Тихая / Quiet

Хейли никогда не думала, что будет ощущать какую-то грязь на себе. Как будто она какая-то меченная, неисправная. Она всегда пыталась эту грязь себя стереть, убрать всеми возможными способами, но проблема была в том, что грязью была сама Хейли. Для себя, для родных, для просто окружающих ее вокруг людей. Стоило им только взглянуть на нее – сразу казалось, что она испачкалась в собственной болезни, в себе. И ей всегда становилось не по себе. То ли от того, что Хейли и вправду считала, что загрязняет общество своим присутствием, то ли от того, что не понимала, почему к ней относятся именно так. И когда она сидела в машине с матерью, это чувство не покидало ее ни на секунду. Эта женщина словно поставила клеймо на свою дочь, когда та родилась, которое невозможно было снять. Но мать девушки вела себя спокойно и непринужденно каждый раз, когда замечала краем глаза, что дочь не в себе. То есть всегда. Делала вид, что все так, как и должно быть. Но как объяснить то, что Хейли чувствует себя грязью со всеми, кроме Дилана? Как объяснить то, что с ним болезнь отступает? Девушка трясущимися руками достает небольшую круглую баночку из рюкзака, в которой едва слышно громыхнули таблетки. Это действие не укрылось от матери Хейли, она лишь одобрительно хмыкнула и продолжила вести машину. Девушка открыла крышку банки, которая сразу же выпала из ее трясущейся от напряжения руки на пол, достала из глубокой баночки несколько таблеток и закинула себе в рот. От одной мысли о том, что скоро напряжение спадет, она блаженно прикрыла глаза. Но, услышав, как тяжело дышит мать, стала внимательно смотреть в ее сторону. – Все в порядке, мама? – непринужденно спросила Хейли, глотая маленькие таблетки, которые с легкостью проскальзывали в горло без воды. Она наклонилась за крышкой от банки. В этот момент мать резко нажала на тормоз и Хейли ударилась головой о торпеду, при этом едва слышно «ойкнув». – Прости, дорогая, – она одной рукой слегка погладила дочь по голове, пока та искала дурацкую крышку. – Да, все нормально, – кивает, отвечая на заданный ранее вопрос дочери. И продолжает смотреть за дорогой, думая о том, что они с дочерью давно не находились в такой тихой и спокойной обстановке. И теперь женщина удивлялась, когда Хейли успела стать такой тихой? – Тебе прописали новые таблетки? Хейли закатила глаза. Мать краем глаза это заметила, и почему-то ей показалось, что дело не в таблетках. Теперь она была практически уверена, что дело не в них. Все осталось таким же, каким было раньше, просто ее дочь стала… немного тише. Влюбилась? – Всего лишь увеличили принимаемое количество, – хмыкнула Хейли. Она ненавидела, когда тема заходила в такую сторону, потому что все, связанное с болезнью жутко нервировало и раздражало ее. Но лишь подумав о том, что они с матерью не ругаются и не избегают друг друга, а едут и «мило» беседуют в одной машине, поняла – пусть лучше так, чем никак. В любой момент может произойти что-то, что может вас разлучить, поэтому нужно ценить каждую минуту, дарованную вам для общения. Звучит, как какая-то заповедь. Но сейчас Хейли знала, что мать слишком дорога ей. Кто знает, что может случиться завтра. И кто знает, как будет чувствовать себя Хейли, когда матери не станет. Они ведь не были особо близки. Может, исправить ситуацию? – А как тебе Дилан, мальчик Коллинзов? – услышав это имя, Хейли вздрогнула. И это тоже не укрылось от взгляда матери, который она изредка кидала на дочь, пока вела машину. К щекам девушки мгновенно прилила кровь и Хейли могла поклясться, что покраснела, но ей еще и было ужасно стыдно, потому что она сейчас выглядит перед матерью, как грешница. Хотя они просто дружат. Да, Хейли. Просто дружите. Не считая того, что он пытался поцеловать тебя пару раз. Ну, и того, что ты была не слишком-то против. А вот и повод, чтобы сблизиться с матерью. Только Хейли не хотела, чтобы поводом служил Дилан. Это ее раздражало. – Ну, мы просто дружим, – замялась она. И мать рассмеялась. Так искренне и заливисто, как не смеялась очень давно. И Хейли показалось, что этого тепла не хватало очень давно между ними. – Знаешь, мы с твоим отцом тоже «просто дружили», – она издала смешок. – Дилан хороший парень, Хейли, –мать кинула на нее какой-то до странности озабоченный взгляд, будто бы все проблемы дочери они принимала за свои. – Но, думаю, ты это и сама знаешь, – поспешно добавляет и вновь замечает, как Хейли закатывает глаза. Да, она знала. Знала, что он пытается приблизиться к ней. Но Хейли это казалось абсурдным, она почему-то не верила в его искренность, которую, как показалось бы любому другому, можно было заметить со стороны. А еще она боялась, что ее обманут. Она боялась обжечься, хотя прекрасно понимала, что никому нужна-то и не будет с ее тараканами. Хейли до ужаса боялась упасть на дно снова, когда только-только выбралась из него. И когда начала нуждаться в таблетках меньше, чем раньше. А порезы на ее руках уже давно зажили, новых не прибавлялось. Но она стала замечать это только сейчас, когда случайно кинула взгляд на край рукава своей кофты. И ей до безумия нравилось это ощущение. Будто бы с нее смывается эта грязь. Будто бы Дилан смывает ее с Хейли.

***

– Хейли Паркер, – он произносит это каким-то торжественным голос, что Хейли в ответ остается только улыбнуться. Дилан пришел. Снова. Он пришел к ней, чтобы куда-то позвать. Как всегда. И каждая их прогулка была особенной, не похожей на прежнюю. Будто бы он каждый раз пытался удивить ее, будто бы то, как на это отреагирует Хейли, имело для него значение. А так и было. Просто Хейли до сих пор не поверила. – У меня есть для тебя потрясающее предложение, от которого будет глупо отказаться, – О’Брайен стоял, облокотившись на капот машины. Он разглядывал Хейли, пока та этого не замечала, смотря по сторонам. – Предлагаю тебе съездить в одно место. Уверяю, тебе понравится. И Хейли засмеялась, кивая. Господи, как же ему нравится ее смех. Звонкий, как колокольчик. И ее светлая, открытая улыбка. И он улыбается ей в ответ, как только видит эту улыбку. И ее нежный, высокий голос. И то, как она говорит. Медленно, тщательно подбирая слова, будто бы боясь ошибиться. Дилан был готов вечно слушать то, что он говорит, будь то списки покупок или рецепты еды. Ему было просто необходимо слышать ее голос и смех. О’Брайен оглядывается по сторонам, но никого, кроме них здесь больше нет. Из-за этого проклятого Джефа Эрна, чьи люди по всюду следят за Диланом, он не может свободно общаться с Хейли, приходится постоянно подлавливать момент, когда можно с ней поговорить. И это до невозможности раздражало его. Хотя каждый раз, когда он краем глаза видит яркую шевелюру Паркер в толпе, сердце сжимается, и он спешит догнать ее, как мальчишка. – Куда едем на этот раз? – спрашивает Паркер, убирая с лица прядку волос. Черт, не делай так, Хейли. Если бы ты только знала, как сильно он хочет сам убрать эту чертову прядь волос с твоего нежного лица. И когда ты сама убираешь ее, это желание становится сильнее. – Увидишь, – подмигивая, говорит Дилан. Он отрывается от капота и открывает ей дверь машины в передней части машины. Щеки Хейли пылают, что не остается без внимания Дилана. Она улыбается, закусывая нижнюю губу, садится в салон машины. Дилан улыбается еще шире, проводя рукой по волосам. Черт. Обойдя машину, он садится в салон. Заводит двигатель, одновременно наблюдая за девушкой, которая сидела, прижав колени к груди, и смотрела в окно. Она выглядела такой умиротворенной, тихой, но слишком заметной. Мимо нее невозможно было пройти мимо. – Возьмем с собой поесть? – спрашивает парень, плавно крутя руль. Хейли пожимает плечами, но потом, будто опомнившись, говорит: – Не знаю, только если ты хочешь. Непроизвольная улыбка с его стороны, но Хейли не замечает. Она слишком увлечена тем, что смотрит в окно. Для него это странно, ведь он не привык молчать. Тишина слишком сильно давит на уши, ему неуютно и он чувствует себя каким-то не таким. Это весьма странно для парня, но он слишком зависим от общения, оно ему просто необходимо. Хочет что-то сказать, чтобы поддержать беседу, пока в одну минуту до него не доходит. С Хейли нужно молчать. Она общается так. И таким способом может сказать тебе больше, чем словами. Одним ее молчанием можно понять, какое у нее настроение и хочет ли она сейчас находиться здесь. Своим молчанием она говорит больше, чем пустыми словами. Как же он раньше это не понял? Ведь все до элементарности просто. Ей комфортно тут, с ним, поэтому ее не заботит то, как она сидит или какая музыка играет в машине. Ей просто комфортно и она может расслабиться. А это стоит большего, чем какие-то разговоры. Снова непроизвольная улыбка. Дилан не знает, как контролировать это. Ему хочется кричать всему миру о том, что он встретил такую, как Хейли. Он готов говорить об этом постоянно. Но проблемой было то, что он не знал, чувствует ли то же самое Хейли. Она никогда особо не распространяется о своих чувствах, редко делится мыслями. Для нее это как «табу» – она боится доверять. Но неужели за такой долгий период Паркер не поняла, что ему можно верить? Хотя бы потому, что она стала ему родной. Хотя бы потому, что ее невозможно предать. – Хотя, знаешь, можно и перекусить немного. Дилан опять смеется. Невозможно быть серьезным, когда рядом она. – Ну, выбирай, куда поедем. – Я дико хочу картошку фри. И шоколадный коктейль. – Хорошо, – крутит руль, проводя свободной рукой по волосам, замечая, что Хейли смотрит на него сейчас. Но, как только девушка это увидела, сразу же отвернулась к окну и покраснела. Густой румянец ей слишком шел и делал ее похожей на какой-то не менее прекрасный, чем она, цветок. Хейли смотрит на него из-под опущенных ресниц, явно сама не понимая, как прекрасно выглядит в этот момент. – Хватит на меня так смотреть, правда, – кажется, что ее щеки пылают огнем, что, коснувшись их ладонью, можно обжечься. – Как? – Дилан вопросительно вскидывает бровь. – Ну, ты ведь знаешь, как. Я же просила, не надо. – Именно поэтому ты краснеешь? – поворачивает голову в ее сторону и подмигивает, от чего девушка ахает. Черт, только она могла так облажаться. – Приличный джентльмен не обратил бы внимания на столь мелкий недостаток, – хихикает, слегка запрокидывая голову назад. – А кто говорит, что это недостаток? – усмехается. – Ты настолько прекрасна, Хейли Паркер, что даже не видишь своей неповторимости. – Ты говоришь как книжный персонаж, – вновь убирает волосы с лица. –Давай, О’Брайен, колись, из какой книги ты цитируешь все свои клевые фразочки? – Вообще-то я все на ходу придумываю, – делая вид, что обиделся, Дилан отвернулся, но, услышав звонкий смех Хейли, не сдержал теплой улыбки. Теплой, светлой, напоминающей солнце. Такое глупое сравнение, но такое подходящее для него. – И много девушек на это повелось? – Хейли повторила движение Дилана, вопросительно вскидывая бровь. – Пока только ты. И салон машины вновь наполнил ее звонки смех, который О’Брайен готов был слушать вместо музыки. А его улыбку Хейли хотелось видеть постоянно, она была для нее, как наркотик. Но маленькая глупышка отрицала, что в этом замешаны какие-либо чувства. Почему-то ей казалось, что она не способна чувствовать. Ведь чувства не для нее, да? Не для нее, верно. А все, что было между ними раньше, временное помешательство. И то, как Паркер задыхается в его присутствии. И то, как кожа горит огнем. И как хочется раствориться в воздухе, лишь бы это прекратилось, но все это одновременно настолько замечательно, что хочется продолжения. И эти чувства были при ней всегда. Кроме этого момента. Сейчас она чувствовала себя иначе. Совсем по-другому. Потому что буквально несколько дней назад сделала ошибку. И теперь все изменилось до неузнаваемости. И теперь ей хотелось большего. Держать его за руку или разговаривать в три часа ночи по телефону. Гулять по ночному городу, касаться его непослушных волос и пытаться привести их в порядок. Целовать его мягкие теплые губы, как тогда. Пусть неумело, но зато с чувством. Это же важно, да? Чувства. Они же важны, верно? Какие чувства, глупая? Ты же черствая, как хлеб, пролежавший на столе месяц. Но только тогда, когда ты умеешь чувствовать. Или хотя бы не портишь человеку жизнь. А вообще идеально, когда ты нормальная и с твоей психикой все в порядке. И когда ты не нуждаешься в таблетках, чтобы совершенно случайно, как бы невзначай не накинуться на любого мимо идущего человека и не покалечить его. Она мечтала освободиться от этого, ей даже казалось, что с Диланом у нее есть шанс, но на самом деле он лишь напоминает ей каждый раз, кто она такая. Больная дурнушка. Закомплексованная малышка. Девочка без прошлого и без будущего. Она никто. Пустое место. И тут до нее дошло. Как током прошибло, от ясности дела. Она ведь грязь. Она портит все. С ней никто не хочет общаться. И те моменты, когда она чувствовала себя немного иначе, всего лишь отсрочка неизбежного. Продолжая общаться с О’Брайеном Хейли загрязняет и его, он становится похожим на нее. И когда она «закончит», он будет один. Как она. И вряд ли найдется кто-то, кто сможет его отмыть. Во всяком случае, эта грязь несмываема. Просто не трогай его, Хейли. Ты слишком грязная для него.