***
Йорвет уже несколько минут стоял в коридоре перед захламленным диваном и набирался смелости. До этого он успел прибраться в зале, вымыть посуду, найти чистую скатерть и застелить ею стол, освободить от паутины укромные углы своего жилища, а также потолок и люстру, подмести в доме, вытрясти половики, стереть пыль с полок, тумбочек и трельяжа, наносить воды и вымыть в коридоре пол. Теперь в доме царил идеальный порядок: все было намыто, надраено и вычищено до блеска. Захламленный диван среди этой чистоты теперь смотрелся особенно диссонансно и выглядел еще более безобразно, чем обычно. Приниматься за разбор этих завалов Йорвету ужасно не хотелось, но дел по дому у него больше не было и никаких самооправданий для того, чтобы не выполнять эту неприятную работу, эльф найти больше не мог. — Глаза боятся, а руки делают, — подбодрил он сам себя и с тяжким вздохом потянул на себя какое-то матерчатое нечто, свернутое в большой бесформенный ком. Неожиданно неприятное занятие начало становиться интересным, так как под завалами пыльного тряпья Йорвет обнаружил много вещей хороших и разных. Например, под двумя драными почти в лоскуты фуфайками обнаружилась засохшая и затвердевшая до каменного состояния горбушка хлеба, а также подборка журналов «Пчеловодство», которые уже давным давно выклянчивала у Йорвета Тиссая де Врие (уезжая, отец Йорвета отдал ей своих пчел и она присоединила его пять домиков к такому же количеству своих). Йорвету каждый раз было жутко неудобно перед Тиссаей, так как он тоже точно знал, что у отца эти журналы где-то были, он даже честно излазил все укромные и не очень уголки своего дома в поисках этих журналов, а нашел их только сейчас. Следующей неожиданной находкой явился ажурный женский чулок, который эльф выудил из-под очередных завалов. Как этот чулок оказался у него на диване, Йорвет не знал и не помнил даже обстоятельств, при которых он мог бы сюда попасть, также загадкой являлось местонахождение второго чулка и личность его обладательницы. Затем свет увидели очередная пустая бутылка, пакет кошачьего сухого корма, плакат с героем какого-то боевика времен далекой Йорветовой юности, пожелтевшие газеты, упаковка презервативов, пара пустых коробок и один старый дырявый валенок. Наконец, все было разобрано и рассортировано по степени нужности, хлам сгружен на тачку и вывезен на задний двор к кострищу, чтобы быть сожженным при первой же оказии. Сам же Йорвет с чувством глубокого удовлетворения прошел в зал и плюхнулся было в кресло, чтобы перевести дух, как вдруг взгляд его остановился на собственном отражении в зеркале. Йорвет похолодел, увидев чумазое, запыленное, растрепанное чучело в старых и драных трениках. Разумеется, принимать высокую гостью в таком непотребном виде было категорически нельзя. Йорвет посмотрел на часы — до визита Рианнон оставалось еще минут сорок. «Как раз успею в баню, — подумал он. — Правда, там вода, наверное, уже остыла. Но делать нечего. Заодно и освежусь».***
К положенному сроку Йорвет уже сидел на крылечке в ожидании Рианнон, умытый, нарядный, причесанный и в парадной косынке, которая закрывала отсутствующий глаз и изуродованную щеку. До запланированной встречи оставалось еще минут десять. Йорвет привычно вытащил из лежащей рядом пачки папиросу и с удовольствием закурил, полагая, что теперь имеет полное право на полноценный и спокойный расслабон. К тому же он полагал, что Рианнон, как всякая женщина, не явится на встречу вовремя, более того, Йорвет считал, что она вполне имеет на это право. Однако, когда за несколько минут до указанного времени он сначала услышал шум мотора, а потом и увидел, как на их улицу выезжает машина, то понял, что недооценил пунктуальную эльфку. Рианнон, припарковав машину, легко выпорхнула из нее и направилась к дому Йорвета. Тот поднялся с крыльца ей навстречу, почему-то с удовлетворением думая, что сейчас все соседи, а именно — Седрик, Йеннифэр и Васка торчат у своих окон и пялятся на Рианнон. — Здравствуйте, — Рианнон протянула руку Йорвету для приветствия. — Здрасьте, — кивнул Йорвет, принимая руку и пробуя неловко улыбнуться ей уголком рта. Он знал, что это получалось у него обычно не очень, но глядя на милое и светлое личико эльфки, ему неожиданно расхотелось хмуриться и напускать на себя серьезность и строгость. — Я, надеюсь, не помешала? — Нет. Я вас ждал, как договаривались, специально отложил все свои дела. Давайте пройдем в дом, — пригласил он Рианнон. Йорвет открыл дверь, пропуская девушку вперед. Эльфка же, попав внутрь не преминула заметить про себя, что, видимо, к ее визиту биндюгинский ветеран действительно готовился тщательно. Об этом свидетельствовали, главным образом, чистота и порядок, царящие во всех комнатах. Также Рианнон обратила внимание и на внешний вид эльфа — свежая рубашка с нужным количеством застегнутых и расстегнутых пуговиц, брюки с наглаженными стрелками, приятный парфюм — про себя эльфка поставила Йорвету оценку «отлично» за встречу и подготовку к интервью, признав, что не ожидала подобного от угрюмого ветерана. — Чай-кофе? — дежурно и вежливо предложил Йорвет, когда они уселись за стол друг напротив друга. — А давайте, — не стала отказываться Рианнон. — Курить, я так понимаю, у вас в доме нежелательно? — Да мне, в принципе, все равно, — пожал плечами Йорвет. — Я просто сам привык на улице. Но чтобы вам не бегать каждые пять минут, можете и здесь. Я окно открою — и пожалуйста, курите на здоровье. Я наслышан о том, что вся ваша братия любит подымить. — Вообще-то, ко мне можно на «ты», — сказала Рианнон. — Во-первых, мой возраст не столь преклонен, а заслуги и регалии не столь значительны, и во-вторых, я просто не люблю официоз. Или вы хотите соблюсти дистанцию? — На «ты», так на «ты», я вовсе не против, — не стал возражать Йорвет. — Я тоже еще вроде сединами не убелен. — Ну, респекту у тебя явно поболее моего, — тактично заметила эльфка. — Да как сказать и как посмотреть, — Йорвет окинул взглядом Рианнон, оценив и ее деловой вид, и строгий костюм, отлично сшитый и подчеркивающий ее изящную фигурку, и ее холеные маленькие ручки с красивыми тонкими пальчиками, в которых она ловко крутила ручку. Неожиданно губы Йорвета вновь тронула улыбка. — Увидел что-то смешное? — спросила Рианнон, которая, абсолютно без стеснения играла в гляделки с эльфом. — У тебя ладошка в чернилах испачкана, — заметил он. — Бли-ин, — Рианнон скорчила недовольную рожицу. — Вот такие мелочи и разбивают тщательно продуманный образ прожженной акулы пера. — Ты для меня специально входила в этот образ? — весело спросил он девушку, принимая ее шутку. — А то ж! — важно воскликнула она. — Меня напугали, что ты суровый, нелюдимый, угрюмый, все равно что медведь в глухом лесу. Может даже и на порог меня не пустишь, будем с тобой через калитку переговариваться. — Это кто ж такое про меня напиз… Ой, извини, набрехал. Лютик, поди? — Ну-у, — Рианнон с невинным видом отвернулась к окну, делая вид, что заметила за ним что-то интересное. — Никто не говорит, что это… не он. — Ох, языки же у вас, — покачал головой Йорвет. — Но тебе можно, — быстро добавил он. — Почему вдруг такая лояльность? — Так ты журналист. И девушка. И блондинка. При всем при этом еще и красивая. — А ты, оказывается, галантный мужчина. И вовсе не скуп на комплименты. Конечно, простые, но… — Я не медведь в глухом лесу, что бы там Лютик не болтал, — усмехнулся Йорвет. — И я пойду сделаю нам чай.***
— Так что тебе рассказать? — спросил Йорвет, поставив перед Рианнон чашку с чаем и усаживаясь напротив. — Наверное, то, что обычно рассказывают в таких случаях, — пожала она плечиками. — Ведь правды ты мне все равно не скажешь. А если и скажешь, у меня не хватит совести ее напечатать. — Да неужели? — удивился Йорвет. — Я думал у газетчиков совесть — это что-то несуществующее. — В принципе, ты прав, — кивнула Рианнон. — Соблюдение журналистской этики сейчас немодно, более того, это считается дурным тоном, а тот, кто этому правилу пытается следовать, автоматически заносится в разряд глупцов и неудачников. Народу не нужна правда, сейчас гораздо большей популярностью пользуются дешевые сенсации. Собственно, поэтому престиж профессии нивелировался и мнение о нашей братии то еще. Причем, это пренебрежительное отношение многие мои коллеги по перу честно заслужили и своим поведением, и своей, так называемой, профессиональной деятельностью — Но ты за сенсациями не гонишься? — полуутвердительно-полувопросительно заметил Йорвет. — А какие сенсации я могу раскопать там, где и так все и все про всех знают? — усмехнулась Рианнон. — И потом, здесь народу гораздо интереснее знать, с кем спит, к примеру, родная местная звезда Эредин Ольхов, чем какая-нибудь широко известная в узких кругах и совершенно неинтересная флотзамцам и биндюгинцам чужая и далекая вызимская знаменитость. Но для того, чтобы узнать последние новости о пассиях Эредина, вовсе не надо покупать газету. Достаточно спросить у вашей соседки Васки. — И поэтому? — прищурил глаз Йорвет. — И поэтому, как ни парадоксально, здесь можно и нужно заниматься действительно тем, чему меня учили, а не строчить всякую фигню и брехню, пополняя своей никчемной писаниной колонки желтой прессы. — Тебе нужен герой? — Нет. Обычный человек, краснолюд или эльф, чья история будет интересна его землякам. Не потому что она какая-то особенная, а потому что этот самый эльф живет по соседству, он такой же, как мы, его все знают с детства. — Только этому самому эльфу теперь частенько кажется, что в его голове почему-то живут чужие воспоминания о том, что было не с ним когда-то давным давно. А ведь с тех пор прошло совсем немного лет, по эльфским-то меркам. Иногда я думаю, что детство было будто вчера, а иногда мне кажется, что кроме той войны в моей жизни больше ничего и не было. — А где ты воевал? — спросила Рианнон. — В Зеррикании. Нас послали туда с миротворческой миссией. Я только-только законтрактовался. Прошел учебку. Меня отобрали, как хорошо себя зарекомендовавшего, старательного, дисциплинированного, исполнительного, физически развитого, политически грамотного и морально устойчивого. А я и рад был. Думал, сейчас быстренько метнусь, маленько потусуюсь в Зеррикании, деньжат подзаработаю — и домой к Саскии, чтоб с ней честным пирком да за свадебку. — Протусоваться пришлось гораздо дольше, чем ты планировал? — Да. И само тусование оказалось… немного не таким, на которое мы рассчитывали. — И тут мы возвращаемся к тому, с чего начали, — усмехнулась Рианнон. — Что ты можешь рассказать о той войне? — Правду. — А в чем правда? — На самом деле она проста. Правда в том, что я убивал людей, а мне за это платили. Собственно, как и всем нам, кто был там. Сначала мы делали это, потому что таков был приказ, кто-то думал, что так надо, а кто-то верил, что так правильно, а потом мы просто убивали их, потому что они убивали нас. Вот и все. — А что было потом? — Много чего. Парад суверенитетов, терки с Нильфами на границе, пресечение диверсий на Махакамских шахтах. Всего теперь и не упомнишь. — Помотало тебя по городам и весям, — заметила Рианнон. — А все-таки, чем ты конкретно занимался? То есть специальность у тебя была какая? — Сапер. — Я почему-то думала, что снайпер. — Не. Для снайпера я слишком нетерпеливый. — А для сапера? — удивилась Рианнон. — Для сапера был в самый раз. — Был? — Да. Сейчас-то я вальщик леса. Йорвет вытащил из пачки папиросу и закурил. Рианнон последовала его примеру. — Не особо много я тебе рассказал, да? — неожиданно спросил он у эльфки. — Так мы еще не закончили. Или как? — Да мне-то спешить некуда, — пожал плечами Йорвет. — Знаешь, ты рассказывай про то, что тебе самому хочется. — Это мы так можем до завтра просидеть, — усмехнулся Йорвет. — Расвспоминаюсь, разболтаюсь… — Ну и что? — Тогда оборвешь, когда надоест моя болтовня. — Йорвет! — ахнула Рианнон. — Да-да, я знаю: Лютик говорил тебе, что из меня каждое слово нужно будет тянуть клещами. — Ну, смысл был примерно такой. — Если хочешь, могу рассказать тебе про снайпера. — Это как? — Мой друг еще с учебки. Мы с ним вместе служили. Спокойный, как удав. И молчун. Вечно на своей волне. Мог весь вечер пробыть в комнате в компании, а мы и замечать его давно переставали, даже забывали о его существовании. Зато и стрелком он был отменным. — Я думала, что главное качество снайпера — меткость. — Это да. Но еще терпение и выдержка, чтобы дождаться момента, максимально удобного для точного выстрела, одного-единственного, первого и последнего. Потому что шанса на вторую попытку может и не быть. — Как у тебя? Сапера, который ошибается лишь один раз? — Ну, примерно. Хотя у него шансов было объективно все-таки больше. Поэтому он, в отличие от меня, смог нормально дослужить свой контракт, закрыть календарь, получить причитающиеся ему бонусы, уйти на пенсию и вернуться в свой Горс Велен, откуда он родом. — Календарь? — Он человек, поэтому для выслуги ему было достаточно двадцатки. — Я думала, что все снайперы — эльфы. Ну, почти, может, за редким исключением. — Это наверное еще с темных веков пошло, когда эльфы были лучниками. А потом еще поговорка про то, что третьим не прикуривают. — А эльфы-то с этой поговоркой каким боком связаны? — Первый прикуривает — эльф замечает, прикуривает второй — эльф целится, прикуривает третий — эльф стреляет*. Неужель не слышала? — Нет, — удивленно помотала головой Рианнон. — Надо же. Но вернемся к нашей беседе. У твоего друга судьба сложилась лучше, чем у тебя? — Не знаю. На первый взгляд, может, и да. — Вы виделись с ним потом? — Угу. Когда ездили на могилу нашего третьего друга. Был у нас в учебке такой смешной паренек из Штейгеров. — Он погиб на войне? — В том-то и ирония судьбы, что войну он прошел без единой царапины. Мечтал, как вернется домой, женится, заведет хозяйство, заживет хорошо и красиво. Вернуться-то он вернулся, а вот мирная жизнь его и убила. — Ввязался во что-нибудь, в драку или криминал? — В Штейгерах? Рианнон, ты вообще представляешь, что это такое? — Ну-у, с трудом, если честно. — Деревенька в Велене, затерянная среди лесов и болот, почти на самом краю Кривоуховых топей. Это такие турлы, по сравнению с которыми наша Биндюга — центр цивилизации. Когда-то поблизости добывали торф, но даже в те времена народ в те места, мягко говоря, не ломился. А теперь это поселение в три двора, где живут две бабки и коза. Что было делать там молодому парню да еще с тем грузом, что он притащил с войны? Друзья его разъехались кто куда, фронтовые товарищи были далеко, девушки у него не было, общаться было не с кем. И деваться ему было некуда. Времена настали бойкие и лихие, кому нужен был тихий, чудаковатый одинокий парень из медвежьего угла? Он помыкался, помаялся, а потом пошел на Шепчущий Холм и повесился на суку старого еще друидского дуба. Там его и нашли спустя три дня те самые бабки, заподозрив неладное, когда он не вернулся из лесу. Они помолчали. — Мне в этом смысле повезло все-таки больше, — первым нарушил тишину Йорвет. — В смысле? — заинтересовалась Рианнон. — Во Флотзаме было где развернуться, — усмехнулся Йорвет.