the last laugh

Чимин засыпает с мыслью, что скоро от него и мокрого места не останется, да и вообще, целовать Мин Юнги? Джин, что за бред? Ещё бредовее может быть только мысль о том, что Джин, задыхаясь возмущением, будет готовить свои фирменные токпокки каждое утро, а Чимин не получит по роже, потому что Мин Юнги ответит на поцелуй. Слишком нереально. Заоблачно. Даже адекватный Ким Соджин без ебанутых идей и с суперприлежным отношением к стажировке реальнее, чем это. Готовься замазывать фингалы тональником, Чимин. И он засыпает, проклиная свою пятилетнюю дружбу с я-Джин-кстати-хён-и-ты-мелкий-должен-участвовать-во-всей-поеботне-которую-я-тебе-предлагаю.

***

Утро начинается со звонка этого чёртового, больного на голову хёна. — Эй, Чимини, просыпайся, и помни, что с сегодняшнего дня ты борешься за сердечко прекрасной дамы. - бодрый и радостный Сокджин по утрам - что-то новенькое, он явный садист, раз наличие этого глупого спора так на него влияет. — Это не смешно, хён, ты испортил мне настроение с самого утра. - Чимин включает громкую связь и кладет телефон на подушку, трет лицо, помогая себе открыть глаза. — Зато представь как тебе бы поднял настроение приготовленный мной завтрак в постель, — Джин смеётся как-то громко, по-идиотски. Садист точно. — Если бы ты сказал это при той своей бывшей, она бы снова тебя бросила, сказав, что ты гей, — Чимин специально надавливает на незажившую джинову рану и слышит как меняется его голос, и почти чувствует как его зрачки ледяной коркой покрываются. — Если бы ты тогда не говорил ничего, то она бы до сих пор была моей девушкой, а ты бы не был обречён на крученый от Юнги. — Кладу трубку, хён, — и Чимина как-то даже приободряет эта перемена в хёновом настроении. Это однозначно победа. Он вывел его. И теперь Джин точно сделает всё для того, чтобы Чимин получил лучших пиздюлей на свете. От больного ублюдка Мина только таких и получают. Джин и Чимин традиционно встречаются в столовой после второй пары и прогуливают третью за разговорами и едой. Чимин только за разговорами, потому что ему кусок в горло не лезет от мысли, что он согласился на настолько долбанутую авантюру. — Ну, и как собираешься действовать? — Джин отрывается от поглощения содержимого тарелки и смотрит на Чимина в упор. — Не знаю ещ… Хён, мы можем хоть на секунду перестать это обсуждать? — Чимин устало потирает ладонью закрытые веки и продолжает. — Хочешь, я просто подойду к Мину и попрошу его мне вмазать, думаю, он не откажет. — Пак говорит это спокойно и совершенно серьёзно. Этот вариант действительно устраивает его больше, чем подкатывать к Юнги какое-то время, изображая полного идиота, психически ненормального педика и всё равно прийти к тому же. Но Джина такой расклад не устраивал. — Ну, Чиминни, мы уже обо всём договорились. Твоя задача строить из себя соблазнителя, — Джин ржёт своим тюленьим смехом на этом слове, — а не жертву. — Напомни-ка мне почему мы до сих пор дружим? — Чимин покачивает головой в немом «блятьблятьблять» и прищуривает глаза, будто ищет то крохотное «Джин-хён классный и добрый» внутри его карих глаз. — Ну, ты смешной, а я классный, ну и у тебя больше нет друзей, а я смешной, ещё, знаешь ли, классный, красивый и умный, популярный и… Чимин пытается скрыть улыбку, но губы сами растягиваются: — Псих, хён, ты больной на голову! — Посмотрите-ка на это, и он даже не стесняется произносить «хён» и «псих» в одном предложении! — и Чимин сдаётся, смеётся как ненормальный, утыкаясь лицом в ладони. Поднимает голову на Джина, смотрит сощуренными глазами и ржёт, во весь голос, а старший отвечает улыбкой и тихим хихиканьем в кулак. Джин вдруг резко затыкается, а Чимин остановиться не может, всхлипывает, руками рот закрывает в попытке успокоиться и замечает, как Джин глазами за его спину стреляет, маячит, предупреждая. И Пак всё ещё смеясь, оборачивается. И лучше бы нет. Чимин на стуле подскакивает от испуга и его локоть со стола съезжает, парень еле равновесие удержал. На спинке его стула обосновалась кисть с тонкими пальцами, обтянутая белой кожей, такой прозрачной, что видно каждую из сотни сине-фиолетовых линий. Чимин глаза поднимает и бледнеет от острого взгляда и кривой ухмылки на одну сторону. Юнги стоит в считанных сантиметрах и пялится на него сверху вниз. Сердце уже не только в пятках, но и в кончиках пальцев, отчаянно вцепляющихся в край стола, и на краешках дрожащих губ. Парень так и свисает со стула наполовину, двинуться не может, когда слышит горький и хриплый бас, впервые в свой адрес: — Что-то о-о-очень смешное, да? Иначе ты бы не стал как еблан ржать на всю столовую своим пизданутым смехом, я прав? - Взглядом не убивают разве? У Чимина руки как у наркомана со стажем трясутся и уголки губ сами собой то поднимаются, то опускаются. — Какого хуя ты молчишь, а? — Юнги наклоняется, чтобы с чиминовым лицом на одном уровне и замахивается, от чего Пак жмурится и назад дёргается, а когда через секунду открывает глаза, видит как Мин переносицу потирает и усмехается довольно. — Все слова проебал от страха? Ну да ладно, главное запомни, что если ещё хоть раз твой пидорский голос услышу, то просто трясущимися губами не отделаешься, и дружок твой пусть тебя научит как со старшими себя вести нужно. — Юнги окидывает Джина презрительным взглядом и почти втыкает указательный палец в чиминов лоб, отодвигая его лицо от себя и отходит, а у Пака голова кружится и слёзы к горлу подкатывают. — Пошли, ребята, надеюсь теперь нам никто не будет мешать, — Юнги выделяет «никто» насмешливым взглядом Чимину в лицо, будто это его имя. Отворачивается, кладёт руки на плечи Тэхёна и Намджуна, которых Пак только сейчас увидел, смеется хрипло, кстати, не тише Чимина, но красивее, мелодичнее, как-то грубо и мужественно, от чего мурашки по коже. — Ну вот, он уже почти готов тебе уебать, — полушепотом говорит Джин, хотя Юнги уже шагов двадцать от них сделал. Чимин наконец поворачивается к хёну и смотрит так дико, напугано. Хватает свою сумку и выходит из зала под не слишком громкое, и не такое уж настойчивое Джиново: «Чимин, стой, ну чего ты блин».