«Как жить теперь, когда однажды, Ты вдруг решил: все что было — зря? Семь раз отмерь, подумай дважды — И не спеши начинать с нуля» (Louna — «С нуля»)
Полночи Мартен не мог уснуть, ворочаясь. Злость на себя перевешивала усталость. Самодовольное лицо Шипулина, счастливая брюнетка — кажется, этот спор он все-таки проиграет. Но грядущая расплата не пугала Фуркада. Ну в самом деле, Антон не похож на того, кто запросит что-нибудь мерзкое или публичное. Тем не менее, он слишком сильно хотел россиянина, чтобы узнать, что ему уготовано в случае проигрыша. Из этого пари он должен выйти победителем. — Прекрати ерзать, бога ради! Я придушу тебя, придушу, — сонным голосом пробормотал Симон, уткнувшись лицом в подушку. Шторы были плотно задернуты, не пропуская лунный свет. Полная темнота. Взглянув в сторону, где находилась кровать брата, Мартен едва слышно вскрикнул. И ведь точно, как он сразу не додумался до этого? — Ты должен мне помочь! Ты отвлечешь массажистку! Симон застонал. Мартен, охваченный гениальной идеей, вскочил с кровати и принялся расхаживать по номеру. Не дождавшись ответа от брата, Мартен запрыгнул к нему на койку. — Ну пожалуйста! Один раз ты ведь уже смог очаровать ее! Если она западет на тебя, Антон проиграет, и тогда станет моим! Симон! — Господи, ты хоть помнишь, что завтра эстафета? — старший Фуркад перевернулся на спину, зевая. — Да, пообещай — и я дам тебе спать! — Хорошо, только без интима. Доволен? А теперь свали и дай мне заснуть, наконец. — Ты лучший, правда. Счастливый, Мартен перебрался на свою кровать, но сон все равно не желал идти. Судя по приглушенным проклятиям, Симон осознал, на что только что подписался. Мартен усмехнулся. В здравом уме брат вряд ли бы дал согласие, но теперь точно не отвертится. — Я не могу уснуть, — констатировал Мартен. Симон хмыкнул. — Можно я лягу к тебе? — Будешь пинаться? — Я уже давно не пинаюсь! — возмутился Фуркад. — Симон? — На следующем этапе я попрошусь жить с Жаном. Перебирайся, но если не угомонишься — окажешься на полу. Мартен не мог припомнить, когда в последний раз спал с братом. Кажется, это было во время его дебюта на кубке мира, хотя в детстве случалось не раз. С Симоном было спокойно, и Мартен, наконец, заснул, предвкушая свою победу.***
Симон перед стартами всегда был собран и сосредоточен, предпочитая отмалчиваться, полностью уходя в себя. Товарищи по сборной прекрасно знали об этой особенности, поэтому старшего Фуркада никто не трогал. Мартен не был исключением, хотя больше всего хотел узнать, помнит ли брат о своем ночном обещании и когда приступит к такой ответственной миссии. Молчать-то он молчал, но его мысли так явственно отражались на лице и раздражали Симона, что Мартен был вынужден отправиться на пристрелку пораньше. Обретение сносного плана придавало Мартену сил, а губы то и дело растягивались в улыбке. Несмотря на отсутствие полноценного сна, Фуркад прекрасно чувствовал себя, и был готов отбежать все четыре этапа вместо своего единственного. Главное, не растерять настрой до своего старта, тогда он вполне сможет отыграть любое отставание, которое привезут его товарищи. В том, что проигрыш будет, Мартен не сомневался, как и в том, что всю гонку будет видеть спину Антона — последние эстафеты складывались именно по такому сценарию. Трибуны постепенно заполнялись, шум становился сильней. Мартен любил выступать в Германии, где буквально все пропитано биатлонной атмосферой. Все было иначе здесь, в том числе и болельщики, которые предпочитали лишний раз не дергать, и терпеливо дожидались своего часа. Мартен даже немного завидовал немецким биатлетам, которых боготворили. Симон Шемпп, чьей родиной Рупольдинг и являлся, воспринимался как национальный герой и взоры многотысячных трибун были устремлены на него. Франция пока таким похвастаться не могла, несмотря на то, что из ее лона вышло уже два легендарных чемпиона. Тем не менее, парочку национальных флагов Фуркад заметил, но их количество, вне всякого сомнения, терялось на фоне немецких, норвежских и русских. — Удачи вам, — негромкий голос за спиной заставил Мартена удивленно обернуться. — Спасибо, и вам. Антон криво улыбнулся и поспешил к своей команде, чтобы поддержать Гараничева, которому предстояло стартовать на первом этапе. Фуркад задумчиво рассматривал Шипулина, недоумевая про себя. То россиянин шарахается от него, то активно стремится обратить на себя внимание. Будто нарочно стараясь занять все мысли Мартена. А может, так оно и есть? Хочет вывести соперника из равновесия? Впрочем, это не имело особого значения: Фуркад и без того постоянно думал об Антоне, вот только на результатах это, к счастью, пока не сказывалось. Мартен предпочитал не следить за ходом эстафеты, сосредоточенно разминаясь до часа икс. В середине третьего этапа к нему подходил тренер, и сообщал предварительные результаты. Так было проще, без лишнего волнения и разочарования, просто выйти и попытаться спасти ситуацию, или спокойно проехать спринтерскую дистанцию как на тренировке. Сегодняшнюю эстафету Мартен решил провести иначе, наблюдая и переживая. Особенно за Симона, от которого зависело очень многое. Свой этап Фуркад-старший провел виртуозно: чистая стрельба, минимальный проигрыш. Симон будто разозлился сам на себя — такой уверенности Мартен давно не видел. А может помогло и то, что эту ночь он провел совсем близко с великим чемпионом? Зарядился позитивной энергетикой, так сказать. Прекрасно чувствующий себя Мартен пообещал повторить подобный эксперимент еще раз: вдруг он правда передал брату частичку своей непобедимости? Да и спать рядом с Симоном было тепло и комфортно, еще бы кровать шире — и было бы прекрасно вдвойне! Замечтавшись, Мартен едва не упустил передачу эстафеты, которая чуть не завершилась травмой: Дестьё выскочил слишком внезапно для русских, и только чудом обошлось без падения. Взглянув в сторону Шипулина, который разминался неподалеку, Мартен увидел ответный осуждающий взгляд, будто лично он виноват в этом казусе. Фуркад был более чем уверен, что это глупая неразбериха — случайность, но Антон, похоже, решил по-своему. Удача оставила французскую сборную на второй стойке, когда Симон Дестьё умудрился зайти на круг. Русские, к досаде Мартена, шли ровно, хоть и с отставанием. Однако вряд ли кто-то поверит, что словенцы смогут сохранить отрыв, привезенный Яковом Факом. — Смотри, дыру в нем протрешь. — Уже переоделся? — оторвавшись от созерцания Шипулина, поинтересовался Мартен. — Как видишь! Наши успехи? — Неутешительные. Больше минуты отставания. Симон с философским видом пожал плечами, пробубнив что-то насчет Кантена, и отправился досматривать гонку в компании тренеров. Мартен снова остался один, не испытывая особых сожалений на сей счет. Кантен справлялся на порядок лучше Дестьё, который успел промямлить извинения прежде, чем идти переодеваться. Мартен только отмахнулся: в первый раз, что ли? Со всяким может случиться, а в их сборной заход на круг вообще в порядке вещей. Вот русские, например, стреляли сегодня отлично: чего только стоила быстрая стрельба на третьем этапе! Волков, кажется. Мартен не часто видел его в основе, но учился русский стрелять явно у Эдера. Несмотря на то, что на первом отрезке Фийон-Майе удалось немного отыграть, стойка фактически свела его усилия на нет. Мартен разочарованно вздохнул, направляясь к финишной черте, чтобы дождаться партнера. Шипулин вместе с Шемппом и Свендсеном уже находились там. Прикидывая свои шансы, Мартен вынужден был признать, что за тройку призеров бороться будет непросто. Максимум, на что он может надеяться — это вхождение в топ пять. Неутешительное место, но таков их уровень на данный момент. Шемпп с Шипулиным обменялись долгими и выразительными взглядами прежде, чем немец отправился на дистанцию вслед за норвежцем. Табло показало, что отставание русских около тридцати секунд. Судя по решительному выражению лица, Шипулин готов был отыграть. Мартен улыбнулся. Антон, может, и догонит Симона и Эмиля, но обгонит ли? Свендсена так легко не взять, да и Шемпп при родных трибунах будет упираться до последнего. Кантен наконец коснулся его спины, отправляя на старт. Мартен не ставил себе грандиозных задач, хотя болельщики, возможно, и надеялись. Достать чеха, словенца и австрийца не составило большого труда. Увлеченные борьбой друг с другом, они значительно проигрывали в скорости, делая ставку на стрельбу. В итоге на коврик Мартен лег по соседству с Антоном, который допустил один промах. Мартен, взбудораженный близостью Шипулина, на удивление быстро и точно отработал. Но и его преследователи не отставали. Все вернулось к началу. Стойка прошла по тому же сценарию. Тренер сообщил, что до русского больше двадцати секунд, и Мартен решил не тратить силы. Завтра предстоял спринт, и утереть нос Шипулину там гораздо приятнее. Эдер сопротивлялся до последнего, но на финише силы окончательно оставили его. Мартен пришел четвертым, успев рассмотреть счастливое лицо Шемппа, которого облепили товарищи по сборной. Симон снова проиграл, но сиял так, будто одержал важнейшую победу в жизни. Увидеть Шипулина получилось лишь перед награждением. Антон не шарахнулся от него, но на банальные поздравления отреагировал нервно, плотно сжав губы. — Что-то не так? Не рад бронзе? — Мартена озадачила такая реакция. Шипулин глубоко вздохнул, проведя рукой по лбу. Фуркад терпеливо выжидал. — Не думаю, что ты поймешь. Это непросто объяснить. — А ты попробуй, я понятливый. — Ладно. Я подвел команду. Должен был отыграть, но не смог. И силы ведь были, но… — Антон пожал плечами, — чувствую себя просто погано. Ребята довольны результатом. — Но не ты? — Но не я. — Глупости! Ты сделал все, что смог. Зачем грызть себя? — Я и не надеялся, что ты поймешь. Эстафета — командная гонка: здесь нет «я», но есть «мы». Они сделали все, чтобы я мог побороться за победу. А что в итоге? Мы выиграли бронзу, но я проиграл золото. Меня зовут. Увидимся. Мартен заторможенно кивнул, но Антон этого уже не увидел. Заняв последнее место в шеренге, Шипулин вяло улыбался болельщикам и камерам. Фуркад досмотрел церемонию до конца, размышляя над словами россиянина. Мысль Антона была далека от его сознания, ведь с такой позиции эстафеты он никогда не рассматривал. Или рассматривал, когда был значительно моложе, еще не до конца закрепившись в эстафетной четверке. Мог ли он забыть о таких простых вещах?***
Столкнуться с Антоном утром, задолго до спринта, Мартен не ожидал. Россиянин как раз направлялся в сторону гостиницы, когда оттуда вышел Фуркад. Возможно, после эстафеты Шипулин подрастерял бдительность, коль так вольготно разгуливал по улицам. Или же решил, что скрываться более смысла нет. В любом случае, такому повороту Мартен был только рад. Шипулин не был ни удивлен, ни смущен встречей. Без лишних разглагольствований, он предложил отправиться на пробежку в парк вместе — коль им обоим по пути. Будучи всеми конечностями «за», Мартен все равно оглянулся на Симона, с которым первоначально планировал пробежаться. Брат улыбнулся, кивком головы выражая понимание. — Боишься, что старший братик гулять со мной не отпустит? — Антон негромко засмеялся, заметив маневр Фуркада. Пока Мартен силился придумать достаточно остроумный ответ, Шипулин рысью отправился на пробежку. Фуркад удивлено уставился на удаляющуюся спину. — Эй, ты чего завис? Догоняй! Вполне разумный совет. Кажется, произнес его Симон, хотя Мартен не был уверен — вдруг это лишь плод его воображения? Но не прислушаться не мог, да и спина Антона всегда пробуждала в нем древние охотничьи инстинкты. Догнать Шипулина оказалось несложно. Антон бежал медленно, размеренно, дожидаясь, пока Фуркад присоединится к нему. Мартен хотел поинтересоваться, откуда такие преображения в поведении россиянина, но решил не рисковать, молча наслаждаясь обществом Антона. Однако одна мысль упорно не давала покоя: Шипулин ведь живет в другой гостинице! Так что он забыл утром у отеля Фуркада? Возможно ли, что он намеренно искал встречи с ним, или же с кем-то еще? — Давай перейдем на шаг? — отрывисто предложил Антон. Мартен кивнул, замедляясь. Он и не заметил, что они успели забрести так далеко. Пора было возвращаться. — Я хотел извиниться. Ну, за вчерашнее, — пояснил Антон, заметив недоумение на лице француза. — Я был резок в разговоре с тобой. — Да? — Ага, после эстафеты. Я был раздосадован, ну, и… — Антон смущенно пожал плечами. — В общем, извини. Фуркад улыбнулся. Он не заметил в поведении Шипулина ничего странного или оскорбительного, но коли Антон так считает — зачем разочаровывать его? — Даже не знаю. Я полночи переживал, слезы лил в подушку! Нет, так просто простить тебя я не смогу! Для пущей убедительности Фуркад состряпал скорбную мину. Антон хмыкнул: — Хорошо, я подыграю. Что же мне сделать? Какой подвиг я должен совершить, дабы заслужить твое прощение? — Сущие пустяки! Сходишь со мной выпить кофе как-нибудь. Антон подозрительно оглядел довольно улыбающегося Фуркада, ожидая продолжения. Но Мартен молчал. — Ладно, согласен. На что только не пойдешь, чтобы заслужить прощение у друга? Только давай так: кто в протоколе выше будет — тот и выбирает место. — Заметь, Антон: ты сам это предложил. Идет. Я знаю чудесное местечко! И Мартен действительно знал. Разве может быть где-нибудь лучше, чем в его номере? Симона легко можно будет отправить погулять. К массажистке. А там, возможно, за кофепитием и услуга от брата больше не понадобится.***
Надежды на спринт не оправдались. Допустив два промаха, Мартен с почти двухминутным отставанием от младшего Бё, финишировал во втором десятке. Хорошо еще, что пасьют на данном этапе был не предусмотрен. Антон же, с одним промахом, стал четвертым. План Мартена потерпел крах. Раздав обязательные интервью, Мартен отправился смотреть церемонию, надеясь подкараулить Шипулина после. Может, это и было навязчиво, но Мартен буквально сгорал от нетерпения. Антон оттаял — как этим не воспользоваться? — Ну и погодка, а? Мартен кивнул: ответа на этот риторический вопрос не требовалось. Снег, который усилился к моменту его старта, до сих пор не прекратился. Синоптики обещали, что к завтрашнему дню все изменится, и Фуркад хотел им верить — провести вторую такую гонку вовсе не хотелось. — А Шипулин хорош, ты ведь его высматриваешь? Фуркад с раздражением посмотрел на собеседника. Свендсен понимающе улыбался, и от этой улыбки Мартена затошнило. — С чего ты это взял? — Я хорошо тебя знаю, и предпочтения твои тоже. Ты ведь любишь победителей, я помню. — А сам ты что здесь забыл? Неужели… Бё? — Фу, гадость какая! — Эмиль скривился так натурально, что Мартен ему почти поверил. — Он мне как брат! Я обещал Тарьею присмотреть за ним. Свендсен был прав: они слишком давно и слишком хорошо знали друг друга. Несмотря на то, что речь Эмиля была убедительной, что-то явно не клеилось. Но думать об этом Фуркад совершенно не хотел. Ему и своих забот хватало. На некоторое время мужчины замолчали. Мартен завороженно наблюдал за Антоном, который с улыбкой принимал цветы из рук маленького мальчика. Награждение по особой программе, индивидуальное. Фуркад успел достаточно изучить россиянина и понимал, что четвертое место его совсем не радовало. Хмурое выражение лица буквально кричало о том, что в данный момент Шипулин усиленно занимается самоанализом, и мечтает поскорее сбежать со стадиона. Ребенок заметно оживил Антона, который словно расслабился, оттаял на время и о чем-то увлеченно разговаривал с Расторгуевым. — Очаровательно. Негромкий комментарий норвежца заставил Фуркада поморщиться. А он ведь успел почти позабыть о наличии Свендсена рядом! — Почему ты еще здесь? Я думал, что ты давно ушел. — Тебе бы этого хотелось, но нет, — Эмиль хмыкнул. — Почему он? Почему, например, не Шемпп? Хотя нет, Шемпп и сам смотрит Антону в рот. — Что? — Антон конечно веселый парень, но я не понимаю. О, мы тут с ним недавно в шахматы играли, для программы, — не обращая внимания на восклицание француза, продолжил Эмиль. — Не смотрел? — Нет. Так что там с… — Я тебе ссылочку отправлю, тебе понравится. Мартен вздохнул. Ну сыграли они в шахматы, что там может быть такого? Комментарий про Шемппа заинтересовал его намного сильнее, однако Эмиль, заметив его интерес, старательно перевел тему. Вполне в репертуаре Свендсена. Церемония завершилась, спортсмены и болельщики начали расходиться. Мартен надеялся не потерять Антона из виду, но тот похоже, и не собирался сбегать. Замерев на месте, Шипулин крутил головой, словно выискивал кого-то. — Эй, Антон! — Свендсен замахал Шипулину, привлекая внимание не только россиянина. — И не благодари даже. Мартен и не собирался его благодарить, хотя Антон и направлялся прямиком к нему. К ним, поправил себя Фуркад, но так ли это принципиально? На счастье француза, надолго оставаться с ними норвежец не планировал. Обменявшись с Шипулиным формальными приветствиями, послав напоследок Фуркаду сальную улыбочку, Эмиль покинул мужчин. Мартен облегчено выдохнул. — Как там насчет кофе? После такой погоды я совсем не прочь согреться. — Не сегодня. У меня планы с… — Мартен напрягся, ожидая услышать ненавистное женское имя, — Симоном Шемппом. Но я не забыл. Антон улыбнулся, а после протянул ему букетик, в утешение за провальную гонку. Вертя в руках цветы, Мартен мог думать только о том, что упускает что-то важное.***
Ссылку на запись программы Свендсен, как и обещал, прислал вечером. Предварительно заручившись лингвистическими способностями Жана и едкими комментариями Симона, Мартен собрал всех у себя для совместного просмотра. Вот только особых познаний в русском не потребовалось, ведь все было понятно и так. «Не забудь Антону отдать его приз!» Мартен усмехнулся, читая сообщение от Свендсена. Уж он постарается не забыть! Теперь у него было целых два козыря, которыми нужно правильно распорядиться. — Я сегодня видел массажистку, — не отрываясь от журнала, произнес Симон. Мартен, собиравшийся в душ, замер на месте. — За ее непосредственными обязанностями. Разминала Домрачеву перед стартом. — М-м-м. Подошел к ней? — Не-а, занимался лыжами. А потом я видел ее еще раз. После спринта, и она делала то, что тебе недоступно. Ну, какие предположения? — Вешалась на Антона? — Бинго! — Симон сочувственно посмотрел на брата. — Целовала она его конечно только в щеку, но… Шипулин не говорил тебе о том, что пари он выиграл? Мартен покачал головой. Антон вообще ни разу не упоминал о пари, будто его и не было никогда, а он сам не напоминал, считая, что ситуация под контролем. И что в итоге? Массажистка очарована, на горизонте маячит Шемпп, а проницательный Свендсен того и гляди учудит что-нибудь грандиозное, окончательно сведя все шансы Фуркада к нулю. — Ты, кажется, в душ собирался. Только не долго, ладно? А то начнешь там фантазировать об Антоне… Сил у Мартена хватило только на то, чтобы показать брату средний палец.***
— Слышал, вы со Свендсеном играли в шахматы на мою желтую майку? До гонки оставалось не так много времени. Пройдя контроль и подготовив нужную пару лыж, Мартен, устав делать вид, что разминается, решил подойти к Антону. Шипулин настороженно оглядел его с головы до ног, не спеша с ответом. — Было дело, — наконец, промямлил россиянин, делая шаг назад от слишком близко подошедшего француза. — И ты выиграл? Антон кивнул, наивно полагая, что на этом их беседа окончена. Мартен, по его мнению, всегда выбирал не подходящее время для разговора. Сейчас, например, уже нужно было брать лыжи и идти на старт. Проблема заключалась в том, что инвентарь лежал на снегу, а нагибаться в присутствии француза было страшновато в последнее время. От Мартена не укрылось затруднительное положение Шипулина, однако облегчать ему жизнь он не спешил. — А мог просто попросить! К чему такие сложности? — И ты бы отдал ее без боя? — россиянин не сдержал усмешку. Шипулин выглядывал из-за плеча француза, надеясь увидеть хоть одно знакомое лицо из сборной, кто бы смог вызволить его из этой ситуации. Фуркаду было явно наплевать на то, что скоро старт. Заприметив Гараничева, который выслушивал последние наставления тренера, Антон с воодушевлением принялся округлять глаза. Однако Евгений, как и Мартен, намеков не понимал. — Брось, Антон. Ты должен бы знать, что я совсем не против того, чтобы ты меня раздел, — голос Фуркада наполнился непривычной хрипотцой. Антон вздрогнул. За подмигиваниями Гараничеву он не заметил, что Мартен подобрался к нему совсем близко. Лицо француза было всего в нескольких сантиметрах от его собственного, а расширившиеся зрачки буквально кричали о том, что данной ситуацией французский дьявол наслаждается сполна. Шипулин попробовал успокоить расшалившиеся нервы. Что ему может сделать Фуркад при таком количестве народа? Важнее то, что француз может учинить, когда они в очередной раз останутся наедине. — Антон! Если ты думаешь, что многозначительное молчание является прекрасным ответом, то огорчу тебя. Такое предложение нельзя встречать молчанием! — Слишком это уж просто. Твою майку я заберу сам, на трассе, — Шипулин вернул себе привычную уверенность и расслабился. Дружественные перепалки с Фуркадом помогут зарядиться перед гонкой, замотивируют. — Смелое заявление. Хорошо, можешь попытаться. Желаемое я могу получить и другим способом. — Намекаешь на пари? Там у тебя еще меньше шансов, — самоуверенно произнес Антон. Мартен поджал губы. Уверенность в голосе Шипулина настораживала. В голове мгновенно всплыл рассказ Симона про поцелуй, да и он сам не так давно видел сердечное общение Шипулина и массажистки. Возможно ли, что еще до спора девушка была увлечена Антоном, поэтому он так легко согласился участвовать во всем этом? — Тем не менее, в обоих случаях дальше разговоров ты не ушел. Мартен знал, что рискует услышать возражения, но Антон, стиснув зубы, промолчал. Времени не оставалось совсем, а выпускать Шипулина, у которого разве что дым из ушей от злости не валил, из его плена не хотелось. — Ты даже не знаешь, от чего отказываешься, Антон, — сделав акцент на имени, Фуркад хитро улыбнулся. Но, к удивлению француза, Шипулин и не подумал смущаться: — А с чего ты взял, что не знаю? Мартен озадаченно свел брови. И снова эта уверенность в голосе Антона, не оставляющая сомнений в правдивости его слов! Попробовал, значит, но с кем? Мартен намеревался выяснить подробности, но Гараничев, сообразив наконец, чего от него хочет друг, помешал. — Увидимся в гонке, — отступая, произнес Мартен. — Ага, когда будешь рассматривать мою спину, — Антон быстро склонился за лыжами, являя взору француза ту самую часть тела. — Я уж все рассмотрю, не переживай! Антон рассмеявшись, отправился на стартовую линию. Выждав несколько секунд, француз последовал за ним.