Как надолго сохранится это двуликое чувство?
***
В один из теплых вечеров, когда погода больше не бесновалась под небосводом, в ее новый дом постучали. Нэо открыла дверь, не выказывая никакого интереса к гостю — ее роль была определена покорным соблюдением старых правил. Какой-то совершенно незнакомый ей шиноби отрапортовал: — Срочное донесение для Даруи-сана! — Ну чего там? — медленно протянул подходящий к парадному входу мужчина. Остальное шиноби шепнул лично ему на ухо. Хасэгава настороженно прислушалась: почти ничего не было слышно, но обычно спокойный джонин практически пришел в ярость. — Что?! Где они? Говори сейчас же! В отчет шиноби стал что-то неясно бормотать, из его слов было слышно только что-то о Конохе. «Коноха? .. — она пристально наблюдала за бормочущим юнцом. Ее сердце будто бы обдало свежим горным воздухом. — Неужели? ..» Втайне от всех Нэо все еще жила мечтами наивной маленькой девочки, которую вот-вот заберут из этого злосчастного места. Только это слабое утешение в мире, полном безразличия. Человеческая натура такова, что она все равно обращает, рано или поздно, собственные проблемы на себя, отбрасывая чужие как мусор. И ее проблемы тоже никому не нужны. Два человека ожидали в резиденции. Нэо последовала за Даруи, настояв на этом. Непривычно разозлившийся джонин только махнул рукой — спорить со спесивой куноичи было бесполезно. «Сын Сакумо Хатаке… надо же». Несмотря на распри, такие люди как Какаши пользовались уважением в мире шиноби. Как и поговаривали, он вот-вот должен был стать Хокаге. Хасэгава, молча шедшая подле своего мужа, надеялась, что эта перемена вернет ее обратно домой. По сравнению с Кумо, Коноха была подобна Эдему. — Нэо! — закричал кто-то позади. Этот кто-то настиг ее с радостными воплями. Запах псины. «Киба…» Брюнетка настолько была ошарашена, что ничего не пришло в голову. Ни единой мысли или эмоции, в то время как радостный парнишка крепко стиснул ее в объятьях. — С тобой все в порядке! — Киба? А? — она повернулась к нему лицом и быстро провела кончиками пальцев по его красной полосе на правой щеке. — Это ты? Мои глаза не врут? Взгляд скользил туда-сюда, пытаясь вспомнить каждую черточку лица. От всего случившегося она эгоистично стала забывать его, как и все, что оставила вместе со своим сердцем в Конохе. Взгляд был абсолютно пустой, и Кибе это очень не понравилось. В суматохе поисков он и не подумал, что Нэо станет совсем другой — раздавленной и изломанной. — Что с тобой, эй? — он начал трясти ее за плечи, говоря с какими-то заботливыми теплыми нотками, которые проносились мимо пустой души. — Ты как будто меня не помнишь. — Конечно, помню! С ума сошел? Тут он уже узнавал ее. Но все равно, ее как будто загнали в угол. Ни Какаши, ни Даруи не смотрели на действия Инузуки с одобрением. Хатаке пошел лишь потому, что этот упертый мальчишка обязательно вспылит, и, как бы чего боком не вышло, последовал за ним. Останавливать Кибу было бесполезным занятием — он как верный пес напролом мчался спасать куноичи. — Пойдем отсюда! Я верну тебя в Коноху! Схватившего молчащую брюнетку за руку парня остановил возглас Даруи: — Эй, парень! Это ты куда с моей женой собрался? «Женой?! — это слово комком застряло у Кибы в горле, но разум все повторял и повторял одно и то же. — Так вот оно что…» Он растерянно взглянул на Нэо, ища какое-то негласное подтверждение, но ее глаза, в которых он научился читать огромное количество ее эмоций, сейчас твердили с холодным отчуждением, что все так и есть, и ему придется с этим смириться. Пускай от слова «жена» и резало слух, и вообще, когда мужчина сильной рукой схватил ее за плечо и начал медленно притягивать к себе, поселилась уверенность, что за нее бы все равно всё решили. Хасэгава ни одну ночь размышляла над тем, что она хотела бы и что было бы правильно. Правильно было бы перестать мотать сопли на кулак и, имея теперь высокий широкоплечий щит, пользующийся в Кумо особым авторитетом, пойти дальше, не смотреть ни на Кибу, ни на Какаши-сенсея, который за все это время не проронил ни слова. Он лишь убедился, что девушка все еще жива, и от этого Хатаке почувствовал, как еще один камень сбросили с его отяжелевшей от грузов души. — Так будет лучше, — спокойно сказал она, чувствуя тяжелую руку на своем плече. — Тогда… — последняя искорка в зверином взгляде зажглась и тут же погасла, — просто будь счастлива. Нэо смотрела на то, как Инузука уходит прочь, понуро опустив голову. Весь путь они проделали, казалось бы, зря, но без «шоковой терапии» Киба бы все равно не поверил. Такой вид некогда проживавшей в Конохе куноичи навсегда должен отпечататься в его памяти, как зарубка о том, что прошлое ворошить больше не нужно. Нэо срывала корки со своих ран, избавляясь от всего старого и болезненного: больше нельзя было лить слез по отцу (по обычаю, он теперь вообще был бы чужим), детские страхи отступали, а добрый друг возвращается в Коноху. Только мысли о Шикамару бродят странниками в ее голове и приходят во снах. «Какаши-сенсей… он сделал это для него. Он пустил его, чтобы Киба убедился в правдивости всей сложившейся ситуации. Мне больно смотреть, как они уходят». Как правило, если сорвать корку раньше времени, рана опять начнет кровоточить и болеть. Ворота за ними двоими закрылись. Только услышав щелчок, Киба поднял голову. В его голове тоже что-то щелкнуло, резко заставив осознать, что теперь она будет жить в Кумогакуре, подчиняться воле Райкаге и чтить Даруи; что всю свою боль она, возможно, понесет одна. Преданное сердце содрогнулось, и ноги понесли его обратно к воротам. — Ну уж нет! — Постой! Хатаке спокойно вытянул руку в сторону, сделав его некоторым барьером, ударившись грудиной о который, он должен был задуматься хотя бы на секунду и услышать сына Белого Клыка. — Киба! Нам не нужны распри! Нэо ведь ни о чем тебя не просила… — Они запугали ее! — Ты ее недооцениваешь. Она сама решила остаться. — Но… как я могу спокойно возвращаться в Коноху, когда мой друг в беде? Слезы потекли по изукрашенным щекам. Пришлось крепко стиснуть зубы, чтобы не завыть от внезапно посетившей боли. Как же так? Вот она здесь, и вот ее уже нет. Она вне досягаемости, отдана в руки других шиноби, согласная на то чтобы остаться на их стороне. А Киба… он остался здесь, по другую сторону баррикад, не имея ни малейшего понятия, почему ощущение внутри резко изменилось на гнилое угнетение, несмотря на то, что из поля зрения девушка исчезла не вчера. Какаши выдержал паузу. — А беда ли это?***
Шии был довольно сложной, неразговорчивой и уверенной в своих силах персоной. В отличие от Даруи, которого можно было разговорить за несколько минут, из первого и слова лишнего нельзя было выдернуть без достойной на то причины. Возможно, поэтому он так близко к Райкаге, а, возможно, из-за того, что он был силен и молод, и уже давно получил высший ранг и доверие. Так или иначе, его внутреннее спокойствие сошло на нет с последними словами Нэо. Ее темная история имела и без того достаточно пробелов, чтобы шиноби поумней могли считать девчонку косвенной угрозой. Но в этот раз внутренний голос нарочито твердил о том, что нужно было срочно разыскать Хасэгава, пока она не нацепила на него поводок. — Кто ты такая, Хасэгава? — спросил он серьезным тоном, вонзив кунай в деревянную панель на стене, на уровне ее глаз. Выследить такую чакру не составило труда, как и выгадать момент, чтобы припереть куноичи к стенке, когда она останется одна. — К чему вы клоните? — таким же холодным тоном спросила девушка. — Я знаю, откуда ты родом. Это больше не тайна. — … — Что с ним произошло? Блондин жаждал получить ответ и успокоиться после стольких лет неопределенности, но девушке нравилось видеть, как из-за невидимой брони появляется самая обыкновенная израненная человеческая душа. Ей очень нравилось наблюдать за этим, за хаотичным движением глаз, пытавшихся поймать ответ где-то в воздухе перед ее лицом. — Что? — она ухмыльнулась. — Я теперь не просто бессловесная вещь? Когда сильный человек становится слабым, пропадает элементарная субординация. Нэо слишком понравилось иметь контроль над ситуацией. Будучи искушенной маленькой властью, она хитро ухмыльнулась и протянула свою бледную худую руку к его темно-серому жилету. — Хм… я могу вам кое-что показать, — она медленно потянула за бегунок на застежке-молнии вниз, чуть улыбаясь и не отводя взгляда от джонина, — Шии-сан. Стоило только найти уязвимость человека, и появилось желание его уничтожить. Стереть в порошок, забыв о прежней благодарности. Глаза горели привычным ей пламенем, готовым бросать искры направо и налево. — Например, — она игриво засмеялась, аккуратно положив вторую руку на уровне ключицы, скользнув пальцами под приоткрытый жилет. В отличие от Даруи, перед ним она больше не испытывала трепещущего страха, — как пытали твоего отца… или даже хуже. Хочешь, я покажу тебе как он умер? Он инстинктивно резко схватил ее за запястье, сжав губы в тонкую полоску, но в следующий миг тут же ее отпустил. Ей казалось, он испытывал такую скорбь, что готовых был пройти через это. Она открыла глаза. К ней снова вернулся сон, в котором она погрузилась под воду лишь от пары слов Шикамару. Он присутствовал почти в каждом ее сне, воспоминания о нем до сих пор тенью преследовали брюнетку. В этот раз его не было. В темных водах не было ничего, кроме глухого бурления воды. Темнота поглощала ее — она уходила на дно, переставая видеть что-либо вокруг себя. Пол ногами стал появляться слабы свет, и девушка проворно развернулась в невесомости, чтобы взглянуть на источник света — светящийся икосаэдр. Таких вещей не бывает в природе: это напоминало большую, с грейпфрут, стеклянную «звезду», источающую холодный свет. Темную звезду. Дотронувшись до нее, она почувствовала, как что-то тяжелое и холодное разливается по венам. Очень странное ощущение. Она снова открыла глаза. На этот раз уже на каменном полу храма: тренировки заключались не только в пустой растрате сил, но и в предельной концентрации. В одной из таких медитаций Нэо погрузилась в этот полупрозрачный сон, который ясно и четко всплывал в памяти после пробуждения. Нэо посмотрела на свои руки, почувствовав в них легкую дрожь. Что-то определенно произошло в тот момент. Случилось то самое, чего она так желала. «Тьма» поддалась. Теперь было ясно, что Шии предвидел то, что случилось. Он видел в Нэо весьма отмороженного пользователя такой ценной реликвии, которую она может использовать в любых своих корыстных целях. И низменные угрозы были в том числе. В какой-то момент напряжение между ними сошло на нет. Оба просто стояли друг перед другом, не ощущая больше, что воздух между ними разряжен донельзя. Нэо торопливо облизала губы, подумав еще раз над словами Даруи. «Эмоции — твой злейший враг». Глядя в его глубокие темные миндалевидные глаза, во взгляде которых отпечаталось что-то такое, чего она не могла объяснить, Хасэгава ощутила непонятное смятение и понимание. В один миг напускная агрессия сменилась на легко слетавшие с губ слова: — Ваш отец, так ведь? .. Он погиб от рук шиноби Ямигакуре. Я видела его в детстве. Нам часто показывали опасные техники на пленных. — … Было видно, что что-то смутило Шии. Возможно, что он не мог принять этого так быстро. Возможно, что стыдился за смерть в плену. Нэо посчитала правильным оставить его наедине с полученной истиной, застегнув обратно полурасстегнутый жилет. — Мне очень жаль.