Солнце наконец зашло за тучное облако, и в воздухе повеяло зыбкой прохладой. Страна Огня не просто так получила своё название — с ранней весны и до самого начала сезона дождей здесь царило адское пекло. Хуже только в стране Ветра.
— Народу-то сколько. И не протолкнёшься, — Ласточкина стерла со лба выступившие капли пота, пихнула локтем тучную женщину, которая липла к ней сбоку.
— Это первая церемония поступления с тех пор, как Кьюби напал на Коноху, — шепнул Фугаку. — Разумеется, сюда пришло много людей.
— Какого…
рожна, гражданочка, вы мне на ногу наступили! — шикнула Сашка на ухо долговязой блондинке. — А? Что ты сказал?
Фукагу собрал в кулак все своё смущение и недовольство, выпустил их вместе с тихим протяжным вздохом.
— Ничего, не обращай внимания, — он сгреб Сашку ближе к себе, ставясь живым щитом между женщиной всеми остальными людьми. Она благодарно кивнула мужу и снова вытянула шею, ища взглядом Итачи.
— Ты его видишь? Видишь? — мотала она головой из стороны в сторону, ища взглядом черную макушку сына.
Фугаку опустил пальцы на голову Ласточкиной, мягко разворачивая её в сторону, где должен был стоять Итачи. Ласточкина вылупила глаза, аж дыхание задержав от чувства переполнявшей её гордости. Она наконец увидела в безликой толпе чужих головастиков сына, и теперь взгляд женщины остался прикован исключительно к нему. Это же её первое «первое сентября» в качестве чьей-то матери! Хотя, оно было максимально странным, и невольно вызывало у Сашки ассоциацию с собственной присягой. Туманные воспоминания всплыли на поверхность, от чего в груди женщины нежно защемила ностальгия.
— Ну какой же он хорошенький, — ласково проворковала она, прижав ладони к груди. — Моя сладенькая
убийственная булочка.
— Кхем…! — громко раздалось над ухом Сашки, она подняла глаза на Фугаку, тот смотрел на жену непроницаемым чёрным взглядом. Ласточкина пожала плечами, невольно ловя на себе удивленные взгляды других родителей. Сашка развела руками, мол, извините.
И всё равно, она считала, что сегодня её сынок выглядел лучше всех.
Так, а что это за девчонка ему там машет?
Хокаге выступил с приветственной речью. Детей разделили по группам и, закрепив каждую группу за своим преподавателем, увели в новенькое здание Академии. Родители стали потихонечку расходиться по своим делам, гомон перешептываний и счастливых смешков повис в горячем воздухе, — каждый из них уже представлял, как будет хвастаться успехами детей перед соседями и друзьями.
Навстречу им порхнула хорошенькая девушка с угольно-черными волосами, убранными в толстую косу, и такими же черными глазами. Она была одета в темно-коричневое платьице по колено и имела вид такой нежный и воздушный, что даже скупая на похвалу Сашка оценила. Только вот, кто это?
— Фугаку-сан, Микото-сан, от души поздравляю вас, — приветливо улыбнулась она и низко поклонилась. — Я так рада, что наши дети будут учиться вместе. Надеюсь, они станут хорошими друзьями.
Сашка окинула девушку взглядом. Потратила целых семь секунд, выискивая скрытый смысл в словах, и не найдя его, блекло улыбнулась.
— Взаимно.
Женщина обвела скучающим взглядом улицу и здание Академии, размышляя о том, наслаждается ли Итачи своим первым учебным днем. Или он, как и сама Ласточкина в детстве, считает часы до той минуты, когда прозвенит спасительный звонок?
— Благодарю, Хазуки, — чинно кивнул Фугаку. — У вас не возникло проблем с переездом, надеюсь?
— Ох, ну что вы, — махнула рукой девушка, смущенно улыбнувшись. — Я так благодарна вам за помощь, Фугаку-сан. Не знаю, что бы делала, если бы не вы.
Сашка дернула бровью, искоса глянув сначала на девицу, затем на Фугаку.
— Не стоит, — качнул он головой. — Моя обязанность, как главы клана, заботься о всех его членах. Как я мог отказать тебе, когда ты захотела вернуться домой. Особенно… после случившего, — Фугаку вдруг замолк, и лишь спустя пару мгновений добавил. — Изуми, должно быть, гордится своим отцом.
— Очень, глава, — тут же отозвалась Хазуки. — Настолько, что тоже решила стать шиноби.
Взгляд Сашки метался от лица девушки к лицу мужа, и внутри у неё зрело одно очень нехорошее предчувствие. Не то чтобы её это сильно волновало, но — какого чёрта здесь происходит? Хазуки смотрела на Фугаку и в её чистом взгляде отражалось столько слепого обожания, что Ласточкина чуть ли не физически чувствовала, как её отодвигают в сторону. Чисто по-женски было неприятно, но с тактической точки зрения Хазуки может стать отличным способом переключить внимание Фугаку с самой Сашки.
И в этом, умненькая гордость и краса российской армии, видела сплошные плюсы. Женщина чуть ли не заурчала от того, как удачненько всё складывается, когда её взгляд случайно упал на стремительно приближающийся мужской силуэт. А вот и один сплошной минус пожаловал.
— Тайчо*. Поздравляю вас. Уверен, Итачи-сан станет выдающимся шиноби и приумножит славу Учиха.
К ним подошел молодой мужчина с короткими черными волосами и правильными чертами лица. Его черные глаза мельком кольнули Ласточкину через прозрачные стекла очков. Сашка выпрямилась. Это был Учиха Кота, — пронырливый сурок, который влез к Фугаку под бок, пока Сашка играла в искателя приключений. Он состоял на службе в полиции и даже успел отличиться, когда расследовал пропажу драгоценностей у клана Акимичи. Насколько Ласточкина поняла, Фугаку ценил его за выдающиеся аналитические способности и незаурядный ум. Позорным пятном на репутации Коты было только то, что, к своим двадцати шести годам, он так и не смог пробудить силу шарингана.
— Спасибо, Кота, — от души поблагодарил Фугаку мужчину. — Ты здесь с каким-то делом или пришел посмотреть на церемонию?
— На самом деле, я пришел сюда из-за того, о чём мы говорили, — таинственно сообщил Кота, и ушки Сашки встали на макушку. —
Кое-что прояснилось.
Взгляд Фугаку опасно потемнел. Сашка вопросительно посмотрела на мужа. Это был максимум того, что она могла себе позволить, ибо, после своего возвращения, пообещала Фугаку, что будет сохранять на публике видимость семьи. И подчеркнутого уважения к нему, как к главе клана. Они даже продолжили спать в одной комнате, но на разных футонах.
Так и жили: счастливая крепкая семья для мира, друг для друга — посторонние люди.
И хоть Сашку распирало от любопытства, она никак не могла влезть в разговор. Фугаку хранил от неё тайны клана строже, чем банкиры охраняют историю своих операций.
— Микото, я…
Фугаку обернулся к жене, но Ласточкина уже состроила понимающее выражение лица и замахала ладошкой.
— Идите уже. Я дождусь Итачи, всё равно у них только ознакомительный урок, и мы домой пойдем.
Мужчина коротко кивнул, вежливо попрощался с Хазуки, и поторопился покинуть территорию Академии. Като едва качнул головой в знак прощания, его взгляд в очередной раз обжег Ласточкину, и поспешил следом за своим главой. Женщина цыкнула ему в спину. Обоюдная неприязнь Александры и Коты не была откровением ни для кого. Эта иррациональная вражда росла и крепла, набирая обороты с первой встречи, когда, усталая и разбитая Ласточкина, наконец вернулась домой, еле волоча за собой Ёто, а на пороге её ждал не муж, не дети — Кота.
— Эх, Кота, мочить тебя надо, — одними губами шепнула Сашка. — Да нельзя.
Александра проводила взглядом мужчин, задумчиво разгладила складки на белой кофточке. Если начать следить за ними сейчас, то можно легко себя разоблачить. Если перетянуть время, то она попросту упустит возможность. Сашка бросила взгляд на наручные часы — до окончания вводного урока ещё сорок девять минут.
Фугаку и Кото пошли в сторону квартала Учиха, а это значит, что, скорее всего, они возвращаются в участок.
— Ты меня не узнала, правда? — девушка склонила голову на бок, весело прищурившись. — Это же я, Хазуки, Мико-чан. Конечно, мы не виделись с тех пор, как я ушла из клана, но, — она окинула себя взглядом, — не могла же я так сильно измениться. У-ум. Или могла?
— Да мне всё равно, — вернув девушке её глуповатую улыбочку, ляпнула Сашка и шустро потопала в противоположную сторону. Хазуки растерянно смотрела ей вслед.
От Академии до квартала примерно пятнадцать минут пешком, десять — быстрым шагом. Если ситуация патовая, то Фугаку будет чуть ли не бежать по улицам, чтобы быстрее во всем разобраться. Ласточкина неслась по путанным улочкам к окраине деревни, чтобы попасть на территорию клана с противоположной стороны. Только бы успеть до того, как Кота и Фугаку наговорятся.
Ласточкина скользнула за ограждение территории клана Хьюга, тенью проскочила по крышам, для чего ей пришлось снять неудобные туфли. Покатая крыша полицейского участка уже виднелась вдалеке, поблескивая начищенной эмблемой с символом клана на солнце.
Сашка оглянулась по сторонам и, удостоверившись, что за ней никто не наблюдает, с силой оттолкнулась от черепицы, начав свой длинный марш-бросок по крышам деревенских домов. Главное в этом деле — точно рассчитать время. Деревня хоть и забита шиноби, но вид скачущей сайгаком жены одного из самых сильных и опасных кланов Конохи, может быть неправильно понят.
Сашка пересекла территориальную границу Хьюга, пару гражданских улиц, беззастенчиво расколола черепицу на крыше Сенбей Ятеншу. Внизу, совершенно не замечая героического превозмогания Александры, вяло сновали люди. Наконец, женщина мягко ступила на крышу полицейского участка.
Опустилась на колени, ещё раз опасливо глянув по сторонам, осторожно поставила туфли рядом. Секрет полицейского участка Конохи был прост, как все сюжетные дыры в боевиках — широкая вентиляция.
Сашка обнаружила его случайно, когда искала способ следить за любимым муженьком и не привлекать внимание. И, признаться, вовремя, потому что женщина всерьез рассматривала вариант прокопать себе туннель от дома до работы Фугаку.
Ласточкина упала на живот и по-пластунски подползла к решетчатой перегородке. Достала из-за пояса перочинный нож, легко подцепила массивные, но расшатанные болты.
— Микото, а что ты тут делаешь?
Ах ты ж гребанный шиноби!
Ласточкина медленно обернулась, рядом с ней, легко болтая ножками лежала та самая Хазуки. И вид у неё при этом был — ну крайне заинтересованный. Сашка с трудом подавила желание пару раз шлепнуть себя по щеке. Она же перестраховалась! Четко следила за тем, чтобы не потащить за собой хвост. Как она могла упустить из виду эту девку?
— Т-ты что тут делаешь? — зашипела она в лицо Хазуки и снова опасливо оглянулась по сторонам. Девушка обиженно нахмурилась.
— Я понимаю, что мы давно не общались, в конце концов, ты — жена главы, а я вообще давно клан покинула, — она набрала в грудь побольше воздуха. — Но это же не повод быть такой грубой, Мико-чан! Ты говорила, что мы всегда будем дружить, а теперь ведешь себя так, словно мы вообще не знакомы.
— Какая. Нахер. «Мико-чан»?! — взвилась женщина. — Ты какого рожна тут забыла, малахольная?
А-ну, шать отсюда!
— Нет, — пуще прежнего зазлилась девушка. — Сначала я хотела просто поговорить с тобой, но ты полезла на территорию клана Хьюга… Ты вообще в курсе, что это запрещено?
У тебя будут проблемы, если об узнают.
Хазуки примолкла, поджав губы так, что её щеки немного ввалились. Видно было, что эта фраза стоила девушки больших усилий. Но она продолжала упрямо пилить Сашку взглядом, в котором плескалась не то обида, не то тень слабой надежды. А, может, и то, и то в неравных долях?
Ласточкина выдохнула сквозь зубы. Время шло.
— Я не поняла, ты мне, что, сейчас
угрожаешь? — рявкнула она, но тихо. Хазуки чуть подумала и нерешительно кивнула. — Ладненько. Пошли.
— Правда?! — радостно выпалила она, и тут же возмущенно замычала. Ласточкина зажала ей рот ладонью.
— Так, правила игры: лезем туда, ведем себя тихо, не пищим и ничего не спрашиваем. Поняла? — девушка закивала. — Умничка.
—
«Господи, и такие ещё детей рожают», — только и подумала Александра, пока лезла в открытый проём вентиляции. — Не забудь сетку назад поставить. Ровно только!
— …подозрения, Фугаку-сама! — Кота горячо ударил кулаком в раскрытую ладонь. — Учиха занимались охраной семьи дайме на протяжении многих десятилетий, если совет Конохи…
— Этого не случится, — Фугаку перебил мужчину, для чего ему пришлось повысить голос. — Этого никогда не произойдет, Кота.
— Советники уже обсуждали это между собой. Данзо предполагает, что мы можем использовать силу шарингана, чтобы влиять на дайме.
— Это абсурд.
Ласточкина нахмурилась. Фугаку ходил из стороны в сторону и его голос был то тише, то громче. Зато Като в эмоциях не сдерживался — от его зычного голоса уже начинала болеть голова.
— Мы, что, шпионим за главой клана? — тихо-тихо шепнула Хазуки, приложив ладони ко рту. — Нас же посадят!
— Тише, дура, — потрясла кулаком Сашка за то, что девушка вообще свой рот открыла. —
Не поймают — не посадят.
Фугаку уперся кулаками в стол. Он не был дураком и прекрасно понимал, что Учиха начинают банально вытравливать с политической карты Конохи. Медленно и уверенно, шаг за шагом лишая их всех прошлых заслуг и обязанностей. Если так пойдет и дальше, то Хокаге может начать заменять Учиха в полиции на представителей более угодных деревне кланов. Этого допустить нельзя.
Глава нахмурился. Серьезно посмотрел на Коту.
— Я сегодня же пойду к Хокаге и поговорю с ним, — кивнул он. — Пообещай мне только, что никто больше в клане об этом не узнает.
— Хокаге давно не слушает нас, — зло хмыкнул мужчина. — Пока рядом с ним кружится Данзо, Учиха будут восприниматься как люди второго сорта. Он был преданным последователем Тобирамы, а все знают, что Тобирама Сенжу ненавидел Учиха.
— И пожертвовал собой, чтобы спасти Кагами, — строго напомнил Фугаку, что немного охладил пыл Коты. — Не забывай об этом, когда обвиняешь очередного человека в ненависти к нам.
— Я… Простите, глава, — мужчина опустил голову. — Но я просто не могу стоять в стороне, когда нас так унижают.
— Решение пока не вынесено. У меня есть, чем убедить Хокаге принять нашу сторону. Неопровержимое доказательство преступлений Данзо. — С этими словами Фугаку достал какой-то свиток из внутреннего кармана своего жилета и протянул его Коте. Мужчина вцепился в документ, жадно прыгая взглядом по строчкам. И чем дольше он читал, тем круглее и круглее становились его глаза.
— Это… не может быть. Данзо замешан в подпольных…?
Ласточкина прищурилась, пытаясь прочитать по губам. Но Кота встал так, что женщина могла едва разглядеть его рот.
— Этот документ заставит Хокаге и Совет усомниться в нем, а следовательно — в его словах и «предположениях», — в голосе Фугаку отчетливо слышались стальные нотки. Сашка почувствовала какое-то подобие гордости за мужа, который, как оказывается, умел не только мускулами играть, но и в политику.
Вдруг Ласточкина отчётливо ощутила на себе чей-то пристальный взгляд. Это был не Фугаку и не Кота, потому что шиноби были полностью поглощены обсуждением своего нового козыря. Сашка бросила взгляд на Хазуки — тоже мимо. Девушка застыла на одном месте, лицо её сделалось очень бледным, словно она тоже чувствовала на себе этот посторонний взгляд. Она стрельнула взглядом в Сашку, медленно, одними губами, произнесла:
— Сзади.
Ласточкина обернулась, столкнувшись лицом к лицу с белой маской кабана. Анбу — сразу поняла она, забыв, как дышать. Специальное подразделение, подчиняющееся Хокаге и единственные, над кем полиция Конохи не имела никакой власти. Анбу протянул руку к лицу Ласточкиной, она резко отстранилась, упав в руки Хазуки, и со всей силы ударила шиноби ногой. Удар прошел мимо — даже в таком малом пространстве шиноби смог ускользнуть от атаки. Сашка активировала шаринган, пытаясь воздействовать ментально, но анбу уже и след простыл.
—
С-сука, — с чувством выругалась женщина, тут же подорвавшись за ним.
— Микото, стой! С ума сошла?! — горячо зашептала Хазуки и поспешила заткнуть себе рот рукой. О, ну зачем она вообще пошла за женщиной? Сидела бы сейчас на лавочке, читала книжку, ждала Изуми с первого занятия и думала о прекрасном. Она бросила опасливый взгляд на кабинет тайчо.
Он был пуст.
***
Сашка пулей вылетела из вентиляции, разом забыв и про несчастную Хазуки, и про решетку, и даже про Фугаку, который и гранаты под своим носом не увидит. Как же Александра была зла, как она могла хоть на мгновение допустить, что только ей придет в голову мысль шпионить за Фугаку?
Но казнить себя она будет потом, сейчас нужно догнать анбу и немного подправить ему мозг. Ласточкина бросилась вслед за мелькавшей тенью, в глазах её горело алое пламя. К удивлению женщины, анбу направился не в сторону резиденции Хокаге, а в непроглядный лес, как раз за территорией клана. Длинная юбка мешала бежать, так что Ласточкиной пришлось надорвать её по линии шва. Сашка гналась за анбу, практически наступая тому на пятки. Иногда он терялся из виду, просто исчезая между массивных стволов деревьев. И если бы не чуткое зрение, что давал ей активированный шаринган, женщина давно бы сбилась со следа.
Но, хвала богам, с генетикой ей повезло. Как утопленнику.
Солнце скрылось за пышными кронами. Сашка вдруг поняла, что оказалась в самой чаще, далеко от Конохи. Вокруг лишь нестройные ряды деревьев да дикие заросли, через которые не проберется ни один неподготовленный человек. Её словно специально хотели увести подальше, чтобы…
А у неё с собой из оружия только ножик.
Анбу в маске кабана остановился, достал из ножен танто. Сашка прищурилась, у меча отсутствовал кончик лезвия.
Странно.
— Ладно, — выставила она вперед ладони, отступив назад. — Вижу, мы не договоримся.
Они схлестнулись. Анбу обрушил на Ласточкину град сокрушительных ударов. Ей оставалось только уклоняться. Раз за разом, отступая всё дальше в чащу леса. Короткий меч со свистом рассекал воздух, от чего сердце женщины заколотилось как бешеное.
Адреналин. Чувство опасности. Азарт.
Ласточкина криво усмехнулась. Анбу ударил наотмашь, она поднырнула под его рукой. Резко обернулась. Мощный удар кулака в поясницу выбил мужчину из равновесия. О, да. И это — элита шиноби? Женщина была готова расхохотаться от переполняющего её чувства превосходства. В эту секунду раздался громкий хлопок. Анбу исчез в белой дымке.
— Какого…? — потрясенно выдохнула Ласточкина и замотала головой по сторонам. Мужчина ухнул сверху, обрушив на Сашку очередь точных резких ударов. Первый выбил её из равновесия, со вторым и последующими женщина рухнула наземь. Откатилась в сторону. Танто с размаха вонзилось в землю, где ещё секунду назад лежала Ласточкина. Её взгляд метался как бешенный, просчитывая вероятности на долю секунды вперед.
Вот анбу оборачивается к ней, выхватывает из земли короткий меч. Делает подсечку и бьёт в солнечное сплетение. Лезвие пронзает глотку женщины.
Александра моргнула. Ринулась вперед, пролетев под рукой шиноби, за секунду до того, как его пальцы сжали рукоять меча. Выхватила и, откатившись в сторону, направила лезвие танто в сторону врага.
— Раунд, — шало выдохнула она, смотря на маску кабана. Анбу подобрался, его вмиг охватила смертоносная аура. Сашка приготовилась атаковать. Они накинулись друг на друга, готовые биться до последней капли крови. Анбу выхватил из поясной сумки два куная. По лесу разнесся лязг металла и шелест листвы. Две тени мелькали в чаще, нападая и отталкиваясь друг от друга в смертоносном танце.
Анбу уступал Ласточкиной в реакции, зато превосходил в технике. Это был первый раз, когда Александра от всего сердца захотела обучиться военному искусству шиноби.
Кунаи и танто снова скрестились, анбу попытался ударить Сашку ногой, но тут же был блокирован. Разошлись. Очередной бросок — очередная ничья.
— Микото, я бегу к тебе!
Сашка и анбу обернулись на крик. К ним стремительно приближалась Хазуки. Она буквально влетела между них, встав на сторону Ласточкиной. В правой руке девушка сжимала кунай.
Неловкая пауза затягивалась.
— Ты что тут делаешь? — не сводя взгляда с мужчины, напряженно спросила женщина. Хазуки удивленно вскинула брови.
— На помощь к тебе пришла, — она полностью обернулась к Александре, взмахнув кунаем в руке, как каким-то аксессуаром. — Я, конечно, не шиноби, но азы подготовки-то подходила со всеми.
— И как ты мне поможешь?!
Хазуки надула губы. Сашку пронзило острое желание прикрыть глаза ладонью.
Анбу разрядил в них целый свиток сюррикенов.
— Держись за мной! — крикнула Сашка и обернулась. Легкие будто в тисках сжали. Хазуки снова пропала. Перед глазами женщины уже промелькнули заплаканные дети, похороны и допрос с пристрастием от мужа. Однако, времени убиваться не было. За дождем из сюррикенов тут же последовала новая стремительная атака. Сашка отскочила от удара ноги. Подошва ботинка анбу врезалась в ствол, расколов его надвое.
В этот самый момент за спиной мужчины возникла Хазуки. Она ослепительно улыбнулась Сашке и со всей силы ударила мужчину по голове рукоятью куная.
Это произошло так быстро, что Александра не успела понять, что произошло. Она моргнула — Хазуки исчезла, а анбу покачнулся, теряя ориентацию в пространстве.
Лучшей возможности не будет. Налетев на шиноби сзади, Ласточкина со всей силы вонзила танто в спину мужчины. Анбу неловко содрогнулся, но удержался на ногах. Кунай выпал из его руки. В полете, его подхватила Александра и, взмахнув оружием, вспорола горло мужчины как тонкий бумажный лист.
Анбу с грохотом повалился на землю и замер. И только после того, как женщина убедилась, что он не дышит, алый в её глазах угас.
Позади них уже стояла Хазуки. Она заглянула Александре через плечо и коротко вскрикнула. Её глаза широко распахнулись от ужаса, постепенного понимания произошедшего.
— Т-ты. Ты убила члена анбу! — потрясенно воскликнула она, прижав пальцы к губам. — Что же теперь будет…
Сашка загнанно дышала. Мысли всё ещё путались, слишком много деталей в голове Ласточкиной не сходилось. Например, если это анбу, то почему он решил убить жену главы Учиха, а не донести на неё Хокаге? Почему он ни разу не применил свои хваленые умения, и, хотя бы, огнем на неё не дыхнул?
Женщина стащила маску с лица мертвеца. Крупное лицо с узкими глазами и массивным подбородком было ей незнакомо.
— Нет, Хазуки, — Александра поднялась с земли, холодно глянув на соучастницу. —
Мы убили члена анбу.
***
Сашка и Хазуки подошли к зданию Академии. Женщина мельком глянула на часы, урок закончился пятнадцать минут назад, так что Итачи уже должен слоняться где-то неподалеку. Она всё ещё мозговала произошедшее. Тело, разумеется, они спрятали, а ночью и вовсе от него избавятся, но это не значило, что волноваться больше не о чем. Во-первых, у Александры появилась новая головная боль — она посмотрела на осунувшуюся Хазуки. Сейчас девушка молчит, но что она будет делать, когда кто-нибудь достаточно проницательный и жестокий начнет задавать вопросы. Или того хуже — сама всё расскажет, не устояв перед довлеющим чувством вины.
Во-вторых, Александра прекрасно понимала, что пропавшего анбу будут искать. И, естественно, тот, кто послал его, начнет свои поиски с квартала Учиха. Если Фугаку окажется втянутым в это неподготовленным, то его попросту раздавят, а если Александра расскажет ему всё, то это породит череду новых и совершенно ненужных ей вопросов.
Радовало только то, что никто не будет действовать открыто. Тот, кто установил слежку за Фугаку, поставит себя в очень неудобное положение, если всё раскроется. По крайней мере, сегодня этот человек не узнает, что у Фугаку есть компромат на Данзо.
— Мико-чан…
— Ради всего святого, перестань так меня называть.
— Ум-м, извини.
Хазуки вжала голову в плечи. Недавние события, казалось, полностью раздавили её морально. Сашка не забыла её прежних фокусов, только не знала, как ненавязчиво о них спросить. Если они с Микото были подругами, значит, знали друг о друге всё.
И вопрос Ласточкиной прозвучит, как минимум, странно.
— Микото, а то, что мы сделали…
Ласточкина обожгла девушку взглядом.
— Мы
ничего не сделали, Хазуки, — тихо и медленно произнесла она, украдкой поглядывая по сторонам. — Мы шатались по округе, вспоминая прежние деньки. А потом ты решила показать мне свои таланты и напугала, из-за чего я свалилась в яму. Обидно, но ничего уж не поделаешь.
— Да, — на выдохе подтвердила девушка. — А вечером…
— Я пойду к тебе в гости, — кивнула Ласточкина. — Потому что мы с тобой теперь, — женщина прищурилась, —
лучшие подруги.
Взгляд Хазуки на мгновение вспыхнул слабой надеждой, которая быстро сменилась мрачной тенью понимания. Александру кольнула совесть. Неужели они были так близки? Додумать свою мысль она не успела: на углу здания Академии замаячил Итачи.
— Я думал, ты уже ушла, — сказал мальчик, когда подошёл к ним. Его внимательный взгляд окинул потрепанный вид матери, остановился на огромном пятне грязи, скользнул к босым ногам. — Что произошло?
С лица Хазуки сошел цвет. Девушка открыла рот, глаза её сделались большими, словно две огромные чёрные дыры. Было видно, что она пытается что-то сказать, выдавить из себя хоть словечко, но ложь застревала в сдавленном горле. Зато легко лилась с губ Александры.
— Вспоминали добрые деньки, — развела она руками. — Хазуки победила.
— А-а.
Итачи неопределенно пожал плечами, словно его это совершенно не заботило. Но мальчика просто распирало от любопытства! Это любопытство читалось в легком наклоне его головы, в том, как поблескивали его глаза, когда он украдкой поглядывал на бледное лицо Хазуки.
— Итачи, нам пора, — Сашка сжала ладонь мальчика и потянула его в сторону дороги. Женщина прекрасно знала своего сына, как и то, что его любопытство может принимать навязчивую форму. Иногда это пугало её, иногда — завораживало. Но сейчас Александра молила бога, чтобы Итачи забыл о том, что увидел. И никогда больше не вспоминал.
— До вечера, Хазуки, — обернувшись напоследок, проронила Ласточкина. — Я
обязательно приду.
***
Женщина торопилась. Солнце опустилось за линию горизонта и Коноха окрасилась в насыщенный медный. Она собрала сумку, взяв только самое необходимое: сменную одежду из плотной черной ткани, штаны и кофту с длинным рукавом, запихнула поглубже отрез такой же черной ткани; она надеялась прикрыть им лицо, но не знала наверняка, понадобиться ли это делать. В коридоре натужно скрипнула половица, Александра прижала сумку к груди.
— Ты куда-то собралась? — это был Фугаку. Он стоял в дверном проёме в спальню, его лицо было по обыкновению хмурым, а руки сложены на груди. Вид собирающейся жены отозвался в нем болезненным страхом. Он словно вновь окунулся в ту ночь, когда бушующее пламя катона чуть не поглотило её навсегда.
— Я пообещала Хазуки, что навещу её сегодня, — сдержанно ответила женщина, ненавязчиво убирая сумку с глаз мужа. — Я уже уложила Саске спать, думаю, он не проснется ближайшие несколько часов. Скорее всего, он проспит до утра.
Сказала она и замолчала. Фугаку смотрел на неё, на её лицо и глаза. Он хотел сказать, что не желает, чтобы она уходила, что он волнуется за неё, как не волнуется ни об одном человеке в этом клане. Что ей следует проявлять осторожность в своих словах и, особенно, — в поступках. Но Фугаку давился этими словами, скованный и раненный режущей проволокой вины. Он не говорил с Микото больше, чем того требовали обстоятельства, смотрел на неё лишь украдкой, и никогда не прикасался, если только она сама этого не хотела.
А Микото не хотела этого никогда.
— Ну, я пойду, — сказала Сашка, начиная чувствовать неловкость. Фугаку вышел из дверного проёма, позволил Микото пройти мимо него. Всего на мгновение, они вновь оказались так близко друг к другу, что мужчина почувствовал запах её тела. Неуловимый аромат, который невозможно воссоздать с помощью духов или мыла с отдушкой. Фугаку дернул пальцами и тут же подавил в себе порыв придержать жену за локоть. Заглянуть в её глаза, привлекая ближе, чтобы снова увидеть своё отражение в её взгляде. Боги, было время, когда во взгляде Микото отражалось только его лицо!
Но Фугаку так и не сделал этого: он сжал пальцы в кулак, с болью во взгляде наблюдая за тем, как Микото покидает поместье.
***
Хазуки убрала со стола. Помыла чашки и расставила их в ряд, в соответствии с цветом и рисунком. После чего зашла в комнату дочери и провела там целую четверть часа, в очередной раз слушая её восторженные рассказы об Академии. Хазуки слушала вполуха, с нежностью смотря на Изуми, и думая только о том, насколько же она оказалась похожа на отца. Впитав в себя мягкость и легкий нрав матери, Изуми, взяла от него неиссякаемую силу воли. Хазуки была не такой, для неё академия шиноби оказалась сущим адом на земле, где одна жестокая неприятность неизменно сменялась другой.
Нежная и ранимая по натуре, Хазуки оказалась попросту непригодной для этой суровой жизни. От вида людских страданий ей становилось дурно, кровь отливала от лица, а желудок сводило болезненной судорогой всякий раз, когда учитель вызывал маленькую Хазуки для спарринга.
Учиха — гордо звучала её фамилия, и девочка сгибалась к земле под невыносимой тяжестью этого груза. Отец, желавший сына, который мог бы стать достойным продолжением его рода, и мать, которая оказалась слишком мягкотелой, чтобы противостоять маниакальному стремлению мужа вылепить из дочери идеального сына. И Хазуки слушалась! Как она могла поступать иначе: она обожала и ненавидела своего отца. Она ходила на занятия в Академии, где украдкой поглядывала на остальных детей и завидовала их детству; а потом бежала домой, где отец выколачивал из девочки душу, заставляя раз за разом оттачивать техники клана. Во время этих тренировок, он любил повторять ещё маленькой и такой простодушной Хазуки, что сила превыше всего. Конечно, он ошибался, но выяснилось это спустя долгие годы.
Сила не стоит ничего, если нет воли к победе.
На счастье самой Хазуки, пытка продлилась каких-то девять лет с момента её рождения, после чего её отец пал на задании от руки неизвестного шиноби.
На его похоронах, стоя с куцым букетом белых лилий, она смотрела на надгробную плиту и впервые чувствовала, что хочет жить.
А потом Хазуки встретила Микото. Девочку из клана, которая носилась с мальчишками на перегонки, воровала кислые яблоки с деревьев и рассказывала всем страшилки про призраков первых Каге. Будто по ночам Сенжу выбираются из своих могил и рыщут по улицам, голодные и злые, в поисках детей Учиха. Что они с ними делали, если находили, Микото не говорила. Только делала страшное выражение лица и таинственно замолкала, что лишь наводило больше жути на впечатлительную детвору. Она стала для израненной души Хазуки приоткрытой створкой в неизведанный мир. Мир солнечных улыбок, глупых споров и обещаний, которые все дети клянутся сдержать.
Хазуки не вспоминала об этом времени долгих пятнадцать лет. Она вернулась на кухню, тихо опустилась на стул у стола и стала ждать. Она не хотела думать о том, что ей придется сделать этой ночью, не хотела вспоминать то, что они с Микото сделали сегодня днем, пока её маленькая девочка, её Изуми, жадно слушала учителей. Хазуки положила руки на колени, впившись пальцами в ладони. Её снова и снова обуревало волнительное чувство, будто она стоит на самом краю обрыва, у подножья которого пенятся ледяные волны. Хазуки посмотрела в окно. В горячем мареве плавал раскаленный диск красного солнца. Завтра снова будет невыносимая жара.
В дверь постучались.
