***
Этап в Рупольдинге должен был стартовать с эстафет. Пропустив прошлую, Мартен с удвоенной силой готовился к грядущей. Пусть шансов на победу у его сборной немного, заехать на подиум они в состоянии, достаточно парням к четвертой смене не отстать от лидеров на много. В своих силах Фуркад был более чем уверен, не считая соперников по этапу опасными: Свендсен и Ландертингер далеко не в оптимальной форме, Шемпп пасует на финише. Оставался только Шипулин, взявший в привычку отыгрывать угрожающие отставания. Антон был самым опасным, но находился ли он в оптимальной форме? Все-таки масс-старт в Оберхофе должен был здорово измотать его как физически, так и морально. Мартен приглядывался к спортсменам на тренировках, пытаясь предугадать их состояние. Соперники вполне оправдывали его ожидания, за исключением разве что Антона, которого он попросту не видел. Вся российская сборная исправно появлялась на трассе и стрельбище, а Антон как в лету канул. Подойти и спросить Мартен не мог — слишком подозрительным выглядел бы его жест. До старта оставались сутки, и тревога француза нарастала: вдруг россиянин заболел? Потерять такого прекрасного оппонента не хотелось. Хитростями, манипуляциями и природным очарованием Мартен все же сумел выяснить, где остановились русские. В принципе, не так далеко, а от трассы и вовсе минут десять-пятнадцать на шаттле. Но нельзя же просто заявиться к Антону! Он и дверь ему не откроет, скорее всего. Тут нужен хороший план и союзник, и единственный кандидат, как раз, живет с ним в одном номере. Симон был отходчив, так что обошлось все подножкой и взлохмаченными волосами. Тем не менее, попросить о помощи сразу Мартен не смог. Старший Фуркад накануне эстафеты предпочел больше времени провести на стрельбище, и вернулся не в самом благодушном расположении духа. Будь Мартен хорошим братом, он бы непременно постарался подбодрить Симона, однако собственные интересы были для него превыше всего, поэтому он просто ждал, пока настроение брата придет в норму. Час икс наступил после обеда. Симон лежал на кровати, увлеченно читая журнал. Не зная, как привлечь внимание, Мартен томно вздыхал, натирая яблоко, специально припасенное для брата в качестве награды за будущую помощь. Опустив на мгновение глянец, Фуркад-старший высоко поднял левую бровь, однако почти сразу скрылся вновь. Мартен еще разочек вздохнул, но никаких вопросов от брата не последовало. — Симон… — Нет, — резкий ответ из-под обложки журнала был слишком внезапен. — Что нет? Я еще ничего не сказал! — Мартен подлинно возмутился такому невниманию к собственной персоне. — Знаю я, чего ты хочешь. Шипулин, верно? Давно его не видно. Небось свой зад от тебя прячет, — Симон негромко засмеялся. — Эээ, ну да. Ты прав. В некотором роде. Почему сразу прячет? — Мартен на мгновение растерялся от прозорливости брата. — Может и не прячет, согласен. Наверняка развлекается со своей пассией. Днем массаж, ночью иная разновидность массажа. Я бы тоже не отказался от такой подготовки к этапу. Всяко лучше, чем наматывать круги и палить в молоко, — последнюю фразу Симон произнес едва слышно, скорее для себя, но Мартен все равно услышал. — Круглые сутки, что ли? — От одной такой перспективы Фуркада передернуло. — Любовь — дело такое, прибавляет дополнительные силы. Ты бы знал, если бы любил кого-то кроме себя. Мартен скрипнул зубами, сдерживая порыв огрызнуться. В иной ситуации, где не нужна была бы помощь Симона, он бы уже осадил его, но сейчас не стоит рисковать и бесить брата. Выдержав минутную паузу, и собравшись с мыслями, Мартен решил наконец перейти к делу: — Не думаю, что он с ней. Скорее всего, готовится индивидуально. И вот тут мне нужна твоя помощь, — Симон отложил журнал, с интересом уставившись на брата, ожидая продолжения. — Ты ведь хорошо общаешься с русскими. — И? — Если я буду спрашивать про Антона, будет подозрительно. — А если я – нет? — Тебя все любят! Ты ведь такой умный, красивый, заботливый и общительный, — Мартен мог бы перечислять еще, но Симон расхохотался, прервав поток комплиментов. Отсмеявшись, брат кивнул, прося продолжить: — В общем, тебя никто в подлом умысле не заподозрит. Скажешь, что хочешь вернуть флэшку, например. — Какую? С твоими детскими фотографиями? — Что? Какие еще фотографии? Откуда бы им взяться? Мартен с недоумением уставился на брата. Его воображение уже отчетливо нарисовало картину, в которой Симон выведывает информацию о Шипулине. Нет ничего проще: подошел, улыбнулся, спросил! В обаятельности своего родственника Мартен не сомневался ни на минуту. Вопрос брата поставил его в тупик, что очевидно нашло отражение в выражении его лица, над которым беззастенчиво потешался Симон. — У меня всегда есть с собой парочка на планшете, — Фуркад-старший пожал плечами. — На одной ты гордо восседаешь на горшке, а на другой мило валяешься в снегу вместе с лыжами. — Зачем они тебе? — Мартен пораженно рассматривал брата, опешив от таких сведений. — А как же! Вот смотрю на них, вспоминаю, каким хорошеньким ты был. Может, поэтому я еще не придушил тебя подушкой во сне — в память о том мальчике! Столь неожиданная смена беседы огорошила Мартена настолько, что он позабыл об обольщении Шипулина. Симон действительно показал фотографии, чем окончательно растрогал младшенького. Пустив скупую мужскую слезу на плече брата, Мартен услышал заветное: «Я все узнаю, только отпусти, наконец, нюня».***
На разведку старшему Фуркаду хватило часа. Антон был здоров, готовился по индивидуальному плану, но в эстафете выступит, как и ожидалось — на четвертом этапе. Симон узнал, что проживает Шипулин в компании с Малышко, и номер комнаты заодно выведал. Золото, а не брат. Мартен расцеловать его был готов, но предугадав намерения брата, Симон лишь отмахнулся. — А кто, кто тебе все рассказал? — поинтересовался француз. — Источники знать надо, братец! Ну ладно, по большому такому секрету скажу: Губерниев. — Кто? — Журналист, комментатор, телеведущий, говорят еще и шоумен, слава богу, в последнем шанса удостовериться не было. Я его встретил, ну и он, как ты и предполагал, ничего не заподозрил. Мартен кивнул, вспоминая русского комментатора. И как он сам не додумался спросить у него, или у Трифанова — последний так и вовсе лучший друг Шипулина! Хотя нет, оба непременно бы доложили обо всем Антону — и никакого сюрприза! — Кстати, Антон сейчас должен быть на трассе. Хм, примерно еще час, если верить Губерниеву, который, похоже, знает расписание Шипулина поминутно. Странно это, а? Вряд ли Мазе знает о тебе столько, сколько комментатор о своем соотечественнике, — Симон выразительно хмыкнул, заваливаясь на кровать. У Мартена не было времени размышлять на тему странного русского журналиста. Спешно натягивая куртку, Фуркад мог думать только о том, как застанет Шипулина врасплох. Главное, чтобы россиянин, завидев его, не убежал. С остальным Мартен разберется. После отвратительной погоды Оберхофа, легкий морозец Рупольдинга можно было смело считать благословением небес. Если такая погода сохранится до завтра — бежать будет в одно удовольствие. На трассе не было привычного оживления: всего несколько сборных, которые мало на что претендуют. Встречающихся спортсменов Мартен знал разве что в лицо, никогда прежде не интересуясь их именами. И что только Шипулин позабыл в такой компании? К чему такие подвиги? Заметить Антона не составило труда: Мартен с легкостью узнал его фигуру, в данный момент направляющуюся к раздевалке. Видимо, свою тренировку россиянин завершил, к большой радости француза, который не прихватил с собой ни ружье, ни лыжи. Филейная часть Антона выглядела соблазнительно, особенно когда россиянин наклонился, чтобы достать воду из сумки. Мартен на мгновение замер, впервые задумавшись о том, а что он, собственно, скажет при встрече. Банальное «привет» вряд ли стоит считать хорошим планом, однако ничего иного на ум не приходило. В конечном счете, главное начать — дальше само пойдет! Растягивая губы хищной улыбкой, Мартен неслышно подкрадывался к Антону с целью напугать, и совершенно случайно пощупать. Однако его опередили. Миловидная брюнетка, наплевавшая на головной убор, с визгом прыгнула на Антона, едва не уронив его. Шипулин засмеялся, обнимая девушку за талию. Массажистка, вне всякого сомнения. Судя по их милованию, Антон приступил к обольщению, в то время как Мартен не сдвинулся в своих планах ни на йоту. Уйти незамеченным у француза не вышло: Антон, почувствовав на себе его взгляд, понимающе улыбнулся. Мартену оставалось только зубами скрипеть, наблюдая за тем, как Шипулин уходит в компании девушки.