Отторгая жизнь

      Жизнь преподносит мне такие удивительные сюрпризы.       Тоцука Татара бежал передо мной, сильной хваткой сжимая руку, и казалось, что это запястье мне сейчас окончательно переломят. И самое страшное, опять же, — я этого не почувствую. Но я ощущала страшный жар в месте сжатия. Мы бежали, я прижимала к груди сумку с вещами, которые все же успела купить; он, кажется, улыбался.       Его страховали пара красных.       Мир замедлялся, и солнечные блики били в глаза. Я восхищалась этим городом и тем, что было вокруг. Этот жар распахнул мне глаза.       Вновь.       И ведь я почувствовала его приближение, как только вышла на главную улицу. А вот тех, кто гнался за нами — нет.       Но все же, отчего такой звездец? Все просто. Как же наивна я была, когда думала, что скрыв волосы, камеры совсем не засекут мое лицо. Да. Мы бежали от Скипетра-4, что отчасти выполнял здесь функции полиции. Вообще-то, они ловят стрейнов (но гражданские не знают этого), и что за муха их укусила — гнаться за мной, — я не знаю. Может, сочли достаточно опасной. Или спор кому проиграли. Какая разница? Это и не важно сейчас. Факт-то налицо. То есть, да, я автоматически отбросила вероятность того, что это отчим что-то намудрил. Это какой-то новый уровень коррупции (информационный?) должен быть, чтобы почти-бомж смог их натравить на меня. Да, он умен, но вряд ли владеет актуальной для подпольно-политического мира информацией.       Между тем, себя стрейном я не считала. Свои поисковые способности я связывала с переселением душ; думается, что если бы здесь не было никаких королей, я так бы и жила в том холоде.       Оглядываясь назад, я вижу группу из трех человек, среди которых нет знакомых лиц. Значит, не очень сильные, может, даже не владеют силами. Повезло, что они пользуются этими мечами-катанами, а не пистолетами. А то ведь не сильно побегаешь с простреленной ногой или, упаси господь, головой.       Ведомая, резко заворачивая за поворот, я полностью теряю их из виду. Но бег не прекращается; двое из красных сошлись с нашими преследователями.       И ведь я даже не знала, что в таком современном городе осталось место паркам. Это очень странно, но это можно было объяснить затворничеством Натсуми, что почти никуда не ходила, кроме как в школу. По всей видимости, он пролегал по диагонали к торговому району, в который я и пришла ранее, и шел по направлению к моим родным улицам. Или, вернее сказать, территории красных? А иначе — подозрительное везение.       Мы молча дошли до скамейки и меня как-то совсем легко отпустили. Я в недоумении сконцентрировалась на окружении, но так никого и не обнаружила, обычное оглядывание местности так же не показало ни единой живой души. А вот это страшно — я совершенно одна с добреньким, но таки бандитом.       Извините мой французский, но из всех сортов дерьма, что случались в моих жизнях со мной, это самое ебанутое.       Мой таинственный незнакомец нетаинственно и даже неизящно приземлился на лавку, восстанавливая дыхание. Я тоже дышала неровно, но сесть на скамейку решилась бы только будучи бессмертной или обдолбанной до полусмерти собственной наркотой.       — Соизволите объясниться? — подозрительно, как, наверное, и полагается в ситуациях с похищениями, вопросила я, оглядывая его взглядом, полным непечатных слов и просто выразительного недоумения.       Он неловко засмеялся, подтягиваясь и почесывая макушку. Кажется, объяснений приготовлено не было. Я охренела еще больше.       — Наверное, стоит представиться, верно?       — Не помешало бы, — приглушенно ответила я, не опуская брови, незаметно строя маршрут до дома, но стараясь не сводить взгляд с человека, который снова может отправить меня в могилу раньше планируемого мною срока.       Однако же. Шестнадцатилетка против взрослого мужика, который не иначе как просто быстро бегает (как еще ему выживать-то?), или даже больше. Первый вариант: это план и меня либо недооценили, либо Тоцука имеет нехилую вероятность меня завалить. Второй: это импровизация, и мы в одинаковых непонятках, что ожидать друг от друга.       Мне действительно стоит полагаться лишь на эффект неожиданности — промахнусь один раз и второго уже попросту не будет.       — Меня зовут Тоцука Татара, и я являюсь членом Красного Клана. Мы хотим защитить тебя от тех парней в синих одеждах, — с улыбкой разжевал он мне, при этом выглядя так естественно, будто это манера с ним всю жизнь и это просто фишка такая, а не низкое представление о моих умственных способностях.       — Гм, мое имя — Ямамото Натсуми, — я подавила желание покрутить пальцем у виска, — вы, верно, знаете… — уголок его губ заметно дрогнул в улыбке. Мне же как-то не до смеха. — Я, конечно, благодарна, но у меня есть ощущение, что большую опасность представляете как раз-таки вы, — взгляд полный скепсиса я даже не собиралась прятать.       — Да, с теми слухами, что ходят о нас, — он вздохнул, — это неудивительно… но позволь заверить, что все не так! — замахал он легко руками в подобии примирительного жеста.       Повисло молчание, я пренебрегла вопящим чувством тревоги, требовательно смотря ему в глаза. Он тяжело вздохнул, но как-то фальшиво, на публику, хотя, может, это тоже было его фишкой?.. Кто знает.       Солнце, покрытое аккуратными облаками, медленно подплывало к горизонту — до темноты было еще часа два. Я поежилась от этого простого открытия, понимая, что в настигшей в будущем темноте буду в еще меньшей безопасности. Ветер путал тяжелые волосы, собранные в хвост, и я затянула его потуже: он растрепался после бега. Но все эти мимолетные и короткие действия не могли отвлечь меня от главного: его слов.       — Дело в том, что твой отец впутан в крупную передрягу. Мафия не шутки, все же, — доверительно заглянули мне в лицо, напрашиваясь на выражение полного вникания и понимания.       Вообще-то, ясно, почему его могли, ну, подослать ко мне. Такие добрые и мудрые глаза на красивом личике надо поискать. Это идеальная обработка. Мне даже приходится себя одергивать, чтобы не верить ему безоговорочно.       Я ощутила чувство, отдаленно напоминающее облегчение. С наркотиками все-таки не запалили.       Так они себя называют? Мафией? Ну, если только магической.       — А, так это из-за отчима? Поскорей бы уже его загребли. Всю жизнь отравил, — сокрушенно и совершенно искренне вздохнула я.       Если проигнорировать все свои привычно доступные пределы, я добегу до дома за семь минут. Только не знаю, сколько проживу позже и не сядет ли сердце по дороге.       Парень похлопал глазами, удивленный то ли моим отношением к родственнику, то ли фактом своей ошибки, которую я быстро и без всяких пререканий исправила — это значит, что я отчасти должна быть в курсе, что с моей семьей что-то неладное.       Но прежде, чем он что-либо сообразил бы сказать, я перешла в наступление:       — Но я-то зачем? И вы почему заинтересованы? Если отчим в передряге, и его ищут те парни в синем, получается, они планируют выйти на него через меня? — я быстро стала расхаживать из стороны в сторону. Это могло не выглядеть серьезно — я строила задумчивые рожи, и Татара, вроде бы, расслабился, понимая, что я даже ответов толком не жду, а сама с собой разговариваю. Однако на самом деле это был фактический мозговой штурм: я старалась перебирать разные варианты. Слово мужчине я все равно не дала бы, потому что он мог меня дезинформировать с той же вероятностью, сколь дать верный курс.       Пока что, в сухом остатке, я решила для себя не доверять красным. Это они за своих впрягаются как за последнее божество, а чужих и избить, и покалечить ради смутных целей не жаль будет.       Хорошо бы вообще никому не доверять, но в этой ситуации я более склонна к синим — выглядят они… ну… хотя бы не как гопники, которым закон не писан.       Я остановилась, пожевала губу, недолго рассматривая наблюдающего за моим цирком похитителем.       — Мы заинтересованная сторона в этом конфликте, так уж вышло, — пожал он плечами, наконец поймав возможность ответить мне.       — Вам, — выделила я неуверенно, — нужна я или мой отчим?       — Оба, — лучезарно улыбнулся собеседник, и всем своим веселым видом дал понять, что на нечто большее я рассчитывать не могу.       Я потерла переносицу. Знаю же, что не смогу разобраться в этом всем с ходу.       Ситуация: мой отчим должен денег третьей стороне либо синим, раз те так фанатично бежали за мной, но я являюсь гражданской, потому кого-то более сильного послать в преследование было бы просто расточительством; красные хотят меня защитить от синих, и вот тут начинаются первые несостыковки: а мой отчим им зачем? Тоже хотят защитить? Это не выглядит логично, но, возможно, они делают это просто из вредности и из-за вражды кланов.       Единственное, чего я хочу, так это не попасть никому из них в лапы.       Я повернулась, чтобы задать ему несколько вопросов, но осеклась.       У нас, что, времени полно? Он никуда не торопится. Я сканирую пространство — радиус пятьсот метров — и все еще пусто, окромя его самого. Наверное, нас должны забрать. Слишком удачный шанс для побега.       Нет, ну точно — импровизация. Нельзя быть такими лохами по плану.       О том, что они ждут каких-то моих действий, осев на большем расстоянии, чем радиус моего охвата, я действительно старалась не думать. Хоть бы это не стало фатальной ошибкой.       Его очаг не меньше, чем у всех, кого я встречала раньше, но энергия была как будто слишком плотной, чтобы выходить на поверхность свободно… или наоборот. Слишком жидкой, отчего ее приходилось держать под постоянным контролем, сдерживая выход. Но эти излучения ни в какие сравнения не шли с той монструозной радиацией, владелец которой вправлял мне руку.       Мне, несомненно, было интересно узнать об этом ослепительном огне, снимающем блоки на все мои эмоции, больше, но мне действительно было страшно сгореть. Это странно: сколько бы близко ко мне ни было это пламя, оно всегда лишь вскользь лижет ступни, раскаляет сталь, но никогда не может сжечь.       Да как-то и не хочется, на самом деле. Остановлюсь на том, что и так хорошо живется.       Я наивно словила себя на том, что пялюсь на уже не знающего куда деться мужчину, который нервно улыбается. Тут же одергиваю себя, поправляю ткань одежды и стараюсь сделать вид, будто не причем. Пытаюсь выведать, что мы собираемся делать дальше. Он пожимает плечами, не смотрит на время. Совсем нет рамок?       Поднимается ветер, который в достаточной степени смягчают деревья вокруг, хотя меня все равно смущает температура. Я стараюсь найти какие-то мелочи, чтобы имитировать бурную деятельность, прежде, чем поняла, что от меня, собственно, ждут ответа.       Нужно поднять его и без палева зайти за спину, — приблизительная стратегия.       Теперь осталось практическое воплощение.       — Да, — протянула я как можно натуральней, даже снова поразмышляв для вида, — я так понимаю, вы из каких-то своих побуждений будете обеспечивать мне защиту? — столкнувшись с его дружелюбным кивком, я все сильнее старалась убедить себя в лживости оппонента. — Меня это устраивает, наверно…       У него сумасшедшая сила убеждения.       — То есть ты не против? — вскинул он брови, а затем выражение его лица изменилось на облегченное, он тихо пробормотал: — Думал, придется силой тащить.       Я скрыла ироничную ухмылку: была права в том, что он не побрезговал бы силой.       Под одеждой удобно лежит импровизированное оружие. Если подумать, мне достаточно повезло с телом и миром. Все, что я в какой-то степени умею — бездумно махать конечностями да бежать. Да что там, мне даже удар придется заново ставить, хотя и в прошлой жизни времени на это было не особо, потому тот не въелся в стоящей мере в подкорку. Что, если бы меня забросило в милитаризированную реальность? В человека, которому нужно было бы быть сильным?        Я подавила беспричинный вздох. Не о том думаю.       Но, ясное дело, рядом со школьницей он себя жертвой не чувствует. Это стандартная ситуация. Я очень надеюсь, что здесь мне это на руку.       — Там, вроде, палатка с мороженным, — плавно начинаю отпрашиваться я, якобы от скуки ожидания начав глазеть по сторонам.       Но, вопреки моим надеждам, он не встает, чтобы пойти со мной, и даже не запрещает идти:       — О, и в правду! — он повернулся в обозначенную мной сторону. — Если у тебя есть деньги, то порадуй себя! — его доброе лицо на секунду заставило меня чувствовать себя виноватой за все те планы, что я успела построить против его клана и его в частности.       Блин.       Что делать?.. Я планировала воткнуть ему иглу в мягкое место.       Облом.       — А как же ты… Вы? — поправилась я с непонимающим видом. Мне просто нужно было что-то сказать, чтобы не выглядеть подозрительной.       — А-а, я-то? Ну, у меня нет денег, — рассмеялся он, хлопая раскрытыми ладонями по джинсам. Под такой жест больше бы подошло выражение самоукора.       С виду — сплошная неловкость. Но удалось же ему выживать все это время рядом с Красным королем.       Заметка: держаться подальше от Микото Суо. Если я себя как-то не так чувствовала с скейтбордистом, то что будет рядом с такой ядерной бомбой — представить боюсь.       — Как Вы так умудрились? Были же в торговом квартале? — я со скептичным выражением на лице начала ставить под сомнение всю эту свистопляску с импровизацией. Для него же это могло выглядеть, будто я подозреваю в нем… жмота?       — Можно на ты, — разрешил он. — Да и все деньги я отдал Анне… — напускно грустно вздохнул он, оправдываясь как можно правдивей.       И ведь выглядело. С каких пор я могу так точно отличать правду от лжи? Хотя… наверняка это мое богатое воображение. Сделаю вид, что поверила.       — Ну, я могу купить и тебе, — тихо предложила я, начиная формировать новый план.       Вообще-то, не в моих принципах быть такой доброй и позволять на себе ездить. Но если это даст плюс к моей репутации недальновидного и доверчивого подростка… что ж поделать. Деньги остались, я даже сняла максимально допустимую за один раз сумму. Убегать из дома я собралась или где? Вот только не к кланам, боже упаси.       Если убрать из очевидностей то, что они не из благородных побуждений ввязались в это, то можно предполагать что-нибудь совсем неприятно пахнущее: они бы могли таким образом помышлять торговлей людей на органы или, скорее, в моем случае, в проституцию (судя по статистике, что я нарыла, тут это очень распространено, и как бы не хуже на самом деле).       — О, правда? Тебя не напряжет это?       — Ну, вы же вообще будете защищать меня? Так что, это малая плата, — играла я доверчивую девочку, которая приняла за истину каждое его слово, смотря за его реакцией на мою искренность. М-м, выглядит, будто ему неудобно, но… Но если они планируют навредить мне, то я бы сказала, что у этого парня совесть все-таки наглухо атрофирована. — Шоколадное?       — Мне любое по вкусу, — улыбнулся он.       Этот парень не нравится мне.       — Значит, шоколадное! — фанатично вскинулась я, подходя и сваливая сумки на скамейку рядом с ним. Может, это его обманет, он подумает, что теперь-то я точно никуда не денусь, хотя по всей логике налегке бежать намного быстрее; может, он просто будет внимательно наблюдать за мной, благо, палатка с мороженщиком довольно далеко.       В сумме мы здесь около десяти минут торчим. Тоцука наверняка отслеживает хотя бы видимую ситуацию вокруг. Меня очень напрягает отсутствие этих цветастых рядом. Ладно еще синие, я в, судя по всему, районе, принадлежащем красным, живу, им, может быть, нужно специальное разрешение, ордер на вторжение, так скажем, они полиция, в конце концов. Но его дружки-то где?       Я сделала вид, будто пересчитываю деньги, встав рядом с передвижной махиной в одной руке держа два рожка.       «Суфентанил не имеет вкуса».       Я размеренно повторяю про себя это, как мантру, не позволяя себе волноваться. Медленно иду обратно, при этом чувствуя, будто вот-вот совершится смертная казнь.       «Не может не получиться».       Мне приходится ждать еще несколько минут его сопротивления, изображая рядом ожидание кары небесной. Его незаметно стащило в бок на лавочку. В тот же момент я припустила, прямо из под его головы выдернув свои пакеты.       Похоже, красные во всем разобрались. И теперь на спасение меньше двух минут.       Чем больше я отдаляюсь, тем быстрее меня отпускает липкий страх. На максимум раздвигая границы своего восприятия, я перебежками и дворами добралась до своей многоэтажки, только у подъезда заметив, как из моего носа вовсю хлещет кровь. На встречу мне выходила пожилая дама, и, увидев в таком состоянии, предложила платок и вызвать скорую. Я бодро и с юморком, как хорошая актриса, согласилась только на платок.       Чуть-чуть посижу на лестнице, унимая дрожь и кровотечение, и пойду сваливать. Устроюсь на работу, где можно будет на месте ночевать, в, к примеру, раздевалке. Подкоплю деньжат, сниму однокомнатную квартиру с соседкой, чтоб совсем уж дешево вышло. Потом вернусь в школу, закончу, поступлю в колледж. Пойду в институт и общежитие при нем.       На словах все просто, верно?       А вот в реальности перед глазами темные пятна. Я утираю рукавом лицо, потому что бумажный платочек насквозь промок и свалялся. Нельзя в таком виде, такой слабой, вернуться в дом.       Это обидно.       Это — мой предел.