Темная звезда

Месяц «заточения» превратился для Нэо в целую мучительную эпоху — начиная от душевных тягот и угрызений совести и заканчивая не самыми удачными практиками с темной чакрой. Все чаще стали сниться кошмары, где на нее нападает какой-то неизвестный и тащит ее куда-то. Обычно, Хасэгава видела только руки, но и этого было достаточно, чтобы проснуться в холодном поту. Все это омрачалось тем, что в некоторых общинах Ямигакуре до сих пор остались оккультные садистские практики по отношении к девственницам, даже при мысли о которых Нэо беспощадно знобило. Она связывала это напрямую с услышанным разговором о ее скором «замужестве для галочки». — Слышала новость? — спросила темнокожая куноичи с темно-красными волосами «новенькую», придвигая к себе тарелку лапши. — Ты о чем, Каруи? — Как, ты не знаешь?! Об этом знает даже вечно занятый своим творчеством Би-сенсей. — Кажется, эти новости мне не понравятся. — Ты с ума сошла? Вот дура… Нэо швырнула в Каруи своей чашкой, несмотря на то, что за этот месяц она смогла подружиться лишь с ней. — Эй? — закричала та. — Зачем швыряться? — Не тяни, — Хасэгава стукнула кулаком по столу, — говори уже. — Говорят, «Даруи-сан привез в Кумо невесту из Конохи». — Что?! Вот ублюдки! — закричала Нэо, схватившись за голову. — Твою мать, ненавижу это место! — Эм… На тебя люди смотрят. — А? Вся закусочная удивленно обернулась на крик куноичи. В воздухе застыла пауза. Нэо покраснела от злости. Спустя месяц, казалось бы, такое незамедлительное решение стало просто эфемерной угрозой и предлогом вытащить ее без шума из Конохи. — Успокойся, Нэо, ты только подумай… Ты даже не представляешь, как тебе повезло. «Что? Повезло? Меня бросили как ненужного щенка, а потом вообще отдали Кумо! А теперь еще и это! Черт, черт, черт! Я хочу проснуться где-нибудь в Конохе, в Ями, в канаве, но… Это слишком сложно, блять! Я почти ничего о нем не знаю, кроме того, что он весьма уважаемый человек в этой гребаной дыре!» Нэо упала обратно на стул, обреченно прикрывая лицо ладонью. В обеих руках появился тремор. Такой подставы от Райкаге она не ожидала, особенно если принять во внимание, что об этом уже знали многие, но не Хасэгава. — Ты многого не знаешь, но, как правило, люди Райкаге довольно популярны среди женской аудитории. Только… те все равно предпочитают шляться в свободное от работы время по увеселительным домам, если ты понимаешь, о чем я, — недвусмысленно ухмыльнулась Каруи. Хасэгава покраснела. Читать похабные книжки — это совсем другое. — Почему никто не спросит, чего я хочу? Мне… не хочется… ну… близости с… — Да хорош мямлить! Ну… один раз, да и всё. И забудешь. Ты, — Каруи отодвинула тарелку и откинулась на стуле, — не знаешь обычаев, которые старше, чем этот ландшафт. Я знаю, откуда ты, и у вас там, похоже, весело. Но у нас иначе. — Чего? — В традиционной семье секс только «по праздникам», а с учетом того, что работа отнимает крайне много времени, можешь вообще не париться. За плотскими утехами мужчины идут на улицу красных фонарей, пока жены стареют, — от этих слов Нэо помрачнела, — толстеют, страшнеют, воспитывают их детей… — с каждой ее фразой уголки губ брюнетки уходили все ниже и ниже. — К тому же, ты не… ну… твоя мертвецкая внешность вряд ли кого-то возбудит. Нэо швырнула в нее еще одну тарелку. — Но ведь… это кандалы, — грустно заметила брюнетка, опустив голову. Она снова вспомнила о последнем разговоре с Шикамару. — У меня не будет никакого выбора. Каруи смотрела на эту ситуацию достаточно трезво, чтобы найти хоть какие-то преимущества. — Это защита. Так ты будешь в безопасности. — И все? Голос Каруи, прорывающийся сквозь звон посуды, был неумолим. — А что ты еще хочешь, Нэо? Разве этого мало? — Я представляла себе всё немного иначе. «Нет у женщины своего дома ни в одном из Трех Миров».*

***

— Говорите срочно, где Нэо-чан! — Она на задании. — Вы лжете! Определенно лжете, Какаши-сан! — Киба, успокойся. Твоя агрессия тебе не поможет. Хатаке оторвался от своей книжки, чтобы успокоить разгневанного парня. Акамару, не унимаясь, заливался лаем, но мужчина сохранял спокойствие. Горячую молодую кровь усмирять бесполезно, надо только, будто это ведро с холодной водой, окатить правдой. — Вы что-то недоговариваете. Никто не говорит, куда. Никто не говорит, насколько долго! — глаза налились кровью. — Если с ней что-то сделали, то я за себя не отвечаю. Ветер усилился. Надвигались тучи. — Эх! Успокойся, Киба. Она просто переехала, у нас попросили ее руки. — Куда?! — Это конфиденциальная информация. — Чего?! Она бы сказала мне! — не успокаивался шатен. — Обязательно сказала! Что за глупые шутки?! — Я сейчас не шучу. — Не хотите говорить — я сам все узнаю! Киба сел верхом на своего пса и умчался, недовольный ответом Какаши. Он подозревал, что тут что-то не так. Если был какой-то важный факт, чтобы оставить ее тут, то должна быть еще более важная причин от нее отказаться. «Я не брошу тебя в беде! Какой после этого из меня друг?!»

***

— КАКОГО ХРЕНА ТУТ ПРОИСХОДИТ?! Девушка резко ворвалась в комнату, вышибив ногой дверь. В ней было столько ярости, что, если бы она была ударной волной, ворота Кумогакуре просто разлетелись бы в щепки. Нахмурив брови, она стояла посреди облака пыли, недовольная сложившимися обстоятельствами. Больше всего она была разочарована в людях, которые, в обмен на благодарность, воспользовались своим влияние и получили желаемый объект. — На кой черт ты сломала дверь? — спросил Шии, оказавшийся впервые за долгое время в своем собственном доме. — Почему вы обращаетесь со мной как с вещью? — спросила она, кинувшись на джонина и схватив его за ворот одежды. — Разве так поступают по чести? Тут вообще остался хоть кто-то, кто не будет мне лгать, а?! — кричала она, едва сдерживая слезы. В ответ она не получила ничего, только абсолютно пустой задумчивый взгляд. — Отвечай! — крупные слезы покатились из глаз. Поняв, что ответа не последует, она просто отпустила блондина. Выплеснув всю свою злость, Нэо почувствовала себя совершенно пустой. — Мне очень жаль, Нэо-чан, — послышался еще один голос. Обернувшись, она увидела, что и второй телохранитель Райкаге был тут. Он тоже не выглядел очень счастливым. Хасэгава, увидев его, совсем смутилась. Она низко поклонилась, пряча покрасневшее лицо. «Почему я? — думала про себя куноичи. – Ну, почему именно я? Я… даже в глаза этому человеку теперь смотреть не смогу. Стыд-то какой, как животное кому-то отдают! Ну, а что потом? Кем я стану? Я не хочу быть чужой тенью! Я… Что бы сказал отец?» — Простите. Она тут же выбежала из дома и, не выбирая направления, просто кинулась, куда глаза глядят. У каждого человека есть боль, которая утихнет, но никогда не уйдет. Сколько таких шрамов останется? «Я даже не нашла этот чертов свиток!» Самым простым способом успокоиться было вынести половину ларька с прессой, забрав оттуда все японские кроссворды. Еще детской привычкой осталось заполнять душевную пустоту черно-белыми рисунками, которые она щелкала, как орешки, берясь за самые сложные. Она чувствовала себя уязвимой и слабой, неспособной повлиять на ситуацию. Это выбило бы почву из-под ног любого шиноби. Бессилие. Будто тряпичная кукла, на которую все смотрят, но которая не может ничего сделать, оставаясь лишь объектом. Так она просидела до вечера на скамье недалеко от храма, уснув там же. Вечер был очень теплым, звенели цикады, а вой вечного ветра наконец-то прекратился. И у нее тоже нет своего дома ни в одном из трех миров: ни в прошлом, ни в настоящем, ни в будущем. — Эй, проснись! Здесь не стоит оставаться, — кто-то потрепал ее за плечо, выдернув из сна. — Что? А? — она открыла свои горящие пламенем глаза. Наверное, они были самой запоминающейся ее чертой. — Ой… Ее разбудил Даруи, которому не понравилась ее идея изображать из себя бродяжку. Во-первых, люди подумают не то. Во-вторых, это было принципиально плохой идеей. — Это правда, Даруи-сан? — Да. — … — Я прошу прощения за решение Райкаге. Но никто не вправе их ослушаться, — он в своей привычной манере устало потер шею. — Я могу только догадываться, каково тебе тут. Хасэгава совсем погасла. Даже глаза не горели привычным ярким светом. Она в непривычной для себя манере молчала. — Послушай, Нэо, я не хочу доставлять тебе неприятностей. — Дальше уже некуда, Даруи-сан. Со мной может случиться только смерть. Она смахнула рукой подступившие слезы. — Зачем вы здесь? Решили лишний раз дать понять, что у меня нет здесь голоса, и моей жизнью распоряжается Кумо? Я знаю это, не нужно говорить второй раз. Мужчина нахмурился. — Зачастую слова — то же оружие, инструмент. И часто они решают чужую судьбу. Мне жаль, что твою решили за тебя. — Лучше бы вы сейчас ничего не говорили. Этим вы делаете только больнее, подчеркивая мое безвыходное положение. Мужчина неспешно присел перед ней, чтобы разговаривать «на равных». Это о многом говорило за него. Он всмотрелся в ее опухшие глаза и добавил: — Ты можешь таить с своем сердце ненависть, но я хочу, чтобы ты знала: тебе не нужно меня бояться, — в словах не было и доли иронии. Мужчина был абсолютно серьезен. — Раз уж такова судьба, я буду защищать и оберегать тебя. Куноичи снова захотела расплакаться. Верить в одно и то же, услышанное уже от достаточного количества людей, тяжело, но пока что его слова звучали убедительней других. Нэо больше ничего не сказала, устало опустив голову. На земле стали появляться мокрые точки от соленых капель. ------ * — Буддийское выражение, означающее прошлое, настоящее и будущее.