись! Я уже говорил, мне не нужна жалость! Просто уходите! — снова утыкаюсь в колени и реву. Спустя минуту слышу, как дверь открывается, а после закрывается. И тишина. Наконец долгожданная тишина и ставшее таким привычным одиночество. Всё так же сижу на полу, но уже не плачу. С трудом встаю на ноги и трясущейся походкой иду к двери и запираю её к чёртовой матери, на замок. Будут стучать — не открою. Достали. Не нужна мне помощь, сколько можно повторять? Сам справлюсь. Выуживаю со дна сумки пачку сигарет и, встав рядом с открытым окном, закуриваю. Одна. Две. Три. Я не останавливался до тех пор, пока пачка не опустела. Простонав от досады, заваливаюсь на кровать. Нет, сигареты это не выход. Эффект эйфории не длится долго, сколько бы пачек я не выкурил. Просто я курю не то, нужно что-нибудь… долго действующее. Наркотик? Марихуана или таблетки? Интересно, какой эффект производят наркотические препараты? Недолго думая, беру телефон и вбиваю в поиске волнующий меня запрос. Так, психотропные вещества. Нужно понять, что они из себя представляют и что подойдёт мне. «…при рейтинге зависимости в 2,13, кокаин вызывает настолько сильное привыкание из-за его чрезвычайно короткого периода полу-выведения и способа действия. Кокаин поддерживает устойчивый поток дофамина в мозге, когда человек находится под воздействием, тем самым заставляя мозг прекратить их выработку…» Выражение «Сильное привыкание» встречается в описании любого наркотика, про который я читаю. Но больше всего меня пугает фраза «…возникает потребность в увеличении дозы.» Я и раньше слышал, что наркотики вызывают привыкание и, если честно, относился к этому с опаской. Давал себе слово, что никогда не попробую что-то подобное. Но сейчас у меня дикое желание закинуться чем-нибудь подобным. Нет-нет, плохая идея. Очень плохая. Мои страшные мысли прервала трель телефона в моих руках. Хань. Широко улыбаюсь и напрочь забываю о всяких глупостях. — Хён! — восторженно восклицаю. — Хун-а, зачем так кричишь? Оглушишь, — чувствую, как он улыбается. — Прости! Просто… я рад тебя слышать. — Соскучился? — Да. А… ты хоть немного скучаешь по мне? — Немного? Ты шутишь? — смеётся. — И ты знаешь ответ! — Я хочу слышать его от тебя. — Я с ума без тебя схожу, я не нахожу себе места, если не услышу твой голос, я не могу уснуть, если не узнаю, как твои дела! Да, я скучаю, — тепло разливается в груди, заполняя собой образовавшуюся пустоту. — Спасибо. — Я ответил на твой вопрос, теперь и ты ответь. — Спрашивай, хён. — Только честно, договорились? — я сглотнул. О чём он хочет спросить? Догадался о сигаретах? Страшно, но я соглашаюсь. — Договорились. — Как ты себя чувствуешь? — Ммм, неплохо. Но ты каждый день об этом спрашиваешь. Это так важно сейчас? — Да, это важно! Твоё состояние важно для меня. Но я не закончил вообще-то. — Ладно, какие ещё будут вопросы? — Хорошо питаешься? — Хён! — Отвечай! — Ну, да. Только я всё ещё не понимаю, к чему ты ведёшь. — А к тому! Я видел фото из аэропорта, ты сильно похудел! — Нет же! — Да, и не спорь! Когда я уезжал, при тебе были щёчки и аппетитные бёдра. А сейчас что? Лицо осунулось и джинсы болтаются. — Да нормально я ем! — Я разговаривал с Сухо, — чёрт, надеюсь, он не жаловался Ханю на моё поведение. — И что он сказал? — Он сказал, что ты не завтракаешь с ними. И не обедаешь. Сказал, что не видел, чтобы ты вообще ел. Сэхун, ты обещал хорошо питаться! — Я предпочитаю поспать вместо завтрака, я, знаешь ли, не высыпаюсь, из-за тебя, между прочим. И я ем. — Высыпаться? А спишь ты на крыше, как я слышал? — чёртов Сухо. — Когда ты ешь и что? — Хён, не начинай, пожалуйста. Давай прекратим это! — Нет, мы поговорим сейчас! — хён повышает голос. — Нет, хён! Или мы сменим тему, или я сбрасываю! — кричу в ответ, ибо не выдерживаю. Этот разговор слишком напрягает. — Да пожалуйста! Договорим, когда ты успокоишься, истеричка! — Да пошёл ты, мудак! Не звони мне больше! НИКОГДА МНЕ НЕ ЗВОНИ! — Отлично! Я мудак, а ты истеричка! На пустом месте истерики закатываешь, достал! — Как же ты меня всё время терпел? Бросай меня, если я тебя достал! — не думаю, что говорю, я слишком зол, чтобы обдумывать свои слова. Но потом я об этом пожалею. Если он меня и вправду бросит, я умру. — Псих малолетний! — Катись нахуй! Разговор окончен! — кричу в трубку и пока он не успел ничего ответить, жму на отбой и кидаю телефон куда-то в сторону с явным желанием разбить к чертям. Слышу, как он с глухим звуком падает на что-то мягкое. Идиот! Кретин! Долбаный мудак! Нет, не Хань. Всё выше перечисленное относилось ко мне. Кажется, я окончательно разрушил тот фундамент, на котором держались наши отношения, своим гнилым ртом. Я готов убить себя своими собственными руками. Придушить. Мне нужно покурить! Срочно! Шарю в сумке, выворачиваю наизнанку, но ничего не нахожу! Чёрт, я же последние сегодня пригубил. Схватив бумажник и накинув на себя толстовку, обуваю кеды и бегу на поиски ближайшего супермаркета. Выхожу через чёрный ход и, натянув капюшон, иду сам не знаю куда. Всматриваюсь в яркие вывески и ищу хоть что-то, похожее на магазин. Но без толку. Сколько время-то? Почему всё закрыто? Шарю по карманам в поисках телефона, но вспоминаю, что он остался в номере. Наконец после долгого блуждания нахожу круглосуточный супермаркет и покупаю вредную, но такую нужную сейчас вещь. Беру несколько штук, ибо одной пачки мне надолго не хватит. Выхожу из магазина и сразу достаю одну сигарету. Нашарив в кармане зажигалку, закуриваю и с удовольствием затягиваюсь. Чувствую горечь на языке, но если честно плевать. Мне стало немного легче. Стою, прислонившись к кирпичной стене, и курю одну сигарету за одной. Замечаю пару девчонок, пялящихся на меня и показывающих пальцем. Кажется, меня узнали. Отталкиваюсь от стены и иду в противоположную от них сторону. Они двинулись за мной, а я прибавил шагу. Вот чёрт, кажется я попал. Хоть не фотографируют, и на том спасибо. Срываюсь на бег и скрываюсь за первым поворотом, после резко сворачиваю в какой-то переулок. Иду некоторое время, запоздало понимая, что заблудился. Отлично! Я без телефона, в чужом городе и понятия не имею, где нахожусь. Браво, О Сэхун! Прохожу ещё несколько метров и почти перестаю слышать шум проезжающих машин, и темно как-то стало. Хоть бы один фонарь повесили. Недалеко слышу ритмичные биты, а на моём пути появляются люди. В основном, девушки в откровенных нарядах и парни, одетые по последней моде. Кажется, где-то недалеко клуб. И я был прав. Прохожу буквально десять метров и встаю перед дверью с яркой неоновой вывеской над ней, которая гласит «Sweet cat». Похоже, это один из подпольных американских клубов, в которых творится похоть и разврат, а ещё там много алкоголя и наркотиков, а воздух такой накуренный, словно находишься в тумане. Не люблю такие места. Не хочу оставаться здесь больше ни минуты. Нужно спросить у кого-нибудь, как отсюда добраться до гостиницы. Хочу развернуться, но меня кто-то окликает на английском. — Хэй, парень! Постой, — оборачиваюсь. Ко мне спокойной походкой направляется высокий парень. Одет он стильно, как и все, кого я встречал по пути сюда. Волосы его заплетены в косички, а на шее виднеется тату. Не могу разобрать, что там. — Что Вам нужно? — кое-как выговариваю я, когда он подходит ко мне. — То же я хотел спросить у тебя. Ты же что-то ищешь? Героин, кокс, ЛСД? — Нет, Вы ошиблись. Я просто заблудился. — Я наблюдал за тобой всё время, пока ты разглядывал вывеску. Тебя всего трясло. Ты наркоман и у тебя ломка? Ты за дозой пришёл, верно? — давит парень. — Нет, это от холода наверно. Я никогда не пробовал наркотики. — А хочешь? Выглядишь расстроенным. Дурь знатно поднимает настроение, — этот парень скалится, и мне становится не по себе. — Нет, не нужно, — я только сегодня читал о том, как наркотики действуют на человека, и после этого страшно пробовать что-то подобное. Но соблазн велик. Этот парень обещает хорошее настроение, может стоит рискнуть? — Ты просто не знаешь, как от них бывает хорошо. Попробуй это, — сказав это, он суёт мне в карман толстовки прозрачный пакетик с таблеткой. — А что это? — интересуюсь я. — О, это улётная вещь. Метамфетамин. Эффект закачаешься. Просто попробуй, а понравится, придёшь ещё, я здесь каждый вечер и ночь. Ну, если что, спросишь у местных. Меня, кстати, Джонни зовут, — он протягивает руку для рукопожатия, которую я игнорирую. Вместо этого задаю волнующий меня вопрос. — Скажи, как отсюда добраться до гостиницы «Престиж»? — Ого, ты что, какая-то шишка что ли? — округляет глаза он. — Типо того, — пожимаю плечами. — Это далеко отсюда, на такси доехать будет быстрее. Иди прямо и выйдешь на проезжую часть, там через дорогу можно такси словить. — Спасибо, — разворачиваюсь и собираюсь уйти, как Джонни меня окликает. — Как тебя зовут-то, парень? Моё имя ты знаешь. — Тебе не нужно знать моего имени, я вряд ли сюда ещё приду, — не поворачиваясь к новому знакомому, говорю я и снова начинаю шагать к выходу отсюда. — Как знаешь, но если что, ты знаешь, где меня искать, — вслед мне кричит он. Не отвечаю и, лишь неопределённо махнув рукой, продолжаю идти. Как Джонни и сказал, через дорогу есть таксопарк. Сажусь в первое такси, прошу отвезти меня в гостиницу «Престиж» и машина двигается с места. Когда подъезжаем, прошу высадить меня у чёрного входа. Расплачиваюсь с таксистом и выпрыгиваю из машины, сразу скрываясь за дверью. Когда оказываюсь в номере, вспоминаю про свой телефон. Наверняка Лухан-хён звонил, и не раз. Ищу гаджет взглядом и нахожу на ковре возле стены. Подлетаю к нему, беру в руки, снимаю блокировку и… ничего. Абсолютно ничего. Ни звонков, ни сообщений. Может, он ещё не остыл? Или я действительно его достал, и он решил воспользоваться моим предложением и бросил меня? — Нет! Нет! Нет! — повторяю, словно мантру. — Он не мог. Не мог! Неужели всё кончено? Неужели это конец? Он всегда звонит после ссоры, а сейчас-то что не так? Может, он ждёт, что я позвоню первым? Набираю его номер. Абонент не доступен. Набираю снова и снова. По щекам бегут горячие слёзы, из-за чего перед глазами мутно. Небрежно смахиваю их и продолжаю набирать хёна. Но всё так же слышу мерзкий женский голос, который сообщает, что абонент всё так же не доступен. Психанув, со всей силы швыряю телефон в стену, разбивая его в щепки. Хочется курить. Выуживаю из кармана толстовки начатую пачку и закуриваю, сразу сильно затягиваюсь. Едкий дым обжигает горло, и я начинаю сильно кашлять. Откашливаюсь и снова затягиваюсь, выдыхая дым в открытое окно. Но всё не то, нет той лёгкости, которая нужна мне. Снова пустота и боль в сердце. Неожиданно вспоминаю про подарок нового знакомого. Достаю из кармана пакетик с зелёной таблеткой и рассматриваю её. От одного раза ведь ничего не будет? Одна таблетка гарантирует поднятие настроения, но есть ли гарантия, что после одной я не захочу ещё? Гарантии нет, но соблазн велик. Дрожащими руками достаю из прозрачного пакетика таблетку. Долго решаюсь, но в итоге она оказывается у меня на языке. А после чувство лёгкости и заполненности. Пустота в груди уже не ощущается так ярко. Невероятно легко и хорошо. С лёгкостью приходит и счастье. Заваливаюсь прямо на ковёр у окна и мутным взглядом рассматриваю потолок. Вижу яркие, пёстрые цвета и в центре всего этого появляется лицо Лухана. Нежная улыбка, искрящиеся глаза. Тяну руку, чтобы коснуться, но не могу дотянуться. Слишком далеко. Я могу только смотреть, я и этому рад. Когда сон окутывает меня, я вижу, как мы с Лу-хёном стоим на песке, на берегу океана. Он обнимает меня со спины, окутывает своим теплом, спасая от порывов ветра. Мы вместе, и мы счастливы. И я не хотел бы никогда просыпаться.