Тихая / Quiet

Когда машина остановилась, я отстегнула ремень безопасности и вышла из салона, с жадностью глотая свежий лесной воздух. Я всегда так делала, это просто входило в привычку. Здесь пахло хвоей и какой-то свежестью, так, как никогда не пахло бы в городе. Закидываю на плечо маленькую сумочку, в которой у меня как всегда лежали деньги и мобильный, после чего присаживаюсь на корточки и завязываю шнурки на правой ноге, которые постоянно развязывались. Длинные распущенные волосы лезли в глаза, что немного нервировало, поэтому я откидываю пряди назад, по-детски надувая щеки. Дилан выходит из машины, ставя ту на сигнализацию, после чего смотрит на меня. Мне становится неудобно, впрочем, как и всегда, потому что я попросту не выношу его взгляда. Он смотрит не так, как другие, по-особенному. Как-то странно, с задумчивым выражением лица, слегка наклонив голову в бок, что совершенно не бросалось в глаза, немного наморщив лоб, что мне сразу хотелось подойти к нему и дать подзатыльник, а потом засмеяться. Это было странно для меня, но вполне нормально для других. Это-то меня и раздражало. То, что во мне появлялось что-то, делающее меня похожей на других. А я хотела быть самой собой. Прежней Хейли. Не меняй меня, Дилан. Не хочу быть такой, как другие. Чувствую, как по коже пробежал холодок и слегка дергаю плечами, потому что мне внезапно становится холодно. Сжимаю руки в кулаки и сразу же разжимаю, оглядываясь по сторонам. В это время Дилан как всегда облокотился на капот своей машины и наблюдал за мной. И прежняя неловкость вернулась, что мне стало как-то страшно сделать что-то не так, что я начала думать о том, как бы мне поаккуратнее шагнуть, чтобы не показать ему свою неряшливость. – Где мы? – спрашиваю я, шагая вперед, вглубь леса. – Это мое любимое место, – отвечает парень, слегка закидывая голову назад, идя следом за мной. – Давно хотел его тебе показать. – Мне нравится, – сразу же отвечаю я. – Мы редко ездили с родителями в лес, они всегда были заняты своей работой. Особенно после того, как это случилось. И сразу же замолчала, не понимая, почему вдруг так разговорилась. Обычно я всегда молчала, потому что это казалось мне нормальным – молчать о чем-то. Ведь это сближало больше, чем какие-то пустые разговоры о том, как прошел твой день, что ты любишь или как часто ты ходишь гулять с друзьями. Если они у тебя есть. Когда ты молчишь, то говоришь по-особенному, своим языком, понятным только близким по душевным качествам тебе людям. И когда я молчала в присутствии других людей, они не понимали меня. Но Дилан понял. – Теперь я могу возить тебя сюда, когда захочешь, – говорит он, догнав меня. Я искоса смотрю на него, и мне почему-то кажется, что это место подходит для него. Для нас. Как лучи солнца выглядывают из-за деревьев и пытаются осветить слегка примятую траву, по которой редко ходил человек. И как листочки на деревьях едва шевелятся от легкого, практически незаметного ветра, как мы идем куда-то вперед и, черт возьми, это все выглядело так прекрасно. Так потрясающе, что внутри меня все сжималось с такой силой, потягивало какой-то сладкой болью и мне, черт возьми, это нравилось. Что хотелось остановиться, притянуть этого парня за ворот его темно-синей футболки и прижаться губами к его, обнимая руками его широкие плечи и слышать его ровное, тихое дыхание. Но этот нарисовавший идеальный образ в моей голове сразу же растаял, как только я почувствовала прикосновение горячих пальцев к моим, ледяным. И от этого сразу же все внутренности пробило током. Я слегка прикрыла глаза и прикусила нижнюю губу, убирая руку в сторону. Дилан улыбнулся, и пошел дальше в лес, а я следом за ним, едва передвигая ногами, коря себя за то, что на придумывала. В моей голове все это выглядело слишком идеально. Так в жизни не бывает. – Здесь есть одно место, – внезапно говорит он, – немного дальше, сейчас покажу, – указывает вперед рукой, – там так прекрасно, – продолжает, вновь наклоняя голову вбок, – тебе так понравится, обещаю. Это просто потрясающее место, таких в лесу не бывает. И я смеюсь. Это так странно. Ощущать это. Какую-то свободу. Свободу от себя, своей болезни и родителей, которые только и делают, что думают о себе. Гребанные эгоисты. Как и все люди. И сейчас у меня такое чувство, что я освободилась от этого всего, вместе с ним. – Ты так говоришь, будто это восьмое чудо света, – хихикаю, запрокидывая голову назад и рассматривая макушки деревьев. – Знаешь, если бы я нумеровал чудеса света, то это место было бы в числе первых, – слегка вскинув бровь, Дилан улыбается. – Тебя бы я тоже сделал чудом света, Хейли Паркер. И я резко останавливаюсь, нервно кусая губы, ведь он снова сказал это. Назвал меня чудом света. Хихикаю, когда вспоминаю, что он называл меня и особенной, и странной, иногда даже ненормальной, когда я совершала какие-то из ряда вон выходящие поступки. Например, когда лежала посередине дороги и смотрела не светофор, прямо как в фильме «Дневник памяти». Это было и в правду очень здорово, я даже и предположить не могла, насколько. – Все, Дилан, хватит, – смеюсь. – Что? Опять прекратить называть тебя чудом? – спрашивает он, улыбаясь, и на его щеках появляются едва заметные ямочки, к которым я так привыкла. – Ты же знаешь, что буквально на следующий день я снова стану называть тебя особенной, Хейли. – Тогда, может быть, мне тоже называть тебя как-нибудь, м? – спрашиваю, обгоняя его. – Мне уже страшно, – Дилан не сильно хватает меня за запястье, притягивая к себе. – Как же? – Я еще не придумала, – разочарованно выдыхаю, сморщив нос. – Но, когда придумаю, обязательно тебе сообщу. И, поверь, Дилан О’Брайен, ты будешь в ужасе, – аккуратно убираю ее руку со своего запястья и иду дальше. Одной рукой хватаюсь за дерево и захожу за него, сразу же прислоняясь спиной к коре. – Хейли Паркер, ты удивляешь меня с каждым разом все больше и больше, – говорит он, слегка прищурившись. – Пошли дальше, хватить обнимать это дерево, будто дорожишь им. И я хихикаю. – Ты ревнуешь? – смеюсь, цепляясь кончиками пальцев за его руку. – Ха-ха, как смешно, – закатывает глаза, и в этом я узнаю нечто, напоминавшее меня. И улыбаюсь. Снова. – Ревновать тебя к дереву очень-то по-мужски. И теперь мой черед закатывать глаза. – А что, по-твоему, по-мужски? – спрашиваю я, складывая руки на груди и вскидывая одну бровь. И он тут же резко притягивает меня к себе за плечи. От неожиданности я громко вдыхаю воздух, сразу же выставляя вперед руки. Дилан вопросительно вскинул бровь, когда я начала упираться руками ему в грудь, тем самым создавая между нами хоть немного расстояния. – Ну, не знаю, Хейли Паркер, – говорит Дилан мне в самые губы, – в зависимости от того, что ты хочешь конкретно. От меня. Закатываю глаза, слегка приближая свое лицо к его, так, что между нашими губами остаются лишь миллиметры, даже не осознавая, что делаю. Провожу рукой по его груди вверх, к шее, после чего шепотом говорю: – Ты привел меня сюда на восьмое чудо света поглядеть, или в корыстных целях? – и сразу же отхожу от него, улыбаясь. – Хейли Паркер, если ты продолжишь меня провоцировать, то я за себя не отвечаю, – говорит О’Брайен, после чего слегка запрокидывает голову назад и закусывает нижнюю губу. – Что? Я тебя не провоцирую, – удивленно воскликнула я, слегка наклонив голову в бок. – Ладно, пошли, – он несильно берет меня за запястье и тянет за собой. Дальше мы шли молча, что меня раздражало. Это тишина слишком сильно давила на уши, что мне хотелось сказать хоть что-то, что могло бы помочь завести разговор. И это было странным для меня. Ведь я обычно стараюсь не разговаривать, а тут все наоборот. Дилан сам пытался особо не говорить, молчал. Это казалось мне чем-то совершенно не похожем на него, ведь обычно он сам как-то тянулся ко мне, пытался поддержать наши «разговоры», куда-то меня вытащить или накормить фаст-фудом. А сейчас я шла и думала, как разговорить его. Понимаете? Его. Человека, который пытался разговорить меня. Неужели мы поменялись ролями и теперь для меня есть ужасная необходимость в общении с ним, а он просто-напросто хочет отвязаться от меня? Мы продолжаем идти вперед до тех пор, пока перед нами не оказывается небольшая пещерка, над входом которой свисало нечто напоминающее лианы. Дилан уверенно повел меня вперед и прежние сомнения о том, что мы заблудились, сразу же исчезли, когда мы вновь оказались перед «лианами», сквозь которые виднелся какой-то ярки свет и слышался шум воды. Внутри меня все затрепетало от волнения, и я затаила дыхание. Он проходит вперед, а я следую за ним, когда одна из «лиан» цепляется мне за футболку. Я нервно скидываю ее со своего плеча, переводя взгляд вперед, на то, что оказалось намного прекрасней, чем я ожидала. Водопад. Самый настоящий водопад. Я даже и подумать не могла, что в нашей дыре есть что-то прекрасное, как это. С небольшой скалы с громким шумом спадала вода, где на самой вершине этой горы росли ярко-розовые цветы. Вода падала в небольшой бассейн, вокруг которого тоже росли эти цветы, только меньше по размеру. Я прикрыла глаза, прислушиваясь. Где-то недалеко пели птицы, здесь шумела вода, пахло водой и легким сладким ароматом цветов. Это было нечто, напоминающее рай. И я была потрясена, что такое невероятное место я смогла увидеть своими глазами. И оно стало моим любимым в ту секунду, как только я шагнула из пещеры. – Это… потрясающе, – тихо, едва слышно говорю я, проходя ближе к бассейну. Я касаюсь рукой прохладной воды, и от этого по коже сразу же пробегают мурашки. Почему-то мне это напоминает прикосновения Дилана – прохладные, мягкие, едва ощутимые. Но такие желанные. – Как ты это нашел? – спрашиваю я, присаживаясь и продолжая смотреть на этот водопад. – Случайно забрел, пока искал Кесси в лесу, – отвечает Дилан, подходя ближе ко мне. И это, черт возьми, заставляет всю меня сжаться, как обычно, когда он был рядом. Я думала, что уже привыкла к этому, но, как оказалось, нет. – Невероятно, – шепчу я, вновь прикрывая глаза и наслаждаясь этими звуками.

***

Я выхожу из машины Дилана, захлопывая за собой дверь. Машу парню рукой на прощание, держа в руке небольшой розовый цветочек, от которого исходил потрясающей сладкий аромат. Иду вперед, к дому, уставившись только на этот цветок. – Дилан, хватит, – смеюсь я, когда в меня вновь летят брызги прохладной воды. Я сижу рядом с бассейном, в который падает вода, не прекращая любоваться ни на секунду на это прекрасное зрелище. Дилан идет в воде ко мне, весь мокрый до невозможности. С кончиков его волос капает вода и это заставляет меня улыбнуться, ведь я столкнула его в воду, а сама сижу сухая и невредимая. Парень хитро улыбается, что заставляет меня недоверчиво коситься в его сторону. И в момент, когда я откидывала назад пряди непослушных волос, он схватил меня за запястья и потянул в воду. Я с громким криком упала в бассейн, чувствуя, как мгновенно промокла моя одежда. Сразу же выныриваю из воды, заливаясь смехом, который разносился здесь по всей пещере. – Дурак, – брызгаюсь в него водой. – Ты первая начала, – усмехнулся он. – Ты как в детсаде, – слегка наклоняю голову в бок, пытаясь придать лицу серьезное выражение, но у меня ничего не выходит, поэтому я тут же заливаюсь смехом. O’Брайен срывает маленький цветочек, который растет здесь, около воды, и так же, как и я, наклоняет голову в бок. – Ты прекрасна, как этот цветок, – нежным движением руки убирает с моего лица волосы, и заправляет мне за ухо небольшую прядку вместе с длинным стебельком цветка. – Хотя, нет, – шепчет, – еще прекраснее. Дергаю дверь на себя, с удивлением отмечая, что она открыта. Неужели кто-то из родителей дома? Захожу внутрь, закрывая за собой дверь, включаю светильник, весящий на стене. На втором этаже виден свет, как раз в гостиной. Снимаю еще не высохшие кеды, отмечая, что рядом с мамиными туфлями стоит совершенно чужая мужская обувь. Папа такую не носит. Мама привела домой кого-то, чтобы подписать договор? Тогда, где отец? Прохожу вперед, кладя розовый цветок на подзеркальник. Держу в руках небольшую сумочку, которую тоже хотела положить туда же, но в следующей момент передумываю. Отмечаю, что наступаю аккуратно, на носочки, будто боюсь кого-то напугать. Убираю эту мысль куда подальше, продолжая идти вперед. Сверху слышится мамин смех, такой искренний, какого я не слышала очень давно. Так она не смеется даже с отцом. Слышу низкий мужской голос, но не могу разобрать, что он говорит. И мама вновь смеется. Видимо, этот мужчина вновь пошутил. Это заставляет меня идти быстрее. Поднимаюсь по лестнице и замираю, когда слышу, что этот мужчина снова что-то говорит: – Твоя дочь… сколько ей? – спрашивает он. Я выглядываю из-за стены, замечая, что мама стоит в своем белом атласном халате чуть выше колен, а мужчина сидит на диване с расстегнутой рубашкой. Все внутренности скручивает от отвращения и одновременно от страха быть обнаруженной. – Семнадцать, – отвечает мать, присаживаясь рядом с ним и кладя голову ему на плечо. Мне становится еще противнее. – Ну, она уже большая девочка, поймет, если ты уйдешь из семьи, – протягивает он, крутя в руках бокал с вином. – Если я скажу мужу, то потеряю ее. – Да ладно тебе, ты же не любишь ее, – он брезгливо морщится, словно я какая-то грязь. – Подумаешь, не увидишь. Зато у тебя будет любящая семья, а не жалкое подобие. – Но, Эдвард… – и в этот момент я, как в самом дурацком фильме, роняю сумочку на пол и из нее сразу сыпется мелочь, звонко падая на пол. Мама сразу же смотри на меня, а я растерянно хватаю телефон с пола и пячусь назад. – Хейли, подожди! Я ее не слушаю. Просто пытаюсь свалить из этого дурдома, который сидел у меня уже в горле. А мать бежит за мной, то и дело выкрикивая мое имя и прося остановиться. – Хейли, нам нужно поговорить! Стой же! Остановись немедленно! И я останавливаюсь. Не потому, что хочу слушать весь бред, который она будет нести, нет. Просто хочу посмотреть в ее лживые глаза, которые смотрели на меня с такой фальшивой заботой каждый день, что мне стало противно. – Хейли, я должна тебе объяснить эту… – но я перебиваю ее. – О чем ты думала, когда привела этого мужика сюда? – выкрикиваю я. – Какого хрена ты вообще его сюда приперла, скажи мне? – я всплескиваю руками, ударив себя по бедру телефоном. – Да как ты вообще посмела так поступить с папой, а?! Он же все для тебя. Шмотки, салоны красоты, рестораны. Все. Он работал на износ, чтобы оплатить все твои желания. А ты приперла сюда какого-то левого мужика, потому что тебе недостаточно того, что делает для тебя отец. Да ты самая настоящая шлюха! – выкрикиваю я так громко, что в ушах начинает звенеть. И в этот момент я ощутила, как что-то будто бы резануло щеку, после чего кожа мгновенно начала гореть огнем. И я замерла, пытаясь осознать. Она ударила меня. Моя мать меня ударила. – Да как ты смеешь, Хейли! – она кричит. – Я ведь на тебя всю жизнь потратила, тебя растила, даже не смотря на то, что ты больная. Я терпела твои выходки каждый день, а ты смеешь про меня такое говорить? – Знаешь что, мама, – прижимаю свою ледяную ладонь к щеке, которая горела с неимоверной силой, – ты мне противна. Снова. И теперь уже навсегда. Быстро разворачиваюсь, сбегая по лестнице вниз. Резко распахиваю входную дверь и выбегаю на улице, захлопывая ее за собой. Свежий воздух бьет в лицо. Я начинаю глубоко дышать, пытаясь не расплакаться, но чувствую, как легкие наполняются свинцом. По щекам побежали горячие слезы, что я сжала глаза, пытаясь это прекратить. Внутри меня все оборвалось в тот момент, когда она ударила меня. Я могла бы понять ее или даже простить за измену отцу, ведь все бывает в жизни. Но этого я простить ей не смогу. То, с каким выражением лица она это сделала. Я могла поклясться, что моя мать мечтала об этом очень и очень давно. На лицо упала капля дождя. Черт, только не сейчас. Дождь здесь вообще не к месту. Трясущимися руками набираю в телефоне номер и сразу же подношу его к уху. Как только я услышала знакомый хриплый голос с той стороны линии, ставший уже родным, сердце сжалось. – Дилан, забери меня отсюда, умоляю, – всхлипывая, пищу я, вытирая с щек новые слезы. Он ехал ужасно медленно. Мне хотелось самой сесть за руль и погнать на всех сто восемьдесят, но почему-то я лишь смотрела в окно, вытирая бесконечно льющиеся слезы. И это меня так раздражало. Я не хотела плакать, все это уже прошло, но слезы неустанным поток продолжали течь по щекам, что я лишь раздраженно вытирала их рукавом толстовки О’Брайена. Продолжаю наблюдать за тем, как капли дождя стекают по лобовому стеклу и как щетки убирают их. Он остановился на красном светофоре, раздраженно постукивая кончиками пальцев по рулю. Каждый звук отдавался в голове, и я чувствовала, как пульсируют виски. Не отдавая себе отчета, резко открываю дверь машины и выбегаю на улицу, где дождь бил по асфальту с неимоверной силой. Иду к тротуару, вцепившись пальцами в край толстовки. – Эй, Хейли, куда ты? – выкрикивает из машины Дилан, но ответа не следует. Я останавливаюсь посередине пустого тротуара, когда слышу, как хлопнула дверь его машины. Кидаю нервный взгляд в его сторону, отмечая, что он поставил машину на аварийку. – Куда ты пошла? – спрашивает он, вмиг догоняя меня. – Подальше отсюда, – сквозь зубы говорю я. – Меня все бесит, Дилан. Все, понимаешь? – всхлипываю, чувствуя, как по щекам стекает не то вода, не то слезы, не то все вместе. – Я не ожидала от нее такого предательства, понимаешь? Она предала нас с папой.. Дилан нежно проводит горячими пальцами по моей горячей щеке, которая все еще болела после маминого удара. – Она ударила меня, – тихо говорю я. – Этого я не ожидала тем более. – Хейли, это ее право, – отвечает он. – Она может жить, как хочет. Все изменяют, Хейли. И это самое паршивое в людях. – Но она не должна была, понимаешь?! – вскрикиваю, убирая его руку со своего лица. – Как она посмела? Ведь он делал для нее все, исполнял все ее прихоти. За что она так с ним? Отец же не переживет этого, – я громко всхлипываю, давясь воздухом. – Хейли, пожалуйста, успокойся и… – Оставь меня, О’Брайен! Ты задолбал меня уже, понял? Хватит ходить за мной, постоянно лесть. Ты мне не нужен. Мне никто не нужен! Порываюсь уйти, но парень резко притягивает меня к себе, крепко держа за запястья. Я слышу, как на ухо он мне тихо шепчет нечто, отдаленно напоминавшее «глупышка» и усмехаюсь, что он такой глупый. Но во мне все резко обрывается, когда он прижимается своим телом к моему, что я громко выдыхаю ему в лицо, чувствуя, как мокрые пряди волос прилипают к лицу. И мне хочется провалиться сквозь землю. Потому что он близко. Опять. Бегаю глазами по его сосредоточенному лицу и чувствую, как к щекам приливает кровь, когда понимаю, что он внимательно разглядывает мои искусанные губы. А в следующий момент Дилан резко накрывает своими горячими мокрыми от дождя губами мои, до ужаса ледяные и такие же мокрые, как и его. Я чувствую, как кончики пальцев начинает покалывать, как по телу разливается совершенно незнакомое мне тепло, как его сильные мускулистые руки сжимают мою талию и притягивают меня к себе ближе, если такое вообще было возможно. Я неумело двигаю губами ему в ответ, понимая, что сейчас порчу весь этот чертов идеальный момент, но Дилан не отрывает от меня, лишь смелее начинает целовать мои губы, а мне лишь остается отвечать ему, пусть совершенно неумело, но, кажется, ему нравилось. Он сжимает мою талию сквозь толстовку, прилипшую к телу, слегка прикусывая мою нижнюю губу, оттягивая ее. Потом проводи по ней языком, из-за чего я вновь выдыхаю, сильнее прижимая его к себе за шею. А потом Дилан отстраняется от меня, портя все волшебство. По губам сразу же проходит холодок, я делаю шаг назад. О’Брайен смотрит на меня как-то потерянно и мне становится стыдно. Поджимаю губы, стараясь не думать о том, что буквально минуту назад он целовал меня, а я его. И от этого все внутренности сжимаются, а внизу живота разливается незнакомое ранее тепло. Я начинаю глубоко вдыхать и выдыхать воздух, пытаясь восстановить дыхание. – Что ты только что сделал? – спрашиваю я. И Дилан молчит. Опять. – Что ты, черт возьми, сейчас сделал? – спрашиваю я вновь, сжимая руки в кулачки. О’Брайен опускает взгляд на асфальт, нервно кусая губы, из-за чего я откидываю голову назад и шумно выдыхаю воздух. – Поцеловал тебя. Так тихо. Будто бы я кусаюсь. Так неуверенно. И так, черт возьми, странно. Что я не понимаю, что делаю, просто сокращаю расстояние между нами до минимума и целую его, прижимаясь своим телом к его с неимоверной силой, обнимая его за шею. О’Брайен опешил, но, видимо, быстро придя в себя, начинает отвечать, но уже не так робко, как в первый раз. Сильнее и напористее, что я случайно прикусываю его губу, пытаясь держать себя в руках. А холодные капли дождя бьют по спине, падают на лицо, на наши губы и это так странно. И так по-новому. Что я пытаюсь не сделать чего-то лишнего. Но сейчас это так сложно. Когда он рядом.