Ты меня бесишь

POV Карл Когда мы только пришли в Александрию, я говорил отцу о том, что это место может сделать нас слабыми. С тех пор мое мнение редко, но подвергалось сомнению. Более того, в какой-то момент я позволил себе думать, что ошибался, ведь мы же держимся, боремся, мы по-прежнему способны дать отпор жестокой реальности. Однако сейчас, шаг за шагом по ночному лесу, я осознаю, что это не мнение мое менялось, а я сам, я сдался, что Александрия все же сделала нас слабыми. Потому что отец лишился руки, а я лишился глаза; потому что, отправляясь за ворота общины, я, как и говорил Рону, позволил себе верить, что это будет обычная поездка и беспокоиться не о чем. Беспокоиться, я обязан всегда беспокоиться. Я хочу верить, что со всем справлюсь, что я способен снова и снова делать все ради своей жизни, ради жизни близких мне людей. Я хочу думать, что осознал свою ошибку и верну себе забытую силу. Я даже проговариваю себе это немым движением губ, создавая тихое шипение. Но это не помогает мне чувствовать себя уверенным, я не готов встретиться с опасностью лицом к лицу. Меня пугает ситуация, в которой я нахожусь. - Бежим. Сейчас. Бежим. - Именно эти слова я слышу от отца перед тем, как жизнь, кажется, принимает решение сломать меня окончательно. Свист давит на уши, темнота дезориентирует. Я интуитивно двигаюсь только вперед, но фактически от этого звука у меня в голове стоит невыносимый звон, я с трудом соображаю, и тело вынужденно напрягается до такой степени, что я сам причиняю себе боль. Не просто так медицинские показания запрещают мне бегать и наставляют избегать любых сотрясений и стрессов. Объемный звук продолжает гудеть, и яркая вспышка света совсем не спасает, а ослепляет. Это делает хуже, чем было. Я резко останавливаюсь и чувствую, что сознание ускользает от меня. Невероятным усилием я пытаюсь удержать его, и у меня выходит. Пошатнувшись, я продолжаю стоять. Еще немного, и моя голова взорвется. Меня мучает удушье, картинка перед глазами плывет. Я хочу зажать уши, но тело не слушается; я хочу остановиться, но меня ведет беспорядочное движение по кругу, я лишь уворачиваюсь от источника света; я хочу успокоиться, но не могу. Мне настолько плохо. Думаю, что лучше бы я все же отключился. - Отлично, вы справились. Поздравляю, вы на месте. - Из бредового забытья меня выманивает чужой мужской голос. Я следую за ним. - Сдайте оружие, живо. Еще несколько секунд, и только теперь я делаю полноценный вдох и трезво оцениваю все то, что меня окружает. Что, блядь, происходит? - Мы можем поговорить. - Рядом звучит голос отца. - Хватит говорить, слушайте молча. - Холодно замечает спаситель, с которым мы сегодня уже виделись. За моей спиной слышатся звуки возни. Я продолжаю дышать и пытаюсь унять дрожь в пальцах. Как бы плохо мне не было, я не собираюсь показывать это своему врагу. Вот шаги уже совсем рядом. Мои мышцы напрягаются, дыхание становится поверхностным. Я готов. Мужчина протягивает руку, желая заполучить мое оружие. Я поднимаю на него взгляд, который выражает все мое отвращение и злость по отношению к нему. Моя рука ложится на рукоятку пистолета. У меня где-то глубоко внутри кипит осознание того, что мне нужно каких-то пару секунд на то, чтобы начать стрельбу. Раньше я был ведом этим чувством неконтролируемой ярости, но сейчас ее вдруг заглушает голос разума: я убью максимум десяток, а их тут больше, значительно; если я дам себе вспылить, как в прошлый раз, они убьют нас всех, не раздумывая. От внутренних противоречий я медлю, на секунду впиваюсь ладонью в пистолет с такой силой, что больно. Мой взгляд говорит ему: "умри", но я добровольно вкладываю оружие в его руку. Он, не шелохнувшись, встречает мой взгляд. Мужчина вопросительно приподнимает брови и продолжает стоять передо мной с протянутой рукой. Немая схватка между нами затягивается, и спаситель делает шаг ко мне. Вот только прикасаться ко мне не надо. У меня не остается выбора, и я завожу руку за спину, чтобы сдать второй пистолет. - Я знал, что ты дуришь меня, мелкая зараза. - Мерзко ухмыляется мужчина и рассматривает пистолет в своих руках. Пистолет Рича. - Он твой? - Он резко наклоняется ко мне, но у меня хватает духа не реагировать. - Да, он твой. - Его пальцы щелчком сбивают мою шляпу с ее идеального положения на голове, и спаситель отходит. - Вот так, а теперь опустите ее и вставайте на колени. Что? На колени? Что он несет? Я оборачиваюсь на других. Аарон, Абрахам и отец действительно помогают Мэгги, которая от самого фургона находилась в лежачем положении, встать на ноги. Вернее, на колени. Черт. Нет, нет и нет, я никогда не стану делать это. Только не здесь, не перед ними. Жаль, но в итоге со своим решением я остаюсь один. - Придется встать на колени. - С отвратительным удовлетворением замечает мне все тот же спаситель. Я чувствую на себе взгляд отца, но смотреть на него не желаю. Я предпочитаю взглянуть на Мэгги. Она ни о чем не просит, похоже, что она не до конца соображает, что сейчас творится, но... Мэгги, Гленн. Кажется, кое-кто прав, мне придется встать на колени. В колени мне впиваются камни. Я ощущаю себя подавленным и слабым. Мне очень хочется сдаться, просто признаться, что мне тоже страшно, неприятно. Только, вопреки всему, меня разрывает противоречие, и я цепляюсь за свой, заметный другим образ, я ни своим, ни чужим не посмею показать, что я чувствую. - Мэгги? Нет. Мэгги. Мэгги. Нет. - Пока я мысленно сражаюсь с самим собой, к нам присоединяются Мишонн, Дэрил и Гленн, который не готов увидеть свою жену в таком положении и состоянии, кстати, тоже. Всплеск его чувств сразу же обрывает сильный удар в лицо. Мужчина падает, ему сразу же наносят несколько ударов тяжелым ботинком и бросают грубое: "заткнись или сдохнешь". Гленн затихает, приподнимается, возвращаясь на колени, и невольно тянется к разбитому носу и окровавленным губам. Я отвожу взгляд, не могу на это смотреть, иначе я сейчас... Сорвусь. - Что же, все идеально. Встречайте. - Отходя в сторону, замечает радушно встретивший нас мужчина. Я смотрю в землю и только слышу, как с грохотом открывается дверь фургона. За этим следует тихий шорох прыжка и пара секунд идеальной тишины. - Уже обделались? - Наконец звучит мужской голос, и вновь слышно шаги. Я никак не решаюсь взглянуть на него. - Боже, мне кажется, до этого недалеко. - Он где-то совсем рядом. Я чувствую себя в опасности и больше не могу прятаться. - Да, скоро вы утонете в лужах своей мочи. - Окинув нас взглядом, мужчина делает шаг вперед. - Ладно, посмотрим, что тут у нас за шведский стол сегодня. Я беззвучно давлюсь воздухом и сжимаю кулаки. Надо выдержать, но я едва сдерживаю свой гнев. Он ужасен, он жалкий. С чего вдруг он решил, что имеет право делать это с нами? Я же сильнее. - Узкоглазый, начало так себе. - Замечает он, пока наклоняет голову в разные стороны, рассматривая Гленна. - Пууу, - замахивается битой в своих руках, но вовремя останавливается и издает противный смешок. Дэрила он удачно пропускает. Делает шаг и замирает над Мишонн. Сначала он пару секунд разглядывает ее. - Зачетные сиськи, а вот лицо так себе, - после бросает Ниган и продолжает путь. На дерзкий и оценивающий ответный взгляд Абрахама ему требуется больше времени. Глава спасителей явно чувствует в нем соперника, мерно поглаживает свою щетину пальцами и едко отзывается: - Я бы сбрил это дерьмо. - Следующей на его пути оказывается Мэгги. Мое сердце пропускает удар, а для него развлечение в самом разгаре: - Боже, выглядишь паршиво, стоит избавить тебя от страданий. - Нет, пожалуйста, нет. - Гленн бросается вперед. У него практически выходит достигнуть цели, но Ниган отмахивается битой. - Какого, блядь, хуя? Вы все серьезно? - Мужчина рычит и повышает голос, пока Гленн оседает на землю, теперь он, должно быть, ранен. Тут же рядом появляется тот самый услужливый спаситель. Он оттаскивает буйного парня на место. Слышится новая суета, и Гленна отключают. - Так и быть, на первый раз я прощу это. Эмоции и все такое, я понимаю, но если кто-то еще позволит себе нечто подобное, моя реакция вам не понравится. - Мужчина шумно выдыхает, будто мы вызываем у него скуку или назойливо раздражаем тем, что с нами приходится возиться, и идет вперед. Он недолго задерживается рядом с моим отцом, зато хитро улыбается и откровенно наслаждается его униженным положением, его истерикой. Дальше он красноречиво фыркает и быстро проходит мимо Саши и Аарона. Весь его вид дает понять, что они не порождают в нем и капли интереса. Я самый последний в ряду. Что скрывать, мне бы совсем не хотелось встречаться с ним лицом к лицу, если это не момент его смерти от моей руки. У меня есть все шансы, что он не придаст и моему присутствию никакого значения, пока к его ногам не падает пистолет. Прямо напротив меня. В одно мгновение я оказываюсь для Нигана центром вселенной. Я леденею под его взглядом, но сжимаю зубы. Я же не боюсь, я ненавижу. Мужчина наклоняется и поднимает оружие. - Это наш пистолет. - Он приседает и заглядывает мне в лицо. Моя шляпа не позволяет ему смотреть на меня сверху. На жалкий момент мы встречаемся глазами, и он меня понимает. - Ах да, у вас полно нашего оружия. - Ему не хочется воспринимать меня всерьез, я его не пугаю, он просто смеется надо мной.- Парень, угомонись или поплачь. Все плачут, будут плакать, и тебе можно. Вместо ответа я стойко сношу еще некоторое время зрительного контакта. Как бы это ни было тяжело, я буду сражаться столько, сколько нужно. - Чудесно. - Первым отступая, с ухмылкой констатирует Ниган. - Теперь мне интересно знать, кто из вас, кретинов, лидер? - Вот этот. Это он. - Снова этот мерзкий тип, как выслуживается. - Привет. Ты Рик, верно? - Пользуясь подсказкой, мужчина быстро занимает выгодную позицию и нависает над отцом. Отец доведен до предела, но в нем еще достаточно отчаянья, чтобы открыто взглянуть на своего врага. На несколько секунд поляна погружается в тишину, а потом... - Вааа, какая прелесть. Вы, ребята, серьезно? - Он смеется и для убедительности отдаляется, конец его биты неспешно перемещается между мной и Риком. - Как это мило, у тебя есть лапочка сыночек. Такой серьезный парень и твой, никогда бы не поверил, если бы сам не видел. Ладно, так даже интереснее. Приятно познакомиться. - Ниган вновь сменяет реакцию и возвращается к тому, от чего отвлекся. - А я Ниган, и я не люблю, когда убивают моих людей. Тем более, когда убивают тех, кого я послал отомстить за убитых вами. Не круто. Не круто, ты не представляешь, насколько это не круто. Но очень скоро ты врубишься. Да, и пожалеешь, что перешел мне дорогу. Еще как. - Он болтает и теребит свою биту, что очень бросается в глаза. - Знаешь, Рик, что бы ты ни делал, новый мировой порядок тебе не изменить. А новый мировой порядок очень прост, даже если ты дурак, чему я не удивлюсь, ты его поймешь. Готов? Слушай внимательно. - Конец биты в проволоке всё так же играючи замирает в сантиметре от лица моего папы. - Вы делитесь со мной, или я вас убью. - Ниган делает паузу и вновь отходит, чтобы показать себя всем. - Это был показательный день, мы очень постарались, чтобы вы поняли, кто я и на что способен. Будете работать на меня. Вы отдадите мне все, что у вас есть - это ваш долг. - Он прогуливается из стороны в сторону, что очень действует на нервы. - Понимаю, что это огромная и очень горькая пилюля для многих из вас, но вам придется ее проглотить. Вы жили в курятнике, вы что-то там строили и рассчитывали жить в безопасности. Я понимаю. Но слухи есть слухи, и вы далеко не в безопасности, по сути, вы в заточении. И лучше вам отдать то, что я хочу, половину вашего добра, если это слишком, ищите, воруйте у других, чтобы свести концы с концами. Теперь это ваша жизнь. Лучше не сопротивляйтесь, будет хуже. - В итоге он все равно возвращается к Рику и опять хитро улыбается. - И если мы постучим в вашу дверь, вы нам откроете, ведь это наша дверь. Встанете на пути, и мы ее вышибем. Тебе ясно? Что? Молчишь? Неприятно, да? Осознать, что ты ничего не знаешь и не смыслишь в этой жизни? - Я убью тебя. Не сегодня, не завтра, когда-нибудь, но я убью тебя. - Со всей злобой и отвращением выплевывает ему отец. У него истерика, чего еще было ждать. - Эй, прекрати. - Прикрикивает звонко мужчина. - Я могу убить твоего сына прямо сейчас. Но я совсем не хочу убивать будущего серийного убийцу, так что не стоит нагнетать. - Рик уязвленно дергается, а собеседник доволен собой и продолжает издеваться. - Что? Вы же не думали, что сможете выбраться безнаказанными? Должен сразу все прояснить, я не намерен вас убивать. Я же хочу, чтобы вы работали на меня, мертвыми вы это сделать не сможете, поэтому я не стану убивать всех, но вы порешили много моих людей. Больше, чем я могу себе позволить, и за это вы заплатите - сейчас я выбью дерьмо из одного из вас. Это, - он привлекает все внимание на биту, - это Люсиль, и она великолепна. Осталось только выбрать того, кто из вас удостоится чести. Ниган прогулочным шагом еще пару раз обходит наш неровный строй. Временами он замирает и всматривается в человека напротив. Это все жутко раздражает. - Нет, я совсем не могу выбрать. Сказать честно, больше всех меня выбесил узкоглазый, но он же не сможет в полной мере насладиться ударом несравненной Люсиль. Так что нужен кто-то еще. - Специально действует на нервы он. - Может быть, ты? Или ты? Или вот ты? - Беспорядочно наводит свое оружие он. - Нет, так не пойдет. Пока Ниган продолжает что-то там высчитывать, меня мутит, я не чувствую себя и не контролирую эмоций. Я смотрю, но не вижу. Я слушаю, но не слышу. - Мама всегда говорила мне брать от жизни самое лучшее, и я думаю, что это, - я будто вырываюсь из-под воды, сердце колотится, словно обезумевшее, я, на самом деле, очень боюсь, что это буду я, что это будет кто-то, кого я люблю, одно из двух неизбежно, - ты. Слышишь, ты лучше всех. - Звучит рядом со мной. - Если хоть кто-то дернется, вырежу парнишке второй глаз и скормлю папаше, а затем начнем. - Моя естественная реакция отвести взгляд. - Ты можешь дышать и дергаться, и рыдать. Хотя рыдать вы будете все. Однако с первым же ударом я заставляю себя смотреть на это. Пусть я практически вне сознания, но этого хватит... Эти картины должны отпечататься у меня в сердце. Я впитываю в себя каждый удар, каждый вскрик. Я стойко сношу всплески крови, долетающие до меня. Кровь теплая, боль настоящая. Я пройду через этот ад, я навсегда запомню все, каждую деталь, и однажды уничтожу тебя, Ниган. Не сегодня, не завтра, но когда-нибудь я уничтожу тебя, Ниган. *** - Как она? - Спрашиваю я у Гленна, который устроился около фургона врача в Хиллтопе. - Еще не знаю, но, судя по времени, что-то серьезное. - Мужчина забирает из моих рук бутылку воды, которую я принес для него, а я присаживаюсь рядом. - Я думаю, что все будет хорошо. Если бы все было плохо, ты бы уже знал. - Я морально уничтожен этой ночью и просто устал, но не могу не улыбнуться ему. - Да, надеюсь, что ты прав. - Он отвечает мне такой же вымученной улыбкой и делает глоток воды. Мы, готов поспорить, выглядим сейчас так со стороны, словно все хорошо. Мы говорим так и о том, словно ничего не произошло. Но глаза печет, руки дрожат, хочется блевать, а еще убивать или умереть. Но надо выглядеть хорошо, чтобы жить или выживать, проще говоря, не упустить какой-нибудь момент. Только непонятно - ради чего, наверное, просто привычка, нельзя же лечь на землю и просто позволить разорвать себя на части, даже если очень хочется. Это как бросить игру, когда ты набрал рекордный счет и еще не проиграл, но уже устал, а паузы не предусмотрено. - В любом случае, Мэгги на время может остаться здесь, тут спокойнее, чем в Александрии, и за ней хорошо присмотрят. - Я открыто смотрю на него, и мне очень хочется, чтобы он успокоился, потому что у него все еще есть смысл делать это все. - Спасибо, что понимаешь это, и я... - Гленн выглядит совсем неважно, из-за чего я пытаюсь не падать духом, хотя бы физически. Я делаю вдох поглубже и отбрасываю грузные мысли секундной слабости. - Тебе тоже лучше быть тут, рядом с ней, ей это нужно. - Перебиваю я его, стараясь выглядеть еще более непринужденно. Надо быстрее заполнить его мир этой приятной иллюзией, словно все хорошо и мы просто болтаем, словно так было и есть, а прочее всего-то ночной кошмар, наш общий. - Нет, это невозможно, наши потери слишком неудачные, с точки зрения сил. Я не готов бросить тебя. Если Мэгги здесь в безопасности, я вернусь, и мы будем что-то решать. - Я и не думал, что он просто согласится, без твердого тона и аргументов, даже я сам не сразу принял это решение. Но я его принял, и я настроен оставить Гленна и Мэгги в Хиллтопе. - Не надо ничего решать. – Тихо предупреждаю его, потому что нечего решать, у меня опустились руки, я сдался, я понимаю, что это уже невозможно. Взгляд мужчины меняется, и я понимаю, что позволил себе выглядеть слишком разбитым, приходится исправляться. - Гленн, я все понимаю, но сейчас ты очень нужен Мэгги. Как никогда раньше. Поэтому ты должен быть рядом. Сейчас мы не способны изменить ситуацию в корне, нам нужно продержаться до лучших времен, так что потратим это время с пользой. Я справлюсь, обещаю. - Теперь я пытаюсь не смотреть на него на случай, если в чем-то буду звучать не очень уверенно. - Правда? - Гленн напирает, чтобы убедиться, но вместо ответа я молчу. Так он точно решит, что для него важнее. - Хорошо, но ты тогда держи меня в курсе всего, и, как только я буду нужен, можешь рассчитывать на меня. - На самом деле, я хотел попросить тебя о чем-то уже сейчас. - Я поднимаюсь и почему-то немного робею. Я жду, когда он посмотрит на меня. – Так, на будущее. Пожалуйста, никогда не говори Рону об этой ночи, про смерть Аарона, Абрахама, Саши, не говори, про то, что я чуть руку не потерял, не рассказывай. Даже если он будет спрашивать, не надо. - Ладно, - кивает Гленн. Я разворачиваюсь, чтобы уйти, но мужчина продолжает, - ты крутой, Карл. Я верю в тебя. - Я стараюсь. - Шумно вдыхаю, выдыхаю и признаюсь, всего на секунду, но вместе с секундной слабостью меня накрывает и теплой волной секундной уверенности. Возможно, если я так веду себя, а Гленн верил и продолжает верить именно в меня, я в самом деле еще способен на что-то очень значимое. POV Рон Этой ночью меня мучают кошмары. Несколько раз я просыпаюсь с необъяснимым чувством тревоги. Какого же черта меня так угораздило, что теперь я наивно хочу всегда быть рядом с ним, до паранойи. Надо было мне ехать с ними. Мне неспокойно. Весь день я провожу, как на иголках. Любая мелочь выводит меня из себя, все раздражает. Я переживаю настолько, что к вечеру желание увидеть Карла становится практически невыносимым. Только бы с ним было все хорошо. А ближе к ночи они возвращаются, и мое сердце практически разбивается. Я даже не могу ничего сказать, просто бросаюсь к Карлу и обнимаю его, прижимаюсь к нему. Мне даже все равно, что все могут увидеть, что все могут не так понять, поначалу я даже не волнуюсь о том, чья кровь так разукрасила его одежду, она же, кажется, не его, почему он такой деревянный, и почему он не принимает мои объятья. Потом из его тихой и сухой речи над моим ухом я все узнаю. Тогда я дергаюсь от парня, но Карл уже сам крепко обнимает меня. Почему умирать нужно было кому-то из моих самых близких? Смерть Аарона - это жестоко. Я тихо плачу и давлюсь комком в горле, но благодарен Карлу за объятия. Пока он держит меня, я чувствую связь с реальностью и не впадаю в неуправляемую истерику. Спустя время я возвращаю ему тепло своих рук. Мы обнимаем друг друга и молчим, наверное, бесконечно. Где-то совсем рядом жизнь продолжается: шуршат машины, ходят люди, они расходятся по домам, зажигают в них свет. Кто-то, скорее всего, пойдет сообщить Эрику и уничтожит его этим. Только я и Карл продолжаем стоять почти у ворот и тихо обнимать друг друга. Это может выглядеть глупо, но это лучшее, что мог бы сделать для меня Карл в этом случае. Поэтому, не обращая ни на что внимание, мы будем так стоять, сколько потребуется. Даже приступ горя и душевной боли не может длиться бесконечно. Ночь холодная, я мерзну, и вспышка эмоций угасает, остается тянущее чувство потери и ужаса. Я понимаю, что готов отпустить Карла, и ослабляю хватку. Вокруг уже никого нет. Я размазываю по лицу подсыхающие следы своих переживаний и поднимаю взгляд на парня. Он молчит, не выражает эмоций, и его взгляд пустой и слепой, льдинка его зрачка больше не мерцает. Я тянусь к нему, касаюсь лица ладонями и целую его губы. Я целую осторожно и затягиваю легкое соприкосновение губ, но Карл не встречает и не отвечает. Карл вроде бы здесь и вроде бы совсем не здесь, а где-то далеко. Эй, не оставляй меня. *** Не могу сказать пока что, что жизнь очень уж изменилась после возвращения Карла, Рика и Мишонн, после их сообщения о спасителях. Но напряжение, царящее внутри и витающее в атмосфере общины эти пару дней, давит и заставляет сдаться и готовиться к худшему. Просто ждать. В этом свете хорошо, что у нас с Дениз куча забот, и я засиживаюсь в нашем с ней медпункте с утра до ночи. Как и сегодня. У меня не хватает времени на плохие мысли, это спасает меня. На улице холодно и, сжавшись, я спешу домой. Только не суждено мне дойти спокойно. На ступеньках крыльца дома Дэрила я вижу Иисуса. Как бы и ничего особенного, он живет там, так как житель для Александрии непостоянный, своего дома у него нет, а с Дэрилом они еще и команда. Но выглядит парень совсем неважно. Я останавливаюсь и несколько секунд наблюдаю за ним, зато он даже не замечает меня. - Эй, ты что делаешь здесь? - Не могу пройти мимо и удержаться. Решаюсь и прохожу вперед, ближе к нему. - Иди в дом, замерзнешь. - Не могу. - После еще нескольких секунд молчания отзывается Иисус. - В пустом доме я чувствую одиночество. - Не любишь одиночество? - Под мотив своей тихой речи присаживаюсь рядом. - Сложно сказать, люблю или нет. - Он бросает на меня ясный взгляд. - Я к нему не привык. Чем больше вокруг людей, тем меньше ты думаешь о своих переживаниях, тем лучше ты держишься. - Я понял, - заглядывая ему в глаза, ответственно замечаю я. - Ты волнуешься за Дэрила. - В этот момент в его глазах мелькает удивление, и я печально хмыкаю, - Рик рассказал нам, что Спасители забрали его. - Да, волнуюсь. - Поняв, что скрывать от меня нечего, выдыхает парень. - У меня раньше был большой дом, много соседей, семья, вокруг меня были разные приятели, - он смягчает тон и на секунду смотрит вниз, - парни. Но мне всегда было так сложно быть с ними всеми самим собой. Бывало, что я пытался, но чаще всего никак не выходило сойтись с кем-то. Даже с теми, кто, казалось бы, становился для меня кем-то большим, чем просто человек. А Дэрил, с ним я ощутил себя по-другому. Он принял меня мной, и будто бы один заменил мне весь мир людей. И с ним, в этом доме, я впервые почувствовал себя дома. Мне впервые в жизни было... - Иисус явно не может подобрать этим чувствам определения, поэтому затихает, но я понимаю, мягко говоря, ему было хорошо или уютно. - Теперь они забрали его. И да, я волнуюсь. - По глазам вернее будет сказать, что ему больно, он чувствует себя потерянным, опять. Немного необычно узнавать окружающих с таких неожиданных сторон. На людях Дэрил и Иисус всегда казались совершенно другим сочетанием. Мне всегда виделось, что Дэрил временами просто прикончить Иисуса готов, а в остальное время этот парень просто его бесит. Иисус же выглядел таким, будто его это забавляет, а позже, что он просто с этим мирится, а иногда неплохо держит удар ради какой-то важной цели или еще по каким-то причинам. На самом же деле все было абсолютно иначе. - Знаешь, я думаю, что мы спасем его. - Мне кажется, что я не имею права брать его за руку или что-то в таком духе, но я должен совершить какое-то прикосновение, чтобы поддержать. Тогда, помедлив секунду, я придвигаюсь к нему, и мы касаемся предплечьями, а кончики моих пальцев как бы случайно задевают его колено. - Карл что-нибудь придумает, обязательно. Возможно, что не совсем уместно говорить это именно о Карле. Только вот я хочу в таком случае говорить о том, во что я верю, а верю я именно в Карла. И я тоже за него волнуюсь, как Иисус волнуется о Дэриле. Не знаю точно, как и когда это произошло, но Карл честно заслужил мое доверие. Из мальчика, которого я ненавидел, он превратился в человека, одно только имя которого порождает во мне мужество продолжать жить, потому что пока Карл со мной, у меня нет причин сдаваться перед чем-либо. Возможно, это именно то чувство, которым когда-то недавно Аарон описал мне любовь. - Карл придумает. - Почти неразличимо повторяет Иисус, и на секунду мы смотрим в глаза друг друга, в его взгляде насмешка, но не издевательская, а теплая, понимающая, какая-то заботливая. Так обычно забавлялся надо мной Аарон. Я вздрагиваю от парализующей разум мысли и, тряхнув головой, разрываю зрительный контакт. Более безразлично парень рядом добавляет: - Спасители уже не раз забирали тех, кого я знал и... - Он запинается. - Я знаю, что с ними случается. Всегда одинаково, потому что это не единичный порыв Нигана, это его отработанная схема. - Все. Хватит. - Не выношу этого нытья больше я, иначе так можно просто уничтожить себя. - Идем со мной. Не хочешь быть один, побудешь со мной. Я вцепляюсь ему в руку и начинаю тащить за собой. Он пытается что-то сказать мне и сопротивляется, но не очень активно. Я не знаю, делаю ли это ради Иисуса или ради себя. Наверное, и так, и так, потому что мы два человека, которые переживают потерю, и поступить, как я, должно быть, правильнее, чем тихо сходить с ума наедине с собой. Нам нужно поддерживать друг друга. Я угощаю парня своим бедным ужином. Я позволяю ему лечь на мою кровать. Все время мы молчим, между нами жуткая неловкость и максимально возможная дистанция в пределах постели. Я чувствую, насколько мы одновременно далеки и близки. Ведь засыпать сегодня под его тихое присутствие и дыхание в самом деле легче. *** Меня очень беспокоит Карл. Какое бы, мнимое или нет, спокойствие ни царило в Александрии, что бы ни заставляло общину волноваться. Карл тих и подавлен. После вечера возвращения он не обронил ни единого лишнего словечка. Его будто вообще нет, он только стихийно возникает и исчезает вновь. Он приходит ко мне на перевязки каждый день, но с того вечера он ни разу не заговорил со мной сам. Парень сухо может ответить на мои вопросы, хотя я не решаюсь спросить что-то кроме формальностей, смотрит только вниз, а его пальцы иногда мелко подрагивают. К черту то, что наши отношения опять скатились в начало, из-за чего он не воспринимает меня и не делится ничем, но такой Карл меня пугает. Пугает не тем, что он псих и от него можно ждать какого-нибудь срыва, а тем, что я за него боюсь. Что же у них там произошло той ночью? Что? Я так хотел бы его спасти, вернуть его себе. Я заканчиваю на сегодня перевязку и провожаю его взглядом. Мне хочется что-нибудь сказать, чтобы остановить его, но в голове ни одной дельной мысли. Придется подождать завтра. Завтра Карл не успевает зайти ко мне. Приезжают спасители, и начинается ад. Ни у меня, ни у Дениз нет такой черты характера, чтобы промолчать, когда небритые мужики в три раза больше меня пытаются забрать у нас то, что я так бережно храню ради своих близких. Дениз избивают, а я ничем не могу ей помочь. Меня удерживают, мне разбивают нос. Они забирают все. Кровь капает, но это ерунда, я не отступлю вот так просто. Я встаю на пути врага у дверей. Один из пары спасителей, который до этого бил Дениз, пытается ударить и меня, но у меня выходит увернуться. Это явно приводит мужчину в бешенство. Он тут же в ярости бросает меня в сторону. Я бьюсь о стену и падаю. Практически сразу получаю удар в живот. Мне больно, меня трясет, и я жду следующего, потому что мне не увернуться. - Не смей его бить. - Неожиданно раздается ледяной тон Карла. - Сейчас, конечно, - пытаясь подняться и взглянуть на Карла, не кажется ли он мне, я неудачно подставляю лицо и получаю удар. Больно, и реальность плывет, падаю на пол, но я еще в неком подобии сознания. Я слышу выстрел, звон стекла и голос Карла. - Отойди от него, или следующая пуля твоя, - теперь парень злится, по-настоящему, его речь отрывистая и рычащая. - Ты что творишь, ублюдок? - Это голос другого спасителя, ранее он держался в стороне с коробкой в руках. - Не подходи, - надрывисто предупреждает Карл и отходит на шаг назад, чтобы контролировать их. - Мы просто выполняем уговор, отойди ты, и мы уйдем. - Терпеливо замечает парню спаситель с коробкой. - Что-то я не припомню уговора, который позволял бы избивать нас. - Карл злится, я приподнимаюсь и могу видеть, как его почти трясет от гнева. - Да что ты? И что, по-твоему, будет дальше? - Напирают они на него, а я не знаю, что с этим делать, не могу же я тихо сидеть на месте. - Вы умрете, точно умрете. - Пальцы Карла на пистолете готовы вот-вот сорваться, он делает вдох и... - Карл, - из-за его спины возникает Рик. - Карл, - отец осторожно касается его плеча. - Карл, - утешающим тоном повторяет мужчина, стараясь отвести его руку от цели. - Что ты делаешь? Опусти пистолет. - Нет. - Этот прием не работает, но парень отвлекается, чтобы взглянуть на Рика. - Они сказали - только половину припасов, но при этом избивают нас и забирают все лекарства. - Карл бывает здесь каждый день, ему несложно было заметить причину сложившейся ситуации. - Конечно, - возникает еще один мужчина рядом, опасно приближается и заглядывает парню в лицо. Даже мне в моем углу становится жутко. - Ты серьезно, малыш? - Вам пора идти, пока не узнали, насколько мы опасны. - Карл брезгливо отступает от него, продолжает целиться в спасителя. - Оу, прошу прощения, юноша, но ты что, мать твою, угрожаешь мне? - Незнакомец ищет встречи взглядами, и Карл позволяет ему. - Слушай, я понимаю твой настрой, но не могу допустить угрозы ни ему, ни мне. - Карл, просто опусти пистолет. - Рик выглядит слишком напряженным. У меня вдруг проскакивает догадка, что это может быть Ниган. Так вот он какой, жуткий тип, мне уже тоже не по себе. - Не груби, Рик, у нас тут разговор. - Ниган отводит взгляд от парня и хмурится в сторону мужчины, а после сразу же возвращается к Карлу. - Так, пацан, на чем мы остановились? - Их взгляды опять сталкиваются, и все вокруг практически искрит. - Ах да, твои гигантские, взрослые яйца. Не угрожай мне, ты мне нравишься, и я не хочу подтверждать свою правоту жестоким способом, тебе это не нужно. Я сказал, что половина вашего барахла, значит в самом деле половина, я серьезно. - Он ждет реакции Карла, но тот молчит и выглядит ужасно, словно его пытают. Твердо сжимает пистолет, как аргумент. - Или ты хочешь, чтобы я показал свою серьезность, опять? Палец Карла вздрагивает и сползает с курка. Карл меняется в лице. Парень опускает взгляд вниз и в сторону, я чувствую, как он невольно меня цепляет этим взглядом. Он на секунду закрывает глаз и сглатывает, его рука с пистолетом опускается. Ниган тянет руку, но Карл удачно ее игнорирует и отдает пистолет отцу. - Знаешь, Рик, эта ситуация напомнила мне, как много у вас оружия. И моего оружия тоже, Рик. Теперь оно все будет моим. - Мужчина с битой, только теперь замечаю ее, подходит к Рику и отбирает пистолет. - Отведешь меня, Рик, к моему оружию. Пока они уходят, немая сцена продолжается. Я сижу на своем месте и не решаюсь пошевелиться, спасители не спешат покидать нас, а Карл снова отрешен или даже холоден. Как только посторонние голоса стихают, пауза заканчивается. - Как жаль, как жаль. - Произносит этот псих, из-за которого у меня голова гудит, и приближается к Карлу. Карл безумец, он просто готов к боли, к удару. Теперь мне следует защитить его и прогнать этих уродов, но я, как заколдованный, сижу и продолжаю наблюдать неизбежное. Ведь Карл не заслужил. Не позволяй ему бить себя. Карл получает удар по лицу. Показывая, что не боится, он даже не пытается увернуться или напасть первым, или сопротивляться. Дурак. Парень пытается разогнуться, но не успевает - ему достается еще и еще. Карл падает, сворачивается в комок и терпит. Еще череда ударов сыпется на его тело, а потом спасителю надоедает. Они оставляют нас и уходят со всеми лекарствами. Ненавижу. Я собираюсь встать и помочь ему, а еще надо осмотреть Дениз и себя. Я вроде в порядке, если только немного в шоке. Я поднимаюсь на ноги и делаю вдох. За спиной слышу шорох и оборачиваюсь. Карл торопливо поднимается. Я уже приоткрываю губы, чтобы начать говорить, но замечаю, что парень весь в себе: он подрывается и спешит уйти. У меня почему-то не хватает смелости его остановить. *** Только вечером я возвращаюсь домой, нахожу маму живую и здоровую, обнимаю ее. Это делает меня счастливым. Она с ужасом рассматривает мое разбитое лицо и бережно касается изуродованных губ. Мы обсуждаем все произошедшее. Страшно, если наша жизнь теперь всегда будет такой. Когда мы расходимся спать, я опять начинаю думать о Карле. Если сломленным будет он, то мне и вовсе лучше сразу умереть. А ведь сегодня они его окончательно уничтожили. Закрывая глаза, я никак не могу развидеть Карла на полу и этого здоровилу, который бьет его. Я должен поддержать его, но не знаю как, сейчас я даже заговорить с ним боюсь. Я долго извожусь и не могу уснуть, а после вспоминаю мамин рассказ о событиях дня и кое-что понимаю. Я уверен в том, что собираюсь делать, но добраться до Карла или заговорить с ним так и не решаюсь. Тогда я наивно оставляю ему записку. Вечером я отправляюсь в нашу комнату в пустом доме и жду. У меня нет никакой уверенности, что он придет, но я жду. Я практически засыпаю за маленьким столом, когда дверь открывается и появляется он. Его опоздание и весь его вид буквально кричат мне, как он не хотел приходить, как он не уверен, стоило ли. Но это был выбор, и он сделал его в мою пользу, он пришел ко мне. Значит, и я все правильно делаю. - Привет, - глупо моргая, чтобы отогнать сонливость, шепчу я. - Привет. - Ровно отвечает он и опускается коленями на подушку напротив меня. - Случилось что-то? - Да. - Неловко начинаю я, мне правда сложно с этим его холодом. Раньше он тоже не был со мной мил, но теперь он вообще на ходячего походит. - Спасители ведь забрали все оружие, да? И твой пистолет, да? - Забрали. - Терпеливо подтверждает парень. - Я просто... - Несмотря на безразличие в голосе, льдинка его зрачка внимательно изучает мое лицо. В этой обстановке меня это волнует, и я сбиваюсь. - У меня для тебя кое-что есть. Под его взглядом я поднимаю с пола сверток, аккуратно разворачиваю ткань. - Вот, - в идеальной тишине с легким стуком выкладываю на стол пистолет и глушитель. - Они перевернули всю Александрию ради одного пистолета, но даже не пытались найти этот. Ты ведь добыл его специально для меня, да? Он не был учтен общиной, так? Спасибо. - Они не забрали его у тебя? - Карл скрывает, но я почему-то чувствую, как ускоряется сейчас его сердце. Это почти неуловимо, но я понимаю, с каким трепетом он касается пистолета, будто это нечто драгоценное. Хотя отчасти так и есть. - Да, мой брат умел делать тайники от монстров. Вчера я всего лишь не успел взять его с собой. - Я внимательно смотрю на него и дожидаюсь ответного взгляда. - Я собираюсь отдать его тебе. - Зачем? Это ведь твой пистолет. - Пока что он поспешно возвращает оружие на стол и хочет выглядеть все таким же невозмутимым, но меня не обмануть, я задел его чувства. - Да, это мой пистолет. Мне его дал ты, и я им очень дорожу. Но сейчас он больше нужен тебе, поэтому я тебе его отдаю. Надеюсь, что ты вернешь его мне, когда вернешь себе свой. - Серьезно высказываюсь я и всем своим видом выражаю отказ принимать пистолет обратно сейчас. Карл сначала откровенно сомневается. Даже на его лице впервые за долгое время проступают эмоции: ему очень это нужно, очень хочется, но что-то мешает. Парень смотрит на меня холодно, но внимательно, будто думает, что я сдамся. Я достойно выдерживаю это испытание, с открытым взглядом ему в лицо. - Я обязательно верну его тебе. - А потом Карл, решившись, забирает пистолет. И, похоже, вместе с этим я начинаю видеть в нем капельку прежнего Карла, еще далеко не все, но уже что-то. *** За следующие три дня ничего резко не изменяется, но я и не ждал мгновенного эффекта. Я стараюсь сдержанно ждать. И я получаю свою заветную записку. В то же время, в том же месте теперь меня ждал он. А раньше мы там встречались по более приятным поводам. - Привет. - Я прихожу вовремя и не решаюсь сказать что-то более неформальное. - Садись. - Терпеливо приглашает меня Карл. Он лежит на том, что в этом месте у нас принято называть кроватью. - Что-то случилось? - Взволнованно интересуюсь я, устраиваясь рядом. Просто лежать с ним рядом в этом месте приятно. Да и сам Карл больше не выглядит так ужасно, как раньше, что меня до безумия радует. - Нет, просто я хотел с тобой поговорить. - Он делает шумный выдох и смотрит на меня. - Ты слышал, что завтра Мишонн с группой пойдут за припасами для спасителей? - Да, Дениз обсуждала сегодня с кем-то что-то такое. - Я не хочу все испортить и начинаю суетливо припоминать, что явно отражается у меня на лице. - Я... - Я собираюсь пойти с ними. - Карл перебивает меня. - За припасами для спасителей? - С ужасом и сомнением одновременно подрываюсь и возникаю я. - Нет, - он весь тоже подрывается и подсаживается ближе. - Конечно, нет, просто с ними будет проще уйти. Они собираются идти в сторону того поселка, где мы были с тобой. - Я не понимаю. - Я хмурюсь и понижаю голос. - Я собираюсь пойти с ними и, пока они будут искать припасы, искать оружие. - Выпаливает Карл, а потом случается несколько секунд паузы. - Рон, нам нужно найти новое оружие, много. Я думаю, что одному мне будет сложно справиться с этим, поэтому я решил позвать того, на кого могу рассчитывать. Ты пойдешь? - Я? - От такого предложения я теряюсь и выгляжу откровенно озадаченным, от чего веду себя, как придурок. - Ты сейчас серьезно? - А похоже, что я шучу? Со всем этим нужно что-то делать. Но начать мы должны с оружия. - Весь в своих мыслях, продолжает напирать Карл, но за это время я успеваю немного прийти в себя и оценить его порыв. - Так ты идешь или... - Да. Конечно же, да. - На эмоциях я делаю взмах руками и невольно перебиваю его, что к лучшему, не желаю слушать ничего, кроме этого. Мне надо все это обдумать и принять, но это неожиданное и лучшее из всех тех предложений, что были у меня в жизни. И Карл, восстающий из пепла Карл, самое прекрасное, что я когда-либо видел.