***
— Чем нас порадует медицина? — спросил Талер, заглядывая в ординаторскую, где сидели Русти, фон Грац и Шани. — Ну что, жизнь одну спасли сегодня, — сказал Русти. — Чем не радость. — Ага, никчемную и трижды никому не нужную, — проворчала Мильва. — Ну как сказать. Вот хоть бы и вы пришли же по его душу да еще вон всколькером. Значит, хоть кому-то его жизня все-таки нужна, — назидательно сказал Русти. — Ой, Русти, ты не на лекции по профэтике в медучилище, — вмешался в беседу фон Грац. — Не парь следакам мозги. Они всего лишь хотят узнать, способен ли наш свежеспасенный подопечный сказать что-то, кроме «му-у»? — А он способен? — поинтересовался Талер. — Пока нет. — А Сорель? — Этот, может, и да, но сегодня дайте ему покой. Пусть выспится как следует, — решительно заявила Шани. — А что Мистле? — Мистле вам вряд ли чем-то поможет. Последнее, что она помнит, это как у нее зазвонил мобильник. Очнулась она уже в больнице. Как и зачем она оказалась на пустыре, что там с ней случилось — она категорически не помнит. — И чем можно объяснить такую тотальную амнезию на события прошедшей ночи? — Честно? Не вижу я причин, — сказала Шани. — Теоретически она могла потерять сознание, когда упала и рассекла лоб. Но чтобы после этого не помнить, даже с кем она говорила по телефону перед тем, как пойти на пустырь? Это что-то ненормальное. И неестественное. — Что, магия? — скептически спросила Мильва. — Да какая магия? — отмахнулась Шани. — Сейчас не темные века, когда эти чародейки творили, что хотели. Нет уже никакой магии давно, а какая была — вся вышла. — Однако это напоминает мне один случай ментального воздействия, который я наблюдал в Новиграде, — припомнил фон Грац. — Там орудовал один вампир, который сначала оглумлял своих жертв, подавляя волю и подчиняя себе их сознание, а потом уже без помех увечил и убивал их. Так вот те, которым посчастливилось выжить после встречи с этим товарищем, говорили, что в определенный момент их будто «выключали», из их памяти тоже выпадали некоторые моменты, причем абсолютно и необратимо. — Хм, ментальное воздействие, — Талер задумался. — Это серьезно. Если удастся доказать, что кто-то воспользовался такой магией, этому кому-то, возможно, придется провести за решеткой остаток жизни. — Чтобы установить и официально подтвердить, что таковое воздействие имело место быть, нужен специалист соответствующего профиля, — сказал Русти. — А лучше консилиум, состоящий из психиатра, невролога и приглашенного со стороны независимого эксперта — чародея из Совета. — Ну, Эльтибальдыча к Мистле по-любому надо приглашать, — сказала Шани, — потому что мне ее психическое состояние очень не нравится. — А насчет чародея из Совета я доведу до сведения Мэйса и поставлю вопрос перед Исенгримом, — решительно заявил Талер. — В таком вопросе лучше перебдеть чем недобдеть. Пусть лучше меня назовут перестраховщиком и поднимут на смех — переживу, чем я буду думать, что под боком существует тварь, которая безнаказанно может запихать в мою голову что угодно. — Кстати, насчет изнасилования, — деловито продолжила Шани. — Да? — насторожились члены следственной бригады. — Его не было. Определенно. Более того, Мистле призналась, что примерно в пять-начале шестого вечера она уединялась с Эредином в вип-кабинке ресторана Кейран с целью совершения акта соития, при этом все было полюбовно и по обоюдному согласию, претензий к Эредину по поводу данного сношения Мистле не имеет и в этом случае потерпевшей себя не считает. Результаты осмотра подтвердили, что акт был. А изнасилования — не было. Я пока не предлагала Мистле понаблюдаться у меня на предмет возможной беременности, учитывая ее нынешнее состояние, но на карандаш ее в этом плане, если что, на всякий случай взяла. — Ну да. Дело молодое, а у Эредина еще и быстрое, — заметил Талер. — Изнасилования, слава те яйца не было, — вмешалась Мильва. — А что было? Ну, помимо добровольного акта. — На правой руке выше локтя синяки — следы пальцев, такие же следы на шее. На лбу рана от контакта с острым предметом. Это все. Физически она практически в норме. Хотя надо провести ряд обследований, чтобы убедиться, что с ней действительно все в порядке. — А Сорель? — Сотряс, сломанный нос, два сломанных ребра, ушибы, синяки, ссадины — стандартный набор. Ничего особо серьезного. Ну, средний вред, пожалуй, с учетом того, сколько он на койке проваляется, — резюмировал уже Русти. — Он ведь будет верещать, что у него все болит, ничего не помогает и наверняка потребует, чтобы его обследовали от ушей до хвоста с проникновением во все естественные отверстия. — В целом ясно. С Мистле говорить нет смысла. С Сорелем в общем тоже — наврет с три короба. А бомжара контакту пока недоступен, — подытожил Талер. — Значит, придем к вам завтра.***
Заявившись в Кейран, Эредин сразу уселся за стол и окликнул Ассе, который стоял за стойкой и, готовясь к приему посетителей, не спеша протирал стаканы: — Слышь, кинь мне бутылку воды. Пить хочу — не могу. И башка болит как будто с перепоя. — Таблетку, может, дать? — Ассе взял из бара бутылку минералки и протянул ее Эредину. — Не, — эльф сделал большой глоток прямо из горлышка. — Нахуй эти таблетки. Ты мне лучше знаешь что скажи? — Эредин поставил бутылку на стол, потом помолчал и покусал губы, видимо, раздумывая, как лучше задать неудобный вопрос, но так ничего и не придумав, выдал как есть: — Не знаешь, че я прошлой ночью делал? — А ты не помнишь, что ли? — осторожно спросил Ассе. — Если б помнил, так наверное бы не спрашивал, — огрызнулся Эредин. — Вот у меня как: выбегаю я за Мистле из Кейрана, а потом сразу просыпаюсь утром дома на диване, с больной головой и, что характерно, без Мистле. Что было в промежутке — убей божиня с рогатки, не знаю. — Ну много-то я тебе тоже не расскажу, — с извиняющейся интонацией проговорил Ассе. — Да мне хоть что-нибудь — и то хлеб. — Ты выбежал, мы домой было засобирались. А потом нас Тэкла застращала, Адам и сказал, мол, поехали глянем, мало ли правда что — тут крюк-то в три минуты лишних. Мы только на проселку вывернули — и ты навстречу. А Мистле на руках несешь. Мы заволновались, мол, что случилось. Адам стал звать тебя в машину, спрашивать, в чем дело, но ты ни фига — пошел мимо и даже головы не повернул, будто нас вообще нет. Честно, жуть нас малеха забрала, потому что вид у тебя был тот еще. Но мы потихоньку за тобой все-таки поехали, чтобы посмотреть, что ж ты будешь делать. Да ведь и Мистле у тебя на руках была то ли сонная, то ли без чувств, то ли… ну о плохом мы думать не хотели. — Так, а что с Мистле-то? — встревожился Эредин. — Живая она, живая, не волнуйся, — поспешил успокоить эльфа Ассе. — В общем, донес ты ее до больницы и хотел положить на крыльцо. Но увидел вышедшего из машины Адама, передал Мистле ему и ушел. Мы позвонили, вышел фон Грац, забрал Мистле. Сказал, что она спит, спросил, где мы ее нашли, а когда выслушал нашу невероятную историю, только башкой покачал и велел расходится по домам. Вот, собственно, и все. — Скажи, захерам я Мистле до больницы донес, а фон Граца не вызвал? — спросил Эредин. — Не знаю. Но мне кажется, ты тоже плохо соображал, что делаешь. Шел, как робот, которого запрограммировали, а когда задание выполнил — до больницы дошел, все, иссяк. — Заебись, — Эредин снова взялся за бутылку. — Как такое может быть? — Не знаю, — пожал плечами Ассе. — А зачем я за Мистле побежал? И куда она отправилась? — На пустырь. Потому что ей Филиппа позвонила и встречу там назначила. — Филиппа? Вот сука! — Эредин вскочил, но тут же поморщился, так как больная голова тут же дала о себе знать. — Ща пойду и ввалю им всем такой пизды, что не унесут! — Э-эм, Эредин, — Ассе кивнул на дверь, — у нас кажется посетители. — Чё? Кого еще черти с утра пораньше принесли? — эльф обернулся туда, куда указывал бармен и увидел застывших у входа Талера, Мильву и Роше в сопровождение еще троих полицейских из патруля. — Ну твою ж мать, — вместо приветствия с порога высказался Талер, глядя на готового к бою Эредина. — Кажется, мы все-таки выбрали для визита самый что ни на есть неподходящий момент.***
— Ну чё, моя полиция меня бережет, да? Сначала посадит, потом стережет, — с вызовом заявил Эредин, слегка разминая кисти. — Эредин, зачем ты сразу так, — миролюбиво обратился к эльфу Талер. — Мы тебе еще и слова не сказали, а у тебя уже агрессия. — Ну так сейчас скажете, что я опять че-то нарушил, кого-то избил… — А вот возьмем — и не скажем. Мы как раз твое мнение на этот счет спросить хотели. А ты сразу в драку лезть собираешься. — Чего? — Эредин плюхнулся обратно за стол. — В драку? Не смеши меня! С кем мне тут драться? С тобой, что ли? — Ну да, — охотно согласился Талер. — В кулакомахании я тебе точно не соперник. Мелкий, тощий и очкарик. Ты меня щелбаном пришибешь. — Да надо ты мне горько, — фыркнул Эредин. — Чё явились-то? — Поговорить. Без протокола. — Ой-ой, добрые ментярки, — скривился Эредин. — Вот эти свои понты сусальненькие снисходительные убери сейчас. Типа, я к те по-свойски, как дружбан. Думаешь, куплюсь и распоюсь соловьем, чтоб ты потом мою откровенность против меня же и использовал? — А ты действительно вытворил что-то противозаконное? — Ну, а то вы не знаете! — Не знаем. Поэтому и пришли с тобой поговорить. — Нормально, — ухмыльнулся Эредин. — Хошь, чтоб я сам себя тебе сдал? Талер, ну ты жжешь! — Ладно, зайдем с другого бока, — вздохнул Талер, видя, что беседа явно не клеится. — Ты вроде хочешь идти к Филиппе. — Имеешь что-то против? — прищурился Эредин. — Нет-нет, что ты, — Талер поднял вверх ладони. — Сколько угодно. Я даже не буду отговаривать тебя от акции возмездия. Хочешь всех там отпиздить и все разнести — пожалуйста. — Вот сейчас не понял. Это почему ты не будешь меня отговаривать? Потворствуешь, что ли, чинимому мной беспределу? Какой ты после этого страж порядка и законности? — Я думаю, что хороший, — сказал Талер. — Раз не могу доказать преступные намерения Филиппы, единственное, что мне остается — молча потворствовать беспределу. Пусть хоть так справедливость восторжествует. — Не, Талер, херовый ты следак, раз доказать ничего не можешь, — возразил Эредин. — Это получается, ты моими руками хошь злодеев наказать? Чтоб я потом за свои же благие намерения еще и присел лет эдак на десяточку как минимум? Так дело у нас не пойдет. — Ну хорошо. Так что ты предлагаешь? — А почему это я должен тебе что-то предлагать? — удивленно поднял брови Эредин. — Это ты мне альтернативу предложи. Я даже приторможу с расколбасом. Посижу, тебя послушаю. — Ситуевина у нас такая: Филиппа хочет тебя спровоцировать на какое-нибудь безобразие, чтобы засадить за решетку. А я хочу, чтобы за решетку угодила она сама. — Пока ход твоих мыслей мне нравится, — благосклонно кивнул Эредин. — И у тебя есть идеи, как ее упечь? — Идеи есть. Оснований пока нет. Скажу тебе прямо: в деле о драке на пустыре у меня двое потерпевших, куча свидетелей и ни одного подозреваемого. — Как это ни одного подозреваемого? — Эредин даже кажется обиделся. — А я? — А в чем мне тебя подозревать? — Ну я не знаю, — Эредин несколько растерялся. — В чем обычно, наверное. — А в чем обычно-то? — Ну-у как, — Эредин задумался. — Все разломал и разорил, всех избил и по старой доброй традиции изнасиловал Филиппу по ее настоятельной просьбе. — М-да. Только у нас разрушений на этот раз нет, а Филиппа заявление еще не подавала. А из избитых по факту один Сорель. Эредин, скажи честно, твоих рук дело? — Понятия не имею. — Этой ночью ты на пустыре был? — Говорят, что да. — То есть как говорят? — опешил Талер. — А ты сам что, не знаешь, где ты был? — Вот в том-то и дело, что да. Если б знал бы, то сказал бы. Ты, вон, лучше ребят поспрашивай. Они куда как лучше меня осведомлены, где я был и что я делал. — Вот это финт, — от волнения Талер даже снял очки, машинально протер их и надел обратно. — Выходит, не только у Мистле, но и у тебя наблюдается частичная потеря памяти на события прошлой ночи? Это интересно. Надо срочно показать тебя Шани. Уж теперь-то она вряд ли станет так категорично заявлять, что магические чудеса остались в далеком прошлом.