Отчего так в Биндюге березы шумят?

— Ой, Герочка! Неужели это действительно ты! — суккуб всплеснула руками, обрадовавшись гостю. — Ну не стой в дверях, проходи, — пригласила она ведьмака. — Ты не представляешь, как я рада тебя видеть — это что-то. Пойдем-пойдем, — она взяла Геральта за руку и потянула за собой. — Может, чай-кофе? Или винца глотнешь? Если что, у меня и самогоночка есть. Под картошечку да с сальцем и огурчиком, а? — Да я, собственно… Маникюр у тебя какой красивый, — Геральт кинул взгляд на холеные ручки суккуба с маленькими ладошками, тонкими пальцами с остренькими, в меру длинными ноготками, покрытыми темно-вишневым блестящим лаком с красивыми узорчиками (то ли звездочками, то ли цветочками). «И зачем я это сказал, — пронеслось в голове у Геральта. — Я ж совсем не про то хотел разговор вести. Что мне до ее маникюра? Хотя интересно, она, как и Йен, в Элландер ради этого катается?» Почему-то в памяти некстати всплыли сцены их с Йеннифэр объяснений, когда вздорная сожительница ставила Геральта перед фактом, что ей непременно нужно ехать в Элландер, «чтобы там привести себя в порядок» — именно так, с вызовом и брезгливым возмущением всегда заявляла она, имея в виду, что в том же Флотзаме нет специалистов такого уровня, которые могли бы удостоиться чести быть допущенными к телу Йеннифэр. Надо ли говорить, что время для поездки Йен, будто нарочно, выбирала максимально неудобное, ездила туда обязательно на такси, с презрением отринув предложение Геральта прокатиться на автобусе. Итогом поездки, помимо посещения салона, являлось появление в доме ведьмака целой кучи всяких дорогих и ненужных вещей, но при этом Йен стабильно «забывала» купить то, что просили Геральт и Цири, причем на обиженную мину падчерицы она реагировала всегда стандартно, «включая» строгую родительницу со словами: «Не нужна тебе эта чепуха, обойдешься — не маленькая, а я не обязана исполнять любой твой каприз». Каждый раз после этой поездки Геральт со вздохом подсчитывал убытки, влезая в долги и переходя в режим жесткой экономии, а также беря многочисленную халтурку, чтобы заткнуть дыры в бюджете, прогрызенные Йен в ее стремлении к совершенству. Из раздумий ведьмака вывел бодрый голос суккуба, которая тем временем не переставала нахваливать своего гостя и радоваться его визиту. — Геральт, ты всегда такой внимательный. Прямо все-то всегда заметишь! — Ну так, мне по штату положено, — пробормотал ведьмак, устремляясь на кухню, соблазнившись обещанной картошечкой. Проходя мимо гостиной, он мельком заглянул в комнату, где суккуб обычно принимала посетителей, не то чтобы рассчитывая или желая увидеть там Эредина, а, скорее, чтобы окончательно удостовериться, что его там нет. «М-да, гадать, с кем Эредин провел ночь, все равно что искать иголку в стоге сена, — грустно и с досадой подумал Геральт. — Угораздило же Цири влюбиться в этого гулену. А я, дурак, даже на какое-то время подумал, что он может измениться. Что за глупость! Такие никогда не меняются. И разве я сам тому не подтверждение?» Сопроводив ведьмака на кухню, суккуб усадила его за стол, поставила перед ним тарелку с обещанной снедью, налила в стакан самогонки, а сама уселась напротив, подперев рукой щеку. — Ах, Герочка, все обо мне забыли, — с трагическим вздохом изрекла она. — Ты сиди, ешь-пей, а я буду тебе жаловаться. Так вот, Эрединчик не заходит уже которую неделю. Йорочка тоже не появляется. Твой братец Эсинька куда-то запропастился. Даже противный Дринька — и тот… — А Дринька — это кто? — решил на всякий случай уточнить Геральт. — Да лесник же наш, Седринька, — пояснила суккуб. — Ну я его в Дриньку-то и переделала. — Ну да. Очень метко и точно, — согласился Геральт. — Только Явинька меня не забывает. Да и то, как явится, так начинает жаловаться на Торувьельку свою. А мне это разве интересно? Вот скажи мне, где они все бродят? Куда запропастились? Я пыталась у Лютика выспросить, но он такой ужасный эгоист, только и знает, что про себя трепаться, больше ни до чего ему дела нет, в том числе и до моих забот, печалей и страданий. — Ну зато Лютик к тебе регулярно захаживает, — попробовал утешить суккуба Геральт. — Ну да, — снова вздохнула она. — Лютик наведывается. Да ведь толку с него не больно много. Языком-то он возить горазд, а вот как до дела — так не особо. Не хватает его надолго-то, — посетовала суккуб. — Маловато будет! Во всех смыслах. Романтика — это, конечно, хорошо, но мне-то и другое надо. А у поэта нашего, как говорится, весь пар в гудок уходит. Вот и получается: по факту вроде и был мужик, а на поверку все равно что его не было. И потом, вот ты знаешь, я болтунов не люблю. Язык у мужика должен быть другим занят, если он ко мне пришел. А Лютик заявится — и болтает, и болтает. Да еще ладно бы он на интересные мне темы говорил, а то ведь нет. Ой, меня от него в сон клонит. А он сначала своими успехами нахвастает, а потом пф-ф, сдувается. — Подожди, — Геральт с трудом вклинился в суккубов монолог. — Значит, говоришь, Эредин у тебя давненько не появлялся? — Да. Может, ты знаешь, почему? — Он решил остепениться. Эредин теперь — мой зять, — сообщил Геральт. — Какой ужас! — разочарованно ахнула суккуб. — И какая жалость. Передай Эрединчику, что мне его будет не хватать. Ну ладно. А куда делся Йорик? Надеюсь с ним-то не случилось ничего плохого? — Йорвет влюбился. — Бедненький. Без взаимности, я надеюсь? — участливо поинтересовалась суккуб. — Да нет. Совсем наоборот. У них все хорошо и наверное скоро будет свадьба. — Ой, ну совет им да любовь, — надула губки суккуб. — А твой брат? Надеюсь, он-то не собирается жениться? — Пока нет. Просто к Кейре приехала ее университетская подруга, ну и Эскель… — Все ясно. Подкаблучник твой Эскель, — безапелляционно заявила суккуб. — Я еще понимаю, когда мужчина не может отказать своей жене, но плясать под дудку невестки… Я была о нем лучшего мнения, — она снова вздохнула. — Про Дриньку я тебя даже не спрашиваю, наверняка он сидит в обнимку со своей лучшей подружкой бутылкой. Ну и пусть! Но ты-то, я надеюсь, останешься и погостишь у меня хотя бы денек? — Насчет денька не зна-аю, — Геральт поскреб в затылке. — Геральт, не расстраивай меня! — нахмурила брови суккуб. — Я и так в стрессе от твоих новостей. — Ладно-ладно, — поспешил заверить суккуба в своих добрых намерениях ведьмак. — Убедила. Остаюсь.

***

— И что же ты мне хочешь показать на этот раз? — спросила своего спутника Эурнейд, когда они, к ее удивлению, прошли мимо ворот, ведущих в розарий. — Нечто, чего ты еще не видела, но что, несомненно, тебе понравится, — улыбнулся Карантир, увлекая свою подругу вперед по дорожке, усыпанной мелким гравием. — Очередная древнеэльфская реликвия? — Можно и так сказать. Историческое место. — С которым наверняка связана какая-нибудь красивая легенда. — Да. Эльфская купальня. — Э-эм, купальня? Это то есть… — Мы спустимся — и ты увидишь сама. — Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать? — Именно так. — А что все-таки насчет легенды? Она же наверняка существует. — Из глубины веков до нас дошло предание, что в камнях купальни зачарованы вздохи двоих влюбленных — тех самых Эльдана и Симориль, статуя которых находится в розарии. И услышать их могут только те, кто любит. — На словах так… романтично звучит, — заметила Эурнейд. — Как и большинство преданий о влюбленных. На деле, конечно, получается чу-уточку попроще… — Ты хочешь сказать, что древнее предание таки было воплощено в жизнь? То есть кто-то реально тут что-то услышал? — удивленно подняла брови Эурнейд. — Да. А как же. Мой брат Эредин. — Надо же! — такого Эурнейд явно не ожидала. — Мне кажется, что твой брат, как бы это помягче, не отличается верностью и постоянством. То есть любить-то он любит. Все время. Кого-то. Только каждый раз — новую девушку. И его чувства нельзя назвать глубокими и сильными. Уж извини. Хотя, может быть, я о нем чего-то не знаю? — Ну-у вообще-то насчет моего брата ты права. И история эта, скорее, курьезная, чем романтическая. Мой братец частенько водил сюда девушек, спускался с ними в купальню, рассказывал им эту красивую сказку, а девушки, расчувствовавшись, теряли бдительность — и он быстро добивался своего. И вот однажды он пришел сюда с очередной подружкой и, к своему немалому удивлению, действительно услышал вздохи. Что характерно, девушка услышала их тоже — и это убедило братца в том, что ему ничего не причудилось. Поскольку Эредин не был готов признать себя без памяти влюбившимся конкретно в эту девушку, он решил выяснить, в чем суть приключившегося с ним чуда. Разъяснилось все просто: в этот день моего братца опередил наш сосед Геральт, который таким образом решил отметить годовщину совместной жизни со своей сожительницей Трисс Меригольд. Он пригласил ее на романтическое свидание и занял купальню. — И что, твоему брату пришлось уйти не солоно хлебавши? — с легким злорадством спросила Эурнейд. — Как бы не так! Эрединка запудрил девушке мозги, на ходу насочиняв всяких волшебных красивостей, на которые многие девчонки излишне падки. И долго не думая, развел ее на любовь прямо тут, неподалеку от купальни. — Тут же народу полно! — округлила глаза Эурнейд. — Зато сказочный антураж присутствовал. И прикосновение к легенде о великой любви. Редко какая девушка перед таким соблазном устоит. — Твой братец — совершенно невозможный бабник, — покачала головой Эурнейд. — Я надеюсь, сейчас он не шляется где-то поблизости, обольщая очередную жертву, и не будет использовать наше с тобой свидание для того, чтобы дурить кому-то голову. — Ну, во-первых, сейчас мой брат не находится в свободном плавании, у него есть Цири… — Карь, ты сам-то в это веришь? Эредин не ночевал дома. А это значит что? — Эурнейд, давай не будем об этом думать и гадать, что делал Эредин, где он был и с кем, — предложил Карантир. — Пусть они с Цирькой разбираются сами. А мы с тобой сейчас просто спустимся вниз. — А что внизу? — поинтересовалась Эурнейд. — Увидишь, — улыбнулся Карантир. — Надеюсь, мой сюрприз удастся — и тебе все понравится.

***

— Ах! Ее негромкий восхищенный возглас раскатился гулким эхом под сводами купальни. Эурнейд осторожно сделала несколько шагов и еще раз, уже более внимательно осмотрела зал. Мозаичный пол и каменные стены купальни украшала причудливая вязь растительных орнаментов. Девушка вглядывалась в замысловатые переплетения стеблей, цветов и листьев, и в ее воображении начинали рисоваться немного гротескные образы, напоминающие фигуры ведомых и неведомых зверей и птиц, странные лица — веселые или грустные… Эурнейд смаргивала — и все вновь возвращалось в привычному, узоры обретали свои положенные формы и контуры, вновь становясь всего лишь цветами и листьями. В центре купальни находился бассейн, в который с невысокой скалы, являющейся также и нерукотворной стеной, с шумом и плеском падали прозрачные водяные струи. Через окно в потолке проникали солнечные лучи, отражаясь от неспокойной воды и дрожа на стенах купальни яркими, переменчивыми бликами. — Как здесь красиво, — еще раз повторила Эурнейд. — Я рад, что тебе нравится, — Карантир был явно польщен тем, что угадал с сюрпризом. — И что тут можно делать? — спросила Эурнейд, продолжая дивиться на это чудо древней эльфской архитектуры. — Ну поскольку это купальня, то… купаться, — улыбнулся Карантир, начиная расстегивать рубашку. — Ты собрался… — Ну да. Окунуться в бассейн. — А разве это разрешается? — Конечно. На целый час это помещение в нашем с тобой полном распоряжении. Так что мы можем делать, что хотим. Нас тут никто не потревожит. — Ты поэтому попросил меня захватить купальник? — спросила Эурнейд, наблюдая за тем, как Карантир подходит к краю бассейна и собирается прыгнуть в воду. — Угу. — А где я могу переодеться? — Там, под аркой есть кабинка. Эурнейд пронаблюдала, как эльф прыгнул, сильно оттолкнувшись ногами от пола, на какое время скрылся под водой, а потом вынырнул, отфыркиваясь, мотая мокрой головой и разбрасывая вокруг себя мириады мелких сверкающих брызг. — А вода холодная? — с некоторой опаской спросила Эурнейд. — Не-а. В этой купальне работает какая-то хитрая система, позволяющая регулировать температуру воды по своему вкусу. Поэтому плавать вполне комфортно. Давай, присоединяйся — и сама увидишь, как тут хорошо. Спустя несколько минут Эурнейд вышла из кабинки и, усевшись на пол возле бассейна, для начала просто опустила ноги в воду. — Хм, действительно приятно, — она слегка поболтала ногами, глядя на Карантира, который все это время наблюдал за девушкой, стоя по грудь в воде. Однако, стоило ей заговорить — и эльф практически в два гребка оказался рядом. Эурнейд, угадав и упредив его желание, положила руки ему на плечи, а он, подхватив девушку за талию, легко снял ее с поребрика и, продолжая держать в объятиях, привлек к себе. Их лица оказались на одном уровне — и ее глаза, спокойные, как лесные озера, серые строгие встретились с его, яркими и ясными, как безоблачное летнее небо. Эурнейд засмотрелась в них, не в силах оторваться, готовая утонуть в этой бездонной сини. Карантир же так и стоял, затаив дыхание, боясь спугнуть этот волшебный миг… Девушка опомнилась первой, сморгнула и, смутившись, опустила взгляд. — Ты так смотришь… — произнесла она, — Так, будто видишь меня впервые. — Может быть, в каком-то смысле это так и есть, — отозвался Карантир. — То есть? — удивленно подняла брови Эурнейд. — Что ты хочешь этим сказать? — Я… Погоди, сейчас, — Карантир аккуратно поставил девушку перед собой, набрал в грудь побольше воздуха, облизал пересохшие от волнения губы и начал: — Эурнейд, ты знаешь, что у меня в отношении тебя самые серьезные намерения… — Ка-арь, ты меня что-то с первых слов уже пугаешь. — Не, это не то, что ты думаешь. То есть то, но не совсем. — Да вроде ты предложение мне уже сделал. И кольцо подарил. Карь, ты прямо эльф-сюрприз. У тебя есть еще что-то? — Ну да, — смущенно кивнул Карантир. — Ты понимаешь, я сначала-то решил, что можно и до свадьбы с этим подождать. Но только она-то у нас не раньше осени. В общем, я тут подумал… а чё мы ждать-то, как дураки, будем. Целое лето потеряем. И учитывая, что намерения у меня самые серьезные, я хочу предложить тебе перейти на новый уровень отношений. Романтическое, так сказать, свидание, со всеми его составляющими. — Секс до свадьбы? — спросила Эурнейд. — Не, если ты против… — начал Карантир. — Дурачок. Почему я должна быть против? Твои доводы насчет лета вполне разумны. Что мы, действительно, в домострое каком живем? Тем более, я в тебе и твоих чувствах уверена. После сегодняшнего — так точно. К тому же, ты выбрал такое идеальное место. С моей стороны было бы верхом нечуткости это не оценить. — Это значит, да? — тут же просиял Карька. — Да! Хотя… — Что? — Ты такой смешной все-таки. То импульсивный, как твои братья, то немножечко занудный, как твой отец. То кидаешься целоваться, а потом неожиданно задвигаешь речь. — Тебе это не нравится? — Наоборот. Придает твоему образу оригинальности. Ты у меня такой, внезапный и переменчивый, точно единственный и неповторимый. За это я тебя и люблю. — Только за это? — И за многое другое. — Тогда поплыли? — Куда? — слегка опешила Эурнейд. — Там за водопадом у подножия скалы я вижу очень удобное и подходящее место.