Reign

Джастин сидел у себя в кабинете и рассматривал бумаги, но сосредоточиться не выходило. Он уже три дня не мог собраться с мыслями и продолжить работать. Джастин откинулся в кресле и закрыл глаза — решение уже было в его голове. В комнату заглянула девушка из прислуги и сообщила, что Габриэлла ожидает приёма.  — Пусть зайдёт. Он уже начал прокручивать в своей голове возможные варианты развития диалога, хотя прекрасно знал, что скажет. Габриэлла зашла в комнату и улыбнулась. Она чувствовала себя победительницей, что просто бесило Джастина. Сейчас она перестанет радоваться жизни.  — Дорогой, я скучала. Девушка подходит очень близко и чувствует то напряжение, которое исходит от Джастина.  — Что-то случилось? Он лишь протягивает бумагу и с вызовом смотрит.  — Я не умею читать. Молодой человек усмехается: он знал это, просто хотел унизить. Хотел, чтобы она испытала хоть малую долю того, что пережила Кена. В его голове звучало только одно слово — месть. Он хотел отомстить и Карлу, но для него нужно было придумать что-то интереснее. Просто дайте чуть-чуть времени, и в его голове появится самая ужасная в мире идея. Габриэлла уже начала понимать, что это её конец. Она всё ещё пыталась сделать что-нибудь, но был ли в этом какой-либо смысл, если любимый смотрит на неё с таким презрением?  — Здесь написано, — с чувством огромного достоинства начал Джастин, — что ты украла из бриллиантового фонда моего отца серьги и главную фамильную ценность — брошь.  — Но ведь это неправда! Ты прекрасно знаешь, что я никак не могла попасть туда.  — Конечно, не могла. Если бы это было правдой, то сидеть тебе сейчас не здесь, а в камере пыток. Больше скажу: я сам написал это.  — Зачем?  — Ещё спрашиваешь? У тебя ровно пять часов, чтобы покинуть страну и не доводить это дело до гвардии. Поверь мне, ты узнаешь, что такое боль. Я заставлю тебя страдать.  — Ты не сделаешь этого. Вспомни, как мы любили друга. Не оставляй меня, нас.  — Я помню, именно поэтому даю тебе возможность уехать, а не, например, камера пыток Джастин сделал вид, что не услышал девушку, прошёл мимо неё, лишь слегка улыбнувшись. Он устал от этой истории

***

Я лежала на кровати и вновь пыталась забыть все произошедшее. Я хотела хоть на миг вновь почувствовать себя счастливой. В покои вошёл Джастин и сел на край кровати. Три дня он верно провёл рядом со мной. Ровно три дня мы просыпались и засыпали вместе, ровно три дня он пытался спасти меня. Сегодня я проснулась одна.  — Она сегодня же уедет. Джастин лёг рядом и посмотрел на меня. Он говорит про Габи. Почему ты не сделал это раньше? Почему было обязательно буквально издеваться надо мной её присутствием?  — Я сегодня получила письмо от министра внешней политики. Он просит отпустить тебя, потому что план нападения на Италию разработан и требует твоего утверждения, а ты сидишь здесь со мной. Я отвернулась от мужа, но даже спиной чувствовала его гнев.  — Где оно?  — Сожгла. Джастин обнял меня и начал что-то шептать на ухо. Я не слушала его.  — Умоляю, отойди от меня. Ты напоминаешь мне его. Муж хотел обнять меня крепче, поцеловать, сделать что-то, но я уже не могла справиться со своими чувствами. Меня бесило все вокруг. Меня бесила эта комната, эти стены, этот дворец, меня бесил он. Я не хотела видеть Джастина, ведь он так похож на своего братца. Как мне всё надоело.  — Уйди, — закричала я со слезами на глазах, — я не могу и не хочу видеть тебя. Джастин сделал шаг ко мне. Я рыдала. Из-за угла появилась Элиза и увела мужа. Я не смогу быть рядом с ним, я не смогу общаться с ним, смотреть на него и делать вид, будто ничего и ни с кем не было, пусть даже и насильно.

***

Джастин сидел у себя в кабинете и листал бумаги. Он пытался сосредоточиться на делах, но мысли в голове не давали сделать этого, отвлекая от всего этого. Зачем Карл поступил так с ним? На что надеялся его брат? Джастин бы очень быстро узнал о случившемся, и всё прояснилось бы в глазах Кены — либо это очень плохо продуманный план, либо очень хорошо, и на второе Карл был бы вполне способен . Зачем это всё было нужно Габриэлле?  — Ваше Высочество, к Вам пришёл министр внешней политики. Джастин лишь кивнул и жестом приказал пригласить ожидающего в кабинет. Он сейчас был совершенно не готов думать и решать какие-то проблемы, в его голове только звучал голос Кены, наполненный ненавистью и прогоняющий его. Джастину было больно. Он никогда не испытывал ничего подобного, поэтому и не знал, что делать с этим противным чувством.  — Ваше Высочество, англичане согласились подписать мирный договор на наших условиях. Прямо сегодня я получил письмо от посла, только послушайте. Министр стал монотонно читать письмо, время от времени лишь восклицая: «Это такая удача!». Джастин же перестал слушать его после слова «англичане». Она тоже англичанка, так что, может, согласится на мирный договор. Улыбнулся.  — Вы рады, как я посмотрю.  — А что они думают насчет войны с Италией? Согласились предоставить флот?  — Согласились, но на ужасных условиях, мы и без них справимся. Итальянцы со своими лодочками ничего не смогут противопоставить нам. Мой тайный помощник сообщил, что в Риме творится полная разруха и борьба за власть — им сейчас не до войны.  — Вы слышите ли себя? — Джастин встал с кресла и грозно посмотрел на посетителя. — В нашем распоряжении лишь тридцать кораблей, кого вы побеждать этим собираетесь?  — Но англичан долго будем ждать. За это время в Риме может наладиться обстановка, и тогда нам даже флот Англии не сможет помочь. И кто не рискует, тот не пьет шампанского.  — Шампанское не будут пить моряки тех тридцати кораблей, которые вы хотите отправить на верную смерть. У итальянцев на северном побережье стоят три Виктории. Это лодочки по-Вашему? Министр не выдержал голоса короля и присел на кресло. Все во дворце боялись Джастина, потому что никто не знал, на что он способен, что скрывается за этим легкомыслием, что он сможет сделать. Последние два месяца по коридорам дворца и всего управляющего страной аппарата гуляет описание Джастина как жесткого и вспыльчивого человека, но среди богемы, по большей степени её женской половины, совершенно другое мнение: он слаб и готов продать родину ради женской юбки. Но все они сходились в одном: Джастин проявит свою истинную личность буквально в ближайшие месяцы, чего, без преувеличения, ждал каждый человек во Франции.  — Я… я… не-е-е… знал про Виктории.  — Почему я знаю об этом, а министр внешней политики - нет? Что предлагают англичане?  — Пятьдесят тысяч фунтов стерлингов за каждый корабль, еще по десять фунтов за моряка. Также они просят оплатить каждого погибшего в ходе битвы по двадцать фунтов. Я примерно посчитал: получается сумма равная той, что англичане выплачивают нам по мирному договору. Джастин присел в кресло и усмехнулся. Англия до сих пор не с большим желанием готова сотрудничать. Пройдут века, но ничего не поменяется в подобном раскладе.  — У них всегда все посчитано. Удивительные люди.  — Я тут подумал, — нерешительно начал министр, — может, Ваша жена попробует договориться со своим отцом. Насколько мне известно, у них очень тёплые отношения, так что, может быть, он и уступит нам флот. Джастин нахмурился. Идея была неплохая, если бы не происшествие. Кена может отказаться выполнять просьбу или, того хуже, упомянуть что-нибудь лишнее.  — Нет. Так мы точно не будем поступать, наоборот, внимательно следите за ней и всеми, с кем она общается, следите за переписками и каждое её письмо кому-либо доставляйте лично мне. Тотальный контроль за Её Величеством. Министр кивнул, сделал записки у себя в книге и посмотрел на короля, ожидая, что он предложит делать с Италией.

***

Я лежала на кровати и до сих пор плакала. Элиза зашла ко мне и легла на кровать рядом. Мы молчали сначала пять минут, потом десять, потом и все полчаса. Я буквально чувствовала, как она осуждает меня за Джастина, но я не виновата в своих чувствах.  — Видишь в Его Высочестве Карла? Мне стало плохо от одного упоминания этого имени. Воспоминания навалились на меня, как же это все тяжело и невыносимо. Почему это происходит именно со мной? Что я сделала не так?  — Он расстроился, ему было очень больно. Я посмотрела на Элизу. Неужели она не видит, что мне тоже невероятно больно, что я тоже расстроилась? Как она не может понять, что я просто не могу быть рядом с ним?  — Я хочу написать отцу. Он заберет меня отсюда.  — Кена, ты вышла замуж и скоро стану королевой Франции — твой отец, конечно, любит тебя, но не настолько, чтоб забирать тебя у мужа и страны. Ни один человек на этой планете не согласится сотрудничать с тобой. Я не принадлежу себе. Я принадлежу мужу, теперь и Франции, но не себе. Не человек, а разменная монета. Отец отправил меня сюда, потому что я недостаточно хороша для управления Англией, а вот для французов самое то. Он оставил Анну, не меня. Как я только могла подумать, что папа заберет меня отсюда, ведь это будет конфликт, который может повлечь за собой серьезные последствия. Я даже слышу слова отца: «Кена, ты, как и всегда, забыла подумать о стране. Знаешь, какие последствия у этого необдуманного поступка? Анна всегда была лучше тебя». Я сделала глубокий вдох и встала с кровати: понятия не имею, зачем сделала это. Может, мне стоит попробовать доказать что-то отцу? Но вот только что и зачем?  — Что мне делать? Я ждала от Элизы какого-нибудь совета, но она будто была не со мной.  — Что там у тебя творится? Ты то пропадаешь на несколько дней, то, как сейчас, не слышишь меня.  — Я знаю, кто тебе поможет, но решаться надо в самое ближайшее время. На окраине Парижа живет Пьер, не спрашивай меня, кто это и как мы познакомились, он через пять дней уезжает в Америку на каком-то корабле, который не будут проверять. В Америке Джастин не сможет достать тебя, никаких документов, никаких обязанностей. Думай. Может, стоит бросить всё это и никому ничего не доказывать, может, так будет лучше, а самое главное - легче. Возможно, сбежать — самое простое и верное решение. Я просто не хочу страдать, плакать по ночам и жить с мыслью, что мой муж не любит меня. Я не хочу терпеть всё это изо дня в день и делать вид, что все это радует меня. Я не хочу врать самой себе.