***
Времени на сборы Аваллак’х затратил, конечно, побольше, чем пять минут, потому что был эльфом основательным и предусмотрительным и знал, что в поход из деревни в деревню да к тому же лесной дорогой нельзя идти просто так. Однако в итоге нужные для странствия вещи были найдены, рассортированы и аккуратно уложены в небольшой походный рюкзачок. Цири, терпеливо ожидавшая Аваллак’ха на крыльце своего дома, вздохнула с облегчением, увидев, как он выходит из калитки и направляется к ее подворью. Ведьмачка легко сбежала со ступенек и поспешила ему навстречу. Вскорости путники покинули Биндюгу и бодро зашагали по проселочной дороге, ведущей в Калмеведд. Некоторое время их путешествие проходило в молчании, но такое положение дел не устраивало общительную Цири, и она, придав голосу светскую окраску, задала стандартно открывающий беседу вопрос: — Ну, Авик, что у вас нового? — Эредин наконец-то стал отцом, — тут же ляпнул Аваллак’х. — Что? — тут же ощетинилась Цири. — Наконец-то? То есть доселе с ним такого не случалось? — Я хотел сказать, наконец-то стал законным и единственным отцом Габи. Это была странная и запутанная история. Но мы с Литой все-таки довели ее до логического завершения. — Литка молодец, — неожиданно сказала Цири. — Она хорошая мамка. Для Габьки своей чё хошь сделает. Аваллак’х посмотрел на задумавшуюся о чем-то и поэтому притихшую Цири. Вероятно, разговор о Лите и Габи напомнил ей о своей собственной матери и о тех, кто, увы, безуспешно пытался девочке ее заменить. Эльф молча шагал рядом с ведьмачкой, тактично предпочитая не лезть с вопросами. — Я вот, Авик, знаешь, о чем подумала, — вновь первой нарушила молчание Цири. — А если бы эта Йенка не влезла в нашу с папкой жизнь? Может, папка-то женился бы на Трисс и, как дед говорит, наконец остепенился. Он ведь все это время не к женщинам бегал, а от Йенки, когда у него терпение в очередной раз иссякало и сил ее выносить больше не было. Папка-то не такой же блядун и бабник, как Эрединка твой? А, Авик, как ты думаешь? — Цири, я совсем не знаю Геральта… — осторожно начал Аваллак’х. — Ну я-то знаю. Не такой, — уверенно заявила Цири, убеждая в этом, впрочем, саму себя, а не своего спутника. — Эрединка твой по бабам бегает, потому что ему это нравится. А папка — по необходимости. Аваллак’х подумал про себя, что возможно, какая-то доля правды в словах Цири и была, но целиком и полностью оправдывать любвеобильность Геральта желанием отдохнуть от Йен, пожалуй, было бы неверно. Если уж на то пошло, в этом случае совершенно необязательно было заводить себе столько любовниц. Однако Цири свои соображения Аваллак’х тактично решил не излагать. Впрочем, она тут же и нашла блестящее объяснение наличию у отца многочисленных пассий. — Вот вроде так бы можно подумать: зачем папке столько баб? Одной бы хватило, чтобы от нее к Йенке сбегать, когда она его в очередной раз достанет. Так? — Н-не знаю. Может быть, — пробормотал несколько ошарашенный Аваллак’х. — А вот и нет! — заявила Цири. — Потому что тогда Йенка точно бы знала, у кого ей папку сбежавшего искать и в чей дом нестись скандалить. А так — поди-ка угадай еще, к кому он удрал: к Трисс или Шани в Биндюге, к Фрингилье в Кейрановку или к Абигайл в Калмеведд. А может, и вовсе к суккубу подался. Или вообще — какую-нить новую пассию нашел. Лотерея! Потому что все папкины любовницы дружат меж собой против друг друга и против Йенки. — Цири, это, конечно, не мое дело, — все-таки решился сказать Аваллак’х. — Но как, по-твоему, разве это… правильно? — Да ну, дурдом это настоящий, — вздохнула Цири. — Жили как на вулкане. Вот сейчас послал их всех папка — так хорошо. Тихо и спокойно стало. Я только надеюсь, он с болот этих под Вызимой никакую красотку очередную не привезет. — Разве что водную бабу, — пошутил Аваллак’х. — Ха, не знаешь ты папку, — хмыкнула Цири. — Он, как и твой Эрединка, найдет и приключений на жопу, и херу занятие там, где вроде бы ничему такому и взяться-то неоткуда. Аваллак’х промолчал в ответ, думая про себя, что в данном случае как насчет Геральта, так и насчет Эредина Цири высказалась абсолютно точно. — Вот я, знаешь, думаю, — тем временем продолжила свои рассуждения Цири. — Если так взять, Трисска — хорошая. И мне она нравится. Мы с ней ладим, и она меня понимает. Она добрая. И папку любит. Но только не получится у них с папкой ничего. Раньше может быть и вышло бы. А теперь — нет. Слишком много между ними всякого сора накопилось. Ну и Йенка опять же, — Цири вздохнула. — И Шани — тоже сама по себе хорошая. Только папке она не подходит. Ей бы вот знаешь, кого-нибудь типа твоего Карьки. Я сейчас на них с Эурнейд смотрю — Карька-то, как с ней встречаться начал, вся дурь у него из головы и вылетела, приличный эльф стал: не пьющий, не гулящий, работящий. Прям совсем как ты. — Я для Шани, пожалуй, тоже вряд ли подхожу, — осторожно заметил Аваллак’х. — А я тебя в виду и не имею. Я так вообще говорю. А что до тебя, так тебе бы, Авик, знаешь, кто подошел бы? — Цири, — попробовал остановить ведьмачку Аваллак’х. — Не, я ж типа так, теоретически. Ну просто, вообще… Знаешь кто? — Никто, — нахмурился Аваллак’х. — Ай, ты что, обиделся? Да ну тебя, что ты зануда такой, — Цири слегка и примирительно хлопнула эльфа по плечу. — Я же пошутила. А на самом деле… — она задумалась. — И правда — никто. Такой ты для нашей местности… необычный. — Это же чем? — поинтересовался Аваллак’х. — Ну-у… всем. В костюмах ходишь, матом не ругаешься, книжки умные читаешь. Ну и так вообще, — уверенно перечислила Цири. Аваллак’х вновь не нашелся что ответить на это утверждение. И какое-то время они вновь шли молча. Вскоре вдали меж деревьями замаячил Калмеведдский холм с видимой издалека высокой статуей Эдьдана и Симориль. Цири остановилась, поднесла руку козырьком ко лбу, разглядывая памятник древней эльфской архитектуры, и в ходе осмотра скорчила недовольную мину. — Что-то не так? — осведомился Аваллак’х, наблюдая за изменением выражения Цириного лица. — Да бли-ин, — неопределенно протянула Цири. — Не хочу я мимо этого музэя-заповедника идти. Там народу вечно куча, тусуются беспорядочно, галдят, розами торгуют. «Купите розы памяти, подарите их своим возлюбленным, и пусть ваша любовь продлится вечно». Тьфу! — скривилась она. — Придурки! — Мы можем обойти холм и выйти к Калмеведду с другой стороны, минуя шумный заповедник. — Да? — Цири удивленно воззрилась на Аваллак’ха. — Я и не знала, что тут есть другая дорога. — Есть. Тропка, по которой ходят местные, если, как и ты, не хотят идти мимо музея. — А ты откуда про нее знаешь? — Цири удивленно воззрилась на Аваллак’ха. — Вообще-то, я много лет руководил здешним леспромхозом. И у меня было время, желание и осознанная необходимость изучить здесь все стежки-дорожки, тайные и явные. — А, вон что, — кивнула Цири. — И правда, как я не подумала. Так где эта твоя секретная тропка? — Мы ее уже прошли. Но если сейчас свернем с дороги и пойдем напрямки, то срежем угол и вскорости как раз встанем на эту тропку. Что скажешь? Идем? Цири еще раз бросила взгляд на уже виднеющийся за деревьями Калмеведдкий Холм. Затем обернулась туда, куда указывал Аваллак’х — травянистая прогалина, уходя от дороги, широким клином выдавалась в лес, будто деля его на две части: с одной стороны шелестели листвой осины и березы, с другой — темной неприветливой стеной стоял молодой ельник. Недалеко от дороги за деревьями шумела по каменным перекатам Дыфня, ветвящаяся в лесу под Флотзамом множеством мелких рукавов в своем стремлении к медленному и полноводному Понтару. Когда-то эльфы, обосновавшиеся на Холме и построившие Калмеведд, возвели целую сеть мостов через Дыфню — каменных и добротных. Однако время не щадит даже камень: настала эпоха противостояния людей и эльфов, сменившаяся перманентными войнами между королевствами Севера, альянсом и нильфами, потом на долгое время флотзамские леса стали вотчиной партизан скоята’элей, наводивших ужас на жителей Флотзама и округи и разорявших факторию наряду с комендантами, на которых Флотзаму тоже почему-то постоянно не везло, и нечистью, издавна облюбовавшей для обитания местные леса и всегда водившейся здесь в кошмарном изобилии. Так, общими стараниями фактория и прилегающие к ней области пришли в упадок. Монументальные эльфские постройки превратились в живописные руины, а лес вновь начал отвоевывать некогда утраченную территорию, прорастая на развалинах и пепелищах молодым березняком, подступая к реке непролазными зарослями дикого кустарника, крапивы и болиголова. Река, разливаясь в половодье и дождливыми осенними месяцами, размывала берега, камни рухнувших в воду мостов образовывали кое-где самые настоящие запруды — и приречная местность заболачивалась на радость поселившимся в поймах Дыфни и Понтара утопцам, плавунам и прочей водной нечисти. По давным давно заросшим дорогам и лесным тропинкам теперь бродили эндриаги, на полянах безвозбранно рыли свои норы накеры, а в дремучих чащобах древнего леса обосновались чудища посерьезнее и пострашнее. Таким образом, среди немногочисленных обитателей захиревшей фактории глухой и мрачный флотзамский лес пользовался вполне заслуженной дурной славой, и жуткие истории о его кошмарных обитателях и разного рода проклятых и нехороших местах кочевали из уст в уста не одно поколение. Многие из этих повестей дожили и до нынешних дней, пересказываясь в основном местными школьниками с замирающим от будоражащей кровь сладкой жути сердцем долгими летними вечерами где-нибудь у костерка или темными зимними — на кухне за столом у теплой печки. Конечно, Цири, как и все местные дети, знала многие из этих страшилок назубок, неоднократно слышала и пересказывала сама. И конечно, дома она в них нисколько не верила. Потому что всю нечисть давно истребили ведьмаки, а всякие там Шепчущие Холмы да Воющие Ямы, где обитают неупокоенные духи и прочие неугомонные создания, ставшие жертвами какого-либо проклятия либо помершие дурной смертью, — это сказки для доверчивой малышни. Идти через шумный заповедник с розами памяти, навевающими на Цири неприятные воспоминания, связанные с Эредином, не хотелось категорически. Время уже давно перевалило за полдень, но солнце в небе было еще высоко. Хоженый-перехоженый с детства лес был знаком Цири и совсем не страшен. Да и спутник был надежный и тоже знающий эти места как свои пять пальцев. По всему по этому, быстро уложив в голове все «за» и «против», Цири решительно соступила с дороги в мягкую траву. — Конечно, идем, — бодро кивнула она Аваллак’ху. — Давай, показывай, где там твоя тропа.***
Благоразумно обогнув колючий ельник, Цири с Креваном шли по лесу, шурша сухой палой листвой, ориентируясь на плеск воды недалекой Дыфни. Тропка находиться пока почему-то не спешила, но беспокоиться по этому поводу путники явно не собирались — да и зачем, места были знакомые, а на крайний случай всегда можно было вернуться на дорогу и дойти по ней до Калмеведда, который был уже совсем близко. — Авик, вот скажи, ты думаешь, я умная или нет? — задала вопрос Цири, которой вновь надоело идти в молчании. — Умная, конечно, — выбрал Аваллак’х единственно верный ответ, сообразив, что альтернатива здесь предполагается чисто формально, а сам вопрос носит характер риторического. — Блин, вот тогда скажи, почему же я все время вступаю… на грабли наступаю на одни и те же то есть. Что с Йенкой, что с Эредином твоим. И папка у меня такой же. Может, это у нас семейное? — Что именно ты имеешь в виду под загадочным «этим»? — решил уточнить Аваллак’х. — Ну-у… врюхиваемся не в тех, доверяем тем, кому не следует. Вот папка впустил эту Йенку. А ее надо было сразу гнать отовсюду ссаной тряпкой и поганой метлой. — Куда он ее впустил? — вновь решил конкретизировать Креван. — А вовсюда. И в дом, и в сердце, и в нашу с ним жизнь. Он впустил, и я впустила. Ну, типа, папка же не выберет что попало. А вышло, что притащил он… кучу навозную, — Цири болезненно скривилась. — Цири, — мягко начал Аваллак’х. — Я не вправе давать тебе советы и менторствовать, но раз уж ты сама об этом заговорила… В общем, не делай поспешных выводов, не руби сплеча. У тебя сейчас происходит переоценка ценностей. Поэтому твои суждения о тех, кто долгое время был рядом с тобой, получаются категоричными и как бы меняют знак с абсолютного плюса на такой же безоговорочный минус. Подумай о том, что наверное в твоей мачехе было что-то хорошее, то, за что она тебе нравилась, раз ты даже называла ее матерью. — Я подумала, — со вздохом сказала Цири. — Ну вот! — воодушевился Аваллак’х. — И стало еще хуже. Потому что я поняла, что была еще более беспросветной дурой, чем наверное видели меня окружающие. — Я тебя дурой не считаю, — сказал Аваллак’х. — А зря. Потому что я — она самая и есть. Знаешь, за что мне нравилась Йенка? За то, что она была эгоистичная, наглая, стервозная и хамовитая. На всех всегда плевала и думала всегда только о себе и своей выгоде. Мне в тринадцать лет казалось, что это круто. — Тебе в тринадцать — да. Но Йен-то было далеко не тринадцать. Так что… кто из вас дурнее-то, Цирь? — Да плевать мне теперь на нее. Как она же меня и учила. Но до себя-то мне должно быть дело. А к чему я-то вот пришла с ее воспитанием? Правильно, к разбитому корыту. Йенку папка в итоге выгнал. И у меня с Эредином ничего не получилось. А это значит, что ни с кем никогда у меня ничего уже не выйдет. Так и останусь бобылихой век вековать. — Это еще почему? — от выводов Цири Креван опешил так, что аж остановился. — Ну, а как? — горестно вздохнула Цири. — Ведь то, что в детстве заложили, оно на всю жизнь и останется. — Это не совсем так. С возрастом люди меняются, Цири. И эльфы. Собственно, все. Да и Эрединка мой — не показательный кандидат, чтобы на примере совместной жизни с ним делать далеко идущие выводы. Проще говоря, в том, что у тебя ничего не вышло с моим сыном, Йен ни при чем. Ты сейчас на него злишься, и я в чем-то тебя понимаю. Но Эредин — он во многом как ребенок, любит лишь глазами, воспринимает девушек как яркие красивые игрушки и, видя их, желает посмотреть, как они работают. — Мы не игрушки, — зло сказала Цири. — Он этого, к сожалению, не понимает. И тут уж ничего не поделать. Пока что. Когда в игрушке для Эредина не остается секретов, он теряет к ней интерес и тянется к следующей, новой, с которой еще не игрался. — Даже у детей есть любимые игрушки, — буркнула Цири. — Хорошо, — примирительно кивнул Креван. — Давай оставим Эредина, для тебя это сейчас больная тема. — Ничего не больная, мне плевать! — тут же взвилась Цири. — Будучи в твоем возрасте, я влюбился в девушку, — начал Аваллак’х. — Собственно, ты наверняка знаешь эту историю, она давняя, и в Биндюге ни для кого секретом не является. — Ну да, — согласилась Цири. — Не является. — Я любил мать Карантира, — просто сказал Аваллак’х. — Долго. А потом оказалось, что жизнь все-таки длиннее любви. — То есть… Это ужасно? — не совсем поняла Цири. — Нет. Это правильно, если любовь не взаимна. — Хм, — Цири задумалась. — Это ты сейчас к чему? — К тому, что не надо делать поспешных выводов. Если что-то не получилось с первого раза, возможно, надо попробовать еще. — А ты сам к этому готов? — Я… Ох, — Аваллак’х едва удержал равновесие и чудом не соскользнул ногой в воду с одного из камешков, по которым только что легко пропрыгала Цири, пересекая какую-то узкую и мелкую речонку, что в изобилии попадались во флотзамском лесу. — Авик, ты лучше под ноги смотри, — рассмеялась Цири. — А то выкупаешься внепланово. — Нет, купание — это совершенно лишнее, — замахал руками Аваллак’х. — Я только недавно окончательно поправился после простуды. И опять слечь с температурой, кашлем и насморком мне совсем не хочется. Да и некогда. Дел невпроворот. — Кстати, Авик, а где обещанная тобой тропа? — спросила Цири, оглядываясь вокруг. — Что-то мы идем-идем, а ничего похожего на нее не видно. И вообще, — она подняла голову вверх и, сощурившись, посмотрела на косые лучи солнца, пробивающиеся сквозь густую листву. — Мы идем совсем не в том направлении. Мне кажется, мы слишком забрали влево. Я даже реки уже не слышу, а ведь она должна быть где-то неподалеку, как раз параллельно дороге. И еще, Авик, коль уж мы заговорили об ориентирах: твоя тропа реку пересекала или нет? — Пересекала, — уверенно ответил Аваллак’х. — Там был мосток из бревен… — Когда это было, — хмыкнула Цири. — Тот мосток давно сгнил и провалился в реку. — Но мы не дошли до реки. Согласись, не заметить ее мы не могли. — Вот это-то и странно, — Цири задумалась. — Мы идем довольно долго, а Дыфни не только не видно, но уже и не слышно. — Наверное, она делает петлю, — пожал плечами Аваллак’х. — Я предлагаю не отклоняться от курса и идти вперед. Рано или поздно мы встанем на тропу. Ей просто некуда деться. — А вдруг мы ее пропустили, — с тревогой сказала Цири. — И идем прямиком в топи. Они как раз находятся в том направлении, которого мы до сих пор придерживались. Мне кажется, лучше повернуть и идти на юг лесом. Пусть без тропы, но так мы все-таки выйдем к Калмеведду. Ну дадим крюк, но хотя бы к вечеру попадем в деревню. А то мне как-то не очень хочется бродить по лесу наугад, тем более солнце уже клонится к закату. — Цири, а ты точно знаешь, куда нам надо поворачивать? — спросил Аваллак’х. — Туда, — Цири уверенно указала направление, в котором по ее мнению им следовало двигаться. — А почему ты так думаешь? — Ну, я уверена. Я никогда не плутаю. И топографическим кретинизмом не страдаю. — А если ты все-таки ошибаешься? — неуверенно предположил Аваллак’х. — В любом случае, нам надо идти вдоль речки, — заявила Цири. — Вон этой, мелкой, которую мы недавно перешли. — Я что-то не помню на том пути никаких мелких речек, — задумчиво сказал Аваллак’х. — Думаю, мы действительно закрутились и слишком отдалились от дороги. Теперь, если мы пойдем на юг, то рискуем пройти мимо Калмеведда и углубиться в лес. — Тогда давай просто повернем назад, — предложила Цири. — Пойдем по своим следам и выйдем обратно на дорогу. — Я не уверен, что таким образом мы не заплутаем еще больше и не потеряем направление, — возразил Аваллак’х. — И что ты предлагаешь? Заночевать тут? Или позвонить деду? — Нет, — помотал головой Креван. — Ни ночевать, ни звонить никому мы не будем. Нам надо просто успокоиться, осмотреться, сосредоточиться и сообразить, где мы находимся. — Я бы сказала, что в полной заднице, — буркнула Цири. — Но ты ведь не это ожидал от меня услышать. — Если рассуждать логически, — невозмутимо продолжил Креван, не обращая внимание на Цирино бубнение, то мы шли на юго-восток, но поскольку, как правило, при ходьбе шаг правой ногой получается немного шире, мы ожидаемо закрутились и незаметно для себя свернули с заданного курса. И теперь мы держим путь уже на северо-восток. — Авик, если тебя сейчас послушать, так мы должны описать круг и вернуться обратно в Биндюгу. — Теоретически да, — кивнул Аваллак’х. — Но сначала, если брать среднюю ширину наших шагов, сплюсовать всю разницу между расстоянием, проходимой правой ногой и левой, а также с учетом радиуса кривизны нашего загиба… — Авик, у меня есть предложение получше, — перебила своего спутника Цири. — Давай куртки свои вывернем наизнанку и оденем. И так пойдем. — Это еще зачем? — оторопел Аваллак’х. — Чтобы умаслить Хозяина Леса, — пояснила Цири. — Когда он увидит нас в вывернутых наизнанку куртках, он обрадуется и поймет, что мы — свои. И тогда подгонит нам под ноги дорожку, которая выведет нас в нужное место или просто из лесу. — Цири, где ты наслушалась этих баек? — Мне Трисс рассказала. И это никакие не байки, а дельный совет. Потому что самой Трисс велел так делать Седрик. Еще давно, когда Трисс сюда только приехала, а он сам еще не пил и был тут лесничим. А ведь Седрик знает этот лес как никто: каждый куст, каждое дерево, каждый муравейник — считай в лицо. Они ему все тут как родные. Он этот лес любит, и лес его любит тоже. До сих пор, даже несмотря на то, что теперь дни, когда Седрик бывает трезвым, можно по пальцам одной руки пересчитать. — Нет, Цири, я конечно отдаю должное Седрику с его знанием местного леса, но не намерен потакать суевериям. Я — образованный эльф и считаю правильным следовать моей тактике, основанной на точном расчете. — И куда мы в итоге придем, следуя твоей тактике? — с подозрением спросила Цири. — Выйдем на дорогу, которая ведет к Кейрановке, — заявил Аваллак’х. — Я все понял и учел. Речка, которую мы только что перешли — это один из рукавов Дыфни. Значит, если мы продолжим двигаться в том же направлении, мы вскоре набредем на второй, а это, в свою очередь, недалеко от тролльего моста. Как только мы второй раз перейдем речку — вскорости выйдем на Биндюгинский тракт. — Звучит заманчиво. Только как бы нам не выскочить к Духовым Топям, — покачала головой Цири. — Что-то у меня такое предчувствие, что именно они-то и находятся в той стороне, куда ты предлагаешь нам идти. — Нет, что ты, — махнул рукой Аваллак’х. — Духовы Топи лежат гораздо южнее. Мы бы угодили прямиком туда как раз в том случае, если бы сейчас свернули на юг, как предлагала ты. — Ой, Авик, ладно, давай поступим по-твоему, — сдалась Цири. — Тогда веди. — Следуй за мной и ни о чем не беспокойся. Вот увидишь, совсем скоро мы выйдем на дорогу, — подбодрил свою спутницу Креван.***
— Авик, — Цири подняла голову и с тоской и надеждой посмотрела на лучи заходящего солнца, что еще пробивались сквозь листву, но уже не разгоняли сумрак, который воцарился под сенью деревьев. — Да? — Аваллак’х пытался придать своему голосу бодрости, но получилось у него не очень убедительно. — Может, все-таки позвонить деду? — И что это даст? — Ну-у… — Цири задумалась. — Он нас найдет. Наверное. — Каким же образом? — По приметам. — Вряд ли твой дед, при всем к нему уважении, знает в лицо каждое дерево. Он ведь все-таки не Седрик, — грустно вздохнул Аваллак’х. Вместо ответа Цири неожиданно вцепилась в рукав своего спутника. — Авик, смотри, что это там такое? — Где? — тревога Цири передалась Кревану, но он старался сохранять спокойствие. Впрочем, как эльф ни пытался, он пока не мог разглядеть того, что напугало ведьмачку. — Вон там, темнеет. Огромное. И страшное. Похоже на какую-то каракатицу. Видишь, отростки торчат во все стороны. Только она, кажется, к счастью, дохлая. Или спит. Потому что не шевелится. Теперь и Креван, присмотревшись, заметил, что впереди меж редеющих стволов действительно проглядывает что-то большое и черное — гораздо темнее, чем окутывающий лес вечерний сумрак: странная бесформенная фигура, жутковатая в своей монументальности и… неподвижности. — Фу-ух, — неожиданно с облегчением выдохнула Цири, выпуская локоть Кревана. — Это всего лишь упавшая огромная ёлка. А ее вывороченные из земли корни я и приняла за дохлую каракатицу. — М-да. Довольно неприятно, — согласился Креван. — В ночи чего только не причудится. И корни станут страшилищем, и кусты — зловещими монстрами. — Однако, чтобы обойти этот бурелом, нам надо сделать хороший крюк, — сказал Аваллак’х. — Какой еще бурелом? — не поняла Цири. — Да тот, который устроила эта упавшая древняя лесная толстуха. Вон, смотри, сколько древесного молодняка она за собой утянула. Прямо ворота — ни дать ни взять. — Чертовы ворота? — ахнула Цири. — Ох, Авик… Ты знаешь, у меня для тебя две новости. Хорошая из них та, что я теперь точно знаю, где мы. — А плохая? — насторожился Аваллак’х. — В том, что нас все-таки занесло на эти клятые Духовы Топи.