Всю дорогу от Калмеведда до Биндюги Цири, сидящая рядом с Карантиром на переднем сиденье Эрединовского бумера, провела в несвойственном ей молчании, угрюмом и задумчивом. Юная ведьмачка, отойдя от происшествия с Лютиком и убедившись, что жизнь начальника вне опасности, а оборотень нейтрализован и больше никому не угрожает, вновь вернулась к размышлениям о насущном. Машина, ведомая Карантиром, которую Русти и Роше при содействии Эурнейд, приспособили под перевозку, дабы транспортировать пострадавшего Лютика во флотзамскую больницу, время от времени подпрыгивала на ухабах и проваливалась в рытвины раздолбанной дороги. Карантир, ненароком ловивший колесом очередную яму, бледнел и покрывался холодным потом, так как боялся, что за попорченную машину старший брат спросит с него по всей строгости. Лютик, воспринимающий все неровности дороги как отличный повод поныть, постонать и прикинуться умирающим, использовал широкие возможности Калмеведдско-Биндюгинской «магистрали» для привлечения к себе дополнительного внимания. Геральт и Эурнейд, которые сопровождали жертву оборотня к месту госпитализации, просто сидели молча, думая каждый о своем.
«Вот приду домой и сразу спрошу Эредина, где он был и с кем, — размышляла тем временем Цири. — А он еще возьмет да и ответит: мол, был у этой и у той, трахал их всю ночь. И что тогда? Собирать вещи и в обидах идти домой? Придется. А не хочется. Может, лучше сделать вид, что мне пофигу? Заявиться и с порога сказать, типа, привет там, все дела. И посмотреть, как он отреагирует. Если спросит, где я была, ответить: „А тебе какое дело“. Блин, разругаемся опять. А ссориться-то мне с ним вроде не хочется. Ох, прям не знаю я, что и делать. И у папки сейчас совета не спросишь. Чё обычно Йенка-то говорила, когда папка домой от Трисски приходил или от Шани, или от Фрингильи? Да ничего особенного так-то. Орала и посуду била. Потом лезла драться. В итоге они начинали целоваться, а затем шпилились всю ночь. Это значит что, и мне надо орать и посуду бить? Что-то не особо охота».
Цири вздохнула.
— Цирь, приехали, — прервал ее раздумья Карантир. — Ты домой или, может, с нами во Флотзам поедешь?
— Ой, уже? — Цири опомнилась и посмотрела в окно — машина стояла напротив здания аптеки. Ей действительно пора было выходить. — Я домой, конечно, — заторопилась она. — Чё мне во Флотзаме-то делать?
Ведьмачка выбралась из машины, махнула всем рукой и заспешила к дому. Несмотря на кучу перебранных вариантов встречи Эредина, ясность в ее голове так и не наступила. И в итоге Цири решила: будь что будет, как пойдет, так и ладно.
С этой умной мыслью она впорхнула на порог да так и застыла у входа, увидев сидящих рядком на диване Кревана и молодую брюнеточку с точеным личиком, а чуть поодаль за столом пила чай и заедала его печеньем маленькая девочка, при виде которой Цири на ум пришла теория о переселении душ, и ей на миг показалось, что в этого ребенка каким-то непостижимым образом превратился Эредин — уж больно девчонка была на него похожа.
— Здравствуй, Цири, — спохватился тем временем Аваллак’х. — А у нас, видишь, гости. Литочка, — обратился он к хрупкой брюнеточке, — познакомься, это Цирилла. Она… наша соседка. То есть, новая девушка Эредина, конечно.
— А вы, значит, Лита, — Цири решила взять инициатиу на себя и провести процедуру знакомства по своему сценарию, ибо представление Аваллак’ха ей естественно не понравилось. — Насколько я знаю, старая, — Цири намеренно выделила это слово, — девушка Эредина. Не подумайте, что мы с ним о вас так уж часто говорили или обсуждали с Эредином его прошлое. Просто один раз к слову пришлось, он ваше имя вспомнил, когда мы шкафы разгружали и хотели выбросить кучу ненужных футболок, которыми были забиты все полки.
— Цири, поверьте, мне, как старой, — Лита тоже выделила это слово, — подруге уже давно безразлично, что и кому говорит обо мне Эредин, как он обо мне вспоминает и вспоминает ли вообще, и уж тем более меня абсолютно не волнует содержимое его шкафов. Так что, пожалуйста, не беспокойтесь, я не собираюсь вступать с вами в бой за благосклонность этого эльфа. На место в его сердце, в его жизни и — главное — в его кровати я уже давно, окончательно и бесповоротно не претендую.
— Да я ничуть и не беспокоюсь, — дернула плечиком Цири. — Не вижу повода. Мало ли, что у каждого из нас с кем-то когда-то было, важно ведь, что есть теперь. Вот и Авик скажет, — Цири перевела взгляд на Кревана, который от неловкости ситуации явно был готов провалиться сквозь землю.
— Аваллак’х Каомханович, — сказала Лита, поднимаясь с дивана. — Спасибо вам за гостеприимство и за то, что согласились выслушать и помочь, но мы у вас засиделись. Нам с Габи нужно идти.
— Ну ма-ам, — недовольно протянула девочка. — Я еще даже чай не допила.
— Габи, все, идем. Ты и так уже у дяди Авы все конфеты съела.
— Нет, погоди, Лита, а куда вы с Габи пойдете? — спросил Аваллак’х.
— Ну мы тут… — начала было Лита.
— Нет-нет, даже речи быть не может. Лита, что ты придумываешь? Я вас никуда не отпущу. Вы с дороги устали. У Габи, вон, уже глаза закрываются.
— Ага, — тут же заявила девочка, быстро сообразив, что может найти в Креване союзника и тогда им с мамой не придется никуда идти (учитывая, что сниматься с места ей действительно очень не хотелось, а добрый и щедрый дядька Ава девочке вообще очень понравился, потому что не жалел конфет и не читал нотаций).
— Аваллак’х Каомханович, нам ужасно неудобно, — начала Лита.
— Ничего страшного. Места у нас хватит. Сегодня я вам в зале на диване постелю…
— Да вообще-то можете нашу с Эредином комнату занять, — сказала Цири. — Габи, я так понимаю, его дочка. Ну значит, ей самая стать жить в комнате отца.
— Цири, погоди, а ты где спать собираешься? — не понял Креван.
— А дома. У папки. По соседству с вами. Это будет правильно. Раз к Эредину жена и ребенок прибыли, так я тут теперь явно лишняя. Я ведь просто соседка, так?
— Цири, извини, я совсем не то хотел сказать, — попытался оправдаться Аваллак’х.
— Авик, ты чистую правду сказал. Я — соседка. А вот это — его настоящая семья.
— Цири, зачем ты так? Лита и Габи приехали сюда совсем не за этим. Давай я тебе все объясню.
— Не нужно, — Цири отправилась в спальню, некоторое время шурудила там, а затем вынесла оттуда свою сумку. — Лично мне все уже понятно. Ты прав, Авик, им действительно место здесь, рядом с Эредином. Соответственно, раз это их дом, мне здесь места — нет.
— Цири, ты все не так поняла.
— Авик, — Цири оторвалась от увлекательного занятия собирания вещей. — Тут нечего понимать. Я не ставлю тебя перед выбором: или они, или я.
— А… — ошеломленный Креван открыл было рот, чтобы в очередной раз что-то возразить, но не нашел подходящих слов, ибо кульбиты, которые выписывала логика Цири, были слишком экзотичны для его мышления, привыкшего раскладывать все полочкам и выстраивать причинно-следственные цепочки. Цири же, ловко жонглирующая словами, соскальзывающая с предмета на предмет и с темы на тему так лихо, будто она скакала по широкому полю на горячем скакуне, и делающая из услышанного неожиданные выводы, вводила Авллак’ха в ступор. Он тщетно пытался зацепиться хоть за что-то, уловить толику здравого смысла в Цириных рассуждениях — и не мог.
На какое-то время в комнате воцарилась тишина, прерываемая лишь шелестом одежды, которую Цири нервно кидала в сумку под пристальным взглядом Литы, любопытным — Габи и ошеломленным — Кревана. При этом Лита, разумеется, в процесс сбора вещей благоразумно не вмешивалась, а Креван, хоть бы и хотел ему воспрепятствовать, но не мог пока придумать, как.
— Ну вот, — Цири яростно дернула молнию. — Все! До свидания. Передай Эредину… А ничего ему не передавай. Если захочет, пусть сам придет к нам в дом и скажет мне все лично. Так-то!
— Цири, может, ты все-таки останешься, — робко попросил Аваллак’х.
— Это что мне теперь, по-твоему, сумку обратно разбирать? — фыркнула Цири. — Раньше надо было это предлагать. Теперь уж поздно!
С этими словами ведьмачка вскинула свою нелегкую поклажу на плечо и, сгибаясь под тяжестью ноши, пошкандыбала к выходу. Аваллак’х смотрел ей вслед молча с несчастным видом.
***
Эредин подошел к уже знакомому крыльцу своего флотзамского жилища. На этот раз у дверей его не поджидало никаких сюрпризов в виде эльфок разной степени знакомости или трезвости, чему Эредин в своем нынешнем положении был скорее рад, чем разочарован, так как именно сейчас ему действительно не хотелось никого видеть. Однако совершенно незамеченным проникнуть в дом ему не удалось, потому что стоило Эредину подойти к крыльцу, как окно в другой половине дома распахнулась и из него высунулась Горгоновна собственной вездесущей персоной.
— Эй, Извергин, куды наладился? — строго вопросила она эльфа.
— Твое какое дело? — рявкнул Эредин. — Куды надо, туды и наладился. А ты сиди и не вякай!
— Как это, какое дело! — тут же радостно взвилась Горгоновна в предвкушении скандала. — Енто мой дом. А ты в его проникаешь без спросу!
— Твой дом мне нахрен не сдался. Я в свой дом иду. А ты захлопнись от греха подальше. А то я захлопну!
— Это ж с каких-таких ента хватерка твоей вдруг сделалася? — с подозрением спросила Горгоновна.
— А вот с таких, что выкупил я ее. И с этого дня я — твой сосед, — заявил Эредин.
— Чё, правда? — Горгоновна даже умолкла, видимо, прикидывая перспективы.
— Да. Так что давай, готовься. Покупай фотик, камеру, диктофон. И садись фиксировать, с кем я, когда и как. В конце недели представишь отчет.
— А я жалобу напишу, — заявила быстро сориентировавшаяся в ситуации Горгоновна.
— Жалобу-то на что? — не понял Эредин.
— На тибе. На то, что баб водишь, тишину нарушаешь, завел борделю, притону и развел тута духов оргий. Впрочем, на духов оргий я ужо пожаловалась. Так что к тебе скоро придет Геральт с экзорцизьмой. Жди!
С этими словами Горгоновна захлопнула окно, торжествуя, что последнее слово в споре с неуступчивым, агрессивным и наглым оппонентом осталось все-таки за ней.
— Тьфу на тебя, чума старая, — Эредин с досадой сплюнул в сторону Горгоновниных окон, поправил сумку, висящую на плече и поднялся на крыльцо.
Закрыв за собой дверь, эльф кинул сумку в прихожей, прошел в большую комнату и плюхнулся на диван.
«И чем до вечера заняться? — задумался Эредин, с тоской глядя в потолок. — Спать — рано и неохота. На улицу вылезать — опять во что-нибудь вляпаюсь и насобираю приключений на башку и на задницу. Дома хоть Карька с Авой были, с ними побалакать было можно о том, о сем. Цирька щебетала что-то все время, потрахаться с ней было можно, если что. А тут что делать? Скукота. Хоть бы уж на работу что ли скорее выйти, там народ, движуха. Мистле. Ха! — Эредин откинулся на спинку дивана и заложил руки за голову. — Может, лесбияночку пособлазнять? Это должно быть интересно… М-да, только лесбияночек мне сейчас и не хватало. Литка, Цирька — обложили со всех сторон. Из дома и то выгнали, — Эредин вздохнул. — Телек что ли посмотреть, так там опять мутота одна. А может, книжку почитать? Вон тут на полке стоят какие-то. Хоть глянуть, об чем они. Вдруг что-то интересное попадется. А если нет, так хоть засну по-быстрому».
На том Эредин и порешил. Встав с дивана, он подошел к полке и пробежался глазами по корешкам стоящих на ней книг.
— Та-ак, что тут у нас? «Марибунда. Последнее обличие вампира». Понятно, куда ж нонче без этого. Интересно, а первое у него обличие какое было? Что тут есть еще? О-о, вот это должно быть интересно. «Жирольдина и Черный Властелин», «Жирольдина повелительница демонов», «Жирольдина царица ночи», «Жирольдина звезда гарема», «Жирольдина королева-девственница». Стоп, это как? Только что была звездой гарема, а теперь — оба на — девственница? Ёптыть, про такое надо почитать.
Воодушевившись, эльф предусмотрительно разложил диван, чтобы устроиться поудобнее, достал из сумки заранее купленную в магазине полторашку пива, нарезал себе на закуску хлеба и колбасы, затем взял с полки книгу, в которой, судя по названию, рассказывалось о приключениях красотки (а иначе и быть не могло) Жирольдины в гареме, и улегся на диван — приобщаться к прекрасному.
***
«— Жирольдина, я клянусь небом и адом, сегодня ты наконец станешь моей, — вскричал султан…»
— Ёпта, мужик, ты уже третий лист обещаешь-обещаешь, — прокомментировал прочитанное Эредин. — Че ей клятвы твои, взял да трахнул — и всего делов. А еще султан называется. Так, ладно, «вскричал, значит, султан».
«…смирись, наконец, со своей участью, стань звездой моего гарема…»
— Не хуевая вообще так участь-то, Жирольдин. Соглашайся, бля. Ну правда, хорош мужику мозги ебать. Читатель порева ждет, а ты уже вон, треть книги все не даешь султану своему. Нехорошо так поступать. Вот если ты ему не дашь, я следующую книгу про тебя точно читать не буду.
«…позволь мне припасть к источнику наслаждения, вкусить райское блаженство, что даруют твои уста. — Никогда! — воскликнула Жирольдина — Никогда не буду я принадлежать тебе…»
— Ну ёо-опт, — разочарованно протянул Эредин. — Жирольдин, хорош ломаться. Ты хоть попробуй, дура. Может, тебе еще понравится.
«… принадлежать тебе, тиран».
— А-а, вон в чем дело. Тиран, значит. А как она об этом узнала? Или я что-то пропустил? Вроде внимательно читал. По диагонали, конечно. Но тем не менее.
«Грудь Жирольдины неистово вздымалась, черные, как смоль, роскошные волосы развевались на ветру…»
— Какого, интересно, размера у нее буфера? Вот, блин, автор — лох. Пишет про мутоту какую-то. А про самое главное — фиг, догадайтесь сами.
«— Не испытывай мое терпение! — грозно зарычал Надир ибн Измир…»
— А это чё еще за хрен? Он тут как оказался? А, эт султана так зовут наверное. Дурацкое имя, не удивительно, что ему бабы не дают.
«— Если ты сейчас не покоришься мне, то я призову ужасного…» — Эредин послюнявил палец и перевернул страницу.
— На пятый лист пиздеж пошел. Ой, чувствую, и ужасный тебе не поможет. Не даст она тебе. Трындишь много. Даже больше, чем мой батя Авик.
«…ужасного демона из преисподней».
— Ой да-а. Совсем у мужика плохо с головой. Слышь, ты, Надир, блин, недодир, демон-то тебе зачем? Он, что ли, вместо тебя Жиру твою оприходовать будет? Ладно, что автор по этому поводу думает? А-а, вон что.
«…и он научит тебя послушанию и повиновению».
— Ну, мне все ясно, — Эредин отодвинул книгу и улегся, уткнувшись в подушку. — Демона, уроки послушания… Останется, короче, Жирольдина девственницей. И в следующей книге будет ебать мозги уже не султану, а своим несчастным подданным. Замануха с гаремом оказалась пшиком.
Он поднял голову и посмотрел в окно.
«Вот и вечер уже. На улице темнеет, фонари зажглись. Как ни крути, время убил. За таким чтивом — самое то. Вот и Литка, между прочим, всегда говорила… Стоп. Никаких Литок. И никаких воспоминаний. Она меня знать не желает, а я ее — тем более. Вон как встретила. А чего я хотел? И чего ждал? Все правильно. Ведь я ее бросил. Бросил и забыл. Надо было, конечно, не психовать, а просто спросить, чего ей надо? А я… Неужели приревновал к этому хмыренку Юлиану? Быть не может! Эх, себе-то не ври, приревновал и поэтому психанул. Ей всякой дряни наговорил, придурку этому морду разбил. И что теперь? Да как всегда. Будь что будет».
Эредин перевернулся на спину и уставился в потолок, полежал так некоторое время, пытаясь больше не думать о Лите, о том, что было и о том, что будет, потом прикрыл глаза, наслаждаясь тишиной, которую нарушал лишь шелест листьев березы, растущей под окном. И так, под этот успокаивающий шепот, эльф и заснул.
