Счастье наяву

Pov. Лухан Будильник противно пищит над ухом, оповещая о том, что уже восемь часов утра и кому-то пора на работу. Первое время решаю не обращать внимание, но трель продолжается уже довольно долго, от чего я почти пришёл в себя. Не открывая глаз, тянусь к тумбочке, на которой стоит этот мерзкий будильник и, наконец, отключаю его. — Сэхун-а, вставай, — так же не открывая глаз, говорю я. — Сэхун-а, — тяну я и, наконец, открываю глаза. Не обнаружив рядом с собой Сэ, я удивляюсь. Странно, ещё так рано, а он уже на ногах, да ещё и проснулся раньше меня. Отправляюсь на поиски любимого, не потрудившись надеть хотя бы боксёры. Нахожу его на кухне. Он стоит у плиты, ко мне спиной, и что-то помешивает в кастрюльке. На нём надета моя свободная футболка, которая достаёт ему до середины бедра, прикрывая все прелести. И, чёрт возьми, я уверен на все сто, что кроме этой футболки вещей на нём больше нет. Стараясь не выдать себя, медленно подхожу к нему со спины. — Доброе утро, любимый, — шепчу ему на ухо и обнимаю за талию. — Боже, напугал! — Сэ вскрикивает и вздрагивает всем телом, а ложка, которой он мешал, как оказалось, овсянку, упала в кастрюлю. — Вот что ты наделал, хён! — цыкает он и хватается за торчащий кончик ложки, вытаскивая, но снова вскрикивает и роняет ложку уже на плиту, потому что она оказывается горячей. — Доброе утро, блин! — ворчит он, выбирается из моих объятий и суёт обожжённые пальчики под струю ледяной воды. — Прости, — снова обнимаю его со спины и целую сначала щёчку, потом шею, отодвигаю ворот широкой футболки и, наконец, целую острое плечо, слегка прикусывая. Прижимаюсь к нему всем телом, упираясь своим возбуждением между его ягодиц. — Ты чего это без одежды на кухню пришёл? На что надеешься? — он пытается вырваться, но я обвиваю руки на его талии и не даю сдвинуться с места. — На этой кухне мы ещё не занимались сексом. — Хён, у меня каша подгорает, отпусти, — поворачиваюсь к плите и выключаю конфорку. — Уже ничего не горит, — провожу носом у него за ухом, вдыхая естественный аромат его тела. Сэхун пахнет молоком с мёдом и цветами. Это не запах геля для душа или туалетной воды, мой малыш действительно так пахнет. И сводит меня с ума! — Хватит меня нюхать, — смеётся он. — Не могу. Ты охуенно пахнешь, малыш! — Чёртов фетишист, — беззлобно говорит Сэ и расслабляется в моих объятиях, откидывает голову мне на плечо, открывая мне доступ к шее. Я уже не сдерживаюсь и пробую его кожу на вкус. Такой же сладкий. Опускаю руки на его ягодицы и сжимаю упругие половинки через ткань длинной домашней футболки. Сэ шипит, и я сразу ослабляю хватку. — На тебе же нет белья, я прав, малыш? — Да, — выдыхает он. — Проказник, — запускаю руки под тонкую ткань, наконец касаясь нежной кожи. Осторожно, почти невесомо провожу ладонями по упругим половинками, боясь причинить дискомфорт. Сэ тяжело дышит и опирается руками о края раковины, выпячивая попку. Задираю футболку выше и вижу результат своих трудов. Сейчас ягодички были розоватого оттенка, местами с тёмными пятнами, напоминающими отпечатки от пальцев. И я совру, если скажу, что мне не нравится то, что я вижу! Я знаю, что до меня к Сэхуну никто не прикасался так, как это делаю я. Знаю, что был у него первым. И знаю, что так будет всегда. А эти следы, которые оставил я, лишний раз доказывают, что он мой. То, что ночью он позволил мне сделать это с собой, говорит о его доверии. Он знал, что я не перейду границы дозволенного, и поэтому доверился мне, отдал своё тело на растерзание. Для меня это многое значит. Меня переполняют чувства и безграничная нежность к этому ребёнку. Переворачиваю Сэ к себе и, взяв его лицо в ладони, нежно целую, как будто говоря через этот поцелуй о своих чувствах к этому созданию. Чувствую его тёплые руки на своей обнажённой спине и слетаю с катушек. Целую слишком по-собственнически. Если минуту назад я говорил через поцелуй «Я люблю тебя», то сейчас это было «Ты мой!». Подхватываю лёгкого, как пушинку, Сэ на руки и переношу к обеденному столу. Укладываю его животом на деревянную поверхность, раздвигаю его стройные ножки и задираю мешающую вещь. — Мне сходить за смазкой? — Давай так, я ещё влажный после этой ночи. — Ладно, — касаюсь пальцами влажного входа и проникаю сразу двумя. — Хён, войди уже! Я не девочка, потерплю! На секунду останавливаюсь. После сразу вынимаю пальцы из узкого входа и приставляю к нему головку своего сочащегося естественной смазкой члена. Сначала проникает головка, от чего Сэ шипит и скребётся ногтями о поверхность стола. Наклоняюсь к нему и целую загривок, успокаивая. После медленно, сантиметр за сантиметром, я вхожу в него на всю длину и замираю. Мой мальчик тяжело дышит, на спине и шее выступили капельки пота, а пальцы до побелевших костяшек сжимают край стола. Успокаивающе глажу его спину одной рукой, а вторую опускаю на его опавший член, начиная дрочить его, возвращая к жизни. Когда его плоть начинает твердеть в моих руках, я делаю первое движение. С губ Сэ срывается полустон-полувсхлип, но он полностью расслаблен, что позволяет мне сделать ещё один толчок. Потом ещё один, и ещё, и так до тех пор, пока Сэ не начинает стонать от удовольствия, и я вместе с ним. Это какое-то безумие. Вся кухня была заполнена запахом секса, а от её стен отражались наши стоны, от чего они казались ещё громче, и звуки шлепков моих бёдер о его ягодицы. В кухне итак было достаточно душно из-за того, что Сэ с утра пораньше устроил тут парилку, так ещё и в добавок ко всему воздух поджигал жар от наших возбуждённых тел. Мокрые от пота, руки Сэ постоянно соскальзывали с гладкой поверхности стола, не давая ему удерживать равновесие. В итоге он просто лёг на стол, повернув лицо набок, продолжая громко стонать, выкрикивая моё имя каждый раз, когда я проезжался головкой по чувствительной точке. Почувствовав приближение разрядки, я тяну Сэхуна на себя, прижимая спиной к своей груди, и запускаю язык ему в рот, продолжая резко двигаться в нём и дрочить ему в такт своим толчкам. Спустя какое-то время тело подо мной крупно задрожало, и я ощутил на руке горячее семя Сэ. Я продолжал двигаться в его обмякшем теле, но вскоре тоже не выдержал и вышел из него, изливаясь на его поясницу. Наваливаюсь на Сэ сверху, переводя дыхание. Он что-то невнятно хрипит, наверняка ругая меня за то, что придавил его к столу своей тушей. Наконец найдя силы подняться, встаю с него, позволяя ему вдохнуть полной грудью. Он так и лежит животом на столе и тяжело дышит, но на его губах расцветает блаженная улыбка, заставляющая им залюбоваться. — Хён, — зовёт Сэ. — Что, дорогой? — Отнеси меня в душ, — говорит он и дует губки. Я смеюсь с его детской выходки и, легко подхватив на руки, несу в направлении ванной комнаты. После душа мы с Сэ завтракаем овсянкой, а после вместе моем посуду и идём собираться на выход. На сборы у нас остаётся не так уж и много времени. Я не заморачиваюсь и натягиваю первые попавшиеся спортивные штаны и футболку. Не на переговоры собрался. — Хён, я возьму что-нибудь из твоей одежды? — спрашивает Сэ, стоя у кровати и теребя край футболки. — Зачем спрашиваешь? Бери конечно, — недоумеваю я. — Спасибо, — он достаёт из шкафа такие же штаны, что и на мне, и обычную футболку. Когда он уже стоит одетый, я понимаю, что не могу выпустить его на улицу, а уж тем более привести на работу, в ТАКОМ виде. Мои штаны ему малы. Малы именно в том месте, на которое бы мне не хотелось, чтобы смотрел кто-то, помимо меня. Не позволю! На это великолепие могу смотреть только я! С возрастом фигура Сэхуна начала меняться, и меняться в лучшую сторону. Когда я его только встретил, ему было всего шестнадцать и, в силу своего возраста, он был худощавым, даже ущипнуть было не за что, но к восемнадцати годам его тело стало меняться. Исчезла эта худощавость и подростковая угловатость, а его фигура стала больше походить на женскую. Узкие плечи, тоненькая талия, плоский живот, стройные красивые ноги и широкие бёдра с упругой задницей, которые и стали причиной того, почему я не хочу выпускать его из дома. А эти штаны, так нагло облепившие все эти прелести, я готов был прямо сейчас снять с него и разрезать на маленькие лоскуточки! — Ты не можешь пойти в этом! — не своим голосом говорю я. — М? А что не так? — он осматривает себя в зеркале с ног до головы и переводит недоумённый взгляд на меня. Подлетаю к нему в два шага и кладу ладони на округлые ягодицы. С губ Сэ слетает тихое «Ой», когда я сжимаю упругие половинки. — Это МОЁ, и я не хочу, чтобы кто-то кроме меня видел их! — И что делать? Все твои штаны мне в облипку. Я же не виноват в том, что у тебя такой тощий зад, Хён! — Просто у кого-то слишком большая задница! — ох, зря я это сказал. — Ты назвал меня толстым?! — на уровне ультразвука кричит Сэ. — Н-нет, Сэхунни! Я не это имел ввиду! — жалобно лепечу я. — Ты назвал меня толстым! — Да нет же! Нет! Ты не толстый, просто твоя попа, правда, большая! — он грозно зыркает на меня из-под чёлки и я сразу начинаю оправдываться. — Не то что бы мне это не нравилось. Наоборот, я в восторге от твоей фигуры! Но меня совершенно не устраивает то, что на тебя будет пялиться кто-то кроме меня. Сегодня же поедем и купим тебе брюк под твои ягодицы! Я с ума сойду, если ты будешь щеголять в этих чёртовых штанах. На тебя же все пялиться будут! — смотрит на меня, как на сумасшедшего, а в следующую секунду смеётся. Громко и заливисто. Но мне не до смеха. — Всё, ты остаёшься дома! — Опять? Хён, не поступай так со мной! — У меня нет другого выхода. — Ты на меня ещё паранджу надень и заставь лицо закрывать. Чёртов собственник! — обиженно бросает Сэ и, пнув меня под коленкой, заваливается на кровать попой кверху. — Сэ? — зову я, а в ответ тишина. — Сээээ? Ты обиделся что ли? — Нет, — из-за подушки, в которую он уткнулся лицом, его голос звучит приглушённо, но в нём угадываются недовольные нотки. — Хунни, — сажусь на край кровати и дотрагиваюсь до его плеча, но он тут же вскакивает и начинает лупить меня подушками. Когда «снаряды» заканчиваются, в ход идут руки и ноги. Пытаюсь усмирить его, но только получаю кулаком в нос, а потом в ухо и ногой в живот. — Малыш, прекрати меня дубасить! Ай, больно, — вскрикиваю я, когда он заряжает мне пяткой под рёбра. — Уйди, противный! Видеть тебя не хочу! Сижу тут, как принцесса в замке, думаешь, мне так весело тут в одиночестве? Ты ещё охрану здесь поставь, чтоб следила за каждым моим действием и тебе докладывала! Эгоист и собственник! — кричит он, и, когда в очередной раз собирается пнуть меня, я перехватываю его ногу и тяну сопротивляющегося Сэ на себя, в следующую секунду обнимая так крепко, что кажется, у него кости хрустят. Странно, но это каким-то образом действует на него успокаивающе. Он расслабляется и больше не пытается меня ударить. Ослабляю объятия и поднимаю голову Сэ за подбородок. Первые слезинки скатываются по его щекам, а у меня сердце сжимается. Снова. Снова я заставил его плакать. — Сэ, прекрати плакать, — большими пальцами вытираю не прекращающие скатываться дорожки слёз. — Ты поедешь со мной, только не плачь больше. — Правда? — он громко шмыгает носом. — Да. Пойдём со мной, — поднимаюсь с кровати и зову Сэ за собой. Подходим к шкафу, и я вынимаю оттуда тонкую чёрную кофту на молнии и завязываю на бёдрах Сэ. — Пока походишь так, и не снимай! Сегодня же купим штаны, которые не будут так обтягивать твои булки. — Не нужно! Сегодня-завтра должна дойти посылка с моими вещами. — Хорошо, но пока они не пришли, ты ходишь так! Уяснил? — я пригрозил ему пальцем, а он, клацнув рядом с ним зубами, рассмеялся и вышел из комнаты. — Йаа! О Сэхун! Ты не ответил! — выхожу за ним в прихожую. Сэ уже обутый и сидит на полу, завязывая шнурки кроссовок. — Ты, блин, долго? — недовольно говорит он. — Сейчас, только кроссовки надену и рюкзак соберу, и можем выдвигаться. Всё время, пока мы спускаемся на лифте, я посматриваю на Сэ, точнее на одну определённую часть его тела, чтобы убедиться, что ничего не выделяется. — Ты сейчас в моей попе дырку прожжёшь. — Что? — спрашиваю я, не отрывая взгляд от пятой точки Сэ, скрытой под тонкой тканью кофты. — Прекрати пялиться! — Всё, больше не смотрю, — кидаю последний взгляд на попку Сэ и перевожу взгляд на его лицо. Ослепительно улыбаюсь и притягиваю его к себе, закидывая руку ему на плечо. Он, в свою очередь, обнимает меня за талию. Когда лифт останавливается на подземной парковке, мы так же, не размыкая объятий, идём к машине и отстраняемся друг от друга только тогда, когда садимся в машину. Но уже в салоне я беру его за руку, переплетая наши пальцы. Всю дорогу я стараюсь ехать аккуратно, на небольшой скорости, ведь в этой машине, рядом со мной, сидит самый дорогой для меня человек. И если с ним что-нибудь случится, я себе этого не прощу. Краем глаза замечаю, как Сэ, развалившись на сидении, смотрит на меня. — Хён такой красивый, — говорит он. — Ты красивее, Хун-а, — отвечаю я. — Самый красивый! — лицо Сэ покрывается румянцем и он поспешно отворачивается, чтобы я этого не увидел, но поздно. — Дурак, который любит меня смущать! — бурчит он. — Дурак, который любит тебя. На несколько секунд повисает тишина, и слышно лишь звук мотора. Но внезапно Сэ поворачивается и, придвинувшись ко мне, звонко целует в щёку и сразу отворачивается обратно к окну, типо он не при чём. Улыбаюсь его детскому поведению и заворачиваю на парковку компании. Пока мы поднимаемся на лифте, я успеваю раз шесть поправить кофту на бёдрах Сэ, чтобы убедиться, что она скрывает все прелести. Когда я хочу поправить её в седьмой раз, Сэ пихает меня локтём в бок, показывая всем своим видом, как я его достал. Когда створки лифта разъезжаются, мы с Сэ выходим на нужном этаже и идём в направлении танцевальной студии. Только подойдя к двери, я слышу, как там шумно, и улыбаюсь. Я скучал по этому. — Пойдём, — Сэ сомневается, но я беру его за руку и, открыв дверь в студию, тяну его за собой. В помещении на пару секунд повисает тишина, а после оно наполняется гулом порядка десяти голосов. Все присутствующие подходят ко мне, говоря слова приветствия. Я отвечаю всем рукопожатиями. Когда ребята успокаиваются, я оборачиваюсь на Сэхуна, который всё это время прятался у меня за спиной. Все заинтересованно посмотрели на него и, когда до них дошло, кто перед ними стоит, помещение снова наполнилось громкими голосами. Каждый подходил к нему, протягивая руку для рукопожатия, но Сэ лишь сильнее прятался за моей спиной. Я бы тоже спрятался, если бы на меня налетела толпа незнакомых парней, говорящих на непонятном языке, да ещё и пытающихся схватить за руку. — Эй, орлы! — переходя на китайский, громко рычу я, точно лев, защищающий свою семью. — А ну отступили на два шага назад, — все, как по команде, сделали два шага назад, становясь в идеально ровную шеренгу. — Напугали мне ребёнка! Ты как, малыш? — снова переходя на корейский, спрашиваю я. — Сильно испугался? Хочешь, я дам им наказание? Сто отжиманий… Нет, двести! — Не нужно, хён. Я не испугался, просто не ожидал, что они так дружелюбны, — мой мальчик улыбается. — На этот раз я вас прощаю! Скажите спасибо Сэ, он вас спас, — вся шеренга синхронно выкрикнула громкое «спасибо» и поклонилась моему мальчику, от чего он отошёл на шаг назад. — Сэхунни, не бойся этих диких людей. Подойди, — протягиваю ему руку, за которую он незамедлительно цепляется. Со стороны слышится возглас одобрения, а кто-то из парней даже пищит аки девочка-фанатка. — Знакомься, Сэ, это моя команда! — я представил каждого по очереди. — Ну, а Сэ, думаю, все знают, поэтому не вижу смысла дальше продолжать знакомство! Живо репетировать! — командую я. — Совсем обленились. — Есть, Босс! — хором отвечают они. Даю каждому из них по подзатыльнику, отчасти для того, чтобы показать Сэ, какой я крутой Босс. Подхожу к своему мальчику и, отойдя с ним в сторону, говорю: — Не хочешь, пока мы тренируемся, посидеть в комнате отдыха? Там все удобства: мягкий диван, мини холодильник с напитками и едой, и компьютер, если совсем заскучаешь. — Хён, я хочу здесь посидеть, можно? — Тебе можно всё, Хун-а. Я просто предложил, потому что мы будем здесь допоздна, тебе может наскучить или ты можешь проголодаться. Если что, комната отдыха на этом же этаже, прямо по коридору, железная дверь, ключ в моём рюкзаке, — подмигиваю ему и тянусь за поцелуем, но Сэ уворачивается и мои губы касаются лишь его щеки. — Ты дурак, хён? Люди же смотрят! — Да где смотрят-то? — обвожу взглядом зал и понимаю, что Сэ прав, все и вправду пялятся на нас. — Да и пусть смотрят! — Мне неловко… — Прости, я об этом не подумал. — Иди уже тренируйся и не отвлекайся на меня, я найду, чем себя занять. Не хочу мешать твоей работе. — Эй, ты мне не мешаешь! — Вали уже! — Ладно, не злись, Хунни, — говорю я и всё-таки краду у него один поцелуй. Так проходит три часа. Мы тренируемся на протяжении всего этого времени, делая короткие перерывы для того, чтобы перекусить. Во время репетиции я частенько ловлю на себе восхищённые взгляды Сэ, от чего я прилагаю вдвое больше усилий, чтобы не ударить в грязь лицом перед ним. В течение этих трёх часов к моему Сэ подошли, наверное, уже все члены моей команды, даже стилисты и звукачи пришли, а их ни много ни мало человек сорок. Я вниматено следил за их действиями, и особенно за их загребущими ручонками. Не дай Бог кто-нибудь из них коснётся моего сокровища, руки с корнем вырву и им же в задницу вставлю! Но пока всё обходится без кровопролития. Также приходил Лао Гао, и, увидев его, Сэхун сразу подошёл обниматься. Я не ревную, ведь знаю, как Сэ относится к моему лучшему другу. Он рассказывал, что пока я был в коме, Лао Гао помогал ему во всём, поэтому они очень сдружились. Лао даже познакомил Сэ со своей женой и дочкой, а это означает, что он считает его кем-то близким. Но зато меня сильно напрягало то, что ребята из команды были очень заинтересованы им. И это понятно, Сэхун один из самых популярных парней в Китае. Многие девушки подходят к нему и пытаются завести разговор с помощью фраз на ломаном корейском, а Сэ пытается говорить на китайском, чем вызывает у них удивление, граничащее с восхищением. И мне очень и очень не нравится то, как они смотрят на МОЕГО Сэхуна! Ему, судя по всему, весело в их компании. Они о чём-то разговаривают, а Сэ всё время улыбается и смеётся. — Хватит прохлаждаться! — рычу я, от чего все, включая Сэ, вздрагивают. Посылаю ему извиняющийся взгляд. Девушки- стилисты поспешно скрываются за дверью комнаты практики. — Не уйдёте отсюда, пока с вас пот водопадом стекать не начнёт! — говорю я танцорам. Следующие четыре часа я гонял их в хвост и в гриву, не давая время на отдых. И вот, я добился своего. Все до единого, они валялись, кто на полу, кто на диванах без сил, и приводили дыхание в порядок. Мы отрепетировали все песни из концертной программы, а после прогнали всё ещё пару раз. — Хорошо поработали, на сегодня закончим. Все свободны! Когда последний человек выходит из комнаты практики, мы с Сэ остаёмся наедине. Наконец, я могу спокойно к нему прикоснуться. Подойдя ближе, сразу заключаю его в объятия, зарываясь носом ему в макушку и вдыхая запах моего малыша. — От тебя пахнет потом, — смеётся он мне в грудь. — А ещё я весь мокрый, но давай постоим так немного. — К чему такие мучения? — Ты о чём? — Ты так загонял своих танцоров, что они с ног валились. — Скоро начинаются мои сольные концерты, поэтому нужно отработать каждое движение. — А можно мне прийти на твой концерт? — Можно, тебе всё можно. И впредь, я хочу, чтобы ты присутствовал на каждом моём концерте! — Хочешь, значит так и будет. — Вот и хорошо. Пойдём домой? — Да. Уже когда мы сидим в машине, я вспоминаю, что хотел спросить Сэ, о чём он разговаривал со стилистами. — Ни о чём, мы друг друга толком и не поняли. Я не понимал их корейский, а они мой китайский. Как-то так. — Никто к тебе не приставал? — Хёёён, — возмущённо тянет Сэ. — Да я просто спросил. — Нет, ко мне не приставали. Твои друзья очень милые и хорошо меня приняли. Правда, я мало что понимал, но в основном они говорили о том, что рады, наконец, со мной познакомиться. Ты обо мне так часто упоминал? — интересуется Сэ, а его глаза искрятся любопытством. — Чаще, чем ты можешь себе представить. Но теперь я жалею об этом. — Почему? — в голосе проскальзывает обида. — Дело не в тебе, — сразу говорю я, предвидя его реакцию. — Просто, они все так на тебя смотрели! Я с ума схожу, когда на тебя кто-то пялится! — Пусть пялятся. Я всё равно вижу только тебя, — мой мальчик смотрит на меня влюблённым взглядом, а я, не удержавшись, глажу нежную кожу на его щеке. — Я счастлив. Мы не доезжаем пары кварталов, когда Сэ засыпает. Останавливаю машину на парковке и легко трясу его за плечо. Он моментально открывает глаза. — Уже приехали? — потягиваясь и зевая, спрашивает Сэ. — Да, пошли. После недолгого сна он становится активнее и даже сам ко мне лезет. То прижмётся со спины, пока мы едем в лифте, то за ухом лизнёт. Не могу сказать, что мне это не нравится, наоборот, я рад, что он сам решил проявить инициативу. — Иди в душ первый, хён, — говорит Сэ, когда мы заходим в квартиру. — А ты разве не хочешь пойти со мной? — обнимая со спины, целую его шею. — Неа, я позже пойду. — Ну как знаешь, но моё предложение всё ещё в силе, — подмигиваю ему и иду в ванную. Там снимаю с себя пропахшую потом одежду и складываю на стиральную машину, чтобы позже постирать. — Хун-а! Если есть что постирать, неси сюда, я позже поставлю стирку. И чистых вещей мне принеси, пожалуйста! — Сейчас! Через пару минут, когда я стою под тёплыми струями, дверь в ванную открывается и заходит Сэ с парой грязной одежды и стопкой чистой. — Положи на машинку. — Ага. — Точно не хочешь присоединиться? — выглянув из-за шторки, спрашиваю я. — Боже, ты невыносим! — говорит Сэ и хлопает дверью. — Да что я сказал? — спрашиваю у непонятно кого. Поплескавшись минут двадцать, я выхожу из ванны и, вытеревшись насухо, надеваю свежую одежду. — О, точно. Пока не забыл, поставлю стирку. Принимаюсь закидывать в машинку одежду, перед этим проверив карманы на наличие каких-нибудь мелких вещей наподобие наушников. В руки попадается толстовка Сэ. Помню, как он случайно постирал джинсы, в кармане которых лежали наушники, а потом ныл, что это были его любимые. Ощупываю каждый карман и натыкаюсь на что-то мягкое, и это явно не наушники. Я не знаю, что думать, когда достаю из кармана толстовки моего Сэ начатую пачку сигарет. Это точно одежда моего мальчика? Недоумение сменяется гневом и, сжав пачку в кулаке, направляюсь за Сэхуном. Застаю его в гостиной за просмотром какой-то развлекательной передачи. Он меня сразу замечает и поднимается с дивана. — О, ты быст… Хён? — он замолкает, когда видит меня, пышущего гневом, прямо перед собой. В данный момент мной движет гнев, поэтому я довольно сильно бью Сэхуна ладонью по губам, от чего он снова падает на диван. Его взгляд полон непонимания, а в уголках глаз скапливаются слёзы. Пухлые губы моментально окрашиваются красным, когда из маленьких лопнувших ранок вытекает алая кровь. Хватаю его за тонкое запястье, сильно сжимая, и тащу сопротивляющегося парня в спальню. — Хён, что ты делаешь? Мне больно! Пожалуйста, отпусти! — захлёбываясь в слезах, кричит он. — Заткнись, сука! Просто заткнись, пока я тебя до смерти ногами не забил, — не своим голосом прошипел я и швырнул Сэ на пол спальни. Он падает набок, больно ударяясь. Он смотрел на меня глазами, в которых легко читался испуг, и с каждым моим шагом в его сторону отползал назад, как будто я какой-нибудь хищник. В конце концов, он упирается спиной в край кровати, а я останавливаюсь в двух шагах от него. — Ч-что п-произ-зошло? П-почему… Х-хён? За что? — он кричал так громко, как мог своим дрожащим голосом. Он будто пытался отпугнуть меня. Слёзы душили его и мешали говорить. Делаю ещё два шага вперёд и сажусь на корточки перед сжавшимся Сэ. Он опускает взгляд на свои колени, но я поднимаю его лицо за подбородок, сильно сжимая, заставляя смотреть на себя. — Что это? — трясу пачкой прямо у него перед носом. Его глаза расширяются. — Что с тобой произошло, Сэ? Почему я нахожу у тебя такие вещи?! — Это… Хён, я объясню! — Уж постарайся! Я тебя слушаю. Но советую говорить мне только правду! — Это… Хён, я уже давно бросил, — голос дрожит. — Когда это началось и сколько продолжалось? — Когда ты сказал, что уезжаешь… Я был разбит, я даже жить не хотел, тогда-то я и начал курить. Это хоть как-то помогало мне справиться с болью. Что мне ещё было делать? — отчаянно кричал он. Стало ясно, что он пытается защититься, поэтому сейчас говорит то, о чём обычно молчал. Он явно был напуган, когда я ударил его, и ждал повторения, поэтому дёргался от каждого моего движения. Я отпустил его лицо и шумно вздохнул. Его слова меня отрезвили, и я осознал, что только что сделал. Я ударил его по лицу. Своего маленького мальчика. Своего хрупкого Сэ. В первый раз, за всё время, я посмел поднять на него руку! И чувствую себя куском дерьма. Можно же было сначала поговорить с самим Сэхуном… Он бы всё объяснил. Если пару минут назад я был зол на Сэ, то теперь я злюсь на себя. — Ты же всегда мог позвонить мне, я бы поговорил с тобой! — Мне мало просто разговоров, мне хочется чувствовать тепло твоего тела! Как ты не понимаешь? Я умирал каждый день, проведённый без тебя, но сигареты меня спасали. И это продолжалось год и четыре месяца! — он плачет, но ни единого всхлипа не срывается с его разбитых в кровь губ. — Сэ, — мне стало противно от самого себя. Ведь именно я виноват в том, что он начал искать спасение в такой вредной вещи и травить себя. Я виноват в том, что мой мальчик был вынужден таким образом облегчать свои страдания. — Ты… — Я не брал сигареты в руки с тех пор, как приехал в Китай. Я говорю правду. И можно я буду с тобой честным до конца? — Я ещё чего-то не знаю? — напрягаюсь. — Ты говоришь о… Пожалуйста, скажи, что это не то, о чём я подумал? — Да, ты правильно подумал… Это было лишь один раз, честно. Именно в тот день, когда случилась твоя авария. Я не смог до тебя дозвониться и решил, что ты меня бросил. И… Мне сначала стало так хорошо и легко, но после всё стало в разы хуже. И я понял, что это не выход. Я просто не могу молчать об этом… Я давно хотел рассказать, но боялся твоей реакции. — Что я с тобой сделал, Сэ? В кого я тебя превратил? Боже, — встаю с пола и начинаю ходить по комнате. Как я не заметил изменений в нём? Он страдал всё это время, а я даже не замечал. Я знал, что он тяжело переносит мой уход, но я не думал, что всё настолько плохо. Я думал... Только о себе. Сэ так и сидел на полу и беззвучно плакал, его взгляд был направлен в пол, а алые от крови губы дрожали. Хочется подойти к нему, обнять крепко-крепко и умолять, чтобы он простил меня. Но я лишь иду к двери и открываю её. — Хён, куда т… - встревоженно начинает Сэ, но я перебиваю его. — Не жди меня сегодня и ложись спать! — и скрываюсь за дверью спальни. Одеваю куртку и кроссовки на босые ноги, беру с тумбочки ключи от квартиры и машины, и собираюсь было выйти из квартиры, как на моём предплечье сжимаются руки Сэ. — Хён, куда ты? Когда вернёшься? — Иди спать, — с большим трудом отцепляю руки Сэ от себя. — Я же сказал, не жди меня сегодня. — А когда? Когда ждать? С губ слетает тяжёлый вздох и я, не ответив ему, поспешно вылетаю за дверь и запираю её. — Хён! — слышу отчаянный крик, но, не обращая внимания, спускаюсь на лифте на парковку, завожу машину и уезжаю. Не важно куда, главное, подальше от Сэ, чтобы не натворить ещё больших глупостей. Я так виноват перед ним! Во всём, что с ним произошло, виноват только я. Ведь именно я привязал к себе этого, тогда ещё ребёнка, влюбил его в себя, заставил отдать мне своё влюблённое сердечко и хрупкую юношескую душу, стал для него центром вселенной. Забрал всё себе и бросил страдать. И совсем не важно, что я приезжал к нему. Он прав, этого не достаточно. Он не заслуживал такого отношения. Он достоин большего, и я должен дать ему это! Та жизнь, о которой мы мечтали, я дам её ему! Я воплощу наши мечты в реальность и сделаю моего Сэ самым счастливым, даже если на это уйдёт вся моя жизнь, и больше у него и мысли не будет о том, как облегчить свою боль. Я люблю его и не думаю, что когда-нибудь будет иначе, поэтому я хочу сделать его жизнь идеальной. Как и он, я уже отдал ему своё сердце, но теперь я отдам ему всего себя. Я посвящу всю свою жизнь О Сэхуну!