***
Будильник ужасно пищит на ухо, не давая досмотреть сон, который больше смахивает на попытки сумасшедшего обрести разум. Нащупываю на столике злополучную вещь и нажимаю кнопку. Улыбаюсь про себя — тишина лучший звук на этой планете. Переворачиваюсь на левый бок и натягиваю одеяло по шею. Сладкое расслабление проходит по всему телу. За окном уже вовсю ходят люди, которые очень громко обсуждают бытовые вещи, и от этого спать уже не так сладко. — Лена, а ты чего еще в кровати? — Сплю. — Отмахиваюсь от деда. — Так уже полдевятого. — Как?! — Вскакиваю с кровати. — Ты почему меня не разбудил? — А я и не думал, что ты опять ляжешь, — дедушка улыбается. — Не спеши, все равно опоздаешь. — Ну, спасибо, — улыбаюсь в ответ. — Поддержал. На лету надеваю джинсы и вчерашнюю футболку. Пытаюсь делать быстро, но некоторые вещи просто невозможно найти. Из головы совершенно вылетает место нахождения митенок и любимой жилетки, поэтому сегодня придется ходить без них. — Пока дедуль, — выкрикиваю из прихожей. Хватаю куртку с рюкзаком и вылетаю из квартиры. — Черт! — Стукаю по лбу. — Ключи! Держу палец на звонке, попутно подрыгиваю ногой. Дедушка, молча, открывает дверь и протягивает связку таких нужных вещей. Киваю головой, в знак благодарности, и сбегаю по лестнице вниз. Надеваю на ходу куртку и проверяю, все ли вчера сложила в портфель. Бью себя по лбу — забыла учебник по истории и тетрадь для Борзовой. Поднимаю голову вверх — еще одна такая пробежка на шестой этаж и мои легкие не выдержат. Вылетаю из подъезда и не замечая ничего и никого. Быстрым шагом направляюсь в школу. — Кулёмина! Э, стой! — Знакомый голос кричит издали. - Да, Кулёмина! Куда разогналась? — На уроки, Виктор Михалыч. А куда же еще? — Кулёмина, да стой! — Дергает меня за рукав. — Привет. — Здравствуйте. — Запыхавшись, отвечаю. — Проспала? — Не отпуская моей руки, смотрит прямо в глаза. — Не удачно моргнула. — Пошли помедленнее, чтобы ты проснулась полностью. А то еще сшибешь кого-то. — Да ну, Виктор Михалыч. У меня же уроки! Понимаете? Я не могу опаздывать. — Топаю ногой. — Кулемина, у тебя первый урок физкультура. Я разрешаю тебе опоздать. — Точно… забыла… — Что забыла? — Форму. — Как вкопанная встаю посередине тротуара. — Снова забыла. — Ленка, ты чего такая рассеянная? Забей, — машет рукой, — за сегодня прощу. Только ты давай, подтягивайся. А то совершенно расклеилась. — Постараюсь. Но все равно нужно идти быстрее. — Ускоряю шаг. — Да, Кулёмина, подожди. — Вы учитель, Виктор Михалыч, вас ждут ученики. Если я опаздываю, это не значит что и вы должны. Кстати, — разворачиваюсь и встаю перед ним, — вы чего еще не в школе? — Как и привычно руки складываю на груди. — Так, Кулёмина, — Степнов отводит взгляд, — ты заноза в одном месте. Не в школе значит так надо. — Какой вы скрытный человек, Виктор Михайлович. — Улыбаюсь. - Что, за Светочкой следите? — Кулёмина! — Шипит. — Доиграешься! — А чего? — Пожимаю плечами. — Она вон в соседнем подъезде живет. А вы так зачастили проходить около её дома. — Вообще - то, — хмурится, — не только она живет в этом доме. — Еще одна? Ну, Виктор Михайлович, ну, вы даете! — Смех вырывается из груди. Степнов машет на меня рукой и ускоряет шаг — обиделся, и всем видом это показывает. Догоняю его и хватаю за рукав: — Да вы что, Виктор Михалыч? Мужчинам нельзя обижаться. — А женщинам обижать. — Ой, — ухмыляюсь, — какие вы строгие. — Доиграешься, я предупредил. — Слушаюсь, мой капитан! Наш смех разноситься по утренним, еще не совсем проснувшихся, улочках, отдаляясь от нас все дальше в уголки переулков, разнося счастья на дальнее расстояние. Счастья? Да, скорее всего счастье. Ведь, Виктор Михайлович давно не был таким улыбчивым, а я — искренней. — Почти пришли. — Констатирую и томно опускаю голову вниз. — Опять уроки… — Ну, не раскисай, Ленка, — прижимает меня к себе. — У тебя еще сегодня тренировка. — Фор… — Забудь про форму. Сегодня тоже разрешаю без неё. Главное, — он притрагивается к мое щеке пальцем, — ты приди. — Хорошо, — соглашаюсь. — Уговорили. Степнов открывает дверь и пропускает меня вперед — настоящий поступок мужчины. Охранник смотрит на нас и молча, отводит взгляд, делая вид, что не замечает. Мы же, тоже тихо проходим вовнутрь, всем своим видом показываем, что уже давно на месте и ни капли не опоздали.***
— Ну, Виктор Михалыч, вы чего опаздываете? — Кричит Костя. — Мы вас ждали. — А ты еще громче не можешь? Виноват, — соглашается Степнов. — Поэтому сегодня разрешаю всему классу поиграть в баскетбол или волейбол. По классу пронеслась волна восторга. Костя с мальчиками побежали в подсобку за мячами, а половину девочек сразу уселась на лавочку. — Ленка, - подсаживаясь ко мне, шепчет Лера, — вы че, вместе пришли? — С чего ты взяла? — Так вы всегда вместе ходите. — Ой, Лер, не начинай. — Та серьезно, — она наклоняется к уху, — ты смотри, чтобы Борзова не узнала. А то все — крест на отношениях. — Лера! Какие отношения? — Вскидываю руками. — Между учителем и ученицей. — Прекрати. — Так, девочки, что расселись? Делать нечего? — Степнов подходит к нам с мячом в руках, — Новикова, что такая веселая? — А мы вот с Кулеминой, сплетничаем. — О чем? — Его глаза округлились. — О женском, Виктор Михалыч, вам будет не интересно. — Встали и бегом играть. Я вам что, зря разрешил? — Виктор Михайлович, — начинаю, — а можно мне не играть? — Что-то болит? — Голова. Не выспалась. — Хорошо. Посиди. А ты Новикова, ноги в руки и бегом. — И так всегда. — Лера надувает губы и обижено уходит в другой конец зала, к матам. — Лен, может тебя отпросить? — А как же тренировка? — улыбаюсь. — Да Бог с ней, — машет Степнов. — Куда она денется? Пойдем к медсестре? Дома отдохнешь. — Нельзя, Виктор Михайлович, — качаю головой. — А то, получается, зря сюда бежала? — Я серьезно. До конца урока подумай. Так, — кричит он на весь зал, — чего сидишь Вересов? Иди, играй! Облокачиваюсь на стенку и закрываю глаза — его голос эхом разносится по спортзалу оставляю свой след на каждой частице моего тела. Чувствую, как руки покрываются мурашками, а уже через секунду чувствую жжение по всему лицу. — Я убью тебя, Куцуба! — кричит Степнов. - Лен, ты как? — тормошит меня за плечи. — Что это было? — приоткрываю глаза. Перед собой вижу физкультурника и толку одноклассников. — В тебя мячом попали, — объясняет Новикова. — Хорошо так попали. Вон вся красная. — Срочно к медсестре! — Виктор Михайлович берет меня за талию и приподнимает. — Новикова, за старшую. Я же тебе говорил, — шепчет на ухо, - нужно было сразу туда идти. — Я спортсменка. Что мне будет? — Ухмыляюсь. — И не надо что бы что-то было. Как голова? — Кружится слегка. — Кулёмина, горе мое. Своей рукой он кладет мою голову себе на плечо, и легонько сжимает мое тело, отчего мы становимся совершенно близко друг к другу. Теперь его запах чувствую более отчетливо. Это не запах тех мальчишек в классе, что воруют папины одеколоны, это запах мужчины. — Кулёмина, ты чем голову моешь? — Что? — Шампунь вкусный. Улыбка появляется на лице от осознанности, что он нюхал мои волосы. Прижимаюсь к нему еще сильнее, сжимая попутно его ладонь. — Что случилось? — Из - за поворота на нас вылетает Светочка. — Я увидела вас издалека, Виктор Михайлович. — Нам некогда, Светочка. — Я вам помогу, — она хватает меня за руку и тянет на себя. — А то, что вы один? — Светочка, нам не нужна помощь. — Не надо, серьезно, — шиплю сквозь зубы и хватаюсь за голову. — Что такое? — Голова раскалывается. Степнов одаряет библиотекаря грозным взглядом и кладет свою ладонь мне на лоб. — Сейчас все пройдет, — успокаивает он. — Вон и медпункт рядом. — Теплые, даже горячие губы, обжигают мою голову, теплота уносит меня далеко за пределы школы. От поцелуя, как от контрольного выстрела, подкашиваются ноги, и тело не слушается меня. — Что случилось? — Медсестра Людмила Васильевна вскакивает со своего места. — Мячом ударили. — Да не страшно, — Степнов усаживает меня на кушетку. — Тошнит? — Мотаю головой. — Посмотри наверх, — командует медсестра. — Первых признаков сотрясения нет. — А справку что вы отпускаете Кулёмину домой, можно написать? — А кто ж её отведет? — Я. — Гордо заявляет Степнов. — Я отведу. Вы только напишите. — Хорошо. Сижу на жестком диване, а рядом Виктор Михалыч, который поглаживает мою ладонь своими шершавыми от спорта пальцами. Людмила Васильевна черкает что-то на бумажке и иногда поглядывает на меня, якобы оценивает смогу ли я пойти на учебу, и не симулирую ли. — Держи, — в конечном итоге говорит она. — Спасибо, — еле шевеля губами, отвечаю. Степнов забирает бумажку и приподнимает меня, снова облокачивает на себя. — А как же ученики? — Спрашиваю у него, когда выходим за пределы медпункта. — С Новиковой не пропадут. — Вам же может быть выговор. — Я спасал ученицу. — Улыбается он. — И если надо будет, буду спасать всегда. Улыбка расползается по моему лицу. Замечая это, Виктор Михалыч еще раз трогает мой лоб и улыбается в ответ. Его сильные руки несколько раз прошлись по позвоночнику, отчего сердце забилось как бешеное. — А вы потом вернетесь в школу? — Придется, — шепотом говорит он. — Но я приду после работы. Если разрешишь. — Конечно. Буду рада. Не смотря на солнце, холодный ветер все же сорвался с места, и начал свой лихорадочный танец с еще не распустившимися листьями. — Замерзла? — киваю. — Сейчас придем. Виктор Михайлович взял мои руки в свою ладонь и стал нежно, совершенно по - отцовски, дышать на неё, тем самым даря мне тепло. — Но вы ведь тоже замерзли. — Да Бог со мной, Лен. Главное что бы с тобой все было хорошо. Дорога домой была тихой. Ни единого звука мы со Степновым не проронили, но и без этого было все ясно и понятно. В тот момент, грань между «учитель — ученица» стерлась и, на минуту показалось, что он самый родной и близкий. — Дальше я сама, Виктор Михайлович, — проговариваю шепотом около подъезда. — А вы идите обратно. — Я обязательно зайду после уроков. — Я буду ждать. Спасибо, вам, за все. Степнов лишь махнул головой и помог придержать мне двери, что так и норовили закрыться. Его взгляд, который провожал меня, пока полностью не захожу в подъезд, мог сказать о многом если бы мы были вместе. Но мы не вместе. Поэтому тот взгляд интерпретировать больше чем «взгляд жалости к ученице» нельзя. Еле добравшись на шестой этаж достаю ключи из кармана и хватаюсь за голову — резкая боль, как лань по степям, проносится в моей голове. — Что с тобой, Леночка? — Поворачиваюсь и замечаю дедушкиного друга — Илью Николаевича. — Тебе плохо? — Голова немного заболела. — Сейчас, сейчас, — он хватает меня под локоть, тем самым не давая мне упасть. — Тебя побили? — Нет. Мячом попали. Не страшно. — Ты вон вся бледная, — его пальцы нажимают звонок. — Сейчас будем приводить тебя в порядок. — Иду. Иду. — Послышалось из - за двери. — Так иди быстрее Петр Никанорович, тут внучке твоей плохо. Дверь со скрипом открывается и на пороге появляться дедушка с газетой в руке. Его ошеломленный взгляд устремляется то на меня, то на Илью Николаевича. — Что встал? — Спрашивает его друг. — Отойди. Сильной рукой, Илья Васильевич, проталкивает меня внутрь, и аккуратно усаживает на софу. — Что случилось, Леночка? — Начинает дедушка. — Ты же только что ушла! — Мячом попали. — А где же был физрук? Почему не усмотрел? — Дедуль, физрук меня сюда и привел. Если бы не он, — расшнуровываю ботинки, — я бы так и осталась в школе. — Сейчас проведу тебя в комнату и налью чаю. — Не надо. — Встаю и опираюсь об стену. — Я не хочу пить. — Ну, значит, Илья Николаевич, мы с тобой никуда сегодня не пойдем. — Нет, нет. Дедуль, идите, куда вам надо. Со мной все хорошо, уже и не болит. — Успокаиваю его. — Леночка, точно? Ну, разве я могу тебя кинуть? — А ты меня не кидаешь. Ты идешь и покупаешь мне фрукты. — Улыбаюсь. — К тому же, ты обещал мне мороженное. Илья Николаевич с ухмылкой смотрит на деда, ожидая его ответа, и через секунду он сдается. — Хорошо. Но, ты будешь лежать. И никаких резких движений. — Договорились, дедуль. Спасибо за помощь, Илья Николаевич. — Иди, отдыхай, — отвечает он. — А за твоим дедушкой я присмотрю. — Не сомневаюсь. Медленно прохожу в комнату, в которой пахнет морским бризом, и падаю на кровать. Окно, что так и осталось открытым, теперь вносит в помещение прохладу, что так освежает все тело. Вдыхаю приятный аромат почти наступившей весны и закрываю глаза — головная боль отступает с каждым моим движением, а плохие мысли улетучиваются. В кармане тихо пропищал мобильный и, открыв глаза, достаю его и замечаю, что пришло одно сообщение. Нажимаю зеленую кнопку и открываю пришедшее письмо. Номер, как и ожидалось, незнакомый, и первая мысль меня посещает, что это опять какая-то реклама. Но, прочитав первую строчку, понимаю, что рекламой здесь и не пахнет. На дисплее было небольшое количество слов, но они дали понятно от кого пришло сообщение:«Кулемина. Тебе что купить: торт или конфет? Приду в три.
В тот момент, на свете не было счастливее, даже птицы, показалось, что начали петь по — особенному. Перевожу взгляд на часы — девять утра. Томно выдыхаю, до трех еще ждать и ждать. На мобильном ставлю будильник на пол третьего и кладу его на стол, прошу время идти как можно быстрее. Переворачиваюсь на бок и, сложив руки под головой, закрываю глаза. Минутка отдыха никогда не помешает. Совершенно забыв ответить на сообщение.***
Звонок в дверь пробуждает меня от сладкого сна. Резко вскакиваю и, запнувшись за половик, падаю на пол, попутно ударяюсь головой об угол стола. Шиплю про себя, но нахожу силу и рывком поднимаюсь. Голова снова раскалывается на части, даря тупую боль всему телу. Потираю, место ушиба и делаю шаг по направлению к дверям. Звонок разрывается, как может, так и, зовя меня открыть эту злополучную дверь. Открываю дверь и замечаю Степнова, что держит в руках два пакета. — Кулем… — начинает он. — Что с головой?! — Упала. Заходите. — Как так? Ты ж дома была! — Вот дома и упала. — Объясняю. — Снимайте куртку, вешайте на крючок, если хотите. Виктор Михайлович смотрит на меня теплым, но в, то, же время осуждающим, взглядом. — Что это пищит? — О, — смеюсь, — во так вот меня будит будильник. Вы проходите в зал, а я пока пойду его выключу. — У вас уютно. — Кричит он. — Ты не ответила, поэтому я принес и торт, и конфеты. — Откуда у вас мой номер? — спрашиваю. — Чай будете? — Не откажусь. Новикова дала. — Ох, уж эта Лера, — качаю головой. — С потрохами сдаст. — Та да, — улыбается он. — Как здоровье? — Нормально. Только вот, — показываю на синяк фиолетового цвета на лбу, — упала по неосторожности. — Может лед приложить? — Не стоит. Уже все нормально. Вам чай с лимоном? — Без. А ты знаешь, что случилось, пока я к тебе шел? — Нет. Что? — кладу две чашки чая на поднос и ставлю сахарницу. — Светочка шла вместе со мной. Думал, умру, — смеется физкультурник. — Такая спрашивает: "А куда это вы идите, Виктор Михайлович?" — Степнов начинает кривляться в стиле а-ля «Светочка» и это вызывает новый приступ смеха. — А я такой иду, молчу, в дорогу смотрю, потом как пошел быстрее, буркнув что-то невнятное ей и все. — Как вам не стыдно, Виктор Михайлович? — Сажусь напротив него в кресло. — К вам со всей душой, а вы? — А я к тебе спешил. — Объясняет он. — Мне некогда с ней разговаривать. — Вся школа знает, что вы ей небезразличны. — Ой, — отпивает чай, — горячий. — Я принесу лед. — Да пусть хоть вся планета знает. Она мне не нужна. — Разбиваете сердце девушки, не хорошо, — цокаю. — Ленка, выбрось её из головы. А то ты о Светочке, думаешь больше чем о нужном. — А что нужное? — достаю из коробки торт. — Какой красивый. — Выбирал сам. — Гордо влезает Степнов. — Тебе нравится? — Очень. Спасибо вам, Виктор Михайлович. — Пустяки. Ты на конфеты посмотри, — он начинает шуршать пакетом и через минуту держит в руке яркую упаковку. — Все в виде мячиков. С клубничной начинкой. Ты же любишь клубнику, я помню. — Спасибо вам, большое спасибо. Вы мне очень помогаете. — Да брось ты. Считаю своим долгом тебе помогать. А на улице кстати, — начинает он, — солнце вышло. Теплее стало. Если хочешь, если тебе, конечно, не плохо, можем выйти подышать свежим воздухом. — Было бы не плохо, — пожимаю плечами. — Может, вы хотите есть? У нас есть картошка жаренная. — Я на диете, — смеется физкультурник. — А тебе надо, вон какая худая. — Приму как комплимент. — Принимай. Так как насчет прогулки? — А давайте сегодня посидим и попьем чай? Желание вроде было, а потом пропало. — Хорошо, значит в другой раз. Я поведу тебя в парк, где есть множество различных турников. У Степнова глаза заблестели об упоминания про турники и все, что связано со спортом. Он начинает жестикулировать руками, дабы показать всю мощь того или иного устройства, на который нам ну обязательно нужно сходить. — Я, наверное, утомил тебя. — Нет, вы что. Мне нравится слушать вас. — Спасибо за чай, — благодарит Виктор Михайлович. — Вам спасибо за все, — улыбаюсь. — Я, наверное, пойду. Ты завтра в школу пойдешь? — киваю. — Хорошо, тогда до завтра. — Говорит он около двери. — До завтра. Закрываю дверь на замок и устремляюсь к окну, что выходит во двор подъезда, совершенно позабыв о своей голове. Через минуту Степнов выходит из подъезда и, обернувшись на мои окна, начинает махать мне рукой. С радостью отвечаю ему взаимностью и улыбаюсь про себя, все-таки этот день прошел не зря. На столике в зале, стоит две кружки и две тарелки, валяются пару фантиков и стоит одинокий надрезанный торт, что так и не успели распробовать. Убираю со стола ненужные вещи, оставляя лишь сладости, и присаживаюсь на диван. Там где он сидел, еще осталось его тепло. Одна лишь мысль, что он все это делал для меня, заставляет подняться на небеса, радоваться больше чем положено. С комнаты послышался телефон. Забегаю туда и снова вижу одно непрочитанное сообщение:Ленка, завтра буду ждать тебя у подъезда. Не опаздывай как сегодня.