Грустный и притихший Аваллак’х задумчиво подцепил на вилку очередной кусочек консервированной кильки в томатном соусе и отправил в рот. Эредин последовал его примеру. Какое-то время эльфы молча и сосредоточенно жевали. Когда банка опустела, Аваллак’х аккуратно промокнул салфеткой губы, Эредин же просто вытер рот тыльной стороной руки.
— Я тут вот о чем подумал, — начал он. — Кто, кроме нас, знал, что Ауберон изъял свою долю и решил отойти от дел?
— Разумеется, Сиги, Тесак и Бедлам, — сказал Аваллак’х. — Еще Ублюдок, но к тому времени его самого и всех его правых и левых рук уже зачистили. А вот особы, приближенные к боссам оставшейся Большой Тройки, естественно тоже знали о состоянии наших общих финансовых дел. Хотя, к примеру, бухгалтер Тесака Цезарь Бильзен практически сразу после ухода Ауберона накосячил с деньгами босса и удрал в неизвестном направлении, а тому, кто занял его место, вряд ли рассказывали подробную историю создания и накопления общака.
— Не так уж много народа, получается, в курсе того, что тебя можно пощипать на предмет Ауберонова наследия, — Эредин откинулся на спинку стула и начал изучать белый потолок гостиничного номера.
— Да слухи, конечно, все равно ходили по Новиграду. А ты же знаешь, как тогда было: несмотря на негласный закон «меньше знаешь, лучше спишь» или, вернее, дольше проживешь, любая шестерка могла представиться одной из многочисленных правых рук босса и со знанием дела рассуждать по кабакам о несметных богатствах — своих и мафии с упоминанием всех ему известных имен и фамилий, чтобы произвести должное впечатление либо на подружку, либо на своих школьных товарищей — да мало ли на кого, — усмехнулся Аваллак’х.
— Ты ж понимаешь, что шестерки и рядовые члены банд — это несерьезно, — покачал головой Эредин. — Во-первых, многие из них уже давно кормят червей, а те, кто оказался поумнее, завязали с криминальным прошлым и перекрасились в добропорядочных граждан. Вряд ли они впрягутся в столь сомнительное мероприятие. Да и возможностей у них для такой акции имеется с гулькин нос, если честно.
— Я тут знаешь еще о чем подумал, — Аваллак’х встал из-за стола, подошел к столу и щелкнул кнопку электрического чайника. — А может, кто-то из Большой Тройки решил использовать эту ситуацию и под шумок загрести все себе?
— Может, и так, — согласился Эредин. — Но зачем этому кому-то в таком случае подставлять или устранять тебя?
— Чтобы избавиться от конкурента. А вдруг я доберусь до цели раньше.
— Ну ты и добрался… Стоп, — Эредина вдруг озарило. — Ты сказал, что у тебя есть ключ от сейфа!
— У меня был ключ от сейфа, — уточнил Креван.
— И куда ты его дел? Только не говори мне, что, как дурак, просто так взял — и отдал Наталису?
— Именно просто так взял и отдал. Только я не согласен с тем, что поступил при этом как дурак.
— Батя, у тебя в руках был ключ от горы сокровищ, — горестно простонал Эредин.
— Сынок, ты как-то проигнорировал тот факт, что на этих сокровищах лежит дракон, бдительно их охраняющий.
— Это Детлафф, что ли?
— Нет. Детлаффу эти сокровища не нужны. Он и украл-то их лишь потому, что его об этом попросила Сианна.
— Так они, выходит, вообще ничьи! Глупый вомпер отдал их тебе по каким-то своим соображениям, которые меня лично не волнуют и тебя не должны. А что сделал ты?
— Эредин, это ты сейчас рассуждаешь, как глупый и жадный ребенок. Ты на секунду забыл, что эти богатства — не ничьи. Это общак Новиградской мафии. По-моему, ты не хуже меня должен знать, чем может быть чревато для нас связаться с ними сейчас. Мы давно не часть системы, мы отошли от дел, теперь мы сами по себе. И, между прочим, было не так-то просто сделать так, чтобы нас оставили в покое и забыли о нашем существовании. Ты хочешь начать эту катавасию снова?
— Можно было бы договориться с Детлаффом. Он один стоит всех бойцов Сиги, Тесака и Бедлама вместе взятых.
— Эредин, он даже не стал бы нас слушать. Ему это не интересно и не нужно. Иначе он не стал бы отдавать мне ключ, а воспользовался бы награбленным сам. Вроде ты умный мужик, а не понимаешь таких простых вещей! Или тебя блеск чужого золота ослепил и оглумил?
— М-да, — покачал головой Эредин. — Бывает же такое. Трудно поверить, что можно просто взять и забить на такую кучу денег. И все из-за чего…
— Из-за кого, — поправил племянника Креван.
— Из-за какой-то бабы, — с досадой и нескрываемым презрением произнес Эредин.
В ответ Аваллак’х молча пожал плечами, налил себе кофе и вновь сел за стол.
— Ладно, не жили богато, не стоит начинать, — Эредин, сообразивший, что о способах присвоения общака новиградской мафии Креван рассуждать более не намерен, с несколько наигранной беспечностью заложил руки за голову и вытянул ноги, принимая расслабленную позу.
— Знаешь, богат не тот у кого много, а тот, кому достаточно, — заметил Креван.
— Ой, бать, я тя умоляю, — Эредин скривился, как от зубной боли. — Свои душеспасительные беседы будешь с Цирькой вести.
— Да, ты уже мальчик большенький, самостоятельный и обычно разумный. Но иногда, согласись, тебя заносит. Вот сейчас был именно тот случай.
— Эх, батя, вот какой ты все-таки правильный и нудный, — усмехнулся Эредин. — Нет в тебе ни куражу, ни азарта, ни духа авантюризма. Все у тебя по плану да по расписанию. На триста лет вперед. Скукота-а.
— Радь, давай лучше вернемся к нашему разговору о подставах, — попросил Креван.
— Ну вот, только я размечтался о том, как шикарно я зажирую на денежки Сиги Ройвена…
— Ну, а что бы ты делать-то стал на них, а Радя? — Креван встал и направился к окну, пройдя мимо племянника и взлохматив ему волосы, как делал это раньше, когда Эредин был еще совсем маленьким. — Ну выстроил бы трехэтажную виллу на берегу моря, заказал пять цистерн бухла и вагон жратвы, набрал бы себе сотню длинноногих и пустоголовых девок для потрахушек, обвешался цепями из драгметаллов и драгкамней, как новогодняя елка, потусил бы так месяцок-другой, а потом ведь надоело бы тебе все это. Я же знаю. Ты же деятельная у нас натура, не можешь терпеть, когда день за днем одно и то же. Ну и? Чем все закончится? Затоскуешь ты, плюнешь в это море, виллу оставишь самой лучшей любовнице, остальных девчонок распустишь по домам, раздав им все свои цацки — и опять пустишься в какие-нибудь авантюры. Что, скажешь, не так?
— Ну, так, — не стал спорить с доводами Кревана Эредин. — Ладно, помечтали — и хватит. Так на чем мы с тобой остановились?
— Начали искать, кому выгодно мое устранение, — напомнил Креван.
— Что-то ничего умного в голову не приходит, — пожаловался Эредин.
— А ты выкинь из нее картину солнечного пляжа с соблазнительными красотками, которую я тебе сдуру сейчас образно нарисовал, и включи мозги, — Аваллак’х ободряюще похлопал племянника по плечу. — Ты можешь, когда хочешь.
— Да никому оно по ходу не выгодно, — пожал плечами Эредин. — Ну может в версии о ком-то из дюже жадных боссов. Теоретически.
— А если предположить, что кто-то хочет отжать нашу долю?
— Тогда тем более. Если не будет тебя, кто скажет, где ты припрятал денежки, доставшиеся нам от Ауберона?
— Может, они рассчитывали на тебя?
— Хм, — недобро ухмыльнулся Эредин. — Очень глупо с их стороны. Особенно с учетом того, что я и сам-то не знаю точно, по каким углам ты рассовал Ауберонино наследство.
— Какую-то часть я вложил в акции, кое-что в недвижимость, даже занялся благотворительностью.
— Чего-о? — вскинулся Эредин.
— Да. И меценатством, — невозмутимо продолжил Креван.
— Бать, какая муха тебе укусила? — ошалело заморгал Эредин.
— Ну совесть. Которой у тебя, кстати, нету.
— А я-то тут при чем? Эти деньги наши. Они нам честно достались. Мы с Имлей их заработали…
— …постом и молитвой, — ехидно перебил Эредина Креван.
— Бошки свои подставляя под пули всяких отморозков! И вообще, ты что, не помнишь, сколько раз меня резали? Во! — Эредин задрал джемпер и ткнул пальцем в небольшой тонкий белый шрам на груди.
— Радя, все я помню и все я знаю. В том числе и то, во что ты превратил того, кто на тебя тогда напал. И как потом ты охотно демонстрировал свои боевые ранения наивным и эмоциональным девчонкам, чтобы поскорее затащить их в постель. Только, Радя, я — не девушка, не впечатлюсь.
— Бать, ну и какая нахуй благотворительность?!
— Например, я поддержал одно тогда еще юное дарование. Конечно, если бы я знал, какого джинна выпускаю из бутылки, я бы никогда не стал платить издательству за то, чтобы ее напечатали. Но я был искренен в своем заблуждении и хотел просто исправить ошибку твоей молодости. Хотя это меня не оправдывает, и теперь я не знаю, как мне загладить свою вину перед литературой.
— Ты о чем сейчас? Ава, я что-то тревожится начинаю. Ты заговариваешься что ли? Или у тебя уже развился этот, как его, комплекс вины?
— Марья Концова. Говорит тебе о чем-то это имя?
— Которая Эрединовна? Что-то сегодня эта личность пользуется популярностью у моих собеседников.
— Ты знаешь, что она — твоя дочь?
— Из чего это следует? — Эредин сморщился так, будто только что заглотил целую ложку клюквы и закусил ее лимоном.
— Для начала из того, что она — твоя точная копия, только в женском варианте.
— Это еще ни о чем не говорит. Вообще, знаешь, бать, все эльфы чем-то похожи друг на друга.
— Во-первых, она не эльфка…
— Тогда она тем более не может быть моей дочерью, — сразу обрадовался Эредин.
— Она полуэльфка. И, к сожалению, в области приложения своих сил так же плодовита и неутомима, как и ты.
— Я вот не понял сейчас, она что, проститутка? А вроде говорили, что писательница, — сыронизировал Эредин.
— Э-эм. Знаешь, в каком-то смысле то, что она выделывает на поприще писательства, можно и так назвать.
— Креван, скажи, зачем ты вкладывал в писево это непонятной бабы наши деньги? — спросил Эредин.
— Потому что она — твоя дочь. А ты устранился от ее воспитания. Ну, с одной стороны, это было и понятно, потому что когда она родилась, ты был еще слишком молод…
— Ее мамаша, что ли, тренера моего дочка? Ну когда меня в Вызиму было отправили, а потом…
— Ты очень быстро вернулся обратно, — напомнил Эредину Креван.
— Ладно, допустим, в свое время я поспособствовал тому, чтобы эта Марья появилась на свет. Ну так и что? Да мало ли кому я еще таким образом помог! Что ж теперь им всем наши деньги раздать? Это так и общака не хватит.
— Хватит. И еще останется. Детей ты, к счастью, произвел на свет немного меньше максимально допустимого количества, которое мы могли бы содержать за счет доставшихся нам от Ауберона денег.
— Чего? — помотал головой Эредин. — Бать, ты сейчас сказал что-то настолько заумное, что я вообще ничего не понял.
— Хватило мне денег на твоих детей, хвала богине. К счастью, твои многочисленные макаронины активно пользовались средствами контрацепции, а может из-за своих вечных диет и вовсе были бесплодны.
— Бать, ты чего говоришь такое? — Эредин потер лоб, потом прижал пальцы к вискам. — Ты хочешь сказать, что потратил все наши деньги на каких-то сопляков?
— Ну почему все? Я вложил некоторую часть средств, которые могли показаться подозрительными…
— А, так ты бабки отмывал! Так бы сразу и сказал.
— Я выполнял свой гражданский и родительский долг, — Креван с укором посмотрел на Эредина. — Раз уж я не сумел привить тебе ответственность по отношению к собственным детям, значит, я должен за это и расплачиваться.
Эредин насмешливо фыркнул.
— Да, Радя. Я надеюсь, что в скором времени ты наконец поймешь, что вложенное в детей потом вернется сторицей.
— Ну и что мне вернула эта Мария Эрединовна?
— Вообще-то, мы получаем стабильный доход от продажи ее книг. Ведь по договору, который у меня заключен с издательством, я являюсь, так сказать совладельцем всего, что наша ярчайшая звездища темерского литературного небосклона соизволит выпустить из-под своего бойкого пера.
— Да-а! — вмиг оживился Эредин. — Вон оно как, оказывается. И что, говоришь, много моя дочка книжек-то уже написала?
— Да, я уже говорил тебе, что она очень плодовитая писательница.
— Ну так, вся в меня, — с гордостью отметил Эредин. — А чё, хорошо, пусть пишет, развивается. Книжки писать — это ж не собак гонять по подворотням. Вырастет — станет приличной эльфкой…
— Эредин, она уже взрослая вообще-то, — напомнил Креван.
— Ну неважно. Взрослая — так даже лучше. Не нужно с пеленками возиться. Ты с ней, кстати, общаешься?
— Да, периодически. Хочешь, чтобы я тебя с ней познакомил?
— Не. Это лишнее, — помотал головой Эредин. — Зачем травмировать ребенка. Эдак у нее еще вдохновение пропадет или иссякнет. Творческие натуры, они — ты ведь знаешь — такие впечатлительные, ранимые. Из-за всякой ерунды истерят. Как впадет в творческий кризис — и плакали наши денежки. Ты ей лучше при очередной встрече скажи, чтобы побольше писала и почаще издавалась, пусть поживее пером своим шевелит.
— Эредин, да ты народ-то, читателей пожалей! — взмолился Креван. — Если бы ты только видел, что она пишет.
— А зачем мне это видеть? — удивился Эредин. — Нам же самим читать то, что она пишет, вовсе не обязательно. А раз народу нравится, значит, так им и надо.
— Да. Ты у меня всегда был на удивление логичен. Этого у тебя не отнять.
— Ну так, твое воспитание. А что остальные дети? Они чем занимаются?
— Растут, учатся.
— А-а, — разочарованно протянул Эредин.
— Тебе правда совсем не интересно?
— А должно? Бать, уж кому как не тебе знать, что отец не тот, кто не вовремя вытащил, а тот кто растил, кормил, обувал-одевал и воспитывал. Вот хоть бы и я хоть раз в жизни спросил тебя о том, кто был мой настоящий отец?
— Нет. Ты эту тему вообще никогда не затрагивал.
— Верно. А почему? Да потому что мне было так же наплевать на него, как ему наплевать на меня! Думаешь, с моими отпрысками как-то по-другому? Теперь я уже не нужен им так же, как они никогда не были нужны мне. У них своя жизнь, своя семья, есть матери, которые их любили и растили, наверняка у кого-то из них теперь имеются и отцы — настоящие, как ты, а не залетные молодцы, типа меня. Ну, а то, что ты в какой-то степени компенсировал для них мое отсутствие и участие в их жизни… Ты молодец, Креван. Ты всегда был совестливым и при этом практичным. Эти нечасто сочетаемые качества у тебя в паре выглядят просто идеально и органично.
— А если бы кто-то из твоих детей остался без матери? — неожиданно спросил Креван.
— Если бы да кабы, — пожал плечами Эредин. — Зачем об этом говорить и думать? Никто ведь, я так понимаю, не остался. Так что это разговор ни о чем. Кстати… — Эредин покусал губу, как бывало с ним в тех редких случаях, когда он собирался задать неудобный для него вопрос.
— Да? — решил поторопить племянника Креван, так как молчание начало затягиваться.
— Ты помнишь Литу? Девчонку такую хорошенькую и бойкую…
— Конечно. Твоя новиградская сожительница. Ты жил с ней очень долго, по твоим меркам. Мы даже думали… Впрочем, неважно. Так почему ты о ней заговорил?
— Спросить хотел. Раз уж речь зашла… У нее от меня никто случайно не родился?
— Нет. Вы с ней расстались без подобных последствий.
— Ну хоть и то хорошо, — с явным облегчением выдохнул Эредин. — Однако заболтались мы. Вон времени уже сколько, — он посмотрел на часы. — Пойду я, пожалуй, в душ, сполоснусь.
— А потом? — поинтересовался Креван.
— Посмотрим, — пожал плечами Эредин, вставая из-за стола.
***
Креван, переодевшийся в удобный спортивный костюм, расположился с книжкой на своей кровати, рассчитывая скоротать вечер за чтением. Он подложил себе под спину две подушки, позаимствовав вторую с кровати племянника, укрыл ноги одеялом для пущего комфорта, раскрыл книгу и приготовился читать, но тут, о чем-то вспомнив, посмотрел на племянника, который только что вышел из душа и сейчас стоял у вмонтированного в дверцу шкафа большого зеркала, пытаясь причесать свои мокрые волосы так, чтобы они лежали аккуратно и гладко. Получалось у Эредина, как всегда, не очень, потому что жесткие густые и непослушные волосы, по мере высыхания тут же начинали топорщиться, сводя на нет все его труды.
— Да что ж это за блядство такое! — в сердцах эльф едва не сломал расческу, слишком сильно стиснув ее в кулаке. — Чё вот они, падлы, не лежат никогда, как надо. Бли-ин, прав Имля, когда говорит, что надо побриться налысо, как он — и проблем тогда нахрен не будет!
— Эредин, я все-таки не понял, ты куда-то собираешься? — спросил Аваллак’х.
— Пойду пройдусь. А чё дома-то сидеть, — устав бороться со своими волосами, Эредин взлохматил их рукой и бросил расческу на тумбочку. — Пусть так будет, — решил он. — Красоту ж ничем не испортишь. Сейчас еще напидорасюсь… — он взял с тумбочки флакончик одеколона и слегка попшикал на себя.
— Эредин, ты бы Цири позвонил сначала, — с некоторой укоризной сказал наблюдающий за манипуляциями племянника Креван. — Она же волноваться будет.
— Ай, бать, Цирька мне за день уже сама раз десять звонила.
— Ну да, — согласился Креван. — Последний раз вот буквально пять минут назад, пока ты был в душе.
— Так взял бы и поговорил с ней сам.
— Я поговорил. Сказал, что мы дома, ты в душе, а я сижу читаю. Она сказала, что перезвонит.
— Раз она сама перезвонит, чего я-то бежать впереди паровоза буду, — пожал плечами Эредин, вертя в руке визитку, которую он достал из кармана брошеных на кровати джинсов.
— Ты пойдешь к Францеске? — Креван устремил свой взгляд на визитку, зажатую меж пальцев племянника.
— Не знаю. Почему ты решил, что именно к ней? Девок, что ли, в Вызиме мало? — Эредин кинул визитку на тумбочку и начал натягивать джинсы.
— Если позвонит Цири, что мне ей сказать?
— Ничего не говори, я сам в состоянии ответить.
— А если ты будешь занят?
— Скажи, что я устал и сплю. И будить ты меня не хочешь. Вот я дурак, чего не додумался взять футболку на смену этому джемперу, — Эредин поскреб затылок.
— Зачем? — немедленно отозвался Креван. — На день ведь всего ехали. Где ты тут собрался гардеробчик свой демонстрировать? Или тебя на показ мод в качестве приглашенной звезды позвали? Биндюга «от кутюр»?
— Очень смешно, бать. Ага, я правда оценил. Чего-то ты сегодня юморишь весь день. Точно вы там с Наталисом под этот Детлаффов ключик чего-то веселящего вкурили. Сколько я тебя помню, ты у нас за всю жизнь столько не нашутил, сколько за сегодняшние полдня.
— Эредин, зачем тебе запасная футболка? Тебе и джемпер-то не нужен. Она все равно его с тебя прямо у порога стащит.
— Тебя послушать, так мне и штаны тогда не нужны. Все равно снимать.
— Без штанов по городу ходить нельзя. Не дойдешь до своей Францески.
— Да с чего ты взял, что я именно к ней пойду?
— Предположил просто. Зачем терять время на поиски, если у тебя уже есть готовая любовница?
— Да? Ты так думаешь? — Эредин поскреб затылок. — Так-то ты, конечно, прав…
— Поэтому ты и запасной футболкой озаботился. В джемпере ведь она тебя уже видела, а тебе хочется впечатление модного парня произвести. И прическу ты для нее сделать решил. И одеколоном для нее напрыскался.
— Проницательный ты у меня, Ава, просто сил нет. Ты бы вот с Цирькой был такой же сообразительный.
— Я позвоню Цири и скажу, что ты спишь. Исключительно, чтобы не расстраивать ее, — сердито предупредил Креван.
— Вот и отлично. А я наверное действительно позвоню все-таки Францеске. Ну чтобы и вправду время не терять на поиски да уговоры… Хотя самому-то мне она уже особо и не надо, — Эредин снисходительно посмотрел на тумбочку, где лежала визитка с телефоном Францески. — Баба как баба, ничего выдающегося. Но ради твоего мэрства и будущего родной Биндюги, так уж и быть, постараюсь, принесу себя в жертву. Она ведь ждать будет, а если я не позвоню, не приду и не отхендожу ее как следует, то обидится еще, будет потом всякие препоны чинить. Решит в отместку, что какой-нибудь Яевинн лучше тебя. Эти фифы столичные такие.
— Радя, не надо передо мной-то рисоваться, — усмехнулся Креван. — Хочешь ей позвонить — позвони. Хочешь пойти и с ней… встретиться — иди. Чего ты комедию-то ломаешь? Не хочешь вида показать, что эта женщина тебя заинтересовала, потому что не повисла у тебя на шее после первого же траха, а упорхнула, помахав тебе ручкой?
— И вовсе нет, — дернул плечом Эредин, вновь отворачиваясь к зеркалу и машинально пытаясь пригладить волосы. — Надо она мне горько! У меня таких, как она…
— Таких, как она, у тебя, пожалуй, еще и не было, — резонно заметил Креван.
— И эта никуда не денется. Вот увидишь, еще и во Флотзам за мной прискачет, — сощурил глаза Эредин, хватая телефон и начиная набирать номер. — Алло, Фран! Это Эредин. Помнишь такого? А-а, эт хорошо. Чё поделываешь? А-а. И я ничего. Скучно одной-то ничего не делать. Ну так и я об этом, вместе-то придумаем, чем заняться. Подъехать, говоришь? Приглашаешь? Можно и подъехать. Адресок диктуй, — Эредин посмотрел на Кревана: — Бать, дай скорее карандаш и листок. Фран, погоди минутку, я только писячие принадлежности достану. Ага, все, пишу. Готово! Найду, Фран, как я могу тебя да не найти. Хотя бы ты на краю света находилась, я бы и то до тебя добрался. Значит, ждешь? Ну, давай, скоро буду!
Эредин закончил разговор, убрал телефон в карман джинсов и замер посреди комнаты, видимо, обдумывая порядок своих дальнейших действий.
— Короче, бать, я пошел. Цирьке ты позвонишь. Потрепись там с ней о чем-нибудь, а. Ты же это можешь, тебе не трудно, а ей приятно. Так, деньги взял. Адрес и визитку — в карман. Надо бы заехать куда-нибудь цветочки дамочке что ли купить. Интересно, что тут еще в это время открыто? Ладно, по пути у таксера спрошу. Че еще? Вроде все. К утру вернусь, — предупредил Эредин, уже на ходу всовывая руки в рукава джемпера и влезая в ботинки.
***
Францеска отложила телефон на прикроватную тумбочку, прикрыла глаза, немного посидела так, уже не сдерживая торжествующей улыбки, играющей на ее ярких губах.
— Да, — тихо и вкрадчиво произнесла она, глядя на телефон, по которому она только что говорила с Эредином. — Да! — сказала она утвердительно и громко, посмотрев на себя в зеркало и улыбнувшись своему отражению. — Да-а! Дорогуша, да! — радостно заявила она, подмигивая сама себе и сдувая со лба легкий локон, как бы невзначай выбившийся из замысловатой прически, которая вроде бы демонстрировала художественный беспорядок, но на самом деле являлась тщательно продуманной и сложной конструкцией — одним из шедевров парикмахерского искусства ее стилиста.
Не переставая улыбаться, она плавным грациозным движением поднялась с кровати, на которой сидела до этого примерно в течение получаса, устав наматывать круги по комнате в ожидании звонка, то и дело глядя на часы и терзаясь сомнениями: не слишком ли самоуверенно она поступила, поспешно упорхнув от Эредина и оставив ему свою визитку, сопроводив свое действие лишь коротким: «Позвони, пересечемся».
Но теперь все сомнения были забыты — он все-таки не выдержал и позвонил, напросился в гости и скоро будет здесь. Францеска еще раз придирчиво оглядела себя в зеркало и подумала, что вообще-то могла бы встретить его прямо так, в легком домашнем халате с драконами.
«В любом случае, сначала надо накрыть на стол. Соображу антураж для романтического ужина на двоих. А если останется время, переоденусь. Если же нет… Эредин хорош тем, что его не особо заботит, в каком наряде предстанет перед ним понравившаяся ему женщина. Для него самое главное, чтобы этот наряд легко и быстро снимался».
С этими приятными мыслями Францеска и отправилась оформлять гостиную для встречи Эредина.
