***
До дома мы доезжаем на такси. Как только мы заходим в квартиру, я отправляю хёна в душ смывать больничный запах. — Я приготовлю поесть! — кричу ему вслед. Как только дверь за хёном закрывается, я пулей лечу в спальню, на ходу снимая с себя одежду. Так же быстро натягиваю домашние штаны с футболкой и бегу на кухню. Достаю всё, что есть в холодильнике, и думаю, что из этого можно приготовить. Увы, за эти пару месяцев, что я жил в квартире один, я так и не научился готовить. Хотя, успехи всё же есть. Яичницу я теперь готовлю на отлично! Да и бульоны для хёна вроде съедобные были. — Так, что тут у нас? Яйца, зелёный лук, помидоры, огурцы, кетчуп, майонез, брокколи. Что можно из этого приготовить, чтобы не отравить хёна? — рассуждал я вслух. Решаю не рисковать, и обращаюсь за помощью к гуглу. Гугл сообщает, что овощной омлет пройдёт лучше всего. Мне кажется, это идеальный вариант. Нарезаю на разделочной доске лук с помидорами и высыпаю в отдельную миску. Туда же разбиваю четыре яйца и, добавив немного соли, перемешиваю. Взгляд падает на оставшиеся ингредиенты и я решаю, что ничего страшного не случится, если я добавлю немного брокколи и огурцов. В процессе готовки половина ингредиентов попадает мне в рот. Ставлю сковороду на плиту и, дождавшись, когда масло в ней нагреется, выливаю в неё получившуюся субстанцию, которая, если честно, выглядит отвратительно. Надеюсь, хоть съедобно. Пока наш обед томится на медленном газу под крышкой, я прибираю за собой и готовлю тарелки и столовые приборы. Через пять минут приподнимаю крышку и мне в нос ударяет приятный запах еды, и у меня в животе урчит, напоминая о том, что с самого утра я и кусочка не съел. Вижу, что омлет уже готов. В этот же момент слышу, как открывается дверь в ванную. Оборачиваюсь и вижу хёна, который заходит в кухню. На бёдрах висит полотенце, и ещё одно он держит в руках, на ходу вытирая мокрые волосы. Закончив, он вешает его на спинку стула. — Вкусно пахнет. — Спасибо. Хён подходит ко мне и кладёт руки на мои бёдра, притягивая меня к себе. Я не сопротивляюсь и кладу руки на его обнажённые плечи, чувствуя под пальцами горячую кожу. Смотрю в его глаза-искорки с улыбкой и тянусь за поцелуем, прикрываю глаза, легко прикасаясь губами к губам хёна, ожидая от него дальнейших действий. И меня целуют в ответ. Нет страсти и возбуждения, только сердце в груди трепещет от нежности, которую он мне дарит через поцелуй. И мне не хватало этого. Он легко касается моих губ своими, водит по ним языком, не проникая в мой рот. Рука с бедра перемещается на мою поясницу и меня придвигают ближе к горячему телу, чей жар я чувствую даже через ткань футболки. Понимаю, что, если мы сейчас не остановимся, всё может закончиться тем, что меня разложат прямо на полу кухни. Мягко высвобождаюсь из жарких объятий. — Иди одевайся и к столу! Буду тебя кормить. — Ладно, — соглашается хён и, поцеловав меня в лоб, уходит с кухни. Я тем временем раскладываю еду по тарелкам, ставлю на стол два стакана и графин с соком, пару закусок и кетчуп с майонезом, которые я так и не убрал в холодильник, решив, что и они пригодятся. Хён не заставил себя ждать и вошёл в кухню как раз тогда, когда я положил в подставку салфетки. Когда взгляд хёна падает на нечто зелёное на тарелке, на его лице появляется ужас, но он ничего не говорит и садится за стол. Я сажусь напротив него. — Эм, приятного аппетита, что ли, — неуверенно смотря на своё блюдо, говорю я. — Приятного, — говорит хён и берёт в руки вилку, захватывает кусочек омлета и рассматривает, не решаясь съесть. Хотя, от омлета там одно лишь название. — Это съедобно, — говорю я. — Наверно, — опускаю взгляд в тарелку. — Я верю, что съедобно. Просто мне интересно, что ты туда положил? — Ну… Я в магазин толком не ходил, поэтому приготовил из того, что было под рукой. Там всякое… Разное… — Пахнет вкусно, — говорит он и кладёт в рот кусочек омлета. Медленно прожёвывает, смакуя вкус, и съедает. Внимательно слежу за его реакцией и отшатываюсь, когда он поднимает на меня взгляд. — Как у тебя получилось так… Вкусно? — произносит хён и налетает на омлет. — Очень вкусно, Сэ! А ты почему не ешь? — Я... Ты серьёзно? Правда вкусно? Хён не может ничего сказать, так как уплетает блюдо за обе щёки, поэтому свободной рукой показывает большой палец. Пробую своё творение. Странно, но это действительно вкусно, а главное — съедобно. Хён съедает всё до последнего кусочка и откидывается на спинку стула. — Не знаю, что ты туда положил, но это чертовски вкусно, Хун-а! — Ничего особенного. Стандартные ингредиенты для омлета, немного отсебятины в виде брокколи и огурцов, и частичка любви! — с гордым видом говорю я. Хён посмеивается в кулак, а в слух говорит: — Необычное сочетание, но вышло неплохо! Ты лучший, малыш. Спасибо за еду! — хён тянется ко мне через весь стол и, взяв мою руку в свою, мягко прикасается губами к тыльной стороне ладони. Жар приливает к лицу, а на сердце так тепло от того, что любимый хвалит мою готовку. Хотя он и раньше её хвалил, хоть та еда и была редкостной гадостью. Скорее всего, тогда он это делал, чтобы не обидеть меня, но сейчас он, кажется, говорит правду, потому что мне тоже кажется вкусным это месиво из овощей. В конец смутившись, вырываю свою руку из руки хёна. — Да ладно тебе, это всего лишь обед. — Может быть, но это приготовил ты, поэтому для меня это самая вкусная еда! Боже, мой мальчик научился готовить! Надеюсь, я скоро привыкну к этому. Ты же будешь готовить для меня? — Эм, да, конечно буду. — Спасибо! — хён встаёт с насиженного места и подходит ко мне, целуя в макушку. — Иди отдыхай, я помою посуду. — Я помогу, хён. — Не нужно, иди, я приду минут через десять. — Хорошо. Зайдя в комнату, первым делом решаю сменить постельное бельё, ведь я не менял его с того дня, как приехал в квартиру. Тогда рука не поднималась, ведь вся постель была пропитана запахом Лухана и его одеколона, а мне этот запах был необходим, как воздух. Теперь же хён рядом, и я могу вдыхать запах его тела, когда пожелаю. Чёрный комплект постельного белья летит на пол, и ему на замену приходит свежее бельё цвета кофе с молоком, испещрённое чёрными витиеватыми линиями. Застелив им большую двухместную кровать, я открываю окно, чтобы проветрить комнату, и в лицо тут же ударяет лёгкий весенний ветер; отхожу от окна и подхожу к кровати, падая на мягкий матрас и раскинув руки. Сейчас я чувствую себя лучше всего. Полностью расслабляюсь и прикрываю глаза. Не замечаю, как начинаю засыпать. Не прошло, наверное, и пяти минут, как я снова открываю глаза, проснувшись из-за копошения со стороны окна. Хён вернулся в комнату и закрыл окно. Замечает, что я проснулся, и направляется к кровати, ложась рядом и притягивая меня к себе. Одну руку он кладёт на мою спину, а пальцы другой вплетает в мои волосы, массируя кожу головы. Закидываю на талию хёна руки и утыкаюсь носом ему в грудь, вдыхая запах его тела. Как же хорошо. — Почему окно не закрыл? Заболеешь же. — Задремал и забыл, — сонно отвечаю я и, приподняв голову, целую Ханя куда-то в подбородок. — Не ругайся, — с губ срывается смешок. — Ладно, не буду. Спи, сладкий, — получаю поцелуй в висок и, почувствовав себя в полной защите в надёжных объятиях хёна, засыпаю крепким сном.***
Когда я открываю глаза, в комнате уже довольно темно. Последние лучи солнца, которые почти скрылись за горизонтом, оставляют после себя яркий рыжий цвет, который рассеялся по всей комнате. Лениво откидываю одеяло, которым был укрыт, и сажусь на кровати, свесив ноги. Голова тяжёлая и трещит, как обычно бывает, когда долго спишь днём, поэтому я не спешу отрывать попу от мягкой поверхности. Отгоняю остатки сна и вспоминаю, что засыпал в обнимку с хёном. Но сейчас-то он куда делся? Просидев на кровати минуты две, я поднимаюсь на ноги и нетвёрдой походкой бреду к двери. В квартире стоит тишина, но свет включён и в коридоре, и в гостиной. Направляюсь прямо в гостиную, надеясь найти хёна там. Подхожу к арке, ведущей в гостиную, да так и замираю. Хён, как я и думал, был там. Он сидел на одноместном диване боком ко мне. Его лицо было напряжено, а взгляд так и метал молнии. Причиной тому были люди, которые сидели напротив него. Люди, которых я меньше всего ожидал увидеть в этой стране и в этой квартире. — Мама? Папа? Что вы здесь делаете? Все трое оборачиваются на меня, и я пару секунд смотрю то на родителей, то на Лу-хёна, и в итоге задерживаю взгляд на лице хёна, на губе которого красуется кровавая рана, а на скуле наливается синяк. — Что здесь, чёрт возьми, происходит?