* * *
Очнулся он уже полностью одетым и стоящим на дороге, ведущей в Биндюгу. При этом, как он вышел из борделя и как добрался сюда, Эредин не помнил, а главное, не мог взять в толк, кой же черт вообще понес его в Биндюгу да еще среди ночи. «Ой ё, а может, эта хрень теперь каждую ночь будет со мной происходить, — неожиданно подумал он. — Как ночь, так амнезия. Или кто-то чары-мары на меня навел, или я стал лунатиком? Может, Шани-то и дело говорила, когда советовала к Эльтибальдычу обратиться? Хотя… Я ж не псих! — Эредину стало сначала обидно, а потом в нем начала подниматься и закипать злость. — Вот только узнаю, кто со мной эту хрень сотворил — убью. Хотя что тут знать, это точно эта стерва Филиппа. Пойти к ней и устроить „бойню в Лок Муинне“? А потом вернуться в бордель, как ни в чем не бывало. Девки скажут, что я всю ночь пробыл у них. А я скажу, что ничего не помню». Эредин недобро ухмыльнулся, развернулся и направился обратно во Флотзам. Так, пребывая в мечтах о сладкой мести, он шел и шел по ночной пустой дороге, пока внезапно его не осенило: «Что-то я задумался. Иду и иду, а поворот на их улицу да-авно уже пропустил. Собственно, я наверное уже по Большой Вызимской на выход из Флотзама шагаю». Эредин поднял голову и осмотрелся по сторонам. Флотзам мерцал у него за спиной неяркими огнями ночных фонарей. Самого же эльфа со всех сторон окружала мгла. На какой-то момент ему даже стало немного не по себе — он вгляделся в сгустившуюся вокруг темень, которая впереди становилась будто насыщеннее и еще чернее, клубясь каким-то странным плотным туманом. — Че за хрень, — пробормотал он. Голос прозвучал глухо и показался самому Эредину чужим. «Куда это меня занесло?» — подумал он, напряженно всматриваясь во тьму в надежде разглядеть хоть что-то знакомое, какой-то ориентир, чтобы сообразить, где он очутился и куда двигаться дальше. Вскоре его глаза действительно привыкли к темноте, настолько, чтобы увидеть среди клочьев плотного тумана… очертания все того же моста через мелкую речонку, отделяющую Флотзам от Биндюги. Эредин поморгал, затем потер глаза ладонями в надежде, что это либо зрение играет с ним злую шутку, либо он видит просто какой-то ночной морок, который сейчас рассеется. Ведь этого не могло быть, потому как получалось, что он вернулся на то же самое место, с которого и начал путь. Однако Эредин знал абсолютно точно: он шел по дороге к Флотзаму, никуда не сворачивая, а выходило так, будто он и не трогался с места. Эльф упрямо мотнул головой, прогоняя навязчивое видение. Однако дорога под ногами все так же вела к мосту, что смутно виднелся среди туманного мрака, стелющегося над речкой. — Ну ладно, — сквозь зубы процедил Эредин. — Значит, пойдем в Биндюгу. Только теперь я буду внимательно смотреть по сторонам. И хуй я теперь собьюсь с дороги. А если это снова чародейский морок, то когда я доберусь до Филиппы, она у меня пожалеет, что на свет родилась. Ради такого я готов вспомнить свое славное бандюковское прошлое. Эредин решительно двинулся вперед, пристально вглядываясь во мглу и старательно держа в поле зрения мост, который, впрочем, действительно с каждым шагом эльфа становился все ближе. Эредин уже было подумал, что все начинает вставать на свои места, но вдруг некое врожденное инстинктивное чувство то ли тревоги, то ли опасности, которое никогда его не подводило и нередко спасало ему жизнь, заставило эльфа вновь остановиться и настороженно всмотреться во мрак. За всю свою жизнь Эредин никогда и ничего не боялся. Даже в детстве, слушая сказки, которые рассказывал ему Креван, Эредин был уверен, что он запросто поубивает или прогонит всех чудовищ, если они вдруг решат вылезти из своих нор и укрывищ с тем, чтобы напасть на папку и маленького Имлю. Когда же он немного подрос, то уверился, что никаких чудовищ не существует, так же как не существует чудес, магии, колдовства и вообще ничего, что нельзя было объяснить с точки зрения законов материального мира. Однако то, что темной громадой вырисовывалось перед ним, объяснить он был не в силах. Нечто огромное возвышалось рядом с мостом, контурами схожее с гигантской фигурой эльфа или человека. Из-за разошедшихся туч выглянула полная луна («Что за хрень? Ведь нынче новолуние!» — мелькнуло в голове Эредина) Теперь, в мертвенном лунном свете эльф смог лучше разглядеть громадину: строгое, будто высеченное из камня лицо с резкими холодными чертами, светлые волосы, заплетенные в косы, шлем на голове, длинная до колен кольчуга, копье в мощной руке. Продолжая всматриваться в лицо великана, в какой-то момент Эредин вдруг сообразил: — Это… баба! То есть, женщина. Стоит, как неживая. Статуя? Но как она тут очутилась? Ее же не могли незаметно для всех воздвигнуть тут за одну ночь. Да и зачем? И кому это нужно? В этот момент «статуя» ожила, подняв руку и своим копьем перегородив дорогу через мост. — Она еще и живая, — ахнул Эредин, моментально прикидывая свои шансы на победу, если придется драться. Против великанши, которой он не доставал макушкой даже до колена, они были, разумеется, нулевые. Эредин был реалистом. В лучшем случае ему удастся удрать от нее. Громадина не выглядела очень уж быстрой. Хотя, кто знает, на что она на самом деле способна. Впрочем… Эредин почесал в затылке. Она была хотя и очень большой, но все-таки женщиной. Может быть, стоило попытаться применить к ней свою обычную тактику. — Эй, девушка! — заорал он что было мочи в надежде, что великанша обладает хорошим слухом. Ибо в противном случае Эредин рисковал лишь попусту сорвать голос. — Девушка! А можно узнать, что вы делаете тут одна среди ночи? У нас места, конечно, тихие, но, знаете, всякое бывает. — Я — дева Модгуд, — спокойно и величественно ответствовала великанша. — Очень приятно. А я — Эредин. А можно узнать, что вас привело в наши края? — Ты что-то путаешь, маленький альв. Я — дева Модгуд, стою на реке Гьёлль почти от начала времен, никогда не сплю, никогда не отдыхаю. — Это чё за эксплуатация такая женского труда? — Я стерегу Гьялларбру. — Дело нужное, — не стал спорить Эредин, который ни слова не понял из того, что сказала ему дева Модгуд. — Зачем ты, живой, хочешь пройти по Гьялларбру? — вопросила эльфа великанша. — Ну-у, понимаешь, может, по твоему эта река и Гьёлль, а только по-нашему всегда звалась Гов… ну неважно, не было у нее официального названия. А я вообще-то иду домой, в Биндюгу. Живу я там. — По дороге, что ведет через Гьялларбру, можно пройти лишь в Хельхейм, — важно ответствовала Модгуд. — Не. В Хельхейм мне не надо. Мне бы как-то в Биндюгу. — Я — дева Модгуд, говорю тебе: дорога через мост, который я охраняю, не ведет в Биндюгу. — Это я уже понял. То есть, ты хочешь сказать, это я сейчас на берегу Гьёлля, что ли, стою? — И пытаешься пройти по мосту Гьялларбру. Но ты ведь живой. Зачем тебе в Хельхейм? Что ты забыл в Царстве Владычицы мертвых? — Ничего. Мне этот ваш Хельхейм даром не надо. — Может, ты бежишь от них? — дева Модгуд медленно повернула голову, величественно подняла руку и указала куда-то за спину Эредина. — От кого это я бегу? Я в жизни никогда ни от кого не бегал! — обиделся и возмутился Эредин, но, невольно повинуясь указующему жесту девы Модгуд, оглянулся назад и в тот же момент почувствовал, как невольно холодеет от охватывающего его иррационального ужаса. — Это… Это кто? Что такое? — пробормотал он, всматриваясь в колышащуюся массу серых теней, надвигающуюся на него с той стороны, где еще совсем недавно находился Флотзам. Теперь на месте города простиралась безрадостная и безжизненная равнина без конца и края. Равнину делила на две части дорога, бледной полосой виднеющаяся в лунном свете. А по этой дороге уныло и безмолвно по направлению к мосту длинной вереницей двигались серые тени. — Я не знаю, кто они. Это должен знать ты. Ведь они пришли сюда за тобой. Эредин всмотрелся в толпу в надежде понять, кто эти тени. И вдруг в безмолвной массе одинаковых безликих фигур мелькнуло знакомое лицо — живое, милое, улыбчивое, в обрамлении пушистых темных волос. — Лита? Что ты тут… Он осекся, увидев еще одну девушку, стоящую неподалеку от Литы. — Не может быть? Цири! Но он не ошибся. Эту осанку, эту грацию движений не спутаешь ни с кем. Рядом с ней — невысокая, хрупкая, коротко стриженая Мистле. Чуть дальше — красавица Францеска — идеальная женщина для идеального эльфа. Жаль, что он так и не выдержал экзамена на идеальность. И еще Торувьель, Корина, Тамара… Вспоминая имена, узнавая знакомые лица среди этой толпы забытых им случайных подруг, Эредин понял. — Это мои бывшие. Ну, те, с кем я спал. Они меня что, преследуют? — спросил он у Модгуд. — Они просто идут за тобой. Они — твои тени. И последуют за тобой куда угодно. Даже в Хель. Но тебе там не место. А им — тем более. И поэтому ты не пройдешь через Гьялларбру. — Эй, а нельзя как-то отделаться от них? — с отчаянием выкрикнул Эредин. — Сделать так, чтобы они за мной не ходили! — Это вопрос не ко мне. Я — дева Модгуд, охраняю мост через реку Гьёлль — и это все, что я умею. Я не знаю, что тебе посоветовать. — А кто знает? Кто может? — Фрейя. Тебе надо к ней. — Да это легко сказать, — Эредин посмотрел на подступающую толпу своих бывших любовниц. — А как я сквозь этот строй продерусь? И только не говори, что ты — дева Модгуд и только охраняешь мост, я это уже десять раз слышал. — Но это действительно так, — она пожала массивными, обтянутыми кольчугой плечами. — Не, послушай, — в отчаянии возопил Эредин. — Я понимаю, стоять тут он начала времен, ни поспать, ни пожрать, ни поссать… — Почему? В реку, — невозмутимо заявила Модгуд. — А. Ну да. Я думал, река — это что-то священное. — Скорее уж мост, — все с тем же каменным лицом сказала Модгуд. — Ну да. Так вот. Ты стоишь, охраняешь. Ни тебе отпуска, ни отдыха, ни расслабухи, выпить там, повеселиться потрахаться… — Есть правда в словах твоих, маленький альв, — неожиданно смягчилась Модгуд. — Вот веришь, будь ты поменьше или я побольше, я б тебя уважил. Ну ты ж так-то женщина хоть куда — красавица, умница, всем взяла. Казалось воздух и сама земля под ногами Эредина содрогнулась от громового хохота великанши Модгуд. А потом Эредин увидел как огромная ручища приближается к нему: ее пальцы схватили его за бока, как букашку, а исполинская дева осторожно, чтобы ненароком не раздавить, поднесла эльфа ближе к своему лицу, чтобы рассмотреть получше. — Ты красивый, маленький альв. И веселый. Жалко, что такой крохотный. — Ну вот видишь, не вырос, — развел руками Эредин, поудобнее устраиваясь на ладони великанши. — Я в первый раз вижу такую монументальную женщину, — признался он. — Так другой я и быть не могу, — улыбнулась Модгуд. — Мой прародитель — великан Имир. Он был так огромен, что из него создали ваш мир. Впрочем, сейчас не время для историй. Тебе ведь нужна Фрейя? — Ну как-то хотелось бы. — Ну держись. Не факт, что ты попадешь куда надо, но хотя бы путь сократишь и направление я задам. Эредин ожидал всего, чего угодно, но только не того, что дева-великанша просто тупо и с размаху швырнет его куда-то в ночное небо. Чувствуя, что под ногами у него нет никакой точки опоры, Эредин отчаянно забарахтался в воздухе, стремясь как-то замедлить неизбежное падение, и вдруг почувствовал под спиной что-то твердое и надежное, а до слуха его донесся какой-то высокий, нарастающий по громкости звук. «Это я наверное в чертоги этой самой Фрейи попал, — подумал Эредин. — Только что это за… вопли? Я думал, у богини голосок поблагозвучней должен быть. И вообще, обстановочка покомфортнее. А так мне почему-то жарко. И на грудь что-то давит. И почему в чертогах Фрейи люстра как в доме Гарвены? И стены… с обоями!» Эредин еще раз моргнул, сбрасывая с себя сонное оцепенение. Уперся взглядом в светло-русую макушку Никола, которая продолжала крепко спать, удобно расположившись на эльфе. Повернул голову, посмотрел направо, аккуратно, чтобы не разбудить эльфку, вытащил порядком затекшую руку из-под головы Дэре. Потом так же осторожно освободил вторую руку из-под спящей с другой стороны Лизавы, которую Эредин до этого обнимал за талию. — Сон, — пробормотал он, облегченно выдыхая. — Это был всего лишь сон.* * *
Эредин, блаженно улыбаясь, уже расслабленно откинулся было на подушку, но радость от осознания, что грозящая ему опасность оказалась нереальной, быстро истаяла под давлением очередной неприятности. Как выяснилось, его ночное путешествие, бегство от толпы любовниц и полет в чертоги Фрейи были сном, а вот вопли, которые раздавались, как он полагал, из тех самых чертогов, были абсолютно реальны. На самом деле визг доносился откуда-то из соседних комнат, постепенно нарастая, набираясь громкости и уходя ввысь запредельными нотами («От таких, наверное, трескаются стаканы», — почему-то подумал эльф). Девушки, спавшие рядом с ним, тоже пробудились и теперь с испугом и надеждой глядели на Эредина. Он обвел взглядом комнату в поисках одежды (ведь они с девушками вчера бросились в омут греха и порока очертя голову, поэтому дело пошло так бойко и горячо, что одежда могла оказаться где угодно, в том числе в самых неожиданных и нетипичных для нее местах). К счастью, рядом с кроватью валялись его трусы, которые он спешно натянул и выскочил в коридор, стараясь понять, откуда раздается этот дикий визг, и куда нужно бежать, чтобы узнать, что за ужас там творится. Оглядевшись по сторонам, Эредин быстро сообразил, что все просто, как здрасьте. Как выяснилось, орали в комнате напротив. Дверь была открыта и кое-что из происходящего там было хорошо видно эльфу: на подоконнике, подтянув к носу на загляденье стройненькие ножки, сидела и оглушительно визжала незнакомая Эредину девушка, на которой были надеты лишь веселая официантская крахмальная шапочка, бархотка на шее и красные туфельки на высоких каблуках. «Судя по громкости звука и ее позе, либо мышь, либо драка, — быстро определил эльф. — Хорошо бы мышь». Однако заглянув в комнату, он с грустью понял, что ошибся, увидев, как чернявый коренастый волосатый мужик гвоздил кулаками вяло пытавшегося отмахиваться Лютика. На полу валялись обломки табурета и битые тарелки. Причем, судя по потрепанному виду барда, и табурет, и тарелки были разбиты и разломаны именно об него. — Эреди-и-ин!!! — завидев эльфа, тут же заорал Лютик, видимо рассчитывая, что тот не даст в обиду своего работодателя и непременно вступится за него. — Ах ты ж! — зачуяв неладное, мужик обернулся. Эредин, увидев совершенно незнакомое лицо, предположил, что это кто-то из туристов или командировочных. Впрочем, разбираться, что почем и кто есть кто, в данной ситуации не имело смысла. Эльф увернулся от кулака, летящего ему в солнечное сплетение — мужик был довольно низенького роста, наверное в его предки каким-то образом затесались краснолюды — и налетел на Лютика, так и продолжавшего стоять с открытым ртом посреди поля брани. Лютик, сбитый эльфом, с тихим писком полетел в угол, а Эредин, пытаясь восстановить равновесие, неловко развернулся — и тут же получил по ребрам. Удар был хорош, у эльфа на секунду даже перехватило дыхание, но на ногах он разумеется устоял, сбив этим мужика с толку — тот-то рассчитывал, что такой удар свалит и коня. Промедление и самоуверенность обошлись ему дорого, так как Эредин ждать не стал, а профессионально и точно коротким ударом засветил сопернику в глаз. Тот с грохотом, ломая очередной табурет, расположился на полу. Эльф потрогал ушибленные ребра и вдруг понял, что наступила тишина. Он посмотрел на девицу, что так и сидела на подоконнике, задумчиво глядя вниз и видимо не понимая, как ей удалось так ловко запрыгнуть сюда, а, главное, как ей теперь отсюда соскочить, не поломав при этом свои чудные ножки или, на крайняк, каблуки. Девица подняла глаза на эльфа, беспомощно хлопнула ресницами и открыла ротик буквой «О». Эредин все понял, хотя, в принципе, ему ведь было несложно, даже, напротив, приятно, потому что девушка была очень миленькая. — Иди сюда, моя хорошая, — он со вздохом перешагнул через лежащего в нокауте мужика, подставил красотке руки, в которые она тут же с радостью и соскользнула. Эредин со своей ношей вновь перешагнул через неподвижное тело, пересек комнату и усадил девушку на кровать. Туда же рядом с красавицей победно и с размаху плюхнулся подозрительно быстро выбравшийся из-под обломков Лютик, на котором, к слову, не было ничего, кроме шляпы, а руках он держал гитару, которой зачем-то прикрывал причинное место. Эредин же, видя размашистое движение барда, почему-то сморщился, ожидая худшего. И конечно оно не преминуло случиться. Кровать, которой, видимо, тоже досталось в ходе битвы, не перенесла такого смелого и бесцеремонного с ней обхождения, ее ножки подкосились, а девушка и бард, естественно, оказались сидящими на матрасе на полу. Эредин подал девушке руку, помогая ей подняться, а Лютику помогать не стал. Впрочем, тот и сам не спешил вставать. — Чё тут у вас такое? — спросил эльф. — Ептить, Эредин, ну ты краси-ив, — покачал головой Лютик, игнорируя обращенный к нему вопрос. — На себя посмотри, — буркнул эльф, намекая на жалкий вид потрепанного и побитого служителя муз. — Вот и видно, что эльф не зря денежки потратил, — жеманно поджала губки девушка. — Не то, что некоторые, — она презрительно стрельнула взглядом в мужика, все еще лежащего на полу, затем перевела свой взгляд на Лютика. Эредин не заметил в нем перемены. — Да в чем дело-то? — вновь спросил Эредин, имея в виду все сразу. — Ты на себя посмотри, — предложил Лютик. — Как тебя девки за ночь знатно изукрасили. — Чего? — Всю спину исцарапали в порыве страсти, — в голосе Лютика зазвучала неприкрытая зависть. — Что тут происходит? — в комнату вбежала встревоженная Гарвена. — Уже ничего, — развел руками Эредин. — Точнее, это пусть тебе Лютик объясняет. Или ты скажи, — он обернулся к девушке. — Чё они задрались-то? — Для начала пусть Лютик объяснит, что он вообще делает в этой комнате с этой девушкой, — потребовала мадам. — Я ее хочу, — заявил Лютик. — Ну хоти, я ж не против, только у себя в комнате, а не здесь да еще и в голом виде. А то я сейчас Эредина вон попрошу, он тебе твою хотелку-то укоротит. — Вы с этим мужиком девушку, что ль, не поделили? — сообразил эльф. — Эредин, не городи чушь, — раздраженно сказала Гарвена. — Здесь бордель, а не ваш биндюгинский клуб. Нечего делить, плати и имей — вся хитрость. Кто заплатил, того и девушка, а кто не заплатил, — она кинула сердитый взгляд на Лютик. — Хоти тихонько и помогай себе сам. — Ну, это ты так думаешь, усмехнулся Эредин. — Судя по наряду Лютика, точнее по отсутствию такового, он думает иначе. — А на всяких инакосомноймыслящих безпорточных поетов у меня, если что, управа-то найдется, — грозно сказала Гарвена, уперев руки в боки. — Да ладно тебе, Гарвена, — решил заступиться за своего работодателя Эредин. — Надо у девушки спросить, может платить-то и не за что. Наряд нарядом, а ведь положением еще и воспользоваться надо. Вот, судя по узорам на моей спине, сразу видно, что с меня ремонт крыши. А судя по Лютику… — Эредин развел руками. — А чего ж он без штанов и где вообще его одежда? — коварно спросила Гарвена. — Это еще ни о чем не говорит, — снова парировал Эредин. — Я, например, стою перед тобой в трусах. Если это значит, что я тебе за трех девиц не должен, то… — Не, Эредин, так не пойдет, — покачала головой Гарвена. — Не важно, в трусах ты или без трусов, делал ты с моими девчонками что-нибудь или вы всю ночь по углам сидели, будь добер, время с ними мне отработай. И говори спасибо, что я беру повременно, а не сдельно. — Сдельно? Это как? — Сколько раз сделал, столько и уплатил. — Да это грабеж! — взвился Лютик. — Обираловка! — Ты-то чего вопишь? — удивилась Гарвена. — Я бы поняла, если б возмущался Эредин или там Геральт, потому что для них это так и есть. А вам-то большинству раз за ночь — и то за счастье. — Ха! Не скажи, — ухмыльнулся Эредин. — Если б ты брала так, как говоришь, вы бы за ночь озолотились — не унесли. — Да? — удивилась Гарвена. — Это ж почему? — Потому что все бы один перед одним хвалились, кто больше, — пояснил Эредин. — Кто ж тебе признается, что у него ни разу не вышло. Все будет пять да десять. — А-а, — подняла брови Гарвена, затем обернулась к Лютику, уперев руки в боки. — Ну, герой-любовник, сколько палок кинул? Пять или все десять? — Пятнадцать не хочешь! — с гордым видом заявил бард. Девица фыркнула. За ней фыркнул Эредин. — А что я тебе, Гарвен, говорил! А ты, Лютик, прежде чем так брехать, спросил бы, сколько одна палка стоит, — заметил он. — Почему сразу брехать? — взвился бард. — Ты мне не веришь? — Нет, — покачал головой Эредин. — Да я-то ладно, вот девушка, кажется, не верит тоже, а ей, как ни говори, виднее, она-то точно знает, сколько их было. — Эредин! — воскликнул чрезвычайно скандализованный Лютик. — Ты же меня не первый день знаешь… — Именно поэтому и не верю, — хмыкнул эльф. — Да я цену не ломлю, — после небольшой паузы продолжила Гарвена. — Сто оренов палка. — Сколько?! — вытаращил глаза Лютик. — Полтора штукаря за… — Ты сам сказал, — она развела руками. — А поскольку девушка эта у тебя вышла внеплановая, сверх договора, я с тебя беру сдельно. Ты сказал пятнадцать — слову место, я тебе верю. Было б двадцать, я бы скидку сделала — две по цене одной. — Да ничего не было! — не выдержала девица. — Сначала этот, — она кивнула на мужика, лежащего на полу и медленно приходящего в себя. — Все прилаживался то так, то эдак, ничего не выходило, шум в комнате напротив ему, вишь, мешал. Я б сказала, что ему мешало, да мое какое дело. Потом вроде и шуму не стало, Эредин с девками уснули, а у нас дело все равно не шло, а потом Лютик заявился, как здрасьте среди ночи. Может, дверью ошибся, может еще что. Они задрались, я завизжала, потом прибежал эльф, дал этому хмырю в глаз, тот упал. Вот и все. Мужик, лежащий на полу, наконец зашевелился, закряхтел, сел, разлепил здоровый глаз, обвел им комнату, уперся взглядом в разукрашенную спину Эредина. — Ох, мужик, ну ты краси-ив, — хрипло протянул он. Потом завозился, пытаясь встать. Эредин повернул голову, пытаясь заглянуть себе за спину. Потом снова потрогал побаливающий от удара бок, посмотрел на сидящего на полу мужика, мотающего головой и пытающегося прийти в себя, на Лютика с разбитым носом и подбитым глазом, все так же продолжающего загораживать гитарой свое причинное место, на веселых Гарвену и подтянувшихся к эпицентру событий Дэре и Лизаву, на раздосадованную некультяпистыми клиентами девицу… — Да-а, блин, погуляли, — констатировал он.