Темная звезда

В голове, не переставая, гудело. Каждый день. Раз за разом. Руки и ноги отнимались то по очереди, то вместе, наливаясь свинцом. Боль то сковывала все тело, то концентрировалась змеиным шевелящимся клубком в какой-нибудь точке. Руки были похожи на покойничьи, от обледенелого шрама шла сетка из надувшихся и посиневших вен. Боль по ним расходилась расплавленным железом, казавшимся настолько горячим, что вместо адской боли ощущалось нечто болезненно-знобящее. В зеркало Нэо больше не смотрелась по возможности — под глазами залегли тени, лицо еще больше осунулось, а глаза стали тусклыми и мертвыми. «Наверное, я запустила необратимый процесс». Хасэгава вытянула одну руку перед собой, подавая ее молодому человеку, сидевшему перед ней с какими-то инструментами и склянками. — А что, нет простого дзюцу, чтобы немного снять боль? — Делаю, что могу. Ты же слышала, что до этого сказали? — «Мы ничего не можем сделать», — продекламировала Нэо, смотря куда-то мимо лечившего ее ниндзя-медика. — Неужели нельзя просто оставить меня в покое? Я больше не могу, — искренне произнесла брюнетка, и взгляд холодных оранжевых глаз застыл на внимательно осматривавшем повреждения блондине. — Шии-сан, прекратите уже ерундой заниматься. Тот сделал вид, что не слышал ее слов. После использования третьего свитка Нэо выглядела действительно ужасно. Первые три дня она вообще не говорила, потом, придя в себя, не говорила только о свитке. Когда ее попытались отправить домой, к Даруи, она развернулась и пошла в противоположном направлении, к воротам Кумо. Дело быстро замяли. Нэо внимательно наблюдала за действиями медика. С того момента, как все пошло под откос, прошло уже несколько месяцев. Время бессовестно проносилось мимо, пока молодость Хасэгава утекала сквозь пальцы вместе с ее здоровьем. Не проходило и ночи, чтобы она засыпала без боли. Ничьи объятья не могли бы ее забрать. С Даруи так и не удалось сблизиться. Кажется, с момента принятия ее решения отдать дань традициям и упасть с мужем в одну койку все стало только хуже. К тому же его лучший друг никуда не ушел с горизонта, и преследовавший свои личные цели, которые вторили целям целой страны, Шии с холодным цинизмом увлек девушку в другое болото, из которого она совершенно не хотела возвращаться домой. — Перестаньте. Я… Очень устала… От всего этого. Пожалуйста, просто отпустите мою руку. Хватит кровопусканий, дзюцу и тщетных попыток вернуть меня к жизни. Подайте мне лучше вон ту книжку, — она указала на последний томик «Ича-Ича», который ей так и не удалось дочитать. — В данной ситуации твое мнение ничего не значит, Нэо. — А где-нибудь вообще?.. Шии ничего не ответил, когда вторая синюшная рука схватила его за запястье. — Я действительно устала. Голос подрагивал. В руках то и дело появлялся тремор. Третий свиток, подкинутый «воронами» Ямигакуре, был проклят. Перехваченной рукой Шии потянулся к бледной щеке все с тем же хладнокровным и пустым выражением лица, как и обычно. — Ты не умрешь, тебе это ясно? — Неужели вам совсем нет дела до того, какая это мука? У нее было написано на лице: девчонка совсем одна, и одиночество в толпе довершало, как вишенка на торте, сожительство с его лучшим другом. Впрочем, никаких угрызений совести, приблизившись вплотную к тонким сухим губам молодой жены лучшего друга и коснувшись их своими, ирьенин не испытывал. «Да. Мне нет никакого дела». Ведь все это было ради Кумо, а не ради нее.

***

Ямигакуре не хватало власти и крови. Здешние жители давненько не роптали, еще с тех времен, когда отец Хасэгава ослушался приказа. — Синсаку-сама! — Что такое опять? — строгим тоном донеслось из другой половину полутемной залы. — Эта девчонка… Сколько уже времени прошло, а ее все нет. Господин, что прикажете делать? — Вырвите ноздри тем проходимцам, которые вчера приходили с якобы четвертым свитком. А о девчонке не волнуйтесь. Лицо мужчины исказила ядовитая усмешка. — Она слишком упряма, чтобы не прийти.

***

— Вызывали, Райкаге-сама? Последние несколько недель тянулись, как жвачка. Служба-дом-служба. Время идет по кругу. И только хрупкая Нэо тает на глазах. С третьим свитком клана Корикава все пошло под откос — она плохо ела, плохо и мало спала, постоянно пряталась от света, жалуясь на резь в глазах, и иногда наступали приступы неконтролируемой агрессии. Даже у Даруи залегли синяки под глазами. — Вызывал, — не поднимая головы над какими-то бумагами, строгим тоном подтвердил Райкаге. — Подойди. Взгляни вот на эти бумаги. — Прошу прощения, но я ничего не понимаю в этом наборе показателей, — посмотрев на документ, произнес монотонным голосом мужчина. — Медицинское заключение. О состоянии этой маленькой напаст… Кхм, то есть о состоянии Нэо, — мужчина сцепил руки в замок под подбородком и строго взглянул исподлобья. — Третий свиток был использован? Даруи кивнул. Тон, которым начал разговор глава, ему не понравился. Настораживало. — Так вот, — продолжил Эй, тяжело вздохнув. Все его планы на распространение Кеккей Генкай чакры льда рушились, к тому же, и темная чакра была упущена, — наследника Кумогакуре она не принесет. Она почти мертвец. Теперь она практически бесполезна. Услышав это, Даруи совершенно не переменился в лице. Нэо и без того, как виделось самому джонину, его ненавидела всеми фибрами души и старалась избегать даже разговоров. Растить вместе детей, он готов был поклясться на чем угодно, она бы не стала — вырезала бы всё кунаем без обезболивающего. — Я могу подписать бумагу о расторжении хоть сегодня. Перед глазами упрямое изможденное лицо. — Простите, Райкаге-сама, но нет. — Ты серьезно? — Это ведь по воле Кумо она здесь, я прав? — К чему ты клонишь? — Если люди действительно зовут меня наследником Третьего, то я обязан держать ответ перед людьми, живущими здесь, за то, что творится в Кумо. «Как бы проблематично это ни было…» — Разумно. И одновременно бессмысленно. — Это мое решение. Мужчина поклонился и направился к двери. — Даруи, — джонин обернулся на оклик, — хорошенько подумай еще раз.

***

«Значит, я теперь — бесполезный мусор?» Двое сидели спиной друг к другу в одной темной комнате. В полной тишине. Каждый грыз себя по собственной причине. — Шии залечил твои раны? Девушка посмотрела на перебинтованные руки. В голове вспышкой пронеслось воспоминание о том, что, перед тем как их завязать, пришлось развязать все остальные, даже на груди. — Да. «И не только те, что на теле…» Лгать и выкручиваться — сложно только поначалу. Теперь уже, видя, как лгут все вокруг, Нэо не могла остановиться. Кумо — огромная клетка. И тут она вовсе не гостья. И даже не особо желанная персона. Терпели ее только из-за возможности освоить четыре проклятых свитка, а потом, возможно, выпустить на передовую и получить от нее наследников редкой чакры. Теперь же, скорее всего, отдадут на опыты с геномом. Под нож. Совесть не ела даже за измену. Не было чувств, обязательств и даже чего-либо общего. Так зачем такие сложности? — Прости, Нэо. Я должен был придумать что-то, чтобы ты не мучилась. — Не надо меня жалеть. Я шиноби, и этого достаточно. — А еще моя законная жена. Кем бы ты ни была еще, но я все еще помню о своем обещании. Он обещал оберегать ее. Хасэгава обернулась, глядя мужчине в спину. В его голосе звучала неподдельная печаль. В этот раз ей не лгали. Его ладонь была совсем рядом, но в что-то в голове трескалось, и Даруи казался невыносимо далеко от нее. Огромная пропасть между ними. И за руку Нэо тянет совершенно другой человек с глубокими темными глазами и заботливыми руками, источавшими зеленый свет. Бледная трясущаяся рука коснулась его плеча. Тяжелая ладонь легла поверх. — Я еще жива. Я все еще здесь. Крепко сжал ее хрупкую ладонь. Все должно было быть по-другому. Девушка подползла ближе, расположившись напротив. День подходил к концу, и Нэо трясущимися бледными руками расстегнула темно-серую безрукавку. — Тогда, наверное… Даруи, тяжело вздохнув, остановил ее. В голове только и гудел ее крик на высоких плаксивых тонах «Ямете! Итаи!»* Брак, как осознал наследник Третьего, это не любовь — это умение терпеть другого человека и уживаться с ним. — Нет. Нэо действительно выглядела крайне скверно. Делать с ней что-то подобное — неизвестно, какими последствиями это обернется для нее. Да и на лице у нее не читалось ни единой эмоции, кроме непроходящей скорби. — Я больше не нужна тебе? — с надменным тоном спросила она. Оранжевые глаза вспыхнули с новой силой. «Глупая». Он потрепал ее по голове. — Ложись спать, Нэо.

***

— Киба-кун! Эй, ты еще тут? — Чего тебе, Чоджи? Жующий на ходу толстяк с добродушным лицом протянул письмо. — Тебе из Кумо. — А ты бы не мог подняться на крышу? — Не мог бы, — Чоджи достал из-за пазухи конфетку. — Ладно, дай сюда.

«Если ты читаешь это письмо, значит, мы с тобой больше не встретимся. Не держи на меня зла, пожалуйста. Это все только ради моей семьи. Береги себя, Нэо».

_________ *с яп. - Прекрати! Больно!