Огонь и лед Кольца

      Сделав очередной гребок, Толтэ аккуратно зафиксировала весла и устало откинулась на скамью. Необычно голубой для предзимья купол неба с редкими облаками чуть покачивался – в такт волнам, что качали лодку. Озерный город остался позади, но Одинокая гора, казалось, за несколько часов не приблизилась ничуть: грести вручную на довольно большой лодке (а иной достать не удалось!) для человеческой девочки-подростка было весьма утомительно.       Лодку она заполучила обманом: просто заявила смотрителю, что бургомистр поручил ей проверить принадлежащие ему сети. Вопросов ни у кого не возникло, и, немного покрутившись неподалеку от города для отвода глаз, она направилась прочь. Мимолетный взгляд в будущее подсказывал, что до вечера ее никто не хватится точно. А большего ей и не надо! Вскоре, когда на озеро вновь опустилась легкая дымка тумана, Толтэ свернула к ближайшему берегу. Спрятав лодку между валунами, немного посидела, отдохнула и решительно продолжила свой путь. Теперь она держалась у берега, чтобы никто из города не обратил внимания на одинокую путешественницу.       К вечеру она добралась до северного берега озера и, оставив лодку у берега – все равно уже не понадобится! – направилась вверх по склону. Последние лучики уходящего солнца еще подсвечивали вершину Одинокой горы, но внизу уже сгустилась непроглядная темнота. Идти теперь приходилось, постоянно всматриваясь в те незримые нити, звон которых соединялся в музыку скал. Так Толтэ и добралась до широкого проема в чреве горы – когда-то здесь были главные ворота в Подгорное королевство. Пока через них не вломился дракон. Лишь секунду девочка задержалась на пороге, а затем решительно направилась в непроницаемо темные глубины.       Гномьи чертоги разворачивались перед ней – уходящими высоко вверх сводами; узкими мостиками в шаг шириною, что повисли над пропастью. Она шла – не опасаясь оступиться, всматриваясь – не телесным зрением. Вслушивалась в мелодии, окутывавшие ее. Громко звучала здесь музыка Валы Аулэ – ведь именно Ваятель создавал некогда земную твердь. Но в нее вплеталась иная мелодия, Тьмы и Огня, близкая и знакомая – ведь горы Средиземья были созданы Темным Валой Мелькором. Ее нити пронизывали Арду, уходя в невыразимые глубины, и сейчас Толтэ хорошо чувствовала, как внизу бьется сердце существа, которому именно эта мелодия дала жизнь. Смауг, Дракон огня, спал в недрах горы, ожидая своего часа.       И когда долгий спуск в подземелья остался позади, ее окружили горы золота гномской сокровищницы. Но Толтэ, скользнув по холмам из монет рассеянным взглядом (в ее настоящем родном городе золото не любили, предпочитая сталь и серебро всем прочим металлам, а денег не знали вовсе), решительно подошла к одной из них – ничем не приметной среди прочих. Присев, она потянулась разумом вглубь златых россыпей – туда, где дремали Пламя и Тьма, воплощенные в живом существе. Сейчас Толтэ предстояла непростая задача: убедить последнего из драконов Средиземья, что она – союзница, а не враг или добыча.       Тихо, осторожно коснулась спящего разума: «Смауг!»       В ответ – словно колыхнулась огненная завеса – пришел вопрос. Не словами, но полуоформленными чувствами: недовольства пробуждением, смутного любопытства. И голода.       «Кто здесь?»       Она не стала отвечать словами – лишь развернула в своем разуме картину: трехглавая гора, увенчанная башнями замка; тихо вздыхает лавовое озеро в глубокой расселине меж скал. И на одном из уступов скал – фигура, так похожая на человеческую, окутана плащом тьмы.       В ответ – удивление: «Откуда знаешь?»       «Я – его ученица».       Раскрылась в ответ сама, развернулась в незримом мире – легчайшим покрывалом из темных нитей, в которые вплетаются робкие лучики звездного света, словно тонкие стебельки. «Помнишь меня?»       Гора золота зашевелилась, монеты струйками потекли в стороны, и из глубины медленно поднялась голова дракона. Смауг пристально разглядывал свою гостью – она в ответ не отводила взгляд. Наконец он заговорил – вслух, словами:       – Ты выглядишь как человек, и младше, чем была в Твердыне.       – Я сменила телесный облик, пройдя через смерть, – отозвалась она.       – Для чего же ты разбудила меня, Черная Дева?       Давнее имя отдалось тоской и болью.       – Зови меня Элхэ – как называл Владыка, – ответила она. – Прости, что потревожила твой сон – но лишь для того, чтоб просить о помощи.       – Ты так уверена, что я захочу помочь тебе? – Смауг стремительно наклонил голову – теперь она смотрела прямо в вертикальный зрачок огромного глаза. Смотрела твердо и решительно:       – Да, потому что я прошу не для себя.       Позади было долгое путешествие – в тысячи лиг, полное трудностей и опасностей. Были и стычки с орками, и плен у Лесных эльфов, и побег по реке, и короткое гостеприимство жителей Озерного города. И, наконец, отряд гномов и хоббит стояли у цели: Одинокой горы, на вершину которой, к потайному входу в древнее гномье королевство, вела тонкая и опасная тропка. Но самая страшная опасность ждала их внутри горы – и все путники великолепно это понимали. Нет, конечно, они хотели верить, что дракон подох за полвека или же убрался восвояси. А как там на самом деле – пока не войдешь, не узнаешь.       И они вошли.       Ну, то есть как вошли – поднялись наверх, дождались восхода луны, открыли потайную дверь (скважину-то замочную видно было лишь в лунном свете!). И… втолкнули вовнутрь хоббита, взятого в путешествие в качестве взломщика.       Оправившись от первого шока, Бильбо стал спускаться в недра горы. Узкие коридоры сменялись огромными и великолепными залами, те – вновь запутанными проходами; но очередной спуск и поворот открыли перед полуросликом картину, от которой невольно замирало дыхание. От лестницы с верхнего уровня и вдаль, за ряды высоких колонн, сколько хватало глаз, громоздились целые горы золота, намного выше его роста. Бильбо сделал шаг, другой – оступился. Под ногу попала золотая чаша с чудной гравировкой. Другие такие же валялись поодаль. Тысячной… нет, миллионной доли этих сокровищ хватило бы, чтоб купить любой придорожный трактир в деревне Бри… и любой дом, и много-много другого…       От этих мыслей Бильбо отвлек проблеск чего-то белого в стороне. Ах да, Аркенстон. Сердце Горы. Нельзя забывать: он здесь, чтобы найти этот камень, символизировавший королевскую власть Трора, деда Торина. И Бильбо принялся судорожно оглядываться по сторонам. Множество камней – прекрасно ограненных и почти необработанных – лежало вокруг; но при ближайшем рассмотрении каждый из них, хоть и стоил дороже всей его родной деревушки в Хоббитании, но все же не казался тем сказочным сокровищем из легенд гномов. И полюбовавшись очередным кристаллом хрусталя или алмаза, Бильбо клал их обратно и шел дальше – искать Сердце горы. Кроме того, где-то здесь все еще мог спать дракон, и он изо всех сил старался не шуметь.       Шаг за шагом, хоббит заходил все дальше и дальше в гномью сокровищницу. Наконец, он прилег отдохнуть на склоне очередного золотого холма. Бильбо оглянулся, заметив, что лестница, по которой он спустился осталась далеко позади, а он не обошел еще и четверти площади сокровищницы.       «Хорошо, если Аркенстон лежит сверху», размышлял он. «Тогда, может, до утра успею обойти весь этот зал. А если вдруг Камень под слоем золота? Что тогда? Звать гномов, чтоб перекапывали все здесь сами? И, кстати… Здесь где-то еще и дракон должен быть!»       Эта мысль заставила Бильбо судорожно вскочить и внимательно оглядеться по сторонам, одновременно прислушиваясь. Но ничего, кроме звяканья монет под ногами, полурослик не услышал, никаких признаков присутствия дракона в обозримом пространстве не наблюдалось, и он, успокоившись, прилег было снова на золотой холм, но внезапно ощутил – именно ощутил на себе чей-то взгляд.       Быстро оглянулся – никого. «Почудилось», решил уж Бильбо, но внезапно раздался чей-то негромкий смешок – совсем близко.       – Что, мастер Бэггинс, устали рыться в гномьих сокровищах?       Бильбо сорвался с места. Ухватился за ножны, чуть вытянул Жало – и похолодел: лезвие эльфийского кинжала сияло неярким голубым светом, как обычно, в приближении орков.       Но орки никогда не пытались с ним заговаривать. И уж точно не обращались по фамилии.       – Кто здесь? – воскликнул Бильбо. – Покажись!       С тихим смешком из-за колонны выскользнула тень, сгустившись и приняв вид человеческой девочки-подростка. Полурослик от неожиданности попятился и сел, где стоял. Девица снова негромко рассмеялась.       – Не вижу ничего смешного, – заметил Бильбо. Не спеша, с достоинством, встал. – И позвольте поинтересоваться вашим именем, мисс, а то, признаться, не припомню, чтобы нас друг другу представляли.       – Простите, – из голоса девицы исчезли веселые нотки, – у меня не было намерения вас оскорбить, мистер Бэггинс. Кстати, ваше имя я слышала в Озерном городе. А меня… – она на мгновение запнулась, точно не зная, как представиться: – прежде звали Элхэ. Полынь – на языке людей.       – А можно спросить, мисс Элхэ? – и, дождавшись ответного кивка, Бильбо продолжил: – Вы-то сами кто будете? Разве не человек?       Она рассмеялась – задорно и ничуть не обидно:       – Сейчас – да, человек. А прежде была девой-эльфом.       – Разве так бывает: чтоб сначала эльфом, а потом человек? – изумился хоббит. – Это же все равно что мне эльфом стать…       – Вы правы, мистер Бэггинс, обычно – не бывает. Но мне, скажем так, помогли стать человеком.       – И у кого же рука-то поднялась на такое? – возмутился Бильбо. И, заметив удивление собеседницы, попытался объяснить: – Эльфы, они же прекрасные! А люди – ну они как люди…       – Зря вы так, – девочка заметно погрустнела. – Эльфы – пленники нашего мира. Даже после смерти они остаются в Арде – разве только в Чертоги Мертвых уходят. А Люди… Люди свободны выбирать свой путь, и в Арде они лишь гости. И после смерти уходят они за ее пределы, к другим мирам… Впрочем, заговорились мы с вами, мистер Бэггинс; а вы, должно быть, что-то конкретное тут искали, верно?       – Верно, – кивнул хоббит. – Да вот только найдешь тут что-то разве? – он выразительно махнул рукой на горы золота.       – Смотря что искать, – отозвалась девочка. – Вот если вы Аркенстон ищете, то и не стоит.       – Это почему же? – вскинулся Бильбо. – Да, и потом, с чего вы, мисс Элхэ взяли, что я Аркенстон ищу?       – Да потому что знаю: вас же сюда Торин отправил, – ответила она. – А искать не надо, потому как без меня вы его не нашли бы. – И с этими словами она вынула из-под накидки прекрасный светящийся камень.       Пораженный Бильбо поначалу ни слова не мог сказать. Сердце Горы лучилось прекрасным серебряным светом, точно изнутри. И при одном взгляде становилось ясно, почему из-за этого камня когда-то устраивали раздоры короли эльфов и гномов: он был прекрасен. Никакой кристалл из виденных когда-либо хоббитом прежде, не смог бы сравниться с Аркенстоном по красоте.       – Можно мне его? – Бильбо, придя в себя, решительно шагнул вперед. – Торин приказал принести…       Но Элхэ лишь стремительно спрятала камень под накидкой.       – Если Торин хочет получить этот камень, пусть спустится вниз под гору, и сам говорит об Аркенстоне со мною, – отрезала она.       Хоббит мгновение колебался.       – Хорошо. Хорошо, как скажете, мисс Элхэ.       Когда хоббит скрылся вдали на лестницах, ведущих на верхние уровни, из-за колонны поднял голову дракон:       – Ну вот, и сбежал твой хоббит. Говорил же, надо сразу его схватить…       – Нет, Смауг, – отрицательно покачала головой Элхэ. – Он скоро вернется – и приведет за собой гномов.       – А, может, мы их тогда схватим? – не без надежды поинтересовался дракон.       – Нет, мы их не схватим, – медленно и внятно отозвалась ученица Мелькора. – мы отдадим им то, что они считают своим: Аркенстон и Одинокую Гору… – И в ответ на недовольное фырканье дракона добавила: – не просто так и не задаром, разумеется.