***
— Ах, Герочка, ну может быть ты еще хоть на немного задержишься? — спросила суккуб, жалобно глядя на сидящего напротив нее ведьмака, который пил свой обязательный кофе «на ход ноги» (именно так у них с суккубом было заведено еще издавна: она варила Геральту кофе по своему фирменному рецепту, которым непременно угощала его перед уходом). — Я бы с удовольствием, но у меня тут есть еще одно ма-аленькое дельце. Может быть, после того, как я с ним разберусь… Кстати, может быть, ты могла бы мне помочь, — оживился он. — Я — конечно. Чем могу, — с готовностью кивнула суккуб. — Ты не замечала в последнее время в окрестностях ничего странного? — В каком смысле странного? — не поняла суккуб. — Говорят, что в окрестностях Калмеведда бродит какой-то монстр. У тебя-то чутье на эти вещи не хуже моего. Вот я и хочу узнать твое мнение по этому поводу. — Ой, Герочка, ты же знаешь, я вообще-то редко выхожу из дома. Ну разве что до магазина и обратно. Тем более сейчас лето, турье бегает толпами. А я этого жуть как не люблю. У меня от их гвалта голова болеть начинает. — То есть, ты ничего не заметила или просто не в курсе? — решил уточнить Геральт. — Герочка, я же сказала, нет тут никаких монстров. — Лейла, — Геральт поднял бровь, назвав суккуба по имени, что служило у него признаком недоверия к словам очаровательной нелюди. — Ты мне не веришь?! — тут же возмутилась суккуб. — Вот же сколько мы с тобой знакомы, а никак ты, бл… — ведьмак хотел выругаться, но все-таки сдержался. — Никак не научишься видеть во мне не ведьмака, а обычного мужика. — Ну, знаешь ли, Герочка, — суккуб усмехнулась, — ты все-таки не обычный мужик, что бы ты там ни говорил. Хоть на прикид и инструментарий твой посмотреть, хоть в глазки тебе, а уж кровушка у тебя до чего хороша и вкусна, что после тебя у других она мне до-олго просто водицей кажется. — Да я не об этом говорю-то вовсе, — с досадой сказал Геральт, слегка скривив губы. — Зачем все буквально понимать? Мне наплевать, что к тебе захаживает Детлафф. Спрашивая про монстра, я вовсе не его имел в виду. Надеюсь, теперь я доходчиво объяснил? — Д-детлафф, — Лейла опешила и теперь глядела на ведьмака, глуповато моргая. — К-как ты догадался, что он у меня был? — Я наблюдательный. И зрение у меня хорошее. И сложить два и два я в состоянии, хоть мои подруги чародейки частенько отказывают мне в способности логически мыслить и вообще работать головой. — Блин, вот растяпа, — суккуб проследила за взглядом Геральта. — Забыл свою брошку-муху. Ну что ты будешь делать. — Да ничего. В следующий раз придет — отдашь, — пожал плечами ведьмак. — А ты… — Лейла покусала губку, не решаясь сформулировать до конца свой вопрос. — Я знаю, что из себя представляет Детлафф, если ты об этом. И мне наплевать на то, что он… не человек. Главное — он не монстр. Вот что я стремлюсь тебе втолковать. А ты меня то ли не слушаешь, то ли не слышишь, то ли понимать не хочешь. — Ай, Герочка, ну что ты разошелся, — Лейла с укоризной посмотрела на ведьмака. — Ну успокойся, не сердись. Ну, глупая я баба, что с меня взять. Не фырчи. И извини. Я сделаю выводы. И больше не буду. Ну все-все, не смотри ты так. Не считаю я тебя ведьмаком. Ты — обычный мужик. Доволен? — Лейла… — Ну пойдем, я тебе докажу, что я на тебя не сержусь. — Да вообще-то это как бы я на тебя сердился-то, — начал было Геральт. — И я тебя прощаю. Я не злопамятная, — суккуб, сделав вид, что не расслышала реплики любовника, потянула ведьмака за руку. — Пойдем, не убежит никуда твой монстр. А я не хочу прощаться на такой негативной ноте. — Ладно, раз не хочешь на негативной, то, пожалуй, ты права. Я тоже на ней не хочу, — согласился Геральт, уступая суккубу, вставая и направляясь вслед за ней в спальню.***
Когда ведьмак вышел из дома суккуба, день уже начинал клониться к вечеру. Геральт посмотрел на часы, потер висок (голова после длительного общения с Лейлой у него все-таки немного кружилась), еще немного постоял в раздумьях, а потом не спеша зашагал по тропинке, ведущей от дома Лейлы к деревне. «А и хорошо, — думал он про себя, направляясь к дому Абигайл. — Вот и вечер уже. Самое время для охоты на монстра. Днем-то он, может, и не показался бы. Шумно, туристы бегают. Они всех монстров в окрестностях распугают, всю охоту бы мне похерили. Еще пришлось бы сидеть ведь день в кустах без толку, нежить эту двузубую карауля. А так хоть время хорошо провел. Уж в мягкой кровати с горячей красоткой время коротать всяко приятнее, чем сидя в колючих кустах на жесткой земле, — Геральт вспомнил прелести Лейлы, мечтательно закатил глаза, затем, прикинув перспективы вечернего времяпрепровождения, вздохнул уже печально. — Мда-а. Хорошего понемногу, — констатировал он. — Хорошо отдохнул, теперь надо идти работать. Эх, тяжела все-таки моя ведьмачья доля». Геральт задумался было о том, что он скажет сейчас Абигайл, которая наверняка поинтересуется, в каких таких потаенных местах суккубьей обители ведьмак разыскивал пропавшего Эредина, причем так дотошно и тщательно, что на это у него ушел почти целый день. Но из раздумий его неожиданно вывел звонкий голосок Цири, которая, завидев отца издали, уже бежала ему навстречу и размахивала руками, надеясь привлечь внимание. — Пап! Па-ап! Ну папка же! Геральт остановился, ожидая, когда Цири приблизится к нему и расскажет, что за оказия подорвала ее бегать по Калмеведду в поисках ведьмака. Хотя, учитывая россказни Лютика, причина ее волнения могла быть вполне очевидной: — Цирь, что случилось? Монстр на кого-то напал? — Не. Про монстра тут и слыхом не слыхивали. Абигайл нас с Лютиком на смех подняла. Типа, ну у вас и фантазия. Чудище, ага, как же. Да его турье затоптало и даже не заметило. Это при условии, что оно тут вообще было. Чудища, мол, тоже не дураки — сюда соваться. Они места выбирают, где потише да побезлюдней. А что касается Лютика, так тому спьяну каждый куст чудищем кажется. — Ну так-то Абигайл ведь права, а, Цирь, положа руку на сердце, — заметил Геральт. — Ну так-то да, — согласилась Цири. — Но ты ведь думаешь, что монстр все-таки был, и Лютику не примерещилось? — Я уверен, что не примерещилось Детлаффу. И если Лютиков рассказ — не ложь от первого до последнего слова, то что-то нехорошее тут действительно есть. — Вот! Вот видишь! — с отчаянием воскликнула Цири. — А я им обоим говорила, чтоб они заткнулись. Но разве же их можно было угомонить? Разошлись так, что все. Слово за слово… Абигайл твоя — она же такая ехидина. А Лютик вообще как пойдет языком мести — так краев не видит. — Это ты к чему сейчас? — насторожился Геральт, которого начали одолевать нехорошие предчувствия. — Ну доорались до того, что поспорили. Мол, Лютик пойдет вечером туда, где ему примерещился монстр, и будет шляться по дороге, привлекая к себе внимание. — И Лютик на это повелся? — несказанно удивился Геральт. — Ночью в лес? Да Лютик без всяких монстров и даже в моей компании на такое не сподобится. Это ж как Абигайл его допекла, чтобы сподвигнуть на такое. — Ну-у, твоя Абигайл умеет подбирать слова. И знает, что надо сказать в нужный момент, — дипломатично ответила Цири. — Ладно. Нечего тут стоять, — спохватился Геральт. — Надо спешить туда… А, собственно, куда? — Я понятия не имею, — в растерянности пролепетала Цири. — Я с дурины побежала тебя искать, а Лютика-то и упустила. — Ну еще бы не хватало, чтобы и ты с ним пошла, — рассердился Геральт. — Поэтому сейчас ты вернешься к Абигайл. А Лютика я и без твоей помощи найду. — Ну па-ап, — тут же заныла Цири. — В дом, я сказал! — строго нахмурил брови Геральт. — Уй, коне-ешшно, — злобно зашипела Цири, разворачиваясь и медленно, нога за ногу направляясь обратно. — И не вздумай за мной идти, — сказал ей вслед Геральт. — А то я тебя знаю. Доплетешься до первого же дома, спрячешься за ним, немного подождешь, а потом попартизанишь обратно. Не думай, я услышу, что ты за мной крадешься! — Ой-й, да больно надо, — прошипела чрезвычайно расстроенная Цири, которая, разумеется, планировала все сделать именно так, как предсказал Геральт. С языка Геральта была уже готова сорваться очередная суровая отповедь непослушной и строптивой дочери, но конфликту отцов и детей разгореться было все-таки не суждено, так как тишину летнего вечера прорезал истошный вопль: — А-а-а! Мамочки! Спаси-и-и… Пошло вон! О-ой-у-уйди от меня! Я Геральта позову! Он тебя… Ге-ера-альт!!! Визги Лютика на какой-то миг оглушили ведьмака, однако Геральт уже несся на крики, не разбирая дороги, боясь лишь одного — не успеть. Выскочив на открытое место он в момент оценил масштабы разыгрывающейся на поляне трагедии, причем в данный момент без всякого намека на фарс (который обычно был неизменным спутником персоны Лютика). Завклубом стоял рядом с раскидистым кустом крушины, пытаясь отгородиться от монстра бейсболкой, которую он держал в руках. Конечно, кепка вряд ли являлась для чудища серьезной преградой — куда большее неудобство доставлял монстру испускаемый Лютиком вопль: завклубом не зря гордо именовал себя бардом, менестрелем и певцом с выдающимися вокальными данными — высота и децибелы издаваемого им звука были действительно запредельны, а объем легких субтильного и щуплого служителя муз, равно как и сила его голосовых связок действительно заслуживали уважения. Лютик орал — истошно, монотонно, на одной ноте, высоко и громко. Этот вопль на какое-то время даже смог дезориентировать монстра. Но… Геральт сообразил, что подоспел вовремя, так как неотвратимое уже должно было случиться с минуты на минуту: ибо если Лютик свой резерв еще явно не выбрал, то монстр уже почти притерпелся к раздражающему и травмирующему его звериный чуткий слух звуку — и собирался напасть. Огромная, двухметровая зверюга, покрытая серой, неопрятной, местами свалявшейся шерстью с кое-где застрявшими в ней колючками и репьями, стояла на задних лапах, готовясь к прыжку. Из горла ее вырывалось угрожающее рычание, в раскрытой пасти виднелись внушающие уважение крепкие и острющие клыки. Оборотень (а Геральт навскидку отнес тварь именно к этому виду чудищ) видел перед собой вкуснятину — аппетитного, мягкого и нежного (хотя и несколько тощего) барда, которым и собирался закусить в самое ближайшее время. Появившегося на поляне ведьмака оборотень в качестве деликатеса отмел сразу, едва кинув на него взгляд — сухой, жилистый, костлявый, такого явно тоже ноги кормят, значит мясо будет жесткое и невкусное — об такого только зубы ломать в голодный год. К тому же за спиной этого белоголового двуногого блеснуло что-то очень неприятное — ненавистное серебро? В какой-то момент в сознании оборотня даже мелькнула мысль: «Это не еда, это охотник, и он пришел за тобой. Убежать бы от него подальше». Но так вкусно пах стоящий перед ним другой, маленький и слабый — свежей сладкой кровью, мягким парным мясом… и страхом, животным, всепоглощающим, стимулирующим вброс адреналина, от которого у оборотня кружилась голова — и непреодолимо хотелось рвать, кусать, крушить хрупкие кости, лакать горячую кровь… — Гера-а… — неожиданно крик Лютика сорвался, перейдя в сип, он крутанулся на месте, срываясь в бег — бесполезно и бессмысленно. Зверь прыгнул, опоздав на какие-то доли секунды и сумев впиться зубами вместо вожделенного горла в филейную часть удирающего поэта. Краем глаза оборотень успел уловить взблеск ненавистного и страшного металла. Наверное все-таки надо было бежать… Но он не устоял перед соблазном и выбрал… удовольствие. Зубы сомкнулись на мягкой, нежной плоти… Не зря. Все правильно. Пасть наполнилась кровью — теплой, солоноватой, восхитительно вкусной — чужой, а потом к ней вдруг примешался жесткий привкус металла, зажег язык, все испортил… В груди слева вдруг стало как-то неловко, будто там появилось что-то лишнее. Он царапнул когтями, пытаясь убрать то, что ему мешало, с удивлением увидел, что когти стремительно укорачиваются, а с лапы клоками облезает шерсть, обнажая розовую гладкую кожу. В ногах появилась предательская слабость, он неловко упал на бок — на левый, больной — в груди тут же снова противно закололо. Теперь его рот был уже полон крови — он знал, что не чужой — своей. Но почему? Откуда она взялась? Что с ним не так? Его глаза начала застилать пелена. Он еще успел увидеть, как тот второй, белоголовый двуногий со странными желтыми звериными глазами подошел, наклонился… Геральт выдернул меч, привычно вытер его о траву, забросил в ножны, выпрямился, носком ботинка толкнул неподвижное тело, переворачивая его на спину, посмотрел на лежащего перед ним человека. — Гера-альт, — проныл подхромавший к нему Лютик, осторожно выглядывая из-за широкой спины ведьмака и обозревая лежащее в траве тело со сквозной раной в области сердца, из которой вытекло немного крови — красная узкая струйка уже начинала подсыхать на коже. — Это чего такое было? — Оборотень, — бросил Геральт, даже не оборачиваясь. — А как ты его… Ты ведь его убил? Да? Убил? Я думал, все, он меня съест. Когда я почувствовал, как его клыки впиваются в мое тело, как рвутся мышцы, хрустят кости и бьет фонтаном кровь… — Лютик, какие кости? Он тебя за жопу укусил. — Мне больно. Я истекаю кровью, — тут же пожаловался Лютик. — Иди к Абигайл. У нее есть перевязочный материал. И вообще, Лютик, какого рожна тебя сюда понесло? Я мог и не успеть. И тогда все закончилось бы менее радужно. Кусочком филейной части ты бы явно не отделался. Потому что ему хотелось больше. — О-ой! — взвыл Лютик. — Гера-альт, зачем ты так? Я не могу… Не хочу это слышать. Мне плохо делается от мысли… — Лучше бы эта мысль пришла в твою пустую голову до того, как ты сюда отправился, — заметил Геральт. — Ох, я весь на нервах. У меня стресс, невроз, психоз и вообще… я сейчас пойду в депрессию. — Лютик, предлагаю тебе все-таки навестить сначала Абигайл, — посоветовал другу ведьмак. — Ох, тебе бы все шуточки, — простонал Лютик. — Ну, учитывая, что из всех частей тела… твоей многогранной личности оборотень проявил интерес именно к твоему филе… — Геральт, я попросил бы, — возвысил голос Лютик. — Кстати, — он уже без боязни воззрился на мертвого оборотня. — А почему он превратился в человека? — Потому что он и был человек. После смерти он принял свое естественное обличье. — И почему он при жизни был зверем? — Тут два варианта, — буднично объяснил Геральт. — Либо его кто-то проклял, либо кто-то укусил. — Черт! — воскликнул Лютик, хватаясь руками за место укуса. — М-да, действительно, — Геральт посмотрел на Лютика и почесал в затылке. — А вот об этом-то я и не подумал. — Это что, я теперь тоже стану оборотнем? — с трагическими нотками в голосе вопросил Лютик. — Вполне возможно, но… — Я этого не вынесу, — заявил Лютик, падая в обморок (правда, предварительно встав так, чтобы в случае падения Геральт наверняка смог поймать незадачливого барда). — …к вопросу вероятности твоего обращения надо подходить комплексно и всесторонне, — договорил Геральт, с обреченным видом подхватывая упавшего на него Лютика.