Эпоха полночных кошмаров. Преемники

Симарим взирал на Флёрри широко раскрытыми трёхцветными глазами и пытался понять, что она делает, кого зовёт, для чего. «Дискорд побери! — встряхнулся бэт-пегас, жмурясь и давая себе пощёчины. — Я ведь снова залипаю! Чего тут думать — ни перед чем хорошим не усыпляют странным гипнотическим пением целый город!». Думая о том, что наконец-то исполнит свою тайную мечту, жеребец поднялся в воздух, чтобы набрать скорость. Он расслабил крылья и, перевернувшись на спину, рухнул вниз. Уже в пикировании на таран, ускорившись ещё больше, бэт-пегас жёстко согнул крылья в локтях. О слабостях своего полёта и неумении разворачиваться он не забывал ни на секунду, поэтому, если бы держащаяся за флигель колокольни тварь засекла его и убралась с пути — Симарим бы в одну секунду размазал сам себя о крышу, не сумев избежать столкновения с ней. Однако Флёрри Харт пела увлечённо и самозабвенно, даже не оборачиваясь на угрозу у себя за спиной. Будь солнце — мутировавшая аликорночка смогла бы увидеть увеличивающуюся тень, накрывавшую землю, но его не было, и бесшумный манёвр ночного пегаса оставался тайным. Уже когда, по его мнению, ничего нельзя было изменить, и у Флёрри не получилось бы увернуться от удара, он заставил склеры своих глаз вспыхнуть. Глаза перепончатокрылого сияли так ярко, что этот свет, выстилаясь и сверкая, обнимал молодого жеребца ослепительным коконом. Даже с земли невозможно было бы смотреть на этот свет, особенно тому, чьи глаза уже привыкли к темноте — даже хорошо, что весь город пребывал в жуткой спячке. В считанных метрах от Флёрри Харт бэтпони просто взорвался этим сиянием, ослепив кобылку, и под острым углом, жёстко оттолкнувшись от неё копытами и тем самым исключив опасность разбиться, ракетой взмыл обратно в небо. От места его разворота разошлось быстро растворившееся во мраке кольцо золотого блеска — без звуковой волны, как коронный Соник Рэйнбум его матери, и не такое долговечное, но зато опасно слепящее. «Поверить не могу! Получилось!» — в восхищении своим манёвром подумал бэт-пегас, но не был уверен, рискнёт ли осуществить это во второй раз. Симарим, затормозив, завис в вышине и обернулся. Изуродовавшаяся аликорница не выдержала удара его конечностей и сорвалась с крыши, однако сумела уцепиться за край и, что самое главное, была вынуждена прервать пение. Неуклюжее взмахивание облысевших крыльев помогло ей вскарабкаться обратно к флигелю, взгляд устремился на столкнувшего её жеребца, но в нём не было ярости и досады — лишь нежданные обида и недоумение. — Почему ты это сделал? — жалобно крикнула в вышину Флёрри. Симарим замер, даже надеясь, что она предпримет что-нибудь и начнёт его атаковать. Если бы она проявила агрессию — это убило бы растущее в бэт-пегасе чувство вины. — А зачем ты усыпляешь весь город своим голосом? — грозно спросил он, всем видом выражая готовность атаковать снова, если потребуется. — Я не хотела этого делать, — по белому лицу кобылки потекли смоляные слёзы, — я не понимаю, что со мной происходит. Я не понимаю! Я боюсь! — Почему ты изменилась? — несколько смягчившись от неподдельного плача, потребовал объяснений Симарим. — Я не знаю! Помоги мне! — Как? — Не знаю… мне страшно… — всхлипывала Флёрри, протягивая к бэт-пегасу обросшее шпорами и шипами копыто. Жеребец тяжело вздохнул и, сомневаясь в своём решении каждую секунду, медленно спустился к видоизменившейся аликорнице. Она не пыталась атаковать, даже когда Симарим недоверчиво сел на край крыши перед ней, трепыхая расправленными крыльями для сохранения равновесия. — Из-за чего ты начала петь? — напряжённо сверлил уродливое существо взглядом жеребец. — Я хотела доказать вам, что это по-прежнему я, — печально ответила Флёрри, опуская усеянную разномастными рогами голову. — Но я не могу сказать, что случилось дальше. — Расколдовать их сможешь? Сможешь всё исправить? — пегас махнул крылом в сторону потонувшего в жидкой мгле города. Двери и окна оставались пустынными, никто не спешил выходить на улицу и смотреть, что случилось. Тишина стояла такая, что разум сам пытался наполнить её, выдумывая шорохи и гудение, лишь бы не было так жутко. — И, подожди, что случилось с небом? Симарим повернулся к Флёрри Харт спиной, рассматривая затянутое тучами землисто-багровое небо. Ни единого луча солнца не достигало земли, темно было, как в зимних сумерках, несмотря на летнее время года. Хвостом бэт-пегас отгонял роившуюся вокруг него мошкару, с каждой минутой отчего-то становящуюся всё крупнее — комары, мухи, оводы, слепни… Без предупреждения жеребец обернулся на преобразившуюся аликорницу, чтобы увидеть, как насекомые вылезают из брешей в её бесшёрстной броне — из-за шпор, из-под стыков костяных пластин. Сама она продолжала сидеть напротив Симарима с выражением милого непонимания в широко раскрытых глазах. Но только в одной паре из двух — в голубых. Узкие лиловые щели же под ними щурились с такой невыразимой злобой, что, казалось, вот-вот покраснеют. — Разбуди всех, — охрипшим от страха голосом приказал бэт-пегас. — Я не уме… — Я говорю не с тобой, — рявкнул жеребец, — Флёрри. А с тварью, что засела внутри тебя. Разбуди. Всех. Немедленно. — Симарим, это действительно я… — Заткнись! — гаркнул на неё Симарим. Флёрри всхлипнула, опустив голову. Шло время, и жеребец всё больше чувствовал себя идиотом. Он надеялся, что это возымеет действие, но вместо этого лишь ещё больше напугал растерянную и явно раскаивающуюся аликорночку. Не говоря ни слова, бэт-пегас спланировал на центральную улицу замершего города. В нос ударил резкий запах тухлятины; сморщившись, жеребец чихнул и закрыл ноздри копытом. Взгляд пошарил кругом в поисках чего-нибудь, что могло бы издавать отвратительный запах, но на пустой дороге не было ни единого трупа, ни одного испорченного продукта. Симарим замер и медленно посмотрел на фонтан. Нерешительно подошёл ближе, попробовал и сплюнул. Вода стухла. «Превратившаяся Флёрри, заснувшие жители, потемневшее небо, странные насекомые, испортившийся фонтан, — мысленно перечислял раз за разом бэт-пегас, надеясь найти путь к разгадке. — Что происходит-то? Она ведёт себя, как положено вести себя пони в таком положении. Уверен, я бы тоже не обрадовался, превратись в уродливое нечто». Симарим заглядывал в дома, смотря, не очнулся ли кто-нибудь из загипнотизированных. Иногда он проверял дыхание и пульс — всё как при совершенно обычном сне, разве что спящие не просыпались, как их ни тормоши. Идти на более жёсткие меры вроде тыкания в них иголками или нанесения порезов ночной жеребец не решился, хотя он очень часто мечтал о подобном: пустой город, в котором можно творить всё, что заблагорассудится. Однако сейчас бэт-пегасу было не до шалостей и даже не до воровства. Внезапно он вздрогнул и обернулся. Никого не было, по-прежнему никого, а в этом-то и дело! Жеребец выбежал из дома. Когда это Флёрри любила уединение, тем более, если у неё что-то случалось? Симарим разогнался и взлетел. Флёрри Харт всё так же неподвижно сидела на городской колокольне, обвивая её столбы длинным лысым хвостом и словно напряжённо вслушиваясь. Мухи летали вокруг неё, не трогая, все четыре глаза с одинаковым выражением озлобленного ожидания вперились взглядами в горизонт. Рот изредка приоткрывался, звучали первые ноты песни, но, опомнившись, тварь закрывала его. Бэт-пегас ударил, не раздумывая. Жеребец врезался в Флёрри, но не собирался просто столкнуть, как сделал это в первый раз — он мёртвой хваткой вцепился клыками в её горло, сбивая с вершины колокольни и напирая на неё с намерением размазать о землю. Изуродованная аликорница отчаянно кричала и плакала, умоляя о пощаде. Однако её хвост резко развернулся, а затем со свистом рассёк воздух, подобно кнуту, и ударом протянул вдоль позвоночника Симарима, сдирая кожу с его спины. Бэт-пегас закричал от боли и тем самым освободил шею Флёрри от своих клыков, чем та не замедлила воспользоваться: вооружённые шипами и шпорами ноги разом пнули его в живот, отбрасывая от себя. Она распахнула драные крылья, разворачиваясь в воздухе, и атаковала не успевшего оправиться от жестокого выпада Симарима. Флёрри пошла на таран, как бизон, и едва не размозжила ему череп своими рогами. Этот удар швырнул бэт-пегаса на землю, и он, не умея выходить из штопора, оставляя не успевающие за его падением капли крови из разбитой головы застывать в вышине, беспомощно полетел вниз спиной. Кружившая в вышине аликорница агрессивно наблюдала за приближением Симарима к смерти, крича о бессмертной дружбе и любви ко всем своим близким безо всякого сарказма и издевательства, а бэт-пегас отстранённо думал: «Раньше мне хотелось скинуть тебя с лестницы, но, по правде, представься такая возможность — я бы не толкнул, я бы подал копыто, чтобы ты не упала. Сейчас я понимаю, что с самого начала был прав. Надо было тебя ещё в колыбели придушить». Тяжёлая травма, по всей видимости, исказила пространственное восприятие Симарима: он летел не вниз, а наискосок. Удар спиной пришёлся не на землю, а на безмолвно застывший колокол. Его язык оглушительно ударился о покатую стенку — и над Понивиллем пронеслась раскатистая звуковая волна, дрожью заставлявшая резонировать всё, что резонировать вообще было способно. Бэт-пегас, оказавшийся в эпицентре рвущего барабанные перепонки звука, далеко харкнул кровью и потерял сознание, успев только понять, что сползает с закачавшегося колокола и летит, кувыркаясь, на дорогу. Симарим распахнул глаза в библиотеке и резко сел, с колотящимся сердцем осматриваясь. Он всё ещё был в библиотеке. Был ли он здесь на самом деле всё это время? Поддался ли гипнозу, так хитро обманувшему его? Однако туман беспамятства рассеивался, отпуская молодого жеребца, и тот, задыхаясь от усердия, сумел рассмотреть держащего его в объятьях отца. Пони, стоящие совсем рядом, становились видны не сразу, преобразовываясь в свои привычные обличия из бесцветных пятен, только размывающих привычную библиотечную обстановку. Здесь были далеко не все из тех, кто присутствовал, когда Флёрри начинала сбрасывать шкуру. Не было Селестии, Шайнинг Армора и половины от остального числа. Тяжело дыша, бэт-пегас потрогал голову копытом: её стягивали бинты, не давая ране кровоточить и расползаться. — Что произошло? — язык почти не слушался. — Всё, что мы знаем, — ответил Соарин, — так это то, что Лайтнинг Даст успела за долю секунды до того, как ты разбился о камни. — Мы словно проснулись от страшного шума, — нервно покивала Лоджикал Параллель, — и что-то заставило её вылететь наружу. Она успела увидеть, как ты падаешь с колокольни, и бросилась к тебе. — Флёрри Харт! — оскалился Симарим, мгновенно вспомнив всё. — Где она, где эта тварь? Ответом ему служило молчание. Пони потупили взгляды, закусили губы, начали ковырять копытами пол. Этернал Шайн сидел спиной ко всем, подавленно сгорбившись и уставившись в кучу розовой шкуры и нежно-фиолетовых перьев на полу. — Где Флёрри… — Тебе лучше посмотреть самому, — перебил Спайк, не дав бэт-пегасу повторить своё требование. Фиолетовый коготь призывно указал на окно. — Ты можешь идти самостоятельно? — обеспокоенно спросила Флаттершай, но Симарим отмахнулся от неё и порывисто поднялся из поддерживающих его отцовских копыт. Голова мгновенно закружилась, его зашатало, и бэт-пегас на сей раз не стал противиться, когда пастельно-жёлтая пегаска поймала его своим боком, не давая упасть. Кое-как светлый жеребец добрался до окна. Понивилль по-прежнему находился в полумраке, стало даже темнее, чем было, однако причиной тому была вовсе не приблизившаяся ночь. Весь город оказался накрыт непрозрачным куполом, очень похожим на стеклянный аквариум. Снизу он подсвечивался тёмно-розовым, а вершина отливала золотом, и по всей окружности медленно скользила на огромных крыльях белоснежная сияющая фигура Селестии. — Когда Флёрри Харт, — тяжело произнёс Дэлишес, — увидела, что мы очнулись, она попыталась снова начать петь. Лоджикал Параллель убедила Принцессу не давать ей набирать силу голоса и атаковать; так мы и спаслись. Селестия сначала хотела взять Флёрри в плен, но та внезапно дала стрекача, а на горизонте появилось нечто, что заставило Шайнинг Армора накрыть весь город этим куполом. Флёрри успела ускользнуть до того, как он коснулся земли, но её явно не собираются впускать обратно. — Селестия и дядя Шайнинг намерены потратить все свои силы на поддержание этого щита, — мрачно кивнула Лоджикал Паралелль. — Даже остатки Лунного Света бросили свои силы на то, чтобы им помочь, потому что… к нам пытаются пробиться снаружи. — Вы говорите «нечто», потому что не хотите называть его имени? — холодно догадался Симарим. — Да что с вами? Он не настолько опасен, чтобы телепортироваться при слове «Джезабель»! — Это, может быть, для тебя нет ничего святого! — рявкнула от возмущения Перелика. — А… Лоджикал немедленно встала между ней и бэт-пегасом, парируя: — Он — причина, по которой мы живы. Придержи свою желчь за зубами. — Это случайно вышло, — сквозь зубы процедил Симарим. — Никто из вас не стоит того, чтобы быть спасённым. Я действовал из любопытства, быть брошенным в колокол в мои планы не входило. Почему бы вам не использовать всю свою святость и не жахнуть по Джезабелю Элементами Гармонии? — Они, как выяснилось, не оказались эффективными два десятка лет назад, — поправила очки Лель. — Но, как оказалось, эти два десятка лет были довольно спокойными, — рыкнул бэт-пегас. — Почему бы просто циклично не использовать ваши волшебные побрякушки, как лекарство по графику? — Потому что мы не знаем, кому они теперь принадлежат, — в тон ему ответила единорожка. — Только пять Элементов выбрали своих новых Хранителей, отделившись тем самым от прежних. Но Элемент Магии по-прежнему принадлежит моей матери, и без него мы не узнаем, кого вообще выбрали все остальные Элементы. Головной Элемент оказался отделён от прочих, и теперь использовать их не может ни старое поколение, ни новое. Если Элементы принадлежат кому-то в разделённом виде — они, по сути, не принадлежат никому. — Так и знал, что настанет момент, когда эти ожерельица будет выгоднее сбросить в жерло вулкана. Значит, Элемент Магии решил, что ему и у Твайлайт Спаркл живётся неплохо, и не собирается съезжать? — Да. — Мы обречены. — Нет, — внезапно возразил Этернал. — Ну как нет-то, у тебя что, жеребцовое семя бултыхается вместо мозга? — топнул копытом Симарим. — В действиях Шайнинга и Селестии есть кое-какая логика: раз процентов девяносто шесть населения Эквестрии стеклось в одно место — лучше защитить их, накрыв это место прочной бронёй. Но что дальше? — он повернулся к Перелике. — Примерно сколько времени Понивилль может кормить все эти рты, даже если сделать паёк минимальным? — Месяцев пять, — послушно ответила единорожка, не пытаясь, однако, скрыть неприязни и угрюмости в голосе, — при самых лучших прогнозах. — Пять месяцев, — повторил ночной жеребец, — милостиво округлим до полугода, потому что я верю, что кто-то решит сэкономить пищу, благородно перейдя на каннибализм. Держу пари, что августейшие особы отбросят копыта от сильного истощения ещё на четвёртом месяце осады. Даже если этого не случится, и Джезабелю тупо надоест атаковать — что мы застанем, когда выйдем наружу? Пустыню, которую он оставил после себя, чтобы скоротать дни в ожидании нашей слабости? — Можем насладиться видом заранее, — мечтательно предложил Дэлишес Чипс, заставив Симарима смачно фейсхуфнуть и тут же застонать от боли в черепе. — Нет-нет-нет-нет, погоди нудеть по второму кругу. Я предлагаю путешествие. — Путешествие? — моргнула Лоджикал. — Конечно! В описанном Симаримом сценарии есть один ощутимый плюс: нам нечего терять, — весело ответил земной пони. — Элемент Магии не хочет искать нового носителя отсюда? Отлично, мы понесём его по землям Эквестрии, чтобы он мог получше осмотреться. — Какая у тебя была оценка по географии? — язвительно осведомился Симарим, но получил болезненный тычок от Лоджикал: — Хватит. Он предложил дельный вариант, единственный, который нам подходит и который даёт надежду. А именно её нам сейчас не хватает. — Хорошо! — закатил глаза бэт-пегас, вскидывая крылья. — Можете идти на верную смерть. Я посмотрю, как вы преодолеете двух кружащих снаружи монстров, но — через стенку купола. — Тебя никто и не собирался звать, — огрызнулся Этернал Шайн. — Я скорее с Переликой соглашусь идти, чем с тобой. — Ты понимаешь, что это прозвучало не так приятно, как в твоей голове? — еле слышно пробормотала рыжая единорожка, отводя взгляд. — Замолчите! — зажмурилась Лоджикал и протянула вперёд копыто. — У нас есть миссия. Мы должны выбраться из города и отыскать новый Элемент Магии, который может быть где угодно на огромном континенте и даже за его пределами. На это у нас есть не больше полугода. И это всё равно лучше, чем просто сидеть на крупе в мнимой безопасности, ожидая гибели. Кто со мной? Под её копыто тут же подсунул своё Дэлишес Чипс, напоминая, кто изначально был автором идеи. Сверху опустилась передняя нога Этернал Шайна, затем к ним с небольшим колебанием присоединилась Перелика. — Я тоже иду с вами, — произнёс Спайк. — Неудобно тянуться, извините. Флаттершай тоже протянула было копыто, но Лоджикал остановила её: — Нет, прости. Ты должна оставаться здесь, вместе с мамой и остальными. Если Элементы вдруг решат перейти обратно к вам… не стоит исключать такой возможности или надеяться на неё… ты должна быть рядом с ними. — О да, — энтузиазменно взмахнула копытом Пинки Пай, — не забывай о повышении боевого духа среди всех этих пони! Они привыкли к нам, они надеются на нас! — Ваша безопасность в их глазах — залог безопасности их собственной, — кивнула Лоджи. — Пусть так, — робко кивнула Флаттершай. — Но я всё равно хочу помочь. Хотя бы тем, что скажу, к кому вам лучше пойти в первую очередь, если вы вдруг захотите ко мне прислушаться.