Огонь и лед Кольца

      Время тянулось ужасно медленно. Толтэ еще несколько раз пыталась занять хоть чем-нибудь руки и разум, но напряжение, словно разлитое в воздухе, не давало сосредоточиться. Слишком знакомо было ей это предчувствие грядущих перемен; и девочка не находила себе места. Когда тень от дома вытянулась, накрыв невысокие соседние здания, она, устроившись поудобней, насколько это было возможно на старом соломенном тюфяке, почти заставила себя забыться сном – тело настоятельно требовало отдыха. Но даже во сне Толтэ не было покоя.       Во сне она, как и не раз прежде, видела иной город – деревянный. Тонкая резьба обрамляет двери и окна. Это отец украсил их дом. А мать сидит за шитьем кружев, и соседская девчонка крутится рядом, присматривается к ее работе. Мать смеется: «Вон, в ученицы возьму – вышивальщицей будет!» Она улыбается и откуда-то знает ясно-ясно: девочка ведь и впрямь прославится этим искусством на весь мир. Так и зваться будет: Вышивальщица. А еще больше прославится ее сын, Феанор, Пламенный Дух…       Рядом младший брат играет. И нашел же, что притащить – небольшой кинжал. На рукояти – тонкая вязь дарственной надписи. Знакомый почерк – изящные мелкие значки с необычно длинными, чуть изогнутыми подстрочными хвостиками. Отец, увидев первый раз, удивился: «Зачем тебе?» Братишка тогда вскинулся: «Не тронь! Мое!» А она тут же вмешалась: «Не стоит. Это его судьба – танец со сталью». Родители не поняли, но поверили – как верили всегда.       Возвращение к действительности было, как и всегда, до боли внезапным и резким. Кажется, еще мгновение назад шутя таскала братишку за кончики острых ушек, а сейчас уже лежала, всматриваясь в темный низкий потолок над собою. Настоящее резко напомнило о себе: привычно надоедливым плеском воды снаружи, приглушенными человеческими голосами, доносящимися откуда-то снизу. Мгновение Толтэ еще лежала неподвижно. Затем резко вскочила, подошла к окну.       На Озерный город спустилась ночь – одна из последних предзимних ночей. Город засыпал: огоньки в домах гасли один за другим. Толтэ всмотрелась – не в соседние дома, известные до последнего бревнышка, не в двух лодочников, о чем-то споривших – но всмотрелась и вслушалась в окружающее, как умела она одна из здешних людей. И ей почудилось, будто издалека донеслись грохот и звон металла – словно зарево будущего.       «Пора!»       С этой мыслью Толтэ вытащила ножку от стула из двери и решительно подняла ею оконную раму. Ловко и грациозно она выскользнула наружу, на карниз, и осторожно пошла по узкой кромке над высотой в несколько ростов человека. Добравшись до следующего окошка, она всмотрелась – в мутное стекло и в мир, – нет ли кого? Но в доме бургомистра уже многие ложились спать, разве что счетовод иной раз засиживался допоздна. Впрочем, его-то как раз и не предполагала сегодня встретить Толтэ.       Убедившись, что по ту сторону окна никого нет, Толтэ быстрым и резким ударом разбила стекло и забралась внутрь. Еще какое-то время она потратила на выбор места на чердаке, откуда бы просматривалась городская площадь. Наконец девочка устроилась на маленькой скамеечке у подходящего окна, и снова принялась ждать. Единственной бедой этого времяпрепровождения в другой раз мог бы стать голод – ведь с самого утра Толтэ в рот не взяла ни крошки, но сейчас девочка была так взволнована, что его почти не замечала. Наконец, когда почти во всех окнах погасли огни, а звезды успели заметно повернуться, в дальнем конце площади послышалась возня и голоса стражников. Толтэ вскинулась: наконец-то наступил этот долгожданный момент! Да, спокойно поспать Озерному городу сегодня точно не удастся!       Не прошло и полчаса, как городская площадь была полна спешно пробудившегося народу. Стражники образовали полукруг у крыльца бургомистрова дома. Трудно было сказать, что важней для них было в этот момент: не упустить пленных горе-взломщиков городского арсенала или успокоить толпу горожан. Передние ряды напирали, пытаясь рассмотреть захваченных гномов получше; задние спешно выясняли, в чем причина тревоги. Шум малость притих лишь при появлении бургомистра, из-за спины которого осторожно выглядывал Альфрид.       Все внимание было сосредоточено на гномах; и Толтэ решилась подобраться поближе. Выскользнула снова на карниз, осторожно усевшись, спрыгнула на крышу одной из пристроек и вскоре спустилась на дощатый тротуар. Девочка осторожно пробралась через толпу поближе, как раз чтобы услышать конец пламенной речи Торина, сына Трайна, наследника Эреборского престола:       – Вспомните, каким был ваш город прежде! Говорю вам: я сделаю все, чтобы вернуть былое величие нашего края. Там, под Одинокой Горой спрятаны сокровища, которые принесут процветание всем нам!       Предводитель гномьего отряда не ошибся: при одном напоминании о возможности заполучить хоть малую часть несметных сокровищ Эребора у горожан заблестели глаза. Неудивительно, что слова Барда об опасности дракона, стерегущего Гору, остались лишь пустым звуком. Не стал исключением и бургомистр: заслышав о богатствах, он мигом объявил о готовности помочь «дорогим гостям в их нелегком деле освобождения их древнего царства». Тут же посыпались предложения отпраздновать столь важное знакомство. Словно по волшебству, распахнулись двери таверн, что выходили на площадь, и гулянка началась.       Вслед за толпой в таверну пробралась и Толтэ. Спряталась в уголку под лестницей, пристально наблюдая за гномами, что быстро поддались общему веселью. Но куда больше детей Аулэ девочку волновал их невысокий босоногий спутник, отзывавшийся на имя Бильбо Бэггинс. Вместе со всеми он поднимал кружки, до краев наполненные пивом, вместе со всеми выкрикивал смелые тосты за будущее, полное надежд, а вскоре и вовсе расположил к себе всю публику, принявшись распевать веселые застольные песенки. И лишь Толтэ замечала, как полурослик время от времени украдкой что-то вынимал из кармана куртки. Понаблюдав так с полчаса, она потихоньку выбралась из таверны.       На площади со всех сторон неслись звуки, что свидетельствовали о веселых гулянках; и Толтэ направилась прочь. Все быстрей и быстрей она пересекала один квартал за другим; и вскоре очутилась на самом краю города, где тротуары и стены домов смыкались в одну сплошную линию, не позволяя выйти из городских вод на лодке. Здесь она присела – как обычно, на самый край тротуара, подвернув ноги под себя, уперлась в ограждение и крепко задумалась.       Будущее, изменчивое и неверное… Ты всматриваешься в окружающую действительность – и видишь мир и вещи вокруг себя – не зрением тела, нет. Иначе. Словно тонкая дымка окутывает любой предмет, и звучит его Музыка – крошечная часть, отдельные ноты той Великой Песни, которой некогда был создан их мир. И, если отдернуть этот дымчатый полог, за ним раскрываются прошлое и будущее – любой вещи, которой ты коснешься. Сваи, что держат над водой тротуар, поют о времени, когда они были стволами деревьев, и их кроны шумели высоко в небесах. Едва слышна в них эта песня – отзвук песни валиэ Йаванны, матери живого. Но сейчас вода плещется вокруг, пропитывая их щели, мало-помалу забирая их себе – и все громче становится музыка Ульмо, Повелителя Вод. Потом она должна была бы стать единственно слышимой – но не станет. Короткий взгляд в будущее – и оно распахивается невероятно знакомой и близкой музыкой Огня – темного, в черноту, пламени, что властным порывом окутывает и эти сваи, и весь город. И в этой огненной тьме разворачивает над городом свои могучие крылья последний дракон Средиземья.       Она позволяет себе отдаться на волю видения – струящегося потока пламенно-темных нитей, что уводят в будущее, позволяет окутать свой разум столь знакомой и близкой силе – теме Мелькора, создателя драконов. Невольно приходят видения, уже не связанные с судьбой Озерного города. Вспоминаются родной город в Долине Звездного тумана, со всех сторон окруженной скалистыми горами, ледники которых сверкали в солнечных лучах; величественные очертания нерукотворного замка Хэлгор, что поднялся над одной из горных вершин. Давно уже, вот скоро десять тысячелетий, как там остались лишь пепел да развалины; но память ее фэа, подкрепленная даром Помнящей, по-прежнему хранит те картины необычайно ясно – в отличие от людей, она не умеет забывать, и раз прожитое навсегда остается с нею..       Усилием воли Толтэ вновь обращает взгляд в будущее. Она скользит по тонким нитям видений, что судьба выплетает перед нею; и лишь мгновение парит дракон над Озерным городом. Спустя миг черная стрела, что послана рукой Барда, находит крошечную щель между железными чешуями; и вот уже над могучим созданием Мелькора навеки смыкаются воды озера. А нити будущего разворачиваются дальше; и гремит битва под Одинокой горой, и схлестываются в ней пять армий четырех рас. Долго длится сражение, и неясно, кто побеждает. Но вот в небе появляются крылатые тени – на помощь эльфам, людям и гномам пришли Великие Орлы. От вида их Толтэ невольно содрогается: древняя ненависть к этим подручным Короля Мира заставляет кипеть кровь. Армия орков разбита начисто, и на север, откуда они пришли, люди и гномы отправляют свои отряды – чтобы очистить тот край от темных выродков. И вновь – такое-уже-было – идут Верные Свету по темным землям, и на мечах – черная кровь врагов. И гибнут искаженные твари под их ударами, и вот одна из стрел Барда находит свою цель – падает мертвой на землю не орчанка, но златоволосая дева-эльф в черных одеждах… На груди – брошь причудливой формы – знак Воды и Времени. «Оннэле!»       Толтэ сорвалась с места, давя в груди рождающийся крик. Судорожно помотала головой, отгоняя призрачные картины. Оннэле Къола, одна из немногих ее подруг еще с той, далекой жизни. Оннэле, что тогда весной поменялась с Гортхауэром венками, а после убеждала всех, что «ничего такого не было». У нее тоже был дар Видящей – пусть и не такой сильный, как у Элхэ, но ведь не зря она тогда заговорила с Айанто Мелькором о смерти!Та самая Повелительница Вод и Времени, что две эпохи хранила Ангэллемар – Землю-под-звездами. Та, что стала негласной королевой Ангмара – ведь Хэлкар, первый назгул тоже не раз полагался на ее советы! – и оказалась среди тех немногих, что сумели спастись от зачистки, устроенной Элрондом и Эарнуром…       «Ну уж нет!» Толтэ резко утерла рукой навернувшиеся на глаза злые слезы. Мало того, что месяц назад, точно так же просматривая будущее на ближайшие века, она увидела гибель Гортхауэра и уничтожение Мордора по вине этих самых хоббитов, будь они прокляты Тьмой! То видение выбило ее из колеи на несколько дней – ходила сама не своя, из рук все валилось. «Снова – победа Светлых, снова – исполненный Замысел; снова народам, что верны еще Тьме, придется спасаться отчаянным бегством на восток…» Тогда на нее накатило глухое отчаяние, и девочка всерьез подумывала о том, чтобы наконец воспользоваться даром Мелькора ее народу и умереть – покидая Арду навсегда, подобно людям. Но сейчас, при виде будущей смерти подруги, ее охватило странное чувство – искренняя готовность сделать все, чтобы помешать предначертанному. Она была зла – едва ли не впервые в своем существовании.       Резко развернувшись, Толтэ направилась обратно к центру города. Одна мысль билась в ее разуме: «Вы еще пожалеете, что связались с Валар и их прислужниками!» Мысль, как-то почти равно направленная и на эльфов Мирквуда, и на гномов, что пошли в свой поход к Эребору по подсказке Гэндальфа. И уж более всего на малый народец, некоторые представители которого должны были сыграть столь значимую роль в истории Средиземья.       В общем, когда девочка добралась до центральной площади, то настроение ее как раз подходило для того, чтобы отобрать у Бильбо Бэггинса то небольшое сокровище, которое он заполучил при встрече с Голлумом. Однако к облегчению самой Толтэ, понимавшей, что просто так вернуть Кольцо вряд ли удастся, празднество уже переместилось на второй этаж одной из таверн. Поэтому свою решимость девочке пришлось направить в иное русло. Быстро вскарабкавшись в окно своей комнаты, она стала готовиться к путешествию, возможность которого предвидела давно. Завязала в узел из простыни несколько монет, кое-что из мелких вещей, немного съестных припасов, укуталась поплотнее в еще один старый, кое-где порванный, полушубок, оставшийся ей от матери – нынешней матери, и покинула свою комнату тем же путем, что и раньше, не оглянувшись назад. В конце концов, существование в облике робкой горничной Толтэ в доме бургомистра Озерного города почти всегда было лишь временной игрой и притворством – и далеко не самым приятным из возможных. А разве могло быть иначе для девы Элхэ из народа Эльфов Тьмы, одной из Круга Девяти Рун, уроженицы Утумно и ученицы Черного Валы Мелькора, в ее восьмом воплощении?