***
— Ну и? — решил подвести итог Роше, слыша, как в доме, который они только что покинули, Кагыр вновь строит баррикады, звенит крючками и гремит засовами. — Абстенуха, — развела руками Мильва. — Нам еще повезло, что он нас за вомперов не принял, а то начал бы метать в нас чеснок и серебряные пули, еще и святой водой на всякий пожарный окатил бы от ушей до хвоста. — Морвран его спаивал, — предположил Талер. — Не-а. Кагыр сам запил из-за Цири, Морвран уже потом подключился, когда Кагыр уже был, можно сказать, на пике формы, — авторитетно заявил Роше. — И поди знай, просто так он зашел покалдырить с родственником или имел умысел, — поскребла затылок Мильва. — Во всяком случае, ясно одно: экспертизу побоев Лоредо провести по-прежнему невозможно и сроки ее откладываются на неопределенное время. — Дела по сути нет, — развел руками Талер. — Ага, скажи это Лореде, — фыркнула Мильва. — Он самолично, невзирая на травмы, поскачет в Вызиму на рентген. — Пусть скачет, — невозмутимо пожал плечами Талер. — А не пришло ли время поговорить с Сианной? — предложила Мильва. — Я бы сначала побеседовал с Вимом Вивальди, — возразил Роше. — Вим — жучара еще тот, с ним ухо держи востро, — сказал Талер. — Ну мы же не полезем к нему с ходу задавать вопрос: где ты был вчера с восьми до одиннадцати? Тем более, ясно, что лично к избиению Лоредо он ручек не прикладывал. — Это был точно кто-то намного выше среднего роста и физически очень сильный, — сказала Мильва. — Предположительно, он приподнял Лоредо и с размаху ударил о стену. — Да, чтобы поднять такую тушу, силы нужно быть недюжинной, — согласился Талер. — Эредин подходил идеально, но Весемир похерил нашу чудесную версию, сказав, что видел его вчера вечером. Уж кому-кому, а Весемиру выгораживать Эредина точно резону нет, — сокрушенно покачала головой Мильва. — А Имлерих? — вспомнил про второго Ольхова Роше. — Он тоже высокий и здоровый, и у него тоже сил достанет, чтобы Лоредо отделать. Или Карантир, к примеру. Он хоть и выглядит слегка пожиже своих братцев, но так-то тоже амбал еще тот. — Ну, давайте попытаем этих двоих на предмет алиби, — решила Мильва. — А заодно попросим Геральта осмотреть место происшествия, — сообразил Талер. — Неофициально, конечно, но, если что, я соображу, как данные, которые он нароет благодаря своему ведьмачьему чутью, к делу присобачить.***
Анешка — дама, приятная во всех отношениях, являлась просто кладезем всевозможных талантов. Правда, в отличие от большинства гениев, не признанных при жизни, ее способности благодарные земляки и сельчане ценили достаточно высоко, в том числе и в денежном эквиваленте. Анешка, диплома об образовании которой никто и никогда не видывал, являлась специалистом широкого профиля. Она активно проводила в жизнь теорию о пользе нетрадиционной медицины, неутомимо приобщала население Биндюги, Кейрановки и Калмеведда к благам цивилизации, не жалея ног, спины и голосовых связок, распространяя среди жителей труднодоступных лесных селений товары по каталогам, а заодно вела среди жен лесорубов просветительскую работу, вместе с вениками-самометами, кастрюлями-самоварками, сковородами-саможарками, тряпками-самомойками, ножами-саморезками, иглами-самошвейками, тазами-самостирками, чудодейственными порошками, очищающими все и сразу, а также долгоиграющими кремами-помадами-лаками-тушью, внедряя в массы учение Вейопатиса. Но, конечно, венцом ее подвижничества являлась торговля самогоном собственного производства. Именно благодаря этому полезному и нужному занятию Анешка снискала почет, уважение и бешеную популярность среди населения Биндюги и близлежащих деревень. А слава о ее самогоне, изготовленном по эксклюзивным рецептам, после употребления которого крышу сносило от первого же стакана, гремела даже во Флотзаме. Да что там, было дело и сам Лоредо не гнушался обращаться за помощью к Анешке, когда ему нужно было быстро ушатать каких-нибудь особо упрямых и стойких клиентов. К чести Анешки надо было сказать, что звездная болезнь ее не одолела, посему она охотно и безотказно помогала всем жаждущим и страждущим, кои приходили или приползали к ней в любое время дня и ночи (ну, конечно, если у страждущих были деньги, хотя, постоянным и надежным клиентам Анешка отпускала свой товар и в долг). Надо сказать, семейство Ольховых как раз относилось к числу последних. Братцы, вернувшись в родные пенаты с очередного калыма, по обыкновению закатывали пир на весь мир, а пойло для банкета стабильно заказывали исключительно у Анешки, причем оптом и в несметных количествах. К тому же, сельчане поговаривали, что у Имлериха к Анешке имелся не только деловой интерес.***
— И какой смысл нам расспрашивать Анешку? — с кислой миной изрек Талер. — Она же баба склизкая, как налим: и правды не скажет, и в глаза не соврет. — Ну, если спросить по-умному… — начала Мильва. — Она спит с Имлерихом, — сказал Роше. — Не сдаст она своего любовника ни в жисть. — Даже из ревности? — сощурилась Мильва. — У Имлериха ныне новая зазноба, он вроде с Шеалой спелся. — Да, а еще он к молодке Ангулеме клинья подбивает, — добавил Роше, демонстрируя свою осведомленность в том, что происходит на личных фронтах земляков (Вернон Роше был родом из Биндюги). — Только я бы на откровенность Анешки не рассчитывал. Шеалы приходят и уходят, а Анешка — вечна. К тому же тут у Имлериха и меркантильный интерес имеется: выпить-то Ольховы все не дураки, а с деньгами у них не всегда ладно. Тогда и идет в ход личное обаяние Имлериха. Нешто самогонщица своему сердешному другу откажет. — Мы должны отработать все версии, — тоном, не терпящим возражений, заявила Мильва, открывая калитку на Анешкино подворье.***
— Имлерих тебя вчера навещал? — спросил Анешку Талер. — Заходил, — не стала отрицать Анешка. — Чего хотел? — Да так, мимо шел, поболтали… Спрашивал, трехлитровых банок пустых нет ли у меня. — На что ему банки? — опешил Талер. — Почем я знаю? — пожала плечами Анешка. — Может, с Эредином и Карантиром в малину или чернику собрались. — И долго вы болтали? — А я знаю? Мне время-то не куплено. Может, час, может, больше. — Во сколько Имлерих заходил? — Ну-у, в обед где-то. Часа два-три, может, было. — Ага, — Талер начал подсчитывать про себя, — в три, допустим, часа он пришел, пусть час болтали и еще один то-сё, выходит, плюс два… Часов в пять он от тебя ушел? — Ну, как-то так, — неопределенно пожала плечами Анешка. — Домой? — Ну дык, — презрительно хмыкнула Анешка. — К им эти должны были прибыть, фифы чертовы! Это Эредин все воду мутит, не дает нам с Имлерихом нормально отношения наладить. Все ему грезятся какие-то идеалы бестелесные, и брата с панталыку сбивает. — Бестелесные? Эредину? — удивился Талер. — Мы сейчас об одном и том же эльфе говорим? — Ну, в том смысле, что Эредин заносчивый такой. А Имлерих хороший. Только глупый. Я ему сколько раз говорила: переходи ко мне, заживем нормально. Но Эредин не разрешает. А этот против воли старшего брата идти не смеет. Вот и маемся мы с ним: и не вместе, и не врозь. — Понятно, — сгрибилась Мильва. — Очередна душевна драма. — Ага, она, — кивнула Анешка, глаза ее увлажнились и она уже вот-вот готова была расплакаться. — А как жа! Имлерих-то ельф, у него время есть, а я-то людь, у мене его не так и много. Еще пять-семь лет — и все, хана моему женскому счастьицу. — Ладно, мы поняли, — скривилась Мильва. — Мальчики, пошли отседова, — скомандовала она несколько подрасслабившимся Роше и Талеру. — Иначе сейчас она нам предложит залить свое горе продукцией собственного производства, и тогда вы… мы из ее дома выберемся в лучшем случае через неделю.***
— Было или не было, — выдала сентенцию в пустоту Мильва. — Днем Имлерих к ней заходил. Это факт, — сказал Роше. — Сколько пробыл? Хрен его знает. — Йорвет и Геральт ничего не видели, Йенка подсматривала, но все равно не признается, Седрика наверное не было дома, а вот Васка… — Пошлет нас подальше, если мы прежде не вознесем хвалу воде, дождю и Дагону, — фыркнула Мильва. — Так вознесем, — невозмутимо ответствовал Роше. — Язык-то не отвалится. Ради установления истины я и черта восхвалить готов. — Тогда пошли вобрат на Ольхову сторону, будем Васку допрашивать на предмет нахождения Имлериха и Карантира на своем подворье вчера вечером.***
— Ага! — обрадовалась визиту полиции Васка. — Наверное Дагон услышал мои молитвы и привел вас ко мне. — Ну-у, вообще-то мы как бы сами… — начала несколько ошарашенная таким приемом Мильва. — Дагон, без сомнения, — быстро согласился Талер. — Приснился тут давеча. Иди, говорит, к бабке Васке, а то таких люлей у меня выхватишь, что в двух руках не унесешь. Ну вот я ноги в руки — и на ваш двор. На что жалуемся? — Дык известно, на этих вон супостатов, — Васка сердито кивнула на дом Ольховых, из открытых окон которого теперь доносились музыка, смех и звон стаканов. — Сами слышите, что творят. Тишину нарушают и не дают мне покоя. А с этой стороны Геральт с Йенкой тоже. Сначала ведьмак топором своим все тюкал, потом с Йенкой ругался, потом уже не ругался. Только те угомонились, приперлись эти, — бабка указала на двор Ольховых. — Тут оргия началась. То все пили и плясали, а потом шалавы прошмандовские полночи завывали дурными голосами, все с этого подлеца Эредина что-то требовали. Только стихли, Седрик заявился, да не один, а с этой алкашней Одрином. И всю вторую половину ночи пьяные песни орали. Эдак меня соседи в гроб вгонят раньше срока. Так что садитесь и ждите, а я буду писать на них на всех жалобу. — Хорошо-хорошо, — тут же согласился Талер. — Только для того, чтобы нам как можно тщательнее с вашим делом разобраться, указывайте время поточнее, ну если это возможно, конечно. Когда Геральт перестал топором тюкать, сколько они с Йенкой ругались, а сколько — наоборот. В какое время у Ольховых примерно началась оргия, состав участников укажите, пожалуйста. Сколько времени ушло на застолье, сколько на пляски, в котором часу шалавы начали выть и желательно полный список требований, которые они предъявляли к Эредину. Кстати, а от двух других братьев женщины ничего не хотели? — Хотели, как же ж им не хотеть, — пробубнила себе под нос Васка. — Значить так. Начальнику Флотзамской милиции участковому Верношке, — старательно вывела она. — Это кому? — опешила Мильва. — Мне наверное, — Роше заглянул в листок. — А, бабуль? — А кому ж еще-то? — ворчливо сказала Васка. — Ты ж у нас Верношка. Я тебя еще во-от таким помню, ну и фулюган ты был, все со своим дружком Йориком в клубнику да в яблоки ко мне, бывало, лазили. Как тебя только в милицию на работу взяли, ума не приложу. Ты-то еще ладно, вроде остепенился, а твой подельник Йорик как был вертопрахом, так и остался. — Ладно-ладно, бабуль, ты давай ближе к делу, про мое с Йорветом детство золотое мы как-нибудь потом повспоминаем, — попробовал направить мысли Васки в нужное русло Роше. — Так, значить, Верношке жаявление, — крупно вывела бабулька посреди листа. — Почему «жаявление»? — спросил Роше. — Потому что это заявление типа жалобы, — пояснила Васка. — Чтоб лишних слов мне тут не писать, я эти пистолярии объединила. Теперь по делу. Значить, у семь часов утра мой сосед Геральт начал колоть дрова. И колол он их до тех пор, пока у меня не заболела голова. У полдесятого ко мне в окно постучала Йенка и спросила, не видела ли я ейного мужика, то есть того самого Геральта. Я ее послала, а в ответ она обозвала меня тем местом, куда я ее послала. Вот, хамка, — Васка отвлеклась от писанины. — Пусть штраф мне уплотит за оскорбления и моральный ущерб возместит, — решила она, а затем продолжила. — Через полчаса они вернулись и пошли в баню. Пробыли там часа два. А у меня все сердце изболелось и изошлось. — Почему? — насторожился Роше. — А что они там столько времени делали? Мне ж интересно, как они там меж собой это все… А подглядеть никак. Два часа, паразиты такие, меня, старую больную женщину, маяли, держа в неведении. Я три раза валерьянку пила, чтобы нервы успокоить. В общем, пусть мне Геральт тоже штраф уплотит и ущерб моральный, чтоб на аптеку хватило. Вот, сейчас в жалобу свою впишу, токо с суммой определюсь, — Васка подняла голову, вперив взор в небо, зашевелила губами и стала загибать пальцы, старательно и скрупулезно подсчитывая, сколько задолжали ей беспокойные соседи. — А не заметили, во сколько Эредин уехал? — спросила Васку Мильва. — Как только эти в баню пошли, он и поехал. Дык Цирьку ж, поди, догонять кинулся, пока батька ейный с мамкой в бане занялись, — сообщила дотошная Васка. — Догнал, не видели? — спросил зачем-то Талер. — А-ай, да разве ж до них мне было, когда Геральт с Йенкой прямо у меня под носом развратничали, — отмахнулась бабулька. — Талер, не сбивай бабушку дурацкими вопросами, — попросил коллегу Роше. — Пишите, уважаемая, — обратился он к Васке. — Вы очень складно все излагаете. Слушать и читать вас — одно удовольствие. — Тогда пишу дальше, — предупредила Васка. — Только эти из бани вышли, от сердца у меня малость отлегло, как к Йорику пришел приятель, этот, как его, Киаран. Сели они на крыльцах и стали о чем-то разговаривать. А у меня опять душа не на месте: они говорят, а мне не слышно! Тут Йенка Геральта в дом повела, совсем мне худо стало. Вот куда тут, думаю, не разорваться же мне. Этих не видно, что они там дома делают, тех не слышно, о чем они разговоры разговаривают. Пришлось валидол мне уже пить. Йорику скажи, пусть пять упаковок мне завтра у Терзиефыча купит, я сейчас в список претензий это все внесу. Во-от, значит, те дома, эти на крыльцах, а тут еще Имлерих этот проклятущий с пустой тарой к Анешке побежал. — Вот гад какой, — посочувствовал бабушке Роше. — А вам же за ним не согнаться, да? И никак не узнать, что он там у Анешки-то делал. — Ну! — кивнула Васка. — Прямо в корешь зришь! Самогону он купил и домой вернулся, а Киаран ушел, зато Йенка с Геральтом так на улице и не появились. Но приперся Одрин. К Седрику, а того дома нет. Эта алкота сразу куда? Правильно, ко мне. Иде, спрашивает. О-ох я ему ответила, уж так хорошо ответила, — довольная собой бабка заулыбалась. — Какое-то время было тихо, но потом к братьям в гости пришли прошмандовки и началось. Музыку включили, пьянка пошла, потом Имлерих с белобрысой удалились, Карантир и две чернявые остались на улице. Я было хотела под окошечко пойти посмотреть, что ж там Имлерих-то с этой белесой шкыдрой делают, да все эта троица во дворе мне мешала. А потом… Девки упились и пошли спать, а Имлерих с Карантиром так во дворе и сидели. — Весь вечер? — уточнила Мильва. — Никуда не уходили? — Не, все гадали, почему это Эредин так долго не едет. — И когда он вернулся? — спросила Мильва, будучи точно уверена, что бдительная бабулька не пропустила сей важный момент. — Затемно. Я услышала, как машина подъехала, и сразу — к окну, гляжу — выходят двое, — глаза Васки загорелись. — Ни в жисть не поверите, с кем он приехал. — И с кем же? — напрямую спросила Мильва, не желающая играть в угадайку. — С Цирькой! — торжествующе выдала Васка. — Да быть не может, — ахнул Роше. — Я вам говорю, — настаивала бабка. — Еще подошли к моему тыну, туда вон встали в закут, где сирени, и начали о чем-то шептаться. А мне-то каково: и не видно ничего, и не слышно! Вдруг, думаю, они там чего-нибудь, а я не в курсе. Тут я собрала волю в кулак, прислушалась да присмотрелась, глядь, а Эредин Цирьку вроде как обнимает, а потом еще цаловать ее стал. А она ничего, не против, наоборот даже, вцепилась в него и повисла, как черт на сухой вербе. Вот, думаю, жучка. Это ж отец ее не знает, что она буквально рядом с домом вытворяет. Но тут Цирька будто опомнилась, вроде как с ним попрощалась и домой побежала, как ни в чем, значица, не бывало. А этот постоял немного, посмотрел, как она к дому бежит, подождал, пока ее впустили, и тогда отправился к своим. Тут веселье возобновилось, а сон мой окончательно похерился… — Ну, собственно, теперь нам все ясно, — прервала Васкины речи Мильва. — Что вам ясно? Мне вот еще ничего не ясно, — ворчливо отозвалась Васка. — Какой счет мне Имлериху, Эредину с его бабами и Цирьке вчинять? А вы ж еще про Одрина с Седриком не дослушали. — Слушай, бабуль, — обратился к Васке Роше. — Ты давай, не спеша обдумай и посчитай, кто тебе и сколько должен за ущерб, нанесенный твоему бесценному здоровью. Это ведь дело серьезное, такие вопросы с кондачка решать нельзя. Посидишь, прикинешь, сколько ты валерианки с валидолом извела, что почем у Региса в аптеке… А мы сейчас тут крутанемся и к тебе за твоим жаявлением вернемся. — А ить есть правда в твоих словах, Верноша, — согласилась Васка. — Вот не зря я тебя в детстве крапивой за клубнику да яблоки стегала. Пошла таки на пользу тебе моя наука. Умным человеком вырос. Васка обернула лист белой стороной и начала что-то на нем подсчитывать. Следственная группа тем временем покинула двор наблюдательной бабульки в несколько растрепанных чувствах. — Выходит, Цири тайком от отца встречается с Эредином? — решила уточнить у своих коллег Мильва. — Выходит, — кивнул Роше. — Но Цири точно была вчера во Флотзаме. Я ее сам там видел. А Эредин, со слов Карантира и Имлериха ездил в Калмеведд. Как они встретились-то? — Да запросто. Даже наоборот все складывается. Цири сказала своим, что идет на встречу с подругами, а сама улизнула на свиданку с Эредином. — Получается, у эльфяры даже двойное алиби, — вздохнул Роше. — В девять его видел Весемир, а потом он был с Цири. И, значит, избивать в это же время Лоредо Эредин ну никак не мог. — И это очень жаль, — посетовала Мильва.