Трилогия: Гореть

Глава 2,7. Неуязвимый Голова жутко болела. Хаширама не помнил, когда последний раз чувствовал себя так… Было такое ощущение, будто его хорошенько отпинали, а потом, подвесив за правую ногу, оставили висеть на несколько часов головой вниз. Протяжно застонав, Сенджу попытался перевернуться и рукой задел что-то мягкое и тёплое. Приоткрыв один глаз, Хаширама с недоумением уставился на чью-то ногу, лежащую в нескольких сантиметрах от него. Превозмогая головную боль, он приподнялся и удивлённо выдохнул, уставившись на Сакуру, мирно посапывающую в его кровати, а потом перевёл взгляд на Саю, одна нога которой была бесстыдно закинута на талию Сиёко но Дже. Обе девушки были изрядно потрёпаны, — вечно прямые и гладкие волосы Саи сейчас напоминали больше птичье гнездо, одежда девушек была помята, да и выглядели они явно подвыпившими даже во сне. Хаширама сел на кровать и, зарывшись одной рукой в свои растрёпанные волосы, опять посмотрел на девушек. Оставалось только надеяться, что в его комнату они пробрались через окно и их никто не видел. Сенджу вздрогнул, когда раздался стук в его дверь. — Можно войти? — послышался с той стороны голос его брата. — Нет, — тут же категорически ответил Хаширама и, вскочив с кровати, критично оглядел себя. — Хаширама, там гонец пришёл от Даймё. Все тебя только ждут… — крикнул брат, и вскоре Глава Сенджу услышал его мягкие удаляющиеся шаги. Чертыхнувшись, Хаширама подошёл к кровати и, наклонившись, прикоснулся к плечу Сакуры и встряхнул её. — Сакура, — позвал он. — Сакура! Девушка неохотно открыла один глаз и тут же распахнула другой, увидев перед собой лицо Хаширамы. — Ты что тут делаешь?! — зашипела она и резко села. Сенджу выгнул бровь и, выпрямившись, ухмыльнулся. — Ну, это моя комната… — протянул он. Девушка нахмурилась и, оглядевшись, подняла руки и стала массировать виски. — Ничего не помню… — пробормотала она. — Я, конечно, не хочу тебя выгонять, но мне нужно идти на собрание, и в мою комнату может заглянуть кто-нибудь… — сказал Хашиарама и, направившись к шкафу, стал искать в нём пригодную одежду для важной встречи. — У тебя что здесь, проходной двор? — хмуро поинтересовалась девушка, пихнула только начавшую просыпаться Саю в бок и встала с кровати. — Моя мать и тётя любят порядок… — ответил Сенджу и стал стягивать с себя мятую и пропахшую алкоголем рубашку. — Нас кто-нибудь видел? — поинтересовалась Сакура, разглядывая постанывающую Саю, почти съехавшую на пол с кровати. Видимо, алкоголь она переносила хуже чем они. — Понятия не имею, — скосив глаза в её сторону, заявил Хаширама. — Хотя в баре нас точно видели, так что сейчас уже наверняка пол деревни знает, что я напивался вчера с двумя симпатичными девушками, а потом пропал на всю ночь. Это если нам очень повезёт, конечно. А то может и с более пикантными подробностями… — Пикантф… пикантф… — попыталась повторить кое-как разлепившая глаза Сая и, чертыхнувшись, гаркнула: — Какими подробн…ями? Ты куда? Собрание? Я с тобой! — и, попытавшись встать, окончательно скатилась на пол. Хаширама перевёл на неё скептический взгляд. — Это вряд ли, — пробормотал он и опять обратил взгляд к Сакуре. — Ты сможешь как-нибудь незаметно уйти?.. Сакура скривилась от мысли, что в таком шатком предобморочном состоянии ей придётся использовать чакру и, к тому же, что вполне возможно, бегать. — Я попытаюсь… — Уже что-то, — кивнул Хаширама и направился к двери. — У тебя классная задница, — вдруг сказала Сакура и, залившись смехом, опустилась на кровать. Сенджу обернулся к ней. — А я-то думал, когда ты заметишь, — кинул он и вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. Сакура подняла правую руку, стала массировать пальцами между бровей. Ей нужно чаще пить, в похмельном состоянии хоть и жутко болит голова, жизнь куда легче и, кажется, ничего не может быть хуже, чем ужасный концерт в твоей голове, разрывающий её на бесконечное число кусочков изнутри. Даже задница Хаширамы казалась классной. Сакура с тоской посмотрела на кровать Сенджу, на развалившуюся на полу Саю, ноги которой, казалось, завязались морским узлом и, наконец, на окно, через которое ей предстояло выбраться из спальни Хаширамы. Сае может ничего и не будет, застань её здесь кто-нибудь - она без пяти минут его невеста, а вот если здесь будет ещё и она, по меньшей мере, это будет выглядеть очень странно. «Тройничок?» — пронеслось в голове девушки, и Сакура тут же яростно замотала головой, отгоняя пошлые мысли, вдруг пробравшиеся в её голову. — Похоже, я всё-таки перепила… — проворчала девушка и нетвердым шагом направилась к окну. ~ * ~ Последнее, что ему хотелось этим утром, так это тащиться в имение Сенджу, чтобы ему там зачитали прибывшее письмо Даймё. Мадара ещё никогда не чувствовал себя настолько физически недееспособным. Сакура наверняка что-то давала ему, чтобы он не испытывал эту адскую боль. У него было такое ощущение, будто его кожу медленно отдирали от него и жарили. К тому же всё тело ужасно чесалось, а из-за предостережения девушки Учиха стойко пытался терпеть весь этот ужас. Чтобы сохранить достоинство и идти прямо, ему приходилось посылать чакру в ноги, отчего покалывание становилось только сильнее и, хоть он и старался всеми силами скрыть свой дискомфорт, он время от времени ловил на себя взгляды своих советников, наполненные непониманием и неуловимым любопытством. Нередко можно было увидеть, как Мадара Учиха почти незаметно прихрамывает, а их намётанные алые глаза наверняка уже давно увидели изменения во всём его виде: и обгоревшие концы волос, и морщины под глазами, и до сих пор перебинтованные руки… А ему только изо всех сил оставалось притворяться неуязвимым, прекрасно понимая, что напади на него сейчас - он не сможет достойно сражаться и вряд ли вообще долго устоит на ногах. Оставалось надеяться лишь на удачу. У ворот на улицу Сенджу их встречали сам Глава клана и его приближенные. Однако Саи Мадара не заметил. Раскланявшись и поприветствовав друг друга, процессия направилась к пустующему одноэтажному дому, где и проводились все заседания. Вид Хаширамы тоже желал лучшего. Лицо Сенджу было не выспавшимся и чуть-чуть опухшим, а на щеке - почти скрытый длинными волосами выступал след от подушки. Мадара оглядел улицу, по которой они шествовали, и ему пришлось силой заставить двигаться свои ноги, когда он заметил свисающую с окна второго этажа Сакуру. Её почти скрывал угол дома, но не заметить её обладателю шарингана было просто невозможно. И Мадаре только оставалось откровенно недоумевать, во-первых, почему она уже давно не спрыгнула вниз, повиснув на карнизе, словно дохлая кошка и, во-вторых, что она вообще здесь забыла?! Заметив, куда направлен взгляд Хаширамы и каким неестественно белым стало его лицо, Учиха с невероятной для него медлительностью прикинул, что Сенджу тоже заметил девушку. Но по тому, что он тут же не кинулся в её сторону или не выглядел удивлённым, Мадара смог догадаться, что, должно быть, он был в курсе о недавнем пребывании девушки в одном из домов своего клана. Учиха нахмурился и внось обратил свой взгляд к дому. Это было поместье Хаширамы, а на втором этаже, как правило, располагались спальни… Чья-то нога беспощадно отдавила ему пальцы, и Мадара зашипел сквозь зубы, смертоносным взглядом уставившись на старика перед ним. — О, извините меня, Мадара-сан, — пробормотал он, не поднимая на него взгляда. Правая рука Главы клана Учиха дрогнула. Кинув последний взгляд на поместье Хаширамы, Мадара зашел в здания для заседаний. Ему было очень интересно, какого чёрта Сакура делала в спальне Сенджу, и ещё более интересно, почему она была явно не трезва, иначе бы не раскачивалась на карнизе, пытаясь слиться с общим не особо богатым интерьером стены. ~ * ~ Даймё одобрил его план «дома», что должно было Хашираму радовать. Вместо этого он испытывал невыносимую головную боль и нескончаемое беспокойство. Благо Сакуру заметил только Мадара, а то бы поднялся такой шум… Хотя можно ли было рассчитывать на внимание Учиха, как на удачу? Вряд ли. Чего стоил только его испепеляющий взгляд. Хаширама испугался, что Мадара откусит голову тому старичку, что случайно наступил ему на ногу. Слава всем благам земли, что тот догадался не поднимать взгляд, иначе Хаширама даже не знал, что бы с ним сотворил Учиха. Взгляд Мадары, не покидающий его с самого начала заседания, жутко раздражал. Сенджу даже думать не хотел, какие виды пыток на нём только что испытали и что ему только предстояло в, наверняка, не по годам развитом воображении Учиха. ~ * ~ Сакура с улыбкой наблюдала за полноватым мужчиной, который, пыхтя, затаскивал мешки с мукой на небольшую повозку, запряжённую серым престарелым ослом. Мадара знал его. Это не очень удачливый торговец лапшой. Потому он и ехал на «новую землю». Здесь ему не отбиться от долгов, а за переезд в ещё только начавшуюся строиться Коноху обещали неплохое пособие. Торговец, заметив их, поспешил на встречу. — Ох, помогите, эти мешки… — яро жестикулируя, выдохнул он. По его пухлому красному лицу ручьём тёк пот. Управиться с несколькими килограммами для шиноби — минутное дело. Мужичок всплеснул руками и тут же залез с головой в огромную плетёную корзину, которую они только что затащили на повозку, и, выудив оттуда две закрытые крышкой тарелки, протянул им. — За помощь, — хихикнул он, протягивая уже готовую лапшу. Сакура с улыбкой приняла свою тарелку, а Мадара мог поклясться, что серый осёл торговца смотрел на них взглядом, полным жажды убийства. — Я не ем лапшу, — недовольно поморщился Учиха. — Как же! — воскликнул мужичок. — Это же рамен! Его все любят! Цокнув языком, Мадара отвернулся, не видя смысла продолжать бестолковый разговор. — Можно тогда мне ещё! — воскликнула Сакура. И уже в следующую секунду в её руках оказалось целых три прикрытых крышкой тарелки, полных рамена. — Спасибо! Мужичок прослезился и, запрыгнув в повозку, натянул поводья. Осёл издал пронзительный визг и со скоростью улитки направился к воротам. — Это Ичираку Тенчиро, — вдруг сказала Сакура. — Я думаю, он неплохо разбогатеет на этом рамене… Мадара даже не потрудился посмотреть в её сторону. После того случая, когда она выходила его и отправила восвояси, он так с ней и не заговорил. Она пыталась разговорить его, как сейчас, например, но Учиха молчал, делая вид, будто её не существует. Такое ярое игнорирование Сакура не понимала. Неужели её тайны были так важны для него, что ради того, чтобы она проболталась, он готов объявить её бойкот? Ну, если он так думал, то у него ничего не выйдет. Он не разговаривал с ней даже тогда, когда это было необходимо. На прошлой неделе они вдвоём разбирали бумаги, связывающие клан Учиха и Сенджу непосредственно с их родной деревней. Её туда послали, потому что она, пожалуй, лучше всех разбиралась в медицинских картах, которых для сортировки была уйма… И даже когда следовало обговорить надобность того или иного документа, Мадара упрямо молчал, и ей приходилось самой рассуждать в слух, улавливая почти незаметные кивки с его стороны. Это жутко бесило. Он даже не смотрел в её сторону. С того дня она так ни разу и не смогла поймать его взгляд на себе. Она будто перестала для него существовать или превратилась в ненужную пешку, не стоящую даже рассмотрения. Но она не была пешкой и прекрасно знала об этом! Поведение Мадары было ей непонятно. На какой-то миг ей даже показалось, будто он обиделся, иначе бы так рьяно не игнорировал, а просто в лоб бы засадил кунай или катану промеж рёбер. Но как он, Учиха Мадара, мог обидеться? Это казалось невозможным. Чтобы обижаться, нужно было что-то чувствовать по отношению к человеку, а она не могла поверить в то, что он действительно что-то чувствовал к ней. Мадара мог ненавидеть, презирать, но обижаться? — это даже звучало как-то по-детски. Обижаться мог Изуно: хмурить брови, оттопыривать губы и дуться, а вот его старший брат был совсем другое дело… Да если даже и допустить то, что он действительно был обижен на неё, то почему? Что она такого ужасного сделала, чтобы заслужить его немую обиду? Вытащила с того света? Вернула прежнюю красоту, сотворив буквально из ничего новую, гладкую кожу? Если уж и говорить о том, из-за чего он первоначально превратился в тот кошмар, то она его не выставляла перед собой, загораживаясь от адского жара Кьюби, он, вроде как, сам… Ну, не сказала она ему ничего. Ну и что? У всех есть свои секреты и, Мадара не исключение. Откуда же тогда исходила эта обида? Сакура не знала, а Мадара явно не собирался просвещать её. «Ну и пусть», — думала она, с недовольством поглядывая в его сторону. — «Так даже лучше…» ~ * ~ Изуно вырывался и кричал. Его тащили по коридору от комнаты брата, и с каждой секундой он терял надежду сказать Мадаре о почти созревшем ужасном заговоре за его спиной. Они знали. Знали, что он слышал!.. Его застали, когда он подслушивал очередной разговор решивших восстать против своего Главы. И теперь собрались отправить его куда-то… Там он не сможет сказать своему брату о его врагах и больше ничего не будет хорошо. Мадара не сможет предложить мирное решение проблемы, и когда Изуно вернётся, от его семьи не останется ничего, кроме пустующих домов, выдыхающих через окна ужас и страх, и сладкого запаха крови, чтобы выветриться которому не хватит и десятка лет… Изуно жалел, что у него нет глаз. Ему сейчас как никогда хотелось плакать. Он жаждал чувствовать, как по его щекам текут слёзы, чувствовать их соль и горечь во рту… — Ты ещё спасибо скажешь, Изуно-чан, — бормотал Торизо. Изуно уже не сопротивлялся, но и не шёл за своим троюродным дядей, поймавшим его за подслушиванием. Потому Торизо приходилось тащить его по узкому коридору. — Этот урод ещё поплатится за то, что сделал с тобой, а мы снимем с тебя гендзюцу… «Гендзюцу?» — усмехнулся про себя Изуно. — «Теперь желание, чтобы твоя семья не поубивала друг друга, называется так?» Он не стал говорить этого вслух, потому что знал, что Торизо только посмеётся над ним и назовёт его глупым, ведь он думал, что итогом их дела будет лишь одна смерть — смерть Мадары. Изуно же знал, что его брат скорее перережет весь мир, чем даст кому-нибудь забрать свою гнилую жизнь.