***
Я с трудом встаю, именно встаю на ноги. На улице ужасно жарко. Я стягиваю с полки черную юбку, белую майку и красный педжак. В черной сумке уже все необходимое для пар, осталось только достать туфли из-под кровати, куда я их поставила в первый день. Я наклоняюсь и вытаскиваю, так, а это что еще такое? Я поднимаю с пола маленькую открыточку, вчера вечером мы ее видимо не заметили, когда собирали розы. «Anya, if you want to watch the match good side, call me. Patrick» Кейн, вот сейчас спасибо, реальное человеческое спасибо. Я не хочу ему звонить, все-таки это он виноват во вчерашнем. Я спустилась на первый этаж, Анисимовы только сели за стол. Они пригласили тоже меня к столу. Сегодня завтрак готовил Артем, это было заметно по хлопьям и соку. Просто и вкусно, а главное быстро и не заморачиваясь с приготовлением. Ксюша положила мне все таблетки с собой, дала выпить сейчас. Честное слово, она прямо как мама меня опекает. Я выпила обезболивающее, помимо остальной горы, запрыгнула в свои туфли с открытым носком на высоком каблуке и уже собиралась выйти из дома, но Ксюша остановила меня. Мы с ней долго говорили и оспаривали вопрос. Но итоге она все-таки уговорила меня, и до универа я поеду с ветерком, меня подвезет Артём.Так же Ксения запретила мне являться на матч, а Артёму запретила давать мне билет. Получив все ЦУ* мы садимся в автомобиль и едем по уже проснувшемуся городу. Я набравшись храбрости начинаю набирать СМС. Hey, Patrick! Sorry, yesterday I wasnʼt supposed to behave like this. You have to understand me, I had a fever I was very ill. But luckily today I feel great and want to attend see the match. Only I have a request, that Iʼll be at the match donʼt need to know anybody. Ann Ну что, вот еще с одной трудностью мы справились, точнее я справилась. Теперь можно со спокойной душой и в универ. День складывается, как нельзя лучше. Пары прошли, как по маслу, все замечательно. Только вот весь день я провела в универе, кстати говоря, Америке студентов кормят лучше, чем в России, сегодня я иду на хоккей, я просто прыгаю от счастья. Хоккей вызывает у меня прилив сил и интенсивные выбросы эндорфина от нахождения около льда. Мысли о том, что мы встретимся с Панариным меня окрыляли. — Anna, hi, how are you? — Мой спаситель. — Hello, I am OK. How are you? — Ёбаная вежливость. — I am OK too. Glad to hear your voice, — бесит меня это натянутое — Patrick, Iʼm sorry, Iʼm busy right now. There is any cafe nearby? Leave the ticket there, Iʼll come back later and get it, — мне не нужен ты. Я не хочу даже тебя видеть, мне нужен билет и Панарин. — Well, Iʼll do it, — замечательно, — Adress will be sent with SMS, — просто шикарно. — Thank you very much, bye. — Bye. Что, все замечательно, я самая счастливая. Сегодня я «открыла» для себя еще одну одногруппницу — Пенелопу. Милая, скромная, добрая и отзывчивая девушка. Я вызываю свой любимый «Uber», я стала пользоваться еще в Москве. А что, удобно, чисто, быстро, водители приветливые. К слову говоря, я еще ни разу не платила, вот такая вот я. День выдался очень насыщенным, поэтому я ни на секунду не выпускала телефон из рук, зарядка уже на исходе, но водитель меня спасает, предоставляя провод. Мы подъезжаем к Юнайтед центру, я замечаю непрочитанное сообщение от Патрика, там адрес кафе. Майк, так зовут водителя, подвозит меня прямо ко входу в кафе, поскольку я почти не знаю города, Майк объясняет, как пройти пешком. С трудом, но все же я его понимаю.***
Я на своем месте, открывается прекрасный вид на лед и скамейку Ястребов, сейчас самое главное, чтобы я не встретила Ксюшу и меня не заметили Артём и Артемий. Все идет своим чередом, трибуны постепенно заполняются. Команды начинают раскатку. Найдя меня на трибуне, Патрик шлет мне приветственный жест. Я смотрю на лед. Мой взор прикован к нему. 72-й начинает выполнять упражнение. Он смотрит на трибуны, такие пока еще чужие. Я улыбаюсь. Наши взгляды встречаются. Он продолжает выполнять упражнение, но вдруг резко оборачивается и смотрит на меня. Я влипла. Он подъезжает к Анисимову, и они о чем-то разговаривают, глядя на меня. Анисимов что-то говорит тренеру и быстрыми шагами удаляется в раздевалку. Ох не нравится мне все это. На пустое место рядом со мной садится Люси. Я немного наклоняю голову вперед, в знак приветствия. Я перевожу взгляд на лед, где Кейн пытается что-то мне сказать, это что-то связано с нашими взаимоотношениями. Но к сожалению или к счастью я не могу понять или не хочу. Мы разговариваем о чем-то с Люси, я особо не вникаю в разговор. Вдруг, чувствую чью-то руку у себя на плече, она опускается из неоткуда. Мне становится страшно. — Да, Тём, я стою рядом с ней, спасибо. Удачной игры, любимый, — Ксюша! Фак, что мне делать? Срочно нужна какая-то отмазка, — ну, привет. — Ой, Ксюшенька, приветик, — прикинуться дурой единственный более менее адекватный выход. — Я бы могла на тебя начать ругаться, узнавать откуда у тебя билет, но я не буду этого делать. Ты уже не маленькая девочка. Хочешь — пожалуйста, смотри хоккей, но будь добра нормально одеться. Это на улице жарко, а тут у льда, мягко говоря, прохладно. Поэтому пойдем со мной, утеплим тебя, — она протягивает мне руку, я боюсь, вдруг она меня выведет из дворца, посадит в такси и отправит домой, — не бойся. Мы дойдем до раздевалки, заберем кофту, которую Артём тебе сказал отдать. И ты вернешься на свое место. Все произошло ровно так как и сказала Ксюша, я извинилась, что ее ослушалась. Ксюша сказала, что она не против моего нахождения на матче, но нужно, чтобы я поехала домой после игры, потому что няня уйдет, а они с Артёмом хотят романтический ужин на двоих. Эх, вот любовь у людей! Я честно согласилась на такой расклад. Люси улыбалась, о чем-то разговаривала со мной, но потом она посмотрела на кофту, в которой я сидела, и изменилась в лице. Что-то не так? Обычная клубная кофта, которую дал мне Анисимов. Мне сейчас не до перепадов настроения Люси. Начинается игра. «Ястребы» играют против «Даллас Старз» Игра идет вполне себе неплохо. Панарин выходит на лед в связке с Кейном и Анисимовым. Кейн то и дело поглядывал на меня с улыбкой. Но на льду я следила далеко не за ним, даже не за шайбой. Панарин. Он каждые три минуты, в то время что он находился на льду, наносил удары по воротам соперника. Голкипера это очень выматывало, поэтому Чикагской команде было проще пробить уставшего вратаря. «Матч завершен, со счетом 3:2 победила команда „Чикаго Блекхокс“, » — заявил по-английски голос на арене. Я стою у раздевалки Чикагцев, первым ее покинул Анисимов, мы перекинулись парой слов, я поздравила его с победой. Наш диалог получился немного скомканный. Мы с Артёмом вышли на улицу, вечерело, стало намного прохлданее, нежели было, когда я приехала. Тёма обнял жену, и они уши в машину. А я осталась стоять одна. Стоять и ждать Панарина. — Привет, — я не уверена в правильности того, что я делаю, — с победой, — я пытаюсь улыбаться. — Привет, спасибо, Патрик скоро выйдет, его там фанатки атаковали, — он усмехнулся, — Как ты себя чувствуешь? — это так мило, он интересуется моим здоровьем. — Лучше всех! Я не Патрика жду здесь, — «А кого же тогда?» — написано на лице Панарина, — я тебя жду. Пожалуйста, только не уходи. Я хочу с тобой поговорить по поводу вчерашнего. — Я тоже хочу с тобой поговорить по поводу вчерашнего, — он замолкает на секунду, — какого черта ты здесь делаешь? Хочешь завтра так же проваляться как и вчера? Где Анисимовы? Почему ты на холоде стоишь? В машину садись! — Тёма, мы с тобой здесь и сейчас поговорим, а потом я возьму такси и поеду домой. Анисимовы уехали — я не буду говорить, куда они уехали, — по делам. Я прошу только, пожалуйста, выслушай меня. — Давай зайдем в помещение или в машину сядем, тебе холодно, — я отрицательно качаю головой и складываю руки на груди в знак того, что я никуда не собираюсь идти отсюда, пока мы не поговорим, — Ладно! — я оказываюсь на его плече. С одной стороны висит сумка, а с другой стороны я. — Панарин поставь на место меня, — он продолжает молча и непоколебимо нести меня, — юбку придерживай хотя бы, чтобы я тут не сияла своей пятой точкой, — он усмехнулся. Мы подошли к машине, он открывает переднюю пассажирскую дверь и ставит меня возле нее. — Прошу, даже идти не надо никуда, — Я улыбаюсь и сажусь. Какой кошмар, я не чувствую запаха его одеколона, я вообще не чувствую никаких запахов. — Спасибо, — он садится на водительское место. — Тебе идет эта толстовка, но обычно девушки носят вещи своих парней, — он выделил слово «своих». Это вещь Анисимова, он просто дал мне ее поносить. Стоп! Ксюша была в такой же, а это чья? — Мне только интересно, почему ты надела мою, а не Патрика? — Блять. — Прости, я думала это толстовка Артёма, — Ксюша же мне сказала: «Держи Тёмину толстовку». Вот почему на меня Люси так смотрела. — По поводу Патрика, у нас с ним ничего не было и, я надеюсь, никогда не будет. — Можешь не оправдываться, я не лезу в личную жизнь друзей, — френдзона, — я ему не буду говорить про ту нашу ночь, — Панарин, я тебя ненавижу. Панарин, я тебя люблю, мне плевать на Патрика. с другой стороны друзья — не так уж и плохо, но когда один из них влюблен до беспамятства, то это просто ужасно. Я хочу почувствовать мягкие волосы Панарина в своей ладони. Почувствовать его дыхание у себя за спиной. Услышать тяжелые вздохи около своего уха. Увидеть его кудряшки, беспорядочно разбросанные по подушке. Почувствовать, как он наматывает прядь моих волос на свой палец. Вдохнуть его одеколон и одурманенная этим запахом утонуть в его газах. Я сижу на кровати, прижимая телефон с его фотографией прямо к своему сердцу. До чего же грустно и досадно. Я просто друг для того, которого хотела назвать своим одним, еще один друг. Телефон начинает дико вибрировать в моих руках. Панарин?! Нет, звонит по скайпу папа, тоже хорошо, даже очень хорошо. Я просто падаю с кровати и несусь к зеркалу, главное, что тушь не размазалась. глаза немного красные, но это не будет видно. Подправляем прическу, надо уложить волосы так, чтобы засосов не было видно. Вот так, просто замечательно. Я усаживаюсь на кровати поудобнее, еще раз проверяю отсутствие слез. Улыбаемся. Раз-Два-Три-Четрыре-Пять. На лице нет не единого воспоминания о произошедшем. — Привет, папуля, — я вижу на экране мобильника родное лицо. — Привет, Нюта, как ты? Где жвешь? — Папа безумно рад меня видеть, он в отличие от меня никогда не натягивает эмоции. — Все замечательно, только вот на третий день нашу квартиру, предоставленную ВУЗом затопили соседи сверху, поэтому сейчас я живу у Анисимовых, Артём с Ксюшей приютили бомжика. — Это тот самый Анисимов?! — Папино удивление не передать словами. — Да, — дверь немного приоткрывается заходит Ариадна, — папуль, подожди пару секунд, — он согласно кивает, я кладу телефон экраном вверх, теперь папа видит только потолок, — Ариадночка, почему ты еще не спишь?! — я протягиваю руки и она идет ко мне. — Мне очень страшный сон приснился, теперь он мне во всем кажется, Ань, мне страшно. — Иди сюда, — я сажу ее перед собой. Мобильник в моих руках, — папа, я вернулась! Точнее мы, знакомься, Ариадна Анисимова — дочка Тёмы и Ксюши, — девчушка с интересом смотрит на моего папу, — Ариадночка, а это мой папа, — Виктор Александрович или как его представить? — Дядя Витя, — папа представляется сам, — чем занимаетесь, девчонки? — Спать собираемся, — выдает Ари. — Да, это у вас там утро, а у нас-то еще вечер. Тем более я устала так сегодня. Сначала универ, только все посмотрели, уже поняли, что будет не легко. А потом, — у меня запершило горло и я прокашлялась, — я пошла на хоккей. Ястребы выиграли, — да что же это такое-то? Я снова кашляю. — Понятно, давай там учись хорошо, старательно. Привези мне что-нибудь, когда домой приедешь. — Это будет еще не скоро, приезжай лучше ты к нам сюда, в Чикаго, на хоккей сходим, — за папой появился знакомый силуэт — мама, — привет, мам. — Аня, привет, у тебя все хорошо там? — Здравствуйте, — Ариадна на меня посмотрела в поисках помощи. — Тетя Лена, — шепнула ей на ухо я. — Тетя Лена. — Ой, а кого это я там такого маленького, не заметила? Как тебя зовут принцесса? — Ариадна! — Все мамуль у меня хорошо, ребята-одногруппники очень хорошие, общительные, думаю мы станем самой маленькой и самой дружной группой. — Ань, ты там с мальчиками осторожно давай, да и в принципе, ты одна в чужом городе, почти никого нет, заступиться некому даже за тебя, — Мааааа, ты опять за старое?! — Наш Тёмка Аню в обиду не даст. Он хороший, — Ариадна, блять! — А кто такой Артём? — Мама, тебе ли не все равно. — Ну не Артём, а Артемий, — я не успеваю договорить, папа перебивает меня. — Панара? — Какой ты догадливый. — Да, друг мой. С Артёмом вместе играют, — он не просто хороший, он охеренный, он самый лучший, но не судьба нам вместе быть. — У вас поздно там уже, давайте, спать ложитесь. — Пока, — я нажимаю на красную трубку Мы с Ариадной еще долго разговариваем между собой. Она уходит за своим мобильником, хочет показать какие-то фотографии. Я надеваю шорты, майку и расстилаю постель. Я прошу Ариадну принести мне бинты, я хочу перемотать ноги, потому что эта боль она не выносима. Я не могу понять, какая боль сильнее: физическая — раны от роз или моральная — просто друг Панарина? А может быть это одно и то же, только в разных формах? Панарин, я тебя люблю, придурок! — Держи, — она протягивает мне заветные свертки. — Спасибо, что ты мне там показать хотела? — Я начинаю наматывать на левую ступню бинт, боль утихает, — говорю сразу, если про Панарина, то я даже смотреть не буду! — Вот так вот я решила. Сильная независимая девушка! — Смотри, случайно сфотографировала позавчера когда папины сокомандники были у нас, — она протягивает мобильник. — Мне отсвечивает, подожди пару секунд я правую ногу домотаю и посмотрю, — мне интересно, что она там случайно запечатлила. — Хорошо, — меня распирает любопытство. Я старательно делаю последние обороты бинта и завязываю. Мобильник в моих руках. Я смотрю на фотографию, мы с Панариным лежим на газоне. Глаза начинают блестеть от подступающих слез. — Скинешь мне эту фотографию? — Девочка послушно кивает, — а еще есть фотографии? — Я мазохистка? Я смотрю на фотографию, улыбаюсь, вспоминая этот момент, а на душе полнейший хаос. На душе у меня Хиросима 6 августа 1945, 8 часов 15 минут утра. Все разрушено, пожар, горит все, осколки разлетаются по всему телу. Вот один попал в глаз, по щеке покатилась соленая слеза. — Да, есть, дальше листай, — она показывает пальцем направление. Я повторяю ее жест по экрану телефона. Я точно сумасшедшая, мне больно, а я продолжаю. Мы стоим с ним на газоне и разговариваем, точнее он меня «приглашает» на этот танец. Я вспоминаю его руки, его глаза в тот момент, я как будто бы снова оказываюсь там, рядом с ним, в этом полумраке. «Я с тобой хоть в ад, хоть в рай. Панарин, только забирай.» «Слышишь, я тебя никому не отдам!» Отдал. Планеты разбились. Я вспоминаю сладковатый от вина вкус его губ. Его тяжелые руки, его бездонные глаза. Мы танцуем с ним в плотном тумане. Вот —вот должен произойти поцелуй. Я никуда не сбегу сегодня от него, какая же я дура, что в тот вечер пошла с Кейном. Могла остаться дома. Панарин бы поцеловал меня, мы бы остались вместе. Не было бы всей этой херни которая происходит сейчас. Я поднимаю глаза на своего партнера по танцу. Это Патрик. Какого черта, где Панарин? Я хочу закричать, но не могу чистый туманный воздух превращается в едкий дым, непригодный для дыхания. Я вижу костер. В костре словно стопкадрами из фильма лежат наши с Панариным фотографии, фотографии наших встреч, они не горят, они тлеют и травят меня. Я падаю на колени перед костром в слезах. Я тону в этом плотном дыму, из-за которого ничего не видно.